У опасной черты...

Далеко не каждый из нас, живущих на земле, но – очень многие, в силу различных обстоятельств оказывались у опасной черты, цена которой иногда была сама жизнь!

В каждом человеке таится минимум две бомбы, зависящие только от него самого. Остальное зависит от случайных внешних обстоятельств.
Я коротко поясню: две бомбы – это инфаркт и инсульт. Эти бомбы, как это не печально, человек готовит себе сам. Что, и как, и сколько мы едим, может явиться следствием взрыва этих бомб. Сегодня это известно почти каждому. Но далеко не каждый хочет этому следовать.
Есть и третья бомба, пока не известная своей причиной возникновения – это рак. Рассуждений по этому поводу много, результаты сражения с ним – не очень. Причины пока не найдены. Есть предпосылки к нему, но этого знать никто из простых людей не хочет вообще.

Дважды я подходил к третьей бомбе. Первый раз давно. Точка на лице- прыщик. В другой раз бы не заметил. Врач выписывает направление к онкологу. Диагноз- рак. Описывать операцию – не для слабонервных. Всё сделали успешно и вовремя. Прошло, но не забыто. Результат один – подальше от солнца, загорать нельзя. Людям с пигментацией кожи стоит подумать.

Это – как бы, вступление к моему рассказу о третьей бомбе для человека. Если я скажу, что некоторым людям нельзя загорать на солнце, ходить с непокрытой головой и носить солнцезащитные очки, мало кто мне поверит. Я этого и не добиваюсь. Египет, Турция, Греция, Сочи, острова- сегодня это символы или даже синонимы отдыха. У очень многих на Турцию денег хватает. Но я не буду никому говорить: «Посмотрите на себя голого в зеркало, в полный рост. Какая у вас кожа? Если идеальная, то ради Бога – хоть куда отдыхать, но не стараться забрать чужое солнце с собой!» Вот и весь совет.

Я прожил много лет, отдыхал везде и по молодости, и по глупости старался прихватить и солнца, и моря с собой. Много лет сходило. Через много лет подошёл к третьей бомбе первый раз. Я это описал выше. Сошло! Сошло, то есть была операция и, как говорят, пронесло.

Прошло лет семь или восемь. Я уже как-то побаивался ездить на море и, тем более загорать на солнце. Но не предполагал, что третья бомба – это многоликая гидра и пониманию доступна лишь тогда, когда вам о ней объявляют, что она у вас есть!

Справа над ухом появилась шишечка. Ну ладно! Не мешает, не болит, не чешется. Некрасиво, правда, но с лица воду не пьют – пословица такая. Проходил с ней три года. Обращался к врачу. «Ерунда!» - говорит. Не загорай, носи головной убор.

Неделю назад договорился о встрече с врачом, отдавшим 55 лет жизни кожным заболеваниям на посту заведующей кожного отделения и ныне преподающей в нашем медицинском училище. Мы были знакомы. Назначила встречу. Приехал. Моя ровесница. Рассказывала о студентах, об интересных случаях. Потом перешли ко мне. «Это не то, что ты думаешь» - сказала она. У меня у самой такое есть на груди. Естественно, не показала. «Живи сто лет. Наблюдай, измеряй линейкой, промокай изредка чистым платочком на предмет выделений, следи за краями – появление зубчиков. Если что-нибудь из этого появится, то милости прошу к онкологу» - напутствовала она меня на прощание. Немного легче, но червячок застрял в мозгу. Он то затихал, то начинал шевелиться и портить понемногу жизнь. Кроме этого, нюансов, портящих жизнь, уже накопилось предостаточно. А это нюанс особый. Он заставлял себя уважать и думать о нём, может и больше, чем ему было положено. Но я думал. Она же не онколог – думалось мне. Опыт её жизни успокаивал, но не настолько, чтобы забыть и выбросить из головы насовсем.

Подключил детей- младшего сына и его жену. Они – две большие умницы. Кто читал здесь на прозе семнадцать моих рассказов «Противостояние», в которых я описывал борьбу их ребёнка, хирургов- онкологов и самих родителей в течение полутора лет в онкологической клинике за жизнь моего внука – их маленького сына. Сегодня ему три года и десять месяцев, и полтора из них – за стёклами онкоцентра с мамой вместе.

Они позвонили, теперь уже их друзьям- онкологам (ничего себе дружба!), и они составили мне протекцию для консультации в онкоцентре для взрослых в институте Блохина, что на Каширке в Москве. Я решил при их помощи поставить точку в этом вопросе, в ту или в другую сторону.

И, вот, на склоне лет, я, возможно, приблизился к третьей бомбе второй раз. Возможно! Но втайне я надеялся на ту женщину, которая сказала мне «живи сто лет». Надежда – вещь хорошая.
19 февраля 2018 года в 8-40 утра мы с сыном на его машине выехали по Ярославскому шоссе в сторону Каширки. Серая мгла и мелкий снег.
Вокруг угрюмые машины, припорошённые снегом. Завернули на МКАД- загруженность движения: семь баллов. Серая мгла соответствовала настроению.

С октября прошлого года я не был в Москве. Это был лучший октябрь в моей жизни. В этом октябре происходили события, описанные в моих произведениях «Ноябрь1» и «Ноябрь2» здесь на прозе. Лучшие чувства владели мною, высоко поднимаясь над всем хорошим, что пришлось пережить за все прошедшие годы.
И, хотя я с ней ежедневно говорил по телефону через океан, они – эти лучшие чувства как бы стирались, превращаясь из чувств души в обязательность слов.
Любые лучшие чувства нужно обязательно подтверждать реальными встречами, чтобы слова вновь обретали свой желанный и неповторимый смысл.


Наконец, приехали. Снаружи, убегая куда-то в бесконечность, стояли машины. Внутрь большого двора с парковкой никого не пускали. У сына была специальная бумага, разрешающая парковку внутри центра. Охрана пропустила, но предупредила, что мест нет. Полчаса мы ездили вдоль стоящих плотными рядами машин, и действительно не было ни одного места. А время поджимало. Час приёма приближался. На выезде нам удалось уговорить одного охранника запереть на небольшое время три машины: на час, не более. Он попросил оставить на стекле телефон и разрешил оставить машину.

Вестибюль. Справочные и раздевалки напоминали железнодорожный вокзал. Как-то удалось довольно быстро подойти к окошку и спросить пропуск. Пропуск на нас был готов. Но раздеться не пришлось. Номерков не было, и очередь стояла. Оставалось девятнадцать минут до приёма. Уговорили охрану, чтобы нам взять одежду в руки, и надели бахилы. Десять лифтов, и везде стояли люди. Это были в основном посетители тех, что лежали здесь в центре. Нам нужно было на двадцать третий этаж. Наконец, мы оказались в числе достаточных для подъёма. Я обратил внимание на медсестру, ехавшую вместе с нами. На ней был брючный костюм из тёмно-синего атласа. Я спросил: «Такое Вам выдают?». «Что вы!» - ответила она. «То, что здесь выдают, носить нельзя. Это всё мы шьём за свои деньги». И, действительно, строчки линий на ней легли там, где им положено было быть, облегая её молодую ладную фигуру. Про себя я отметил: «Едешь, может быть в пропасть, а смотришь туда же, как и много лет назад». Видимо в мужчинах эта черта не исчезает даже перед смертью. Лифт долго тащился из-за разных остановок, красивая медсестра вышла на восемнадцатом этаже. Но и мы, наконец, поднялись на двадцать третий.

Не успели подойти к кабинету, навстречу нам идёт молодой красивый мужчина кавказской наружности. Он приветливо улыбнулся и назвал нашу фамилию. Вошли в кабинет, сели на диваны вокруг продолговатого стола. Я описал суть проблемы. Он подвёл меня к окну, приподнял волосы, осмотрел шишку и сказал, что ничего страшного в ней нет. Я не повторяю эти медицинские названия. Мне было понятно всё с первого его слова, так как эти проблемы я, в своё время, изучал, хотя и поверхностно.
«Нет, если Вы хотите удалить всё это в косметических целях, то я всё это быстро сделаю под анестезией и лазерным скальпелем» - улыбаясь сказал он. Только ваше желание.

Осмотр был закончен. Я попросил визитку и её получил, и с нею – право на звонок в любое время и по любому поводу.
Расстались дружески.
Наша фамилия в медицинских кругах была известная, и среди просвещённых врачей молча делала своё дело.

Обошлось!!! Я облегчённо вздохнул.
Уходя, оборачиваюсь на уходящую вдаль стену зданий центра. И про себя  прошептал:  «Помоги, Господи всем, попавшим сюда, выбраться отсюда живыми!».

Это было как раз то самое место, где надежды на врачей и на Господа Бога были равными!

Теперь можно было надеяться на встречу, если у Господа Бога на меня не было других планов!

19 февраля 2017 года
Онкологический Центр им. Н.Н Блохина
Москва, Каширское шоссе