Мир вам! г. 13... и земля. Блаженная

        «И сделал господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их. И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно. И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят. И изгнал Адама,   и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни. Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа. И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец» (Быт.3, 21-24;4,1-2).

        «Глупцы только презирают мудрость и наставления. Слушай, сын мой, наставление отца твоего и не отвергай завета матери твоей,   потому что это – прекрасный венок для головы твоей и украшение для шеи твоей. Сын мой! Если будут склонять тебя грешники, не соглашайся; если будут говорить: «иди с нами, сделаем засаду для убийства, подстережем непорочного без вины, живых проглотим их, как преисподняя – целых, как нисходящих в могилу; наберем всякого драгоценного имущества, наполним домы наши добычею; жребий твой ты будешь бросать вместе с нами, склад один будет у всех нас», - сын мой! не ходи в путь с ними, удержи ногу твою от стези их, потому что ноги их бегут ко злу, и спешат на пролитие крови. В глазах всех птиц напрасно расставляется сеть, а делают засаду для их крови и подстерегают их души» (Притчи Соломона, 1:11 -18).
 
      «Народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссияя свет. С того времени Иисус начал проповедывать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное».(Мф.4, 16-17).



                Глава 13.   «…И  З Е М Л Я. Б Л А Ж Е Н Н А Я»

    «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение»(Мф.26:41).                «Без внутренней бдительности и постоянного обращения к Богу невозможно распознать козни лукавого» (В.Духанин).

          …Вспыхнуло солнце и мелькнуло напоследок красным оперением, развеивая чары…

      ...птицей канув на дно… Кашляющую, почти захлебнувшуюся, выносит ее Алексей на берег, укрыв полотенцем, обнимает  за плечи. «Ну ладно, не реви, все хорошо». «Ага, хорошо, тебе хорошо говорить. А меня все бросили! Я бомжиха, понимаешь?» «Ну и что, я тоже, между прочим, почти что бомж. Мы же с тобой просто два облачка…» «Я ненавижу всех, ненавижу себя, ненавижу жить!» «С ненавистью жить нельзя. Этим  убиваешь себя и других. Вот говоришь, себя ненавидишь. А ведь это наоборот в тебе эгоист сидит крепко, – кумир самого себя, так себя любящий, что лучше удавиться, чем быть приниженным…» «Все Гошечке своему ненаглядному, а я – тварь ползучая, я вся  такая-рассякая… Мамочка родная без угла своего оставила!» «Может, она хотела как лучше…» «Лучше?! Да пошли вы все!» И она, напялив длинную Алексееву майку, пошла по тропинке наверх.

       Поднявшись, уселась на краю обрыва. Отсюда во всей красе открывались оба берега реки. Сопки выгнули спины,  обманчиво спокойная река нежится в их обьятиях, серебрится чешуей, как   большая рыбина в ладонях великана. «Вот не станет меня, а все это останется прежним…» Еще несколько минут назад это чуть не стало реальностью. А ведь она всего лишь хотела переплыть на ту сторону, -  там, в Сухово, можно пойти к местным своим друзьям… А хотя – какие там друзья-то? Гвоздь, с которым они уже раз сто сходились и расходились, сейчас  живет  с Танькой – баба лет на двадцать старше его, и сожителя ее убили недавно в пьяной драке. Миклухомаклай и Вождь краснорожих, да Егор-пастух  -  живые они хоть еще, может уже тоже переселились на кладбище, траванувшись какой-нибудь сивухой…  Представив, как ее маленький  трупик плыл бы сейчас где-то там, среди рыб, она содрогнулась: «Ну уж нет! Хрена вам! Даже назло всем не хочу!».

     Показался Алексей. «Кажется, спасение утопающих у нас становится уже традицией. Ну что, русалка, успокоилась? Ян, ты правда хотела покончить с собой?» «А зачем жить, для чего? Если нет  радости жизни никакой?  В чем смысл?» «А для чего все это, вся вот эта природа, красота вот эта, в чем ее смысл?!» «Ни для чего. Вот смотрим, любуемся, а уйдем, и забудем, и как будто не было и нету ничего этого…  Значит, это все для нас? Оно существует, пока существую я, и вижу это, а помру – все исчезнет» «Не для нас, а само для себя. Вернее, и для нас тоже. Мы уйдем,  вся эта благодать останется. А мы унесем с собой ее частичку. И ты ведь живешь и сама для себя, и для окружающего мира. Ты же любишь все красивое? А красота, созданная Богом – это любовь. И, значит, все прекрасное создано для любви» «Ну да, а я – уродка» «Ты красивая, только не тогда, когда пьешь, куришь, злобствуешь и ругаешься матом. И ты тоже создана для любви» «Только я ее еще не видела пока. Настящую-то любовь» «Все еще впереди» «Разденься и жди, блин»,- хотела сказать Яна, но промолчала.

      «А вообще настоящая, совершенная любовь – это все же Бог. Посмотри, с какой любовью создан вот этот вот цветочек, как совершенны, идеальны линии, гармоничны цвета. Всеми лепесточками тянется к свету, поворачивается вслед за солнцем, а уйдет оно – закроется и поникнет. Вот ты сорвала его и бросила – и нет красоты этой уже, нет жизни». «Подумаешь, цветочек! Вон их сколько!»

    «Каждая травинка достойна целого мира, в котором она живет, и в ней – целый мир. Не ценишь ты ни себя, ни жизни своей не ценишь, тратишь на что попало. Жизнь – неотъемлемая часть Вселенной и ее эволюции. Мы – часть ее, частица Бога. Посмотри, как нам повезло с тобой родиться, мы существуем! Неисчислимое количество лет назад все так устроилось, что привело к возникновению жизни на Земле, и – появлению тебя и меня. А что мы делаем со своей жизнью, и с жизнью других людей…

       Вот на нашей планете все устроено для нас: состав воздуха, растительность, вода, характер движения в космическом пространстве: Господь все так устроил, потому что для человека было приуготовано божественное предназначение, и он должен был его исполнить. Но первый человек слишком торопился познать непознанное, и вкусил запретный плод познания, хотя время еще не пришло. Всему свое время… Но человек нарушил волю Создателя, поддавшись соблазну дьявола, познал добро и зло, и вышел и первозданного состояния блаженства, и вот мучаемся теперь, мечемся из света во тьму и обратно, в поисках истины, которая вроде бы и рядом, но сокрыта «пламенным мечом обращающимся, что поставил Господь во вратах рая».

     «Значит, Адам и Ева правда существовали?» «Несомненно. Доказано уже генетиками, что все люди произошли от одного существа, мужчины и одной женщины,как единого целого - все мы братья и сестры. Первый человек должен был жить вечно. В  Библии описывается родословная людей, далеких предков Иисуса Христа. Первые люди жили почти по тысяче лет, потом - все меньше. В те времена все было по-другому, силы гравитации меньше, поэтому все было огромным: деревья многокилометровой высоты (а иначе откуда у нас такие залежи каменного угля), человек был около сорока метров ростом. Я думаю, первые люди может быть были почти как Бог – бессмертны и полуматериальны: «И сделал Господь Бог одежды Адаму и жене его одежды кожаные и одел их» - одел в кожу! И стали мы окончательно существами земными, только лишь носителями  частички  Господа, - Духа бессмертного.

        Может быть, то была попытка Создателя стать как бы земным существом? Земной мир создавался многими высшими силами, Богами и полубогами: «Когда люди начали умножаться на земле, и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал». Наверное, и дети их были еще существами полуматериальными. Возможно, это было не первое их появление на земле, эксперимент продолжаетя и поныне. Эти сущности участвовали в создании человека. Были еще духи: земли, воды, воздуха, лесов – и другие, которые все устраивали, каждый  в своем «ведомстве». В воздухе витали полувидимые сущности, наподобие тумана; в воде, в лесу жили другие» «Ага, кикиморы разные, лешие» «Им-то и поклонялись первые люди. Да, я думаю, они и теперь существуют» «Это уж точно. Знаешь, я когда заблудилась в лесу, мне  т а к о е привиделось, и пока заговор не сказала, не могла выйти на дорогу!» «Так что язычники мы с тобой. Вот смотришь на эту красоту земную – как тут не поверить, что и река, и горы, и лес одухотворены, о-душевлены, и воо-душев-ление такое дают! Вдохновение! Чувствуешь дыхание Бога? «Всякое дыхание да славит Бога своего»… Давай тебя порисую на лоне природы».

      «Ой, не надо, только не сейчас, я такая страшная» «Но меня-то не испугаешь. Каждый человек по-своему красив». Он раскрывает этюдник и начинает делать наброски пастелью. С этой стороны, где у Яны голубой глаз, ее лицо кажется нежнее, женственнее. А если с другого боку посмотреть… нечто совсем иное видится. «Янус двуличный. Черное и белое. Да, повезло мне с натурой…»

     «Вот ты говоришь, Бог – это любовь. А почему Он тогда допускает столько зла, стольким уродам дает ходить по земле. Мучить друг друга. Убивать?! Знаешь, что со мной было перед тем,  как я попала сюда?!» И она рассказала все – о фуре, о свиных рылах,  ударе топориком по туше, навалившейся на нее в ледяной тьме…

     «Да, это, конечно, ужасно» «Если меня будут искать менты – ты меня не выдашь?» «Нет. Видишь, как все обернулось. Если бы ты поехала в Могочино, этого не было бы ничего. Тебя пытались подвести все ближе к Богу, ты отвергаешь Его, и тогда другие силы еще сильнее начинают тянуть тебя на свою сторону. Ведь за душу человеческую с сотворения мира идет борьба».

      «Мамка все каркала: Бог тебя накажет, Бог накажет… Вот и накаркала! Не бывает худа без добра, за то я встретилась с тобой. На это тоже воля Бога?»  «На все Его воля. Вот ты говоришь, Он наказывает. А Он просто может отвернуться, когда человек не желает идти к Нему, по пути света, и уходит во тьму, где его обуревают бесы страстей,  -  отпадшие от Бога ангелы, и чем больше им поддаешься, тем более они губят тебя, и стремятся свести во ад. А ведь Бог – это Любовь. Он одинаково любит всех чад своих. И каждому дана свобода выбора: идти в сторону света или тьмы»…

     Подкрепившись немного бутербродами, собрались уходить. Солнце, описав полукруг, опустилось  и присело на горизонте, расписав его яркими  багряными и лазоревыми красками, словно разлив и размазав по палитре неба широкими мазками крапплак и кадмий красный -  эти названия она подсмотрела на тюбиках с краской у Алексея. «Прикольно здесь. Совсем не так, как в городе. Там и неба-то не видно почти, и какое-то оно не натуральное». «Химическое?». «Ага, отравленное потому что, как и речка наша Искитимка». «Какая палитра, а? Мне так ни за что не написать». «Не прибедняйся, ты классно рисуешь» «Кстати, надо еще поработать». «А свет?» «Будем писать на веранде – там можно и при искусственном освещении».

      Яне опять пришлось надеть длинный полупрозрачный балахон, но уже голубого цвета, и, присев на колени, скорчиться в три погибели, лицо  -  в ладони. «Поза кающейся грешницы»- пробормотала она… и чуть не заснула под скрип уголька о стенку.

     И видится ей мать: стоя на пароме, она удаляется все дальше и дальше.  Яна пытается перепрыгнуть разделяющую их полосу воды, но она становится все шире и шире, и наконец паром уходит  совсем далеко, несомый глубокими темными водами, исчезает в матово-белом тумане, из которого блеснул вдруг в луче заходящего солнца золотой купол и над ним крест… Мама! Возьми меня с собой! Но туман поглощает все: и паром, и реку, и маленькую девочку в белом платьице, и она плачет, захлебываясь слезами: «Мама, мамочка!..» И мама чудесным образом появляется рядом, гладит ее по голове: ну, успокойся, родная, я с тобой…
 
       Ласковая теплая рука гладит ее волосы…

       Но Яна отталкивает руку – а это уже Алексей: «Ну, что опять стряслось? Не реви, все будет хорошо!». Он отводит ее наверх, укладывает на один из угловых диванов. «Посмотри – какое чудо!» «Ой, и правда! А где крыша-то? Она стеклянная! Какие звезды яркие! Я  в детстве мечтала, чтобы у нас в доме была такая крыша, чтобы можно было все время видеть солнышко, звездочки, луну – о, какая она огромная, багровая какая-то» «Я слышал, что сегодня она единственный раз в году особенно большой смотрится».

       «А мне мамка привиделась, как она уехала на свой остров… Никогда не прощу! Вот что с того, что я в последние три года почти не работала -  где там, в нашем захолустье, работать-то? Зато они пенсию ох…ную (ой, извини) получают, и на меня оформили три тыщи по уходу, а попросишь на сигареты или на пиво – как будто от сердца отнимают. И то, - если что-то по дому или по огороду сделаю. Я, когда он заболел, вообще все сама почти в огороде делала. Заслужила! А они все только по больницам таскаются, как уедут, так на целый день.  Левочке -  все, что получше, да повкусней всю жизнь. А мне – фига с маслом!» «Так он же болеет?»  «И что?! Еще с детства так было. Зачем только она его родила?! Так бы все мне одной только было!» «О, Боже, ты и правда чудовище!» «И ты туда же!..Я и чурка бессердечная, и алкашка, и шлюха! А вы все – святые!»

       «Вот ты говоришь, и все время слышится только: Я,Я,Я… По-моему, ты просто неисправимая эгоистка. В этом твоя беда. Или исправимая все же? Попробуй посмотреть на все со стороны, даже совсем с другой стороны. Напиши мысленно картинку твоей жизни, и посмотри. Своими глазами, глазами своей матери, брата» «Не хочу я влезать в их шкуру. Ведь это, типа,  Я их довела, что они болеют. Твари конченые» «Ну вот, опять - я, я.  Я з ы к  мой – враг мой. Ты знаешь ведь, что  с л о в о м  и убить можно – не зря так говорят. Отрицательной энергетикой убить…» «Вот и мамка говорит, что я бесноватая, и на них своих бесов навешиваю, и что их надо из меня изгонять. Для того и в монастырь, наверно, хотела упечь. Да Левка сам первый иной раз как накинется на меня  - больной, называется – драться! Герасим! Добренький, ага. Все молится, а как накинулся, и давай морду бить!. А в Могочине ихнем я бы сразу сдохла со скуки!» «Потому что пить не дали бы? И правильно сделали бы. Вот зачем ты пьешь?» «Со скуки. Просто тоска смертная эта жизнь. Одно и то же! Я им что – Золушка: печку топить да жрать готовить, снег убирать. Огород копать… А выпьешь -  и так все легко, хорошо, все по фигу!» «А с похмелья болеть?» «За все надо платить».

     «Вот это верно… Все это от лукавого: соблазняет мнимым весельем, искусственной радостью, и не заметишь, как попадешь в его сети. А вот вырваться… Тяжело, но возможно. Надо только захотеть» «А я не хочу! Вот папка мой – всю жизнь пил, и ничего» «Он с вами жил?» «Нет, мать его выгнала давно уже. Он умер в позапрошлом году, в сорок пять лет всего» «Да, кто злоупотребляет, много не живут» «Не скажи. У нас в округе полно алкашей пожилых, пьют, пьют всякую хрень, и все ни по чем» «До поры, до времени» «Скучный ты человек, товарищ художник. А еще говорят, что все творческие люди пьющие» «Я свою цистерну, кажется, выпил. И понял: ничего хорошего в этом нет – обманчивые чувства. Химические страсти. А после – пустота в душе, сосет и требует добавки. И чем дальше – тем больше. Так и варишься в этом котле, вертишься в  заколдованном круге. Даже, бывает, и творчество не спасает – какое уж  тут творчество, если ты весь  как выжатый лимон?

   … Как-то раз очнулся я у ворот храма. Сам не знаю, как там очутился. Ночь, зима, мороз. Ни рук, ни ног уже не чую. Ну вот, думаю, и все. Сынишку только жалко стало, что не увижу. Каким он вырастет… Но – кое-как пополз все-таки, по ступенькам скользским – одна, две… ровно тридцать три их оказалось. Столько, сколько прожил Иисус Христос, и мне было тогда столько же. Это знак судьбы – подумал я. Если выживу  - Господи, помоги - завяжу пить. Обет даю. И тут является батюшка, отпирает двери, помогает войти в храм… Обморожение, слава Богу, было незначительное, и отец Сергий благословил меня работать при храме дворником.

      Дали молитвослов – читай. А я поначалу ни слова не понимал, хотя в общем по-русски написано. Но потом – постепенно начал открываться смысл молитв, одна за другой: К Ангелу – хранителю, к Пресвятой Деве, ко Господу Иисусу Христу…. Когда  отец Сергий узнал, что я художник, предложил попробовать писать иконы, но я чувствую – не готов еще. Не достиг того просветления духа, что необходимо для того, чтобы писать лики святых…»

      «Так у тебя сын есть?» «Есть, три года всего. И... есть еще где-то старший сын, ему лет около двадцати должно быть. Его родила одна поклонница таланта моего. Случайная связь. Давно потерял их след» «А чего так поздно женился?» «Да как-то так… Творчество это, будь оно не ладно… Ян, а ты чего не родила еще?» «Да за каким… хреном они нужны, дети эти. Бабка мне все время говорила: чего нищету-то плодить, живи для себя, а то я, мол, то братьев-сестер нянчила, то своих детей троих, то вот вас двоих, внуков ростила; жизнь прошла, а я так и не поела-не попила в свое удовольствие, и не видела ничего» «Не хлебом единым…  После себя надо оставить потомство. Если все так будут рассуждать, как твоя бабушка, мы попросту вымрем. Если не родишь, на тебе прервется цепочка тех, кто должен идти за тобой» «Я бесплодная» «Почему?» «Да фиг знает. Мамка водила меня к эндокринологу лет в четырнадцать, сказали, что у меня с гормонами чего-то, месячные прекратились, потому что я сильно резко похудела» «Специально худела?» «Ага» «Господи, до чего же вы девчонки дурные! Яна! Ты спишь, что ли?» «Почти». «Ну ладно, спи. Спокойной ночи»  «Споки-ноки»...

      «Вот от тебя я бы родила! А что? Вот захочу, и будет так!.. Мамке же внуки нужны, и тогда она меня примет как миленькая… Блин, ни за что не усну. Сейчас бы коктейльчику…»

     Уже давно вошла в привычку, в кровь эта химия (как мамка называет), и живет там, внутри, и требует каждый день добавки, все больше и больше. Если раньше норма в день была ноль-пять, чтобы заставить хотя бы замолчать этот «голос крови», то в последнее время – уже полторашка. А то и двушка, чтобы  заглушить тоску смертную, или еще больше, чтоб уж стало совсем хорошо, и вот она – тоска -  отходит потихоньку в сторону, отодвигается, и безжизненное пространство начинает мерцать, окрашиваться новыми красками; оживают предметы, раздвигаются стены и все пространство кругом, и предстает в уже  и н о м  с в е т е: восторженно-радостном, блаженно-прекрасном чудном свете; вот оно насыщается энергией, притягивая все новые частицы т о г о  света, сгущается, уплотняясь и приобретая форму…

      Нечто расплывчато-утонченное, аморфное становится все определеннее, все пристальней его внимательный, устремленный прямо в душу, взгляд оттуда – из этой клубящейся серой мути, которая подползает все ближе: вот окутывает ноги, тело, вот схватила за руки и удерживает их мертвой хваткой, вот уже на лице ее смрадное дыхание, давит  грудь, сжимает сердце, туманит мозг…  Надо оттолкнуть, отпнуть, надо отпрянуть, вскочить и бежать без оглядки! Но нет – нет уже жизни в членах, нет силы ни малейшей, - она ушла, утекла в землю вместе с кровью, и кровь Каина хлюпает под спиной, а вот и он сам – братоубийца, стоит, насмехаясь, и рожа у него… Нет! Почему, откуда он здесь?! Я же убила его – там, прямо на свиных тушах…  А вот и они сами – снова пришли, и встали кругом, и скалят острые клыки, и сверлят злыми мертвыми глазками, и примериваются: как половчее прыгнуть, и схватить, сожрать, и визжат предсмертным визгом, и она пытается закричать: Ма-а-ма-а!.."

      Но не может, только задыхается в агонии, крутится и извивается, как змея, пытаясь вырваться, освободиться, убежать. И вот, когда уже навалилось и придавило так, что кажется: все, это конец! - вдруг отвалилось,отскочило в сторону, отпрыгнуло и отошло обратно во тьму...

      Яна очнулась и вскочила на постели: задыхающаяся, в холодном поту и ледяной испарине, чуть живая от ужаса, сковавшего все ее существо.

      Мелькнуло что-то черно-красное, мелкое в тусклом свете луны, отбежало в угол, и вспыхнули желтые огоньки. Да это Маруська, зараза! Она это, наверное, сидела на груди и давила своей тяжестью, вот и привиделось!

      Или это все-таки был кто  д р у г о й, пострашнее? А кошка наоборот прогнала эту нечисть?!

       Господи, когда же кончится этот кошмар! Почему после долгой пьянки всем мерещатся какие-то ужасы, черти?! Сколько человек уже в психушке оказались из-за "белочки"! Неужели и правда, как мамка говорит, это бесы мучают?! Спать не дают,а если забудешься, прыгают на грудь, давят, душат, или даже пытаются овладеть твоим телом! И требуют добавки, и надо выпить зелья, чтобы расслабиться и страхи ушли.

       А если его нет, вот как сейчас?!

       Она так и не уснула до тех пор, пока не заорали где-то в деревне петухи, чуя приближение рассвета...
 
       Солнце заглядывает в мансарду сразу, как появляется из-за сопки на том берегу. Поэтому просыпаются они рано. Яна, потянувшись томно, протянула руку, преодолевая расстояние между их диванами, и коснулась  Алексея.

       «Слушай, если эти диваны разложить, получится классный сексодром, но… Честно говоря, мне еще ни до чего – отходняк  не прошел. Такие кошмары снились. Это просто пипец какой-то!» «А ты лечись божественной космической энергией» «А как это?»  «Ляг на спину, руки и ноги раскинь в стороны. Максимально расслабься, сканируя все тело, начиная от кончиков пальцев рук и ног… к голове. И говори про себя: я наполняюсь  космической энергией, силой духа и тела…» «А вообще-то это грех, лечиться нужно молитвой – мамка говорила. Она тоже раньше так делала» «В общем-то, да, она права. Но – самовнушение тоже помогает, на подсознательном уровне» «Я очищаюсь от всякой скверны плоти и духа…»

         «…А молиться ты не пробовала?» «Хватит с нас и двух богомолов. Я над ними только смеялась» «Грешно смеяться над самым святым» «Ну попала я из огня да в полымя» «А может, это судьба? Вставай, иди сюда» Он подводит ее к иконам в углу: Пресвятая Богородица, сложившая на груди руки и опустившая глаза долу и Иисус Христос с книгой в руке. «Эта икона называется «Умиление» "У мамки такая же есть" Вот послушай…»

       И он начинает читать утренние молитвы: «Во имя Отца, Сына и Святаго Духа, аминь. Боже, милостив буди мне, грешному. Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, молитв ради Пречистыя  Твоея Матери  и всех святых, помилуй нас… Царю Небесный, Утешителю… Отче наш…» Яна смотрела на иконы, но видела Алексея, он казался теперь очень красивым: четкий профиль, длинные волосы зачесаны назад и схвачены резинкой, аккуратная рыжеватая бородка… «Окропиши меня иссопом, и очищуся, слуху моему даси радость и веселие, возрадуются кости смиренные. Отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония мои очисти. Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей.  Не отвержи мене от лица Твоего и Духа твоего Святаго не отыми от мене. Воздаждь мне радость спасения Твоего и Духом Владычним утверди меня. Научу беззаконныя путем Твоим, и нечестивии к Тебе обратятся…»

       «Красиво читаешь, аж дух захватывает. Я в церкви была пару раз – скука смертная, чего поют – не понятно. И вообще не могу там долго находиться, может, я и правда бесом одержимая …» «Не говори ерунды. И не произноси имя князя преисподней, слово материализуется, а о н  уже и так довел тебя до ручки. Чаще надо в церкви бывать. Ладно, давай поедим и за работу» «Ой, смотри. Какое облако интересное – как птица, и она несет на себе солнце!» «Красиво»
      
       Но, пока они готовили еду и завтракали, налетела целая стая облаков, и она съела Солнце. «Да, при таком освещении писать нельзя. Да еще дождь припустил, и , кажется, надолго. «Чем займемся?» «Не хочешь почитать Закон Божий?» «О, Господи, за что мне это? Что вы ко мне все пристали с богом своим?!» «Не богохульствуй. Попробуй хотя бы, почитай» «Ну давай»

       Она уселась с ногами на тахту и принялась читать. Алексей сидит в кресле, в руках у него – толстенная Библия. Шелест дождя за окнами, шуршание страниц. Лицо Яны преображается, словно с него стерли ластиком  все лишнее, все тени и припухлости, и оказалось, что личико у нее обладает своеобразной красотой черт, и можно попробовать его перенести на холст, написать портрет. Он берет лист ватмана, карандаш и начинает делать наброски. Но вот это лицо исказилось скептической улыбкой: «А ты сам-то в это веришь? Я всегда думала, что все это сказки для детей» «А как же, ты думаешь, тогда все произошло?» «Создание Вселенной? Ну, там – большой взрыв, радиация, свет, звезды, разлетающиесяся кругом и собирающиеся в галактики, потом  планеты  от звезд  произошли. А жизнь на Земле из воды вышла».

         «Ну, так приблизительно все и описано в Библии: в Начале Бог сотворил из ничего небо и землю. То есть – из Духа, энергии. Но не посредством взрыва, ибо он сотворить только хаос, а мертвая материя из хаоса не могла сама по себе самоорганизоваться и соделать весь наш мир: не настолько она разумна сама по себе. Небо -  мир невидимый, духовный – Ангелы; земля – вещество, из которого потом был создан весь видимый мир. То есть: дух плюс материя – в основе. Затем Бог сказал: да будет свет. Вот почему говорится: в Начале было Слово.  Помнишь:«Без  истления  Б о г а  С л о в а рождшую, сущую Богородицу Тя величаем»…

       Затем отделил Бог свет от тьмы. Земля была покрыта водой: «Тьма над бездною, и дух Божий носился над водою…»  Красиво, правда? Далее, как ты знаешь из истории с географией, на Земле появились материки, Бог разделил воду и твердь земную. «Из земли создал Бог человека и вдохнул в лицо его дыхание жизни, то есть душу разумную, свободную и бессмертную. Этой душой Бог отличил человека от животных неразумных и уподобил себе». Вот тут я немного не согласен, мне кажется, животные тоже разумны, как и мы» «Да ладно! Че они могут понимать-то?» «А вот и в Библии сказано: И сотворил  Бог рыб больших и всякую  д у ш у  животных пресмыкающихся… Посмотри на Марусю» «Мур», - тут же отозвалась кошка, дремавшая у него на коленях. «Вот умничка. Даже разговаривать с ней можно».

      «А вот смотри, Леш: Еву Бог создал из ребра Адама, - это что, клонировал, что ли» «Вполне возможно» «Говорят еще, что мы произошли от инопланетян, так может, это они и творили на Земле, чего хотели? А теперь люди сами научились этому. Скоро и человека клонируют, и  гены так изменят, что мы станем опять бессмертны.  Как боги. «И мертвые восстанут из гробов…» - их тоже клонируют, оживят.  А вот и  Дерево познания добра и зла и Древо жизни. Адам с Евой были просто блаженные, а потом, согрешив, стали разумные и смертные, но скоро все опять переменится… Да?» «К тому и идет эволюция. Но я тоже думаю: а может, все же не обошлось и без инопланетного вмешательства, - существ, созданных еще раньше, и более совершенных. На многих древних иконах, на стенах гробниц в пирамидах сохранились изображения существ с нимбами – или может это скафандры были на них? Пресвятая Троица – первое явление Бога людям на земле – с нимбами, похожими на шлем, откуда они явились далеким предкам Девы Марии у Мирликийского дуба, каким образом материализовались – загадка. Ян, а твои мама и брат не пытались тебя обратить в свою веру?» «Да им плевать на меня! Мамка, правда, пыталась надеть на меня крест, но он давит на грудь, душит, и я сняла. А в церковь я заходила пару раз. Так мне там плохо так стало, сил нет! Брат говорит: потому что во мне бес сидит! Мол – и тебя он мучает, и ты сама мучаешься, и нас мучаешь! Придумали тоже! Я их, видите ли, словами-паразитами уничтожаю прямо, кровь ихнюю пью, нашли вампира!».

      «С л о в о  материально. Ведь именно «в Начале было Слово» - первое проявление божественной сущности. Без слова невозможна мысль. Господь замыслил создать мир материальный и духовный, чистый, незапятнанный никакой грязью. На седьмой день посмотрел Он на деяние рук Своих, «и увидел Бог, что это хорошо!» Все было создано гармонично и прекрасно, совершенно,  Бог не сотворил ни смерти, никакого зла вообще, даже стихии не вредили человеку: ни вода, ни огонь, никакие другие силы. Только после того, как первые люди ослушались Его, впали в грех, появились болезни, тление, скорби, наказания – как мы говорим.

      Мы захотели свободы – мы ее получили. И пользуемся теперь ею на свое усмотрение. Отпав от Отца, подпадаем под действие темных сил. А они вездесущи, подстерегают повсюду, и поэтому даже каждое  слово должно быть чистым, чтобы не запятнать мир. Матом оскорбляешь Самого Бога». «Если меня какой-то гад оскорбил, унизил ниже плинтуса, почему я не имею права ответить тем же?!» «Этим ты уподобляешься ему. А еще дьяволу, действующему его устами и руками» «Ну вот, и ты тоже, опять об этом! Задолбали вы уже! Никакая я не бесноватая! Прям вы самые умные, а я – дурра что ли?!»

      «Да не дура ты. Просто как бы блаженная. Слово «блаженный» на восточном языке, на котором Спаситель произнес Свою Нагорную проповедь, означает «тот, кто не грызет сам себя». Это была Его первая проповедь, после того, как Он явил себя миру, был крещен Иоанном Крестителем, и, призвав апостолов, стал ходить по Галилее и проповедывать: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие…»

      Яна слушала. И ей казалось: да, я – нищая, я плачущая, я на самом деле кроткая, если меня не доводят… Меня изгнали, меня поносят и гонят, и неправедно злословят на меня…»

    «Вот мы часто грызем и мучим себя, мало того, что нас грызут и мучают другие. Не надо мучить себя завистью, - этим не умалишь успехи того, кому завидуешь; ненавистью не навредишь тому, кого ненавидишь, только разъедаешь собственную душу, воспоминаниями об оскорблениях только теребишь свои собственные раны… Евангелие учит нас прощать, и любить, и не носить яда в себе». «Ну конечно! – думает Яна - Простить их? Никогда!»

     «Святой Иоанн Лествичник писал: «Злопомнение – как заноза, воткнутая в душу»… 

     Смотри-ка, дождь кончился, можно и поработать над нашим Древом. Хотя нет, при таком освещении лучше писать

          П а д ш е г о   а н г е л а  с его опаленными крыльями…»

                Продолжение следует...