Маленькая повесть. гл. 10. О настоящей любви

«Рыжий подлец», или просто Иван Ушаков, десятиклассник с  каштановыми волосами, отвоеванную в молниеносном бою тетрадь спрятал в гараже соседа, и теперь, как Раскольников, метался: придут за ним или нет?  Пусть приходят!  Лишь бы не нашли тетрадь, доверенную Ване  на полгода  необыкновенной, прекрасной и загадочной Асей Морской.

 Летом мать Ивана, Светлана Христофоровна, работала горничной в Доме творчества писателей, в дачном поселке Комарово под Ленинградом, убирала номера писателей. Провести на берегу Финского залива отпуск и одновременно подработать ее пригласил старый знакомый, «большой человек» в этом самом Доме творчества – завхоз Борис Борисыч. Светлана, уставшая от шумного цеха Уралмаша, стук пишущих машинок, напоминавший собрание дятлов, сочла за пение сверчков и трудилась с упоением. На писателей и поэтов смотрела с благоговением, случавшееся хамство с их стороны прощала. Внимала стихам, если кто-то читал. Напарница ее по этажу, Наталия Николаевна, объясняла: «Литературное творчество требует большого психического напряжения, если кто-то сорвался и нагрубил, извини его».

 Еще Наташа взволнованным голосом, но тихонько рассказывала про писателей интересные вещи. Например, что у Ахматовой в домике-будке есть икона Богородицы, и Анна Андреевна ее не прячет. Светлана Христофоровна тоже любила Божию Матерь, но икону, доставшуюся в наследство от родной тетки-монахини,  от чужих глаз скрывала, так что ее восхитила смелость знаменитой поэтессы. Раньше  Светлана даже имя ее не слышала, но теперь каждый вечер Наталия Николаевна читала ей наизусть ахматовские стихи. Светлана заучила несколько полюбившихся строчек и   хотела отнести Анне Андреевне ландыши с дальней полянки, но в последний момент струсила. Вдруг  букет слишком прост  и не понравится великой женщине.   В предпоследний день своего  трудового отпуска,  чувствуя себя помолодевшей и легкой, как птичка, Светлана спрыгнула  с парапета на берегу, да неудачно! Сломала правую ногу! Пришлось телеграммой вызвать сына, чтоб сопроводил домой. Ваня ехал к маме и не предполагал, что ждет его на берегу моря.  В Комарово пришлось пробыть почти неделю (ждали мамину зарплату), и как хорошо сложилось: в первый же день Иван познакомился с удивительной девушкой. Она сама окликнула его от крыльца кухни:

– Добрый молодец, не поможешь?

 Девушка пыталась снять с верхней ступени ящик с проросшим (не нужным уже) картофелем. Призыв о помощи был как нельзя  вовремя. Ящик уже падал на девушку, но Иван подлетел моментально и затормозил падение. При этом девушка оказалась почти в его объятиях. Наверное, это обстоятельство дало ей право расспросить (после того, конечно, как она от случайных объятий освободилась), кто таков ее спаситель и откуда взялся. Они вместе тащили ящик на свалку. Когда Иван сказал: «Из Свердловска», – девушка остановилась и целую минуту рассматривала Ивана с таким вниманием, будто он признался, что прилетел с Луны.


  Девушку звали Ася, она была  похожа на актрису из какого-то фильма (Ваня забыл название). Он ждал ее по вечерам на берегу. На танцы она не ходила, любила жечь маленькие костры на берегу и смотреть на блики огня в волнах моря. Ася-то и дала ему на прощание свою секретную тетрадку, предварительно просверлив фонарями зеленых  глаз его лоб.


– Здесь  собраны стихи,  их никто не должен видеть, поэтому тетрадь вообще нельзя никому показывать, – инструктировала Ася, – фамилии авторов зашифрованы. Смотри: Муромец – это не богатырь, а философ Ильин,  Ан.Ан. – Анна Андреевна Ахматова, Иосиф Брод. – Иосиф Бродский. Ася Мор. – это я.
– А какая у тебя фамилия? – спросил Ваня.
– Морская!– рассмеялась Ася.
И Ваня так и не понял: фамилия Морская или это опять шифровка? 
«Лучше бы фотокарточку подарила», – буркнул про себя Ваня и бросил тетрадку, как вещь ненужную, в свой потрепанный рюкзачок.

 В электричке, когда ехали на вокзал, мама спросила:
– Что за красавица тебе помахала с крыльца кухни?
Ваня пожал плечами:
– Ася звать.
– Расскажи, какая она?
– Такая… ветренная.
– Пустышка, – вздохнула мама.

– Нет, наоборот, совсем не пустышка! – заступился Ваня.
– Ты же сам сказал, ветреная.

– Ну… за ней не угонишься, – Ваня,  если бы и хотел, не смог бы пояснить, что, даже издалека видя Асю, он чувствует легкий ветерок, овевающий его лицо.
– На Марютку похожа, – сказала мама

– На какую еще Марютку?
– Фильм «Сорок первый» помнишь?

– Ну да, точно, – Ваня с облегчением вздохнул и улыбнулся маме благодарно.

«Скорей бы зима», – стучали колеса в такт мыслям Ивана.  Ася училась на геолога и собиралась в зимние каникулы в Свердловск – в минералогический музей.

– Поводишь меня по своему городу, покажешь Дом Ипатьева и малахитовую шкатулку, да  и мою тетрадку отдашь! – эти слова прозвучали для Вани обетом верности.

                Это была гарантия встречи. А тетрадь Ваня открывать не спешил. Но сам не заметил, как равнодушие к чужим записям превратилось в жаркий интерес. Вспоминая ежеминутно Асю, ее глаза, пронизывающий взгляд, ее слетавшие с губ фразы, не всегда понятные ему, вызывая в памяти звуки ее голоса, он понял или скорее, почувствовав некое озарение, догадался, что тетрадка, исписанная рукой любимой девушки – это не хуже фотографии, а, может быть, и лучше. Записи откроют ему то, что спрятано в дорогой ему шкатулке по имени  Ася, он узнает, что ее огорчает, что радует, что за тайны ее волнуют.

Теперь Иван с жадностью читал и перечитывал каждую страничку в тетрадке, желая понять написанное как можно глубже. Но ключик от шкатулки-Аси все время ускользал. Зато он все больше понимал себя, свою душу. «Любовь есть радость, которая не покидает человека даже и в страдании, но светит ему сквозь все неудачи и лишения, и душа его заливается глубокой и тайной радостью, как бы неким светом». (Ася сократила цитату из Ивана Ильина, из книги «Путь духовного обновления»).
                Вот на эту сокровенную радость семнадцатилетнего парня и посягнула новая учительница. Но не знала дочь опытного чекиста,  что Иван – сын фронтового разведчика и не замедлит в ответных действиях.

 Немного времени понадобилось парню, чтобы продумать план операции по захвату важного документа. Что он – забыл батю? Конечно, нет! Медаль «За отвагу» зря не дается. Вон, висит на коврике. Хоть папки нет уже три года,  Ваня помнит его рассказ, как брали «языка» с  портфелем. «Глазомер, натиск, быстрота»! Девиз адмирала Ушакова. Батя служил в морском десанте. Один раз корреспондент фронтовой газеты спросил его, не предок ли ему непобедимый адмирал? Отец хотел, чтобы Иван выучился на историка и разобрался: вдруг все-таки предок?