Утро гл. 69, 70

                Утро
               
                69

       Помню то утро, когда я вернулась. Мир был пустым  и серым, как больничная койка …
       Через пару дней меня выписали домой. Мать все как-то разрулила - видимо, Алибаев  помог. На руках был липовый больничный лист с диагнозом «Фолликулярная ангина» с удалением миндалин. Миндалины были на месте, а остальное  я помнила смутно.
       Виктор исчез, отец заткнулся. Я и до этого была не очень  веселым человеком, а теперь  и вообще разучилась улыбаться.
       Все делали вид, что ничего не произошло. Молчала и я. Вышла на работу. При встрече с Полиной по ее вопросам поняла, что никто ничего не знает. Уже легче, мне совершенно никому и ничего не хотелось объяснять.  Вернулась в вечернюю школу, и все как бы встало на свои места.
       В один из вечеров в комнату заглянула мать. Помявшись, сказала: « Сегодня очень большой религиозный  праздник  - родительская суббота. Ты прости меня,  у меня такой грех на душе». Ответила: «Б-г простит», а сама подумала, как все у нее просто. Она и перед Богом хочет быть белым одуванчиком. 
      Из тумбочки исчезли мои дневники, - мама заметала следы.
      Дома я, молча, исполняла все ее указания, общалась только с подросшими  пацанами. Помогала им с уроками и ходила на родительские собрания. Павел был левшой, и по своей натуре несколько рассеян, Сережка постарше и похитрее,  но вместе они составляли одно целое, настолько были привязаны  друг к другу. Они ни разу в жизни даже не подрались.  Даже наказывали их в детстве сразу обоих, потому что невозможно было понять, кто зачинщик очередной проказы.
       Они хмуро стояли по разным углам, потом начинали хитро переглядываться,  корчить друг другу рожицы и хохотать. И все наказание превращалось в очередную игру.
       Было еще одно светлое пятно:  Николай прислал письмо со  своей фотографией  в солдатской форме. 

                70

       Поздний вечер. Родители куда-то ушли, прихватив с собой  пацанов. Осторожный стук в дверь. На пороге, глупо улыбаясь, стоял  нетрезвый  Виктор.  Я, молча,  вытолкнула его в темноту лестничной клетки и захлопнула дверь.
       Позже мать пояснила, что он приходил попрощаться, его забирали в армию, ну, да и выпил немного для храбрости.
       А потом пошли его письма и фотографии, - он служил в Севастополе на каком-то военном корабле. Но это я знала уже со слов матери, его писем я никогда не читала…

                * * * * * *

       Дремавшая в углу собака резко вскочила и рванула в другую комнату. Непонятная возня и громкий лай.
      Под потолком на шкафу, свесив хвост, сидел изумрудно-зеленый попугай,  внизу возмущенно металась собака.  Ища выход, попугай периодически  срывался с места и нарезал по комнате виражи. На пальме за окном тревожно гомонили его зеленые сородичи.   
       Пришлось ждать удобного момента, чтобы набросить  на него полотенце. И вот оно, это зеленое чудо, в моих руках, испуганно косит круглым глазом и  шипит, широко   раскрывая крючковатый клюв.
       Поднесла его к открытому окну. Лети, красавчик,  Африка рядом, за углом налево …