Последняя монашка

               
    В далеком школьном детстве, когда во все тяжкие шло строительство нового социалистического общества, и рассвет коммунизма  маячил через какие-то двадцать недолгих лет, судьба свела меня с пережитком старого мира  в лице старой бабушки-монашки.
Вообще-то до старого мира в пору моего детства было рукой подать. Приходилось оно на 60-е годы прошлого столетия.
Старые люди еще общались старыми диалектными словами, ушедшими безвозвратно в прошлое, нюхали табак, а женщины носили поневы и странные головные уборы с рожками.
Годы их рождений уходили в последнюю четверть  19-го века. Они молодостью своей захватили проклятый царизм, пережили революцию, войну, все потрясения и успехи первой половины прошлого века.
Родился я в небольшой деревушке вблизи глухого и огромного мордовского леса.
Восьмилетняя школа находилась за добрый десяток километров, и зимой приходилось устраиваться на квартиру к одиноким людям.
Меня родители пристроили к добрым улыбчивым старикам возрастом лет за семьдесят.  Проста деревенская хатка под соломенной крышей с двумя лавками вдоль стен и деревянным столом в углу… Голландка с русской печью…
Рядом, буквально в трех метрах прилепился домишко в два подслеповатых оконца… В нем –то и жила монашка.
Это была уже согбенная немощная старушка. Я не помню уже, слезала ли она с печи… Но моя хозяйка, бабка Аксинья, периодически в течении дня навещала ее. Иногда просила сбегать монашке за хлебом и сахаром.
Пенсии колхозникам только что назначили, крохотные восемь рублей. Но до этого у стариков не было и того.
В молодости бабуля была на самом деле монашкой в каком-то из близ лежащих монастырей. Монастыри массово распускали в середине 30-х годов и насельники разбредались кто куда.
Жизненный путь бабушки Полины (имя монашки) был также не определен. Поскольку половина, если не больше, ее сознательной жизни прошла в монастыре, ей сложно было адаптироваться в том непривычном обществе, в которое выбросила ее судьба
Она не уехала в город. Она, видимо, не могла вступить  в колхоз поскольку не с чем было идти в него.
Но она жила на что-то… Детей у нее не могло быть, о родственниках тоже ничего не было слышно. Возможно ей также назначили пенсию…
Прожив у бабки Аксиньи пару лет, я квартиру поменял, вернувшись через год вновь.
В эту пропущенную мной зиму старики взяли монашку к себе. У них она и упокоилась. Вряд ли старушка оставила старикам какое то наследство. Взяли ее, скорее всего из чистого сердоболия.
Но наследство бабка Полина душевным соседям все-таки оставила.
В виде сонмища клопов, которое пришло вместе с её старческим скарбом.
Деревенские рубленые стены в хате были обклеены газетами от сквозняков.  Вот лабиринты между газетами и пазами стен новопоселенцы и освоили.
Я спал на кровати, расположенной в углу стен. Пережитое в эту зиму я помню до сих пор.Клопы в постели – это нечто страшное. Не просто отдельно взятый клоп, а сонмище их. Пробежит среди ночи такой зверь по губам, мерзость от него держится неделю. Зимой спасало то, что уходили они от холодных стен в теплые места, и я спал, вжавшись в промороженную стенку. Вспоминая с дрожью пережитое, я благодарю бога, что не застудил спину, не отморозил почки.
Комфортное состояние длилось до марта. В марте пригревало солнце, прогревались стены и клопы возвращались из своей миграции. Теперь мечта была одна: сошло бы половодье, да просохли дороги, чтобы сесть на велосипед и жить дома.
 При всем при этом в голову даже не приходило закатить родителям истерику и сменить квартиру.
Но может быть из-за этих тварей я и запомнил монашку. Но все-таки она не уходила из памяти моей.
И уже во взрослой жизни я часто задавался вопросом:
Как выжила она практически без средств к существованию?
Хотя пример моей родственницы, ведущей единоличное хозяйство, у меня перед глазами был. Единоличники, это те, кто принципиально не вступал в колхоз. Им  была нарезана земля, и они выживали каким-то образом.
Но у моей родственницы были дети. Которые по меркам того времени достаточно неплохо помогали матери. С монашкой был другой случай.
Ясность пришла  с течением времени и развитием интернета. При беседах на темы родины малой мне удалось встретить родственников бабушки Полины.
И судьба её как бы вновь восстала из небытия.
Родом монашка была из соседней древней деревни Новой, урожденная Глазкова.
Годы, проведенные в монастыре, не оставили её без куска хлеба в жизни.
В существовании людском, кроме радостей, успехов, обид есть и другая сторона.
Это смерть, похороны, проводы в потусторонний мир. Но в этой печальной части нашего бытия с победой Советской власти образовалась ниша.
Церкви были разорены, духовенство разогнано. Некому стало отпеть и отчитать покойника, крестить новорожденного, сделать оклад для иконы.
Эту нишу в обществе и заняла бывшая монашка. Бывшая по статусу, но оставшаяся ею по сути и образу жизни.
Она продолжала служить Богу и людям в силу данного ей послушания и духовных сил.
А благодарный народ вскармливал её телесно.
Безвестная теперь, она не жила бесцельно.
Она служила людям и Богу.
Вечная память….