Находка гл. 24, 25

Находка
      
                24

        То лето запомнилось еще и страшной находкой.
       Дети за бараком нашли в траве ржавый замок и решили его забрать. Замок что-то держало. Разгребли вокруг землю и обнаружили  деревянную дверь, запертую этим замком. Заглянули в ее  прогнившие щели и с визгом побежали к бабке-татарке.
       В неглубокой бетонной выемке лежал прикованный  в растяжку человеческий  скелет,  с его черепа свисали клочья светлых волос.
       Бабка проворно затолкала всех детей в одну комнату, а сама, прихватив наволочку, убежала. Мы прильнули к окну. Бабка выломала трухлявый край доски, торопливо покидала в наволочку все кости, вернула обломок на место, быстро  присыпала все землей  и забросала поверху травой.
       Вечером только и было разговоров, как всем повезло,  что произошло это по другую сторону барака, которая не просматривалась из окон надзирателя.   
       И какая  бабка-умница, в момент сообразила все скрыть и не выпускать детей до возвращения родителей. А уж потом каждый  в семье наказал своему ребенку строжайшим образом молчать! Молчать-то мы молчали, но не вытерпели, чтобы не поискать еще.  И, действительно,   обнаружили  рядом еще две, присыпанные землей двери. Помня переполох родителей и их наказ, трогать  не стали.   
      Постепенно открылись и другие страшные тайны этого места. Оказывается, что в войну здесь был лагерь для иностранных военнопленных, потом их часть расстреляли, а часть куда-то отправили.
      Привозили их в вагонах по железнодорожной ветке, подходившей к зоне. Живых гнали  в зону, трупы  свозили  в  ямы. Для этой цели  и служила та пара лошадей. В центре зоны  было место для построений, а в длинных деревянных строениях раньше стояли двухъярусные  нары. Земляная насыпь с тыльной стороны служила для расстрелов. 
        Об этом под большим секретом  рассказывали  вольные, работавшие в то время в зоне, и жившие поблизости люди.
   
                25

        Пришла зима. И где-то в самом ее лютом разгуле в зону загнали шумный табор цыган. Они поставили рваный шатер  в центре и переночевали прямо на снегу. Мороз за сорок, а у них грудные дети. Отец не выдержал и предложил им на время перебраться в нашу летнюю землянку. Все-таки там есть печь, а у них дети. Через несколько дней заглянул к ним. Вернулся обескураженный,  рассказывает матери, что там жара, дети голые по полу ползают, а смрад стоит - не продохнуть. Мужики, ленясь выйти на мороз, справляют малую нужду прямо на раскаленную плиту. Развалились на тряпье, режутся  в карты и ржут, как кони на выпасе.
        Встретили его гостеприимно и даже пригласили сыграть.  Отец никогда в жизни не игравший в карты, отказался, ушел и теперь не знал, что вообще с этим делать. На разборку отправилась мать, она такие проблемы решала проще. Вернулась с деньгами и красным пуховым одеялом под мышкой.
        Лишившись этой землянки, отец  весной  прилепил к ее задней стене новую, и в ней уже было две небольшие комнатки и печь.
         Как только потеплело, табор куда-то исчез, а  в землянке остались молодой цыган с цыганкой. Вскоре она родила мертвого ребенка, потом еще одного и тоже мертвого. Шептались, что это не муж с женой, а брат с сестрой, потому и дети мертвые.