Трактир на развилке. 5

Повесть в процессе. Пишется и редактируется.

Начало здесь: http://www.proza.ru/2017/06/06/2065

5.

Чем больше я думаю о причинах приведших нас к Лабиринту, чем больше задумываюсь о том, сколько же людей отказалось войти в него? Много ли в нашей жизни ситуаций, когда мы можем не делать выбор? Сделать вид, что ничего не происходит. Да, понимаю, отказ от выбора – тоже выбор. Но отказываться можно по-разному. Пройти мимо. Отвернуться. Закрыть глаза и уши.
Но, когда перед тобой вырастают массивные, словно скалы, ворота с горящей над ними надписью – пройти мимо не получается. Либо входи, либо разворачивайся.
По рассказам наших постояльцев, кто-то входил, задержавшись у входа на несколько минут, кто-то кидался как в омут, кто-то сидел под воротами пару суток. Я - из последних. Олин – из вторых.
**
- Ну, паря, ты и даешь… -  мы не заметили, когда вошел Карл. Как не заметили, что наступило утро. – И ты до сих пор просиживаешь тут штаны? – Олин нахмурился и Карл примиряюще поднял руки: - Ладно, ладно, остынь! Просто в непонятках я. Да и идти пора…

Карл к нам зачастил. Вот и вчера - пришел в третий раз.

- Какие… могут… быть… непонятки! – стукнул по столу кулаком Олин. Пустая кружка подпрыгнула и упала на пол. Один из осколков чиркнул меня по ноге. – Я, по-твоему, идиот?! Да?

Видя, как наливаются кровью глаза Олина, я положила ладонь на его сведенные в железный кулак пальцы:
- Угомонись, Олин. У него – всё по-другому…

Олин тяжело поднялся, отбросил стул, прошел мимо вжавшегося в косяк двери Карла и, громко хлопнув дверью, вышел.

- Чего? – Карл уставился на меня. – Чего я сказал-то? Это же идиотом надо быть, всего-то и надо прийти на день раньше! Не застревать в том кабаке! Ему что, это в голову не приходило?! И что значит - у меня по-другому?!

Вот ведь, угораздило с утра пораньше разборками заниматься.

- Карл, тебе пора. - Пришло время кофе и завтрака. – Давай свою котомку. Положу пару бутербродов на дорожку…
- Да не нужны мне твои бутерброды! Объясни нормально! Я, можно сказать, вас первых в самом Лабиринте встретил! И что со мной не так-то?!

А ведь, действительно, Карл появлялся в те дни, когда отсутствовали другие постояльцы...

Масло ложилось на хлеб, острый нож резал овощи, сыр и вареное мясо, а Карл тихонько сидел на высоком кухонном табурете.

- Когда мы попадаем в Лабиринт, то забываем обо всем. И живем прежней жизнью до того поворотного момента, когда жизнь изменилась. А потом снова попадаем в Лабиринт. Понимаешь?

- Нет.

- Мы все добровольно пришли к воротам Лабиринта. Добровольно зашли. А могли и не заходить. Каждый тоннель для нас – одна из историй, которые стали поворотными в нашей жизни. Мы снова и снова проживаем одни и те же ситуации и, пока не изменим то, что должны изменить, нам нет выхода из Лабиринта. Понимаешь.

- Сами пришли? Так вы все – идиоты! – воскликнул Карл.
- Наверное. Но это был наш выбор. Нас никто силком не закидывал сюда. И мы можем выйти, если поймем как.

- А что непонятного?! - Взвился Карл. – Пришли, сделали, как надо и вышли!

- В том-то и загвоздка, - завернутые в пергамент бутерброды легли у правого локтя Карла. – Мы все помним находясь здесь. А там, в Лабиринте, память отшибает напрочь. И мы идем проторенной дорожкой. Потому что мы – это мы. А когда снова оказываемся здесь – помним всё. Абсолютно всё. Теперь понимаешь?

Карл сполз со стула, уложил сверток в суму:
- Теперь понимаю. Может, и я смогу выйти. Но, только, я-то всё помню. И что делал раньше, и что хотел сделать в этот раз. Вот только… - он замолчал.

- Что, Карл?
- В чем тогда смысл? – он вскинул на меня глаза. – В чем смысл? Если мы – это мы. Как изменить то, что не знаешь, что это нужно изменить? Зачем тогда всё это?

Он сгорбился и его старые ботинки уже привычно зашаркали по каменному полу.
- Прощай, хозяйка.
- Еще увидимся, Карл…

**
Олин нашелся у входа в четвертый туннель. Он стоял, опершись на свой массивный топор и вперив взгляд в темноту коридора.
- Он ушел в пятый, - Олин повернул ко мне голову. – Попрощались…

- И что ты решил? – внезапно, со звенящей ясностью пришла мысль о том, что прямо сейчас Олин может опустить свой топор у моих ног и уйти. Прямо сейчас. И что самой грустное – я не буду его останавливать. – Олин…

- Ты так и не назвала мне своего имени, - улыбнулся он. – И ты теперь знаешь обо мне больше, чем я о тебе. Хотя, по большому счету, я не знаю о тебе ничего…
- Тебя это… беспокоит? – я встала рядом.

Темный вход перед нами привычно дохнул сыростью.

- Почему это должно меня беспокоить? – снова усмехнулся Олин, касаясь ладонью моих волос. – Я просто не хочу повторений. Я рассказал про себя, чтобы ты поняла: я не хочу повторений, хозяйка.

Настала моя очередь усмехнуться:
- Где ты увидел здесь повторение, Олин? Где? – пришлось задирать подбородок, чтобы смотреть ему в глаза. – Посмотри на меня, Олин! Посмотри внимательно! Твоя Элли мне почти годиться в дочери! Это – раз! Не перебивай! – повышаю голос, видя, что мой партнер пытается сказать что-то. – Во-вторых, у каждого, Олин, у каждого, кто находится здесь – своя история! Своя! Каждый должен разобраться с самим собой! Я – не твоя история, а ты – не моя! Мы просто корабли, которые соприкоснулись бортами на пристани, а потом снова уйдем каждый своим маршрутом! И не надо, слышишь, не надо делать меня частью своей истории!

Поднимающее из глубин души раздражение затапливало разум.

- Ты думаешь, я вся такая пушистая? Разумная и понимающая? Так да?! Тогда скажи, почему я здесь?! Как, такая как я, могла оказаться в Лабиринте, Олин?! Ты и крупицы обо мне не знаешь! А если бы узнал, может, плюнул бы вслед! Я всё это время только и делаю, что думаю, Олин! Думаю! Я никогда столько не думала! Иной раз мне кажется, что моя голова скоро взорвется! Из каждой истории я пытаюсь вытащить нечто общее! Общее, что не дает человеку закончить то, ради чего он здесь! А этот трактир, - дыхание сбилось, я чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. – Этот трактир - лишь пауза! Неужели ты подумал, что я хочу состариться здесь? А, Олин? Неужели ты решил, что этот трактир – то, что мне на самом деле нужно?!

- Угомонись… - растерянно прошептал он.

- И не подумаю! Мы пришли в Лабиринт, чтобы из него выйти! Выйти, понимаешь! И раз мы здесь, значит, есть выход наружу! Значит, каким-то образом, каждый может выйти! Нужно только понять, как?!

Олин сгреб меня в охапку и крепко прижал к себе:
- Всё, всё, успокойся… Мы все сходим понемногу с ума… Это хорошо, что ты взорвалась… Это хорошо…

Так мы и стояли, обнявшись, перед входом в четвертый туннель. Мы оба понимали, что совсем скоро каждый из нас возьмет в руки упрятанную на дне сундука торбу и отправится в путь. Позабыв на время и о трактире, и о Лабиринте, и друг друге…

Вот только, кто будет первым?
 
***
Почему с возрастом, воспоминания начинают занимать всё больше места в сознании? Хочется думать, что наконец-то пришло время анализа пройденных дорог, ошибок, сделанного и не сделанного за тот отрезок, что ты уже прошла: то самое время, которое, по науке, должно было наступить сразу за совершенной ошибкой или пролетевшим событием.
Хотя, скорее всего, с возрастом просто понимаешь, то, что впереди – зыбко и тогда спрашивается, зачем о нем много думать? Мы не в ответе за будущее, оно, отчасти, живет само по себе. Невозможно просчитать все факторы, которые в итоге должны привести к ожидаемому результату. Слишком много кусочков мозаики должно сложиться, чтобы вырисовалась та сама картинка настоящего. Включая пресловутый взмах крыла бабочки…
А вот с прошлым – всё ясно. Можно заново переживать те или иные события, фантазировать о том, как могла бы повернуться жизнь, если бы всё пошло не так. Если бы были сказаны другие слова, выбраны другие люди, сделаны другие поступки… Да, иллюзия разума. Схожая с вредной привычкой – никакой пользы, кроме отвлечения от той реальности, в которой я живу сейчас.

Здесь в Лабиринте, время идет по-другому. Вернее, оно идет правильно. Я замечаю, как тускнеют волосы, как они становятся длиннее. Вижу увеличивающую сеть морщинок в углах глаз. И даже чувствую, как иногда с перебоями стучит сердце. Я вижу и чувствую это здесь. Раньше, в том мире, будучи гораздо моложе, я не обращала на это внимание, потому что, оказавшись в той ситуации, куда меня снова и снова приводит Лабиринт, я всегда была той, которой и должна была быть. Изначально.
Интересно, если я состарюсь здесь, в Лабиринте, а потом решусь еще раз войти в один из туннелей, вернусь ли я в тот возраст? А если он снова выкинет меня на развилку, буду ли я той старушкой, что вошла в туннель?
Своего рода, отсроченная старость. Если проходишь туннель – все возвращается на круги своя, жизнь продолжается, словно бы и не было Лабиринта. Тогда, где же я – настоящая? Здесь? Или там?

**
Перед нами стоял глубокий старик. Он был настолько стар, что не верилось, будто он может торить туннели. Его сума превратилась в решето. Фляжка истерлась так, что казалось, ее можно проткнуть пальцем.

- Отец, - смутился Олин. – Ты так долго ходишь или уже вошел таким?

Дед взглянул на Олина из-под густых бровей и прошамкал беззубым ртом:
- Горячую воду, станок, ножницы, мыло и полотенце. Все разговоры – потом.

Пока наш постоялец плескался в ванной комнате, Олин озабоченно потирал лоб:
- Слушай, может ему мясо через сито протереть, а? И овощи размять, как думаешь?

- Хорошо, - киваю, - пойду, сделаю. А ты пока займи его беседой. Расскажи о наших правилах. Пусть готовится.

Порубленное мясо прекрасно уложилось в запеканку. А пропущенное через сито харчо стало замечательным супом–пюре.
Когда я вошла с подносом в зал, Олин увлеченно беседовал с нашим гостем.

- Разрешите представиться, - старичок поднялся и церемонно склонил голову. – Теодор Семенович. Сегодня я вышел из тоннеля в пятьдесят третий раз.

Поднос задрожал в руках, Олин метнулся из-за стола и подхватил его.
- Пятьдесят третий раз? – ноги стали ватными и я осторожно опустилась на ближайший стул. – Пятьдесят третий раз, - повторила, пытаясь разогнать туман в голове.

- Да, мои юные друзья, - Теодор Семенович втянул в себя пар, поднимающийся с тарелок, и блаженно зажмурился. – Забавный парадокс: всего пару часов назад я умял гору пирожных во французской кондитерской! Съел их столько, что еле выполз из-за стола. А стоит оказаться на развилке, так кажется, что не ел целую вечность! И эти десять сухарей воспринимаются с благодарностью!

- А ведь точно, - улыбнулся Олин. – Все наши постояльцы едят с таким аппетитом, что диву даешься! Да вы ешьте, ешьте!

Наш гость умял запеканку за несколько минут и только потом, не спеша, принялся за суп.
- А вы, значит, тут работаете? – Теодор Семенович аккуратно воспользовался салфеткой. Выглядел он уже не столь ужасающе: седая борода ровно подстрижена, брови расчесаны, глаза весело поблёскивают голубизной.

- Эх, - Олин подергал свою косицу. – Просто решили отдохнуть малость, вот, трактир удумали сделать.

- А что, хорошая мысль. И готовите вкусно. И людям приятно…

Я едва слышала их беседу. В голове навязчиво крутилась цифра «пятьдесят три». Цифра эта, то вырисовывалась белой фигурной свечкой на торте, то грубо выбитой на могильном камне, с маленькой черточкой слева.

- Теодор Семенович, - сколько раз я корила себя за несдержанность! – А сколько вам было лет, когда вы вошли в туннель?

Старик улыбнулся, скомкал салфетку и небрежно бросил на стол:
- А тебе сейчас сколько, дочка?

- Мне, - вопрос заставил растеряться. – Когда входила было тридцать пять.

- А выглядишь старше, - не стал любезничать гость. – Я был на десять лет тебя моложе.

Мы с Олином переглянулись.
- И за все это время, отец, тебе не захотелось всё это закончить? Пусть и насильно?! – не смог удержать слов Олин.

- Убиться что ли? – хихикнул дед. – Нет, не возникло. Поняв, что ничего исправить не могу, я просто доживаю свой век. И пытаюсь получить от него удовольствие.

За окном громыхнуло, по стеклу мазнули дождевые струи. Олин поднялся со стула, кивнул и отправился за дровами: в комнате ощутимо похолодало.

- Но вы же ничего не можете вспомнить, когда находитесь там! – сплошные «непонятки», как говорил Карл.
- Да, не помню, - кивнул Теодор Семенович. – Но, когда прихожу к развилке, просто иду в следующий туннель. Просто иду и всё… Знаешь, милая, мне сейчас там лучше. Я там тот же – двадцатилетний…

Олин разжигал камин, а мы со стариком смотрели друг на друга, словно пытались уловить мысли друг друга.
- Когда-нибудь, я выйду на развилку в последний раз. И вот тогда – вернусь. А может, не вернусь… Как бы то ни случилось, моя история закончится.

Олин тихо подошел к столу, долил в кружку нашего гостя ставший ритуальным глинтвейн, сел, упер локти в стол и произнес:
- Время платить, отец. Ты хоть помнишь, как здесь оказался?

- Разве такое забудешь?

***
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/03/07/1237


Рецензии
Великолепно!!! С теплом. Алена.

Алена Данченко   26.03.2018 23:49     Заявить о нарушении
СПАСИБИЩЕ, Алена! :))

Аполлинария Овчинникова   28.03.2018 20:03   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.