Ринго

Глава 1

Я стоял в пустой комнате и смотрел в окно. Мои мысли путались, но я отчетливо чувствовал какую-то необъяснимую вину. Я должен был оставаться рядом с человеком, который считал меня своим единственным другом. Но уже поздно о чем-то жалеть. Я знаю, что могу еще кое-что для него делать, и, когда я немного оправился и пришел в себя, я включил ноутбук, открыл текстовый редактор и... Я не знал, что писать. Тот человек, кому я собирался посвятить свою первую, а возможно и единственную книгу, был далеко не заурядным персонажем, чтобы описывать его какими-то банальными словами и клишированными фразами. Я мог бы написать, что он был зеленоглазый брюнет с короткой стрижкой, среднего роста и слегка полноват, но разве читатель понял бы из всего этого, кто такой Ринго? Ринго... Никто не знал, ни как появилось это прозвище, ни настоящего имени его обладателя. На вопрос "как тебя зовут?" он всегда протягивал руку, дружелюбно улыбался и отвечал: "Ринго!". И если спрашивающий не был удовлетворен таким ответом и уточнял: "А как на самом деле?", мой друг тут же менялся в лице и раздраженно повторял: "Ринго! "
Он был болен, но он научился жить со своей болезнью, осознавая и принимая её. Он долгое время лечился в психиатрической больнице, на его счету несколько попыток самоубийства. Он не смущаясь рассказывал об этом, причем не только мне, но и другим ребятам в нашей компании, но никогда не раскрывал причин, толкавших его на эти поступки. Ринго мог заливаться смехом и радоваться птичкам, сидящим на дереве, а мог едва ли не бросаться с кулаками на прохожего, имеющего неосторожность посмотреть на него как-то "не так". Резкие и необъяснимые перепады настроения, периодическая склонность к суициду – вот и все внешние признаки его болезни. При этом он обладал большой и открытой душой. Ринго – самый искренний человек, которого я только встречал за свою жизнь. В каждой его эмоции, в каждом слове и действии не было ни капли фальши. Он просто не умел врать, всегда и во всем оставался честным. Он много раз мне говорил, что я самый близкий его друг, которого он любит и ради которого готов на все. Я отвечал ему тем же, и, пожалуй, это была самая большая правда в моей жизни.
Я продолжал смотреть на пустой лист текстового редактора. Я совершенно не знал, с чего начать. Внезапно, в моей памяти всплыл день, летний солнечный день, когда я и Ринго договорились встретиться и пройтись по улицам, наслаждаясь погодой. Не знаю, что особенного было в этом дне, но именно с него я решил начать эту историю. Историю Ринго. Я опустил руки на клавиатуру и начал писать.

* * *

Это лето было особенно жарким. Дождь обходил наш город стороной почти целый месяц, а яркое июньское солнце прогревало воздух до зноя. Мало кто осмелился бы гулять в самый разгар такого жаркого дня, но для Ринго это была любимая погода. Он надевал светло-зеленую полосатую рубашку, желто-бежевые льняные штаны, покрывал голову панамой и спешил ощутить своей кожей прикосновение солнца. Я не мог оставить его одного, хоть мне и хотелось провести свои выходные дома под вентилятором. Я работал грузчиком посменно, поэтому большая часть моей недели была посвящена Ринго.
В тот день мы договорились встретиться на центральной площади. Я ждал его, прячась в тени рекламного щита, и Ринго начал смеяться сразу же, как заметил меня.
- Я специально выбрал это место для встречи, чтобы ты не прятался от солнца, но ты и на площади нашел тень! – сказал он, подойдя ближе.
- Да, тебе по-прежнему не удалось меня поджарить, - с улыбкой ответил я.
- Я не из тех, кто быстро сдается! – продолжал смеяться Ринго.
Мы прошли вдоль площади и вышли на улицу Ленина.
- Почему ты так не любишь солнце? – спросил Ринго, перестав, наконец, смеяться.
- Я люблю солнце, - возразил я. – Но не хочу получить тепловой удар.
- Все потому, что ты не носишь панаму! – сказал Ринго и поднял указательный палец вверх. – На День рождения я обязательно подарю тебе панаму, а сейчас забирай мою, - и он снял свой головной убор и надел его на меня.
- Нет, я не могу забрать твою панаму!
- Почему?
- Если все дело в ней, то тогда и ты не захочешь гулять на солнце.
Ринго задумался.
- Да, ты прав. Я очень люблю солнце, и совсем не люблю зиму, потому что зимой мало солнца. А если я перестану любить жару и эти прогулки, то что вообще я буду любить? Какое время года?
- Весну и осень, - предложил я.
- Нет, это не подойдет. Весна сначала слишком похожа на зиму, а потом резко превращается в лето. Осень наоборот, сначала изображает прохладное лето, а затем – раннюю зиму. По сути, есть только два времени года.
- Хорошо, не стану спорить. Но я вынужден вернуть тебе панаму, чтобы не отнимать твою любовь!
- Это очень благородно с твоей стороны! – ответил Ринго и принял обратно свой головной убор с чувством глубокой благодарности.
- Ринго! – окликнул его сзади звонкий женский голос.
Мы обернулись. К нам бежала Настя.
- Привет! – радостно сказала она и по-дружески чмокнула сначала Ринго, а затем и меня в щеку.
- Привет-привет! Куда бежишь? – спросил он, расплываясь в улыбке.
- В институт, у меня пересдача, а еще курсовую надо сдать. В общем, лучше не спрашивай, у меня от всего этого голова идет кругом. Ты вечером будешь дома?
- Не знаю, ты хочешь, чтобы я был дома? – спросил Ринго, продолжая улыбаться.   
- Да, это было бы здорово. Мы с Ником хотели зайти к тебе часов в восемь.
- Я непременно буду дома в это время!
- Отлично! Тогда до вечера! Пока, - Настя снова чмокнула меня в щеку, а затем обратилась к Ринго. – С тобой не прощаюсь, - и она убежала в сторону своего института.
Ник – Николай, или, проще говоря, Коля, был Настиным любовником. Именно любовником, назвать его парнем или возлюбленным у меня язык не поворачивается. Ник был на 10 лет старше Насти,  и мы иногда шутили на тему их возраста. Самый старший в нашей компании – 28-летний Ник, самая младшая – 18-летняя Настя. Хотя, про Колю нельзя сказать, что он был членом нашей компании. Он появлялся среди нас лишь иногда и только с одной целью – отдохнуть от своей серой и скучной жизни. У Ника была жена и двое маленьких детей, а еще работа, которою он ненавидел, но на которую ходил каждый день, чтобы прокормить семью. Вся эта бытовуха давно ему наскучила, но остатки чувства ответственности не позволяли ему бросить все и жить в свое удовольствие. Поэтому иногда он устраивал себе маленькие праздники – приходил в компанию молодых и веселых людей, играл на гитаре, пил пиво, развлекался с Настей. Ник всячески старался создать себе образ состоявшегося в жизни человека, который все контролирует и все подчиняет себе. Он с важным видом курил трубку, цитировал каких-то философов и политиков и не считал лишним упомянуть, что он старше нас, а, значит, гораздо умнее и опытнее. Я же считал его слабаком, причем слишком трусливым, чтобы в этом признаться. Раз он так много понимает в жизни, как он смог довести ее до такого состояния? Не от большого счастья мужья заводят любовниц, и ладно бы он закрутил роман с какой-нибудь пышногрудой моделью, нет! Его подружкой стала Настя, простая девочка Настя, в чьей внешности нет ничего примечательного. Будучи очень маленького роста и хрупкого, даже по-детски угловато телосложения, она выглядела, скорее, как подросток, а не юная девушка. Она всегда коротко стригла волосы, носила свободные рубашки, футболки и джинсы. Я ни разу не видел, чтобы она пользовалась косметикой или красила ногти. Если бы Колина жена увидела Настю рядом со своим мужем, ей бы и в голову не пришло ревновать его к этой девочке, я уверен. И где они встречались эти любовники? На квартире у Ринго! Хотя, «квартира» – это громко сказано, Ринго жил в комнате в коммуналке, и был вынужден уходить погулять каждый раз, когда заявлялись эти «влюбленные». Ник не мог даже снять квартиру для встреч со своей любовницей, о какой жизненной состоятельности может идти речь? Мне всегда было интересно, что думает жена о его похождениях. Она ничего не имеет против его общения с друзьями, даже когда оно затягивается до поздней ночи, видимо, понимает, что без них семейное бремя слишком сильно надавит на его плечи, и тогда он сбежит навсегда. Но догадывается ли она о существовании Насти? Возможно, но двое маленьких детей, которых нужно чем-то кормить, заставляют молчать об этом. 
Мы с Ринго свернули на другую улицу и дошли до пешеходного проспекта. Это было одним из его самых любимых мест в городе, особенно летом. Всюду стоят холодильники с мороженым и холодными напитками, продают соленую кукурузу. Бесконечная толпа завораживала его своим пестрым разнообразием. Ринго обожал слушать уличных музыкантов, и мне порой непросто было удержать его, не давая пуститься в пляс.
В этот день жизнь на проспекте как обычно кипела в своем быстром ритме. Мы подошли к продавцу мороженого, и мой друг стал тщательно рассматривать весь ассортимент.
- Фисташковое! – воскликнул он. – Я буду фисташковое! Правда, оно отлично подойдет к моей рубашке, даже не заметно будет, если испачкаюсь, - смеясь добавил Ринго.
- Точно! – улыбнулся я и обратился к продавцу. – А мне шоколадное.
Я потянулся за деньгами, но Ринго тут же схватил меня за руку.
- Я не смог подарить тебе панаму, но я угощу тебя мороженым. Это же хоть какое-то спасение от жары, не так ли?
Мне стало очень неловко.
- Ринго, не стоит… - проговорил я, но его было уже не переубедить.
Он заплатил за нас двоих и даже не собирался слушать мои возражения.
Мороженое стоит каких-то пятнадцать рублей, вряд ли такие деньги стоят спора, но только не в случае с Ринго. Он получал пенсию по инвалидности, и она была его единенным источником дохода. На нее он снимал комнату в коммуналке, покупал еду, лекарства, одежду. Я знал, что Ринго был совершенно не привередлив к тому, что стоит на его столе и мог носить одну рубашку до тех пор, пока она не порвется, но та щедрость, которую он проявлял по отношению к друзьям, в конечном счете, лишала его ужина, новых ботинок или похода в парикмахерскую. Он был готов отдать нам последнее и слишком сильно обижался, когда мы пытались отказаться. Поэтому, когда я ел то шоколадное мороженное, мне казалось, будто я грызу буханку хлеба, которую Ринго за пару дней до перевода пенсии уже не сможет купить.
- Есть еще одна причина, почему я обожаю солнце, - заговорил Ринго, вырывая меня из плена совестливых мыслей.
- Какая? – поинтересовался я.
- На солнце быстро тает мороженное.
- Разве это хорошо?
- Конечно! Я люблю мороженное, а еще я люблю молочный коктейль, и я никак не мог понять, что я люблю больше. А солнце превращает мороженное нечто среднее между самим мороженным и молочным коктейлем. Это, пожалуй, идеальное состояние!
- Действительно! – согласился я.
Мы погуляли еще пару часов, а потом я должен был зайти к своей двоюродной сестре, помочь ей перетащить шкаф из одной комнаты в другую. Ринго предложил мне встретиться вечером, в девятом часу, и составить ему компанию на прогулке, пока Настя и Ник будут наслаждаться его радушным гостеприимством. Я с радостью принял это предложение и направился к сестре, а Ринго пошел домой.
Ровно в восемь к нему в дверь постучали Настя и Ник. Как и всегда, Ринго был рад их видеть, тут же побежал на кухню делать чай и искать печенье. Но подобные встречи всегда проходили по одному сценарию – минут двадцать они все вместе пьют чай, потом Ник или Настя вежливо просят Ринго пойти погулять, и он без лишних вопросов удаляется. В тот вечер все было точно также, мой друг посидел с этими «любовниками» недолго, а затем пошел на улицу, где его уже ожидал я.
Мы неспешно направлялись к проспекту. Теперь уже и я мог насладиться погодой – жара спала, ласковый ветерок слегка касался кожи и, казалось, окутывал все тело своей легкой нежностью. Я пытался предаться беззаботным разговорам о погоде, но меня беспокоила одна мысль, и чем дольше я находился рядом с Ринго, тем сильнее эта мысль не давала мне покоя. Мы уже прошли один квартал проспекта, когда я не выдержал и спросил:
- Скажи, Ринго, тебе это еще не надоело?
- Нет, я готов гулять по проспекту каждый день, и мне нисколько не надоест! – ответил он с довольной улыбкой.
- Я не об этом, - продолжал я. – Эти встречи Насти и Ника у тебя дома разве не доставляют тебе проблемы?
- Проблемы? Но какие? – искренне удивился Ринго.
- Ну, ты мог бы сейчас заниматься какими-то своими делами, а ты вынужден оставить их в своей комнате наедине.
- Я же гуляю с тобой, это лучшее дело из всех, какие я только могу придумать! – убеждал меня Ринго.
- Я же не всегда могу гулять с тобой, а ты освобождаешь им комнату всегда, когда они просят, и порой бродишь по улицам один, - настаивал я.
  - Пройтись по улице одному тоже иногда полезно, можно наблюдать за людьми, или птичек слушать, к примеру.
- Ринго, - покачал я головой.
- Мне правда нравится это! – убеждал меня друг, будто заподозрив, что я не поверил ему. – Я хожу по улице и радуюсь тому, что окружает меня, радуюсь Настиному счастью и тому, что могу ей помочь!
Ринго не обманывал, он не умел этого делать. Я взглянул на него и похлопал по плечу:
- Ладно, раз тебе все нравится, я не буду больше говорить об этом.
- Хорошо! – заулыбался снова Ринго.
Мы гуляли еще около часа, а затем пошли к нему домой. К тому моменту Настя и Ник уже должны были ждать возвращения хозяина комнаты. Ринго жил недалеко от проспекта, буквально в паре кварталов. Его комната располагалась на первом этаже очень старого пятиэтажного дома. В коридорах на общей кухне ремонт не делали, казалось, с момента постройки – деревянные доски на полу протяжно скрипели при каждом шаге, щели между ними стремительно росли, краска со стен давно облупилась, за ней начинала осыпаться штукатурка. Лампочки, висящие на проводах под потолком, наполняли пространство коридора и кухни тусклым желтым светом. На каждом этаже располагались четыре жилые комнаты, но по соседству с Ринго жила только его мать, остальные комнаты пустовали. Мама Ринго – Варвара Ивановна – меня всегда немного пугала. Это была довольно пожилая женщина, причем мне всегда казалось, что она выглядит намного старше своих лет. Она подвязывала свои седые волосы платком, носила длинный халат в любое время года, сильно сутулилась и исподлобья бросала на каждого гостя своего сына злобный взгляд. Наверно, она была крайне недовольна тем, что к  Ринго кто-то ходит, хотя  я совершенно не понимал, почему. Особенно пристального и гневного взгляда всегда удостаивалась Настя. Возможно, Варвару Ивановну тоже не радовало, что девушка водит в комнату ее сына своего любовника. Тем не менее, эта женщина ни разу не обмолвилась с нами ни словом. Я даже не догадывался, какой у нее голос. Представлялся он мне грубым и пугающим, но это было только моей догадкой.
Ринго подошел к своей двери и открыл ее. Мы оказались внутри. То ли на фоне жуткого коридора комната сильно выделялась, то ли она на самом деле была совершенно необычной, но каждый, кто попадал в нее впервые, пару минут стоял на пороге в полном изумлении. Во-первых, она была очень большая, по крайней мере, для комнаты в коммунальной квартире. На меньшей ее стене было целых два окна. По правую сторону от двери располагались крючки для верхней одежды, шкаф и холодильник, прямо напротив – большая старая софа с немного подранной обивкой, за ней книжный шкаф и деревянный стол. Стены были оклеены белыми обоями, а на них, где баллончиком, а где и красками, были выведены различные рисунки и надписи – огромный пацифик, названия любимых групп в свойственном им написании, и даже имя «Ринго». К тому же каждый, кто бывал в этой комнате, оставлял на обоях свое имя и автограф, это было чем-то вроде негласной традиции. Однако, не рисунки на обоях и большая площадь делали эту комнату удивительной. Самое главное располагалось в центре. Это была музыкальная аппаратура – проигрыватель для пластинок, колонки, различные усилители и прочие вещи, пришедшие словно из прошлого века. При этом они были в отличном состоянии, и Ринго прекрасно умел ими пользоваться. По левую сторону от двери у него стояли полки с огромной коллекцией музыкальных пластинок. Он часто ставил их, и комната тут же наполнялась невероятно приятными звуками с характерным потрескиванием. И это еще не все сюрпризы, ожидающие гостя Ринго. В углу, примыкая одной стороной к полке с пластинками, а другой к окну, стоял компьютерный стол, но почетное место на нем занимал ни компьютер, а старый фотоаппарат. Как и музыкальное оборудование, он отлично работал и снимки, какие с его помощью делал Ринго, были достойны работ именитых фотографов. Благодаря своему увлечению фотографией, мой друг не только увековечил имена своих друзей на стене, но и расставил на верхней полке компьютерного стола наши портреты. Я часто замечал, что он с улыбкой смотрит на наши фотографии, наверно, ему приятно каждый день напоминать себе, что он не один в этом мире.
Настя и Ник сидели на софе, когда мы зашли в комнату. Ник, вальяжно закинув ногу на ногу, курил трубку, а Настя прижималась к нему и заглядывала в глаза, как преданная собачонка.
- Илья! – радостно воскликнула она, когда увидела меня. – Здорово, что ты составил компанию Ринго, я всегда боюсь, что ему будет скучно.
- Нет-нет! – тут же ответил Ринго, не дав мне даже открыть рот. – Мне не бывает скучно, не переживай.
- Хорошо, а мы с Ником как раз говорили о том, что надо бы придумать тебе интересное занятие на то время, пока мы у тебя.
Ник повернул голову к девушке и поднял бровь. Его взгляд выражал только одну мысль: «Ты, может, и говорила, но не надо обобщать». Однако, он промолчал. Мы сели рядом с ними на софе, и Настя была только рада посильнее прижаться к своему возлюбленному. Но радость была недолгой. У Ника зазвонил телефон. Он быстро вышел в коридор, но Настя успела увидеть имя его жены на экране. Через минуту он вернулся и сказал, что ему надо идти. Ник пожал нам руки, быстро чмокнул Настю в щеку и ушел. Прежняя счастливая улыбка тут же исчезла с лица девушки.
- Ведьма! – недовольно бросила она. – Не дает ему ни капли свободы.
- Я бы с этим поспорил, - возразил я.
- Домой его потащила уже! И чего ей только надо? Время всего-то десятый час! – продолжала возмущаться Настя, не слыша моих слов.
- Она его жена, - сказал я.
- Жена… - повторила Настя с отвращением. – Недолго она еще будет женой.
- С чего ты взяла?
- Ник любит меня, а не ее, сейчас его держат дети, но когда они подрастут, он бросит их и уйдет ко мне.
- Это он тебе сказал?
- Я знаю это. Я готова ждать, и Ник станет только моим.
- Настя, ты думаешь, он так просо уйдет из семьи? Та женщина его тоже любит, она родила ему детей, она тоже имеет право на счастье!
Настя вскочила с софы и бросила на меня гневный взгляд.
- Как ты можешь такое говорить? – воскликнула она. – Мне плевать на ее счастье! Она для меня чужая, соперница, и если ей придется пожертвовать своей любовью ради моей любви – пусть так, мне ничуть не жаль ее!
- Какая же ты жестокая! – произнес я.
- Я – влюбленная! Я люблю Ника и я добьюсь нашего с ним счастья любой ценой!
- А он хочет этого?
- Конечно!
- Тогда зачем ждать? Почему он не уйдет к тебе сейчас?
- Все не так просто.
- Все еще проще! Он не уйдет от семьи никогда! Ты – игрушка в его руках, кукла, которая помогает ему справиться с тягостями жизни, но не более того. Осознай это, Настя, ты такая молодая, а тратишь время на совершенно ненужного тебе человека!
- Не смей так говорить! – закричала она. – Что ты вообще знаешь о Нике и обо мне? Мы любим друг друга, и мы будем счастливы, а ты никогда это не поймешь, потому что никогда никого не любил!
С этими словами Настя схватила свою сумочку и убежала, громко хлопнув дверью. Я успел увидеть, как на ее глазах навернулись слезы. Наверно, я слишком сильно перегнул палку, но я не могу смотреть на то, как Ник ее использует. Она слишком юна и слишком влюблена, чтобы увидеть всю правду, а кто еще может ей ее открыть? Я же знаю Настю уже лет пять, я люблю ее, как младшую сестру и хочу защитить от опасностей жестокого мира. И самая большая опасность – Ник.
Когда мы только начали наш спор, Ринго встал с софы и подошел к компьютерному столу. Он наблюдал за нами со стороны и не проронил ни слова до тех пор, пока Настя не ушла. Тогда он взглянул на меня и строго спросил:
- Зачем ты это сделал?
- Я забочусь о ней, хочу, чтобы она была счастлива.
- Она и была счастлива! А ты все испортил! – голос Ринго превращался в крик.
- Ты хочешь сказать, что я был не прав? – спросил я, стараясь быть спокойным.
- После твоих слов она заплакала и ушла, значит, ты не прав! Она ушла из-за тебя, ушла! – Ринго подлетел ко мне и занес над моей головой кулак.
- Остановись! – громко сказал я.
- Я не ударю тебя, лишь потому, что ты – мой лучший друг. Но она – тоже мой лучший друг. И никто не смеет обижать моих лучших друзей, никто, слышишь?
- Да, Ринго, прости, я погорячился, я извинюсь перед Настей хорошо?
Я встал с софы и коснулся руки друга, все еще занесенной для удара. Он опустил ее и неожиданно бросился обниматься.
- Прости меня! – сказал он, и по его голосу я понял, что он плачет. – Я едва тебя не ударил, прости!
- Все хорошо, Ринго, все хорошо, - успокаивал я его.
Через пару минут он отпустил меня из объятий и снова подошел к компьютерному столу. Он смотрел на черно-белые фотографии и вытирал оставшиеся слезы.
- Пусть она приходит, - снова заговорил он уже тихим спокойным голосом. – Пусть пьет со мной чай, есть печенье, а потом, когда я уже вернусь с прогулки, пусть смотрит на меня своими большими горящими глазами. Может она совершает ошибку, но она счастлива, она улыбается. Если ей и придется плакать, это будет потом, а сейчас она должна улыбаться и радоваться, не надо отбирать у нее это.
Ринго сделал шаг в сторону, и я понял, что он не смотрел ни на все, а лишь на одну фотографию, размещенную в самом центре. На ней была изображена Настя.
Я быстро перевел разговор на другую тему, предложив Ринго послушать одну из его пластинок. Это заметно воодушевило моего друга, он стал заботливо перебирать свою коллекцию в поисках наиболее подходящей пластинки. Вскоре комната наполнилась музыкой, и мы наслаждались ей, закрыв глаза.
Я не знаю, о чем думал Ринго, но мои мысли пытались восстановить все события сегодняшнего дня, изменяя только мой личный взгляд на них. Я всегда думал, что Ринго так добр к Насте только из-за своего бескорыстного дружелюбия, но когда я уловил его взгляд на фото с ее изображением, я понял – он всегда выделял ее среди остальных друзей. Ее портрет находился в самом центре, ее присутствие было для  Ринго особенно радостным, а ее уход, пусть даже и не такой эмоциональный, как сегодня, всегда заставлял моего друга грустить. Он не расстраивался, когда кто-то еще был вынужден покинуть его комнату и уйти по своим делам. Он знал, что через какое-то время он снова увидит этих людей, и это его вполне устраивает. Но когда уходила Настя, Ринго брал ее за руку и, глядя в ее большие карие глаза, спрашивал: «Когда ты придешь снова?» или «Мы скоро увидимся опять?» А Настя была чрезвычайно рада такому гостеприимству своего лучшего друга, она звонко смеялась, обнимала Ринго за шею и отвечала: «Послезавтра мы с Ником снова к тебе зайдем». Мой друг улыбался, довольный тем, что пусть и ненадолго, пусть и в компании Ника, но он все равно сможет увидеться с этой девушкой.
В последнее время у него практически не было возможности увидеться с ней при других обстоятельствах, Настя гуляла мало, была слишком сильно занята учебой, домашними делами, и находила свободное время только для встреч со своим любовником. Она была готова на все ради него, полностью подчинялась его графику, наивно надеясь, что он оценит ее покорность и будет любить ее за это. Она тонула в глаза человека, для которого почти ничего не значила, и не замечала, как сильно ее любит другой – Ринго.
Когда это произошло? Когда он влюбился в нее? Я прокручивал в мыслях каждый момент их дружбы и не мог найти какого-то разительного изменения. Он как будто любил ее всегда, с самого первого взгляда. Впрочем, это не удивительно. Настя стала первым человеком в его жизни, кто сквозь непроходимую стену его болезни увидел в нем хорошего человека и предложил свою дружбу.
Это произошло пять лет назад. У нас была большая компания, скорее даже тусовка, состоящая более чем из сотни человек, объединенных похожими вкусами, интересами и взглядами на жизнь. В отличие от многих дружеских компаний, мы не учились в одной школе, не жили в одном дворе, мы просто находили близких по духу людей при самых разных обстоятельствах и оставались рядом с ними. Однако, большинство парней и девушек из нашей тусовки были просто хорошими знакомыми, а настоящими друзьями для меня стали ребята Оля, Стас и Андрей. Нам всем было по восемнадцать, кроме Оли, ей только исполнилось шестнадцать к тому времени, мы постоянно гуляли вместе, ходили на концерты, сидели в уютных дворах и были полностью довольны нашем времяпровождением. Потом к нам присоединилась Настя. Она была еще совсем юной тринадцатилетней девочкой, которая безуспешно пыталась попасть в рок-клуб на концерт любимой группы. Она была такая смешная, худенькая, в футболке с надписью «Цой», которая была велика ей размера на три, если не больше. Она смотрела большими грустными глазами на охранника, который наотрез отказывался ее пускать. Мне стало жаль ее, и я предложил друзьям не бросать эту девочку одну, а предложить погулять вместе с нами.
- Мы, кажется, собирались на концерт! – напомнила мне Оля.
- Это не последний концерт в нашей жизни, а девочке надо помочь! – возразил я, и подошел к Насте.
Мы познакомились, разговорились, она оказалась очень веселым и общительным человеком, к тому же достаточно умной для своих лет. Мы погуляли вместе, потом обменялись номерами телефонов, стали переписываться в интернете, и очень скоро Настя стала полноправным членом нашей компании. Оля не сразу ее полюбила, скорее, она относилась к юной подружке настороженно и даже немного предвзято. Андрей, не желая спорить с девушкой, расположения которой давно желал добиться, тоже особо не общался с Настей. Стас также был неравнодушен к Оле, но все же не поддавался ее давлению и видел в Насте своего друга. Для меня она сразу же стала младшей сестрой.
Однажды, направляясь к нам на встречу, она увидела странного парня сидящего на лавочке в совершенно безлюдном дворе. В тот день дождь лил как из ведра, а у парня не было ни зонта, ни даже капюшона. Немного помешкав, Настя подошла к нему и спросила:
- С Вами все в порядке?
- Да, раз меня выписали.
- Выписали? – удивилась она.  – Откуда?
- Из психиатрической больницы.
Удивившись еще больше, она сказала первое, что пришло ей в голову:
- Что ты там делал? – она даже не заметила, что перешла на «ты».
- Лечился, - совершенно спокойно ответил парень. – Я пытался покончить с собой.
- Но зачем?
- Затем, что я  не хотел жить.
- А сейчас хочешь?
- Не знаю.
- Я думаю, тебе надо пойти со мной, - уверенно заявила Настя.
- Зачем? – спросил парень.
- Ты расскажешь мне, что случилось, а попробую убедить тебя, что есть много причин для жизни!
- Ты хочешь общаться со мной после того, как я сказал тебе, что лечился в психиатрической больнице?
- А разве есть какая-то проблема?
- Многие думают, что да.
- А я думаю, что нет. Пойдем, мне интересно узнать твою историю.
Настя поделилась с парнем своим зонтиком, и они вдвоем пошли к месту встречи нашей компании. Это был Ринго. Он рассказал ей о том, как еще в детстве проводил большую часть своего времени в больницах, как отец поддерживал его, называя его не больным, а особенным. Но отец рано умер, и на хрупкие плечи его матери свалилась тяжелая ноша. Она стала искать работу, чтобы оплачивать лечение ребенку, но когда очередной работодатель ей отказал, она решила продать последнее, что осталось от мужа – его музыкальную аппаратуру, пластинки, фотоаппарат. Мальчик не знал о ее планах, но как только он увидел покупателей, закрыл все вещи своим телом и истерично кричал: «Не трогайте! Это папино! Папино!» Покупатели пришли в замешательство, а мама сказала им: «Не обращайте внимания, он больной». Это был первый раз, когда мама назвала Ринго больным. О нем часто так говорили, но совершенно чужие люди. А теперь это была мама… Одно слово, брошенное в порыве крайнего недовольства поведением сына, образовало между ними непреодолимую пропасть. Но Ринго сохранил последнюю память об отце, и, казалось, благодаря этим вещам он все еще не терял связи с покойным родителем. Только прежняя связь с матерью пропала навсегда. Варвара Ивановна продала квартиру, в которой они жили, и оплатила сыну лечение. Она прописала его у дальних родственников и сняла себе комнату в обветшавшей коммунальной квартире, рассчитывая, что Ринго будет жить вместе с ней, или, хотя бы останется у тех родственников. Но никто не хотел жить под одной крышей с больным мальчиком, а Ринго не пожелал делить комнату с матерью. Он попросил ее снять ему другое жилье, выразив желание оплачивать его самостоятельно, на свою скромную пенсию. Мама не хотела, чтобы сын был далеко, и поселила его по соседству. В той самой комнате он живет до сих пор.
Настя привела Ринго во дворик, где мы обычно собирались, и он мгновенно приковал к себе всеобщее внимание.
- Всем привет! Это мой новый друг Ринго! Надеюсь, вы тоже с ним подружитесь! – весело представила его Настя.
- Ринго? – недоверчиво переспросила Оля.
- Да! – подтвердил он.
Я, Стас и Андрей пожали Рингу руку. Оля сделала шаг назад и настороженно смотрела на Ринго.
- У Ринго такая необычная жизнь! – воскликнула Настя.
- Так вы уже давно знакомы? – спросил я.
- Нет, всего лишь минут сорок, но он успел мне рассказать очень много о себе!
- Ты очень доверчив, Ринго? – проговорила Оля с каким-то упреком в голосе.
- Возможно, но Насте было интересно узнать о моей жизни, и я рассказал.
- А что ты можешь рассказать нам? – Оля осторожно подвинулась вперед.
- Даже не знаю, с чего начать, - ответил Ринго и вопросительно взглянул на Настю.
- Расскажи о своих хороших новостях! – посоветовала она.
- О хороших… хм… пожалуй, есть у меня одна хорошая новость! Меня выписали из психиатрической больницы!
Все удивленно переглянулись. Оля, казалось, совсем потеряла дар речи, но через несколько секунд переспросила:
- Что?
- Мой врач решил, что находиться дома мне теперь не опасно, и выписал меня.
Сохраняя неописуемое удивление на лице, Оля повернулась к Насте и сказала:
- Можно тебя на пару слов?
Они отошли в другой конец дворика, Андрей и Стас присоединились к их беседе. Я не слышал, о чем они говорят, но по недовольному лицу и эмоциональным жестам Оли было понятно, что она выражает свое крайнее возмущение и требует немедленно увести Ринго подальше от нашей компании. Но Настя не сдавалась, она уверенно настаивала на своем, не желая снова бросать несчастного парня в одиночестве. Их спор продолжался очень долго, а я, тем временем, воспользовался возможностью узнать Ринго получше.
- У тебя необычное имя, - начал я. – Тебя так родители назвали?
- Нет, я сам себя так назвал. Такое имя мне нравится больше.
- Тебя все так называют?
- Нет, мама называет меня именем, которое сама мне дала, и врачи называют меня так же. Больше ко мне никто не обращается.
- Значит, никто, кроме нас, не зовет тебя Ринго?
- Нет. Я решил, что когда у меня появятся друзья, я представлюсь им именно так. До сегодняшнего дня у меня не было возможности осуществить эту мечту.
- Разве у тебя нет друзей?
- Нет.
- Совсем?
- Совсем.
- Но почему?
- Люди называют меня психом или больным, а я не могу с ними дружить из-за этого. И не потому, что я сам не понимаю, что болен, конечно, я осознаю это и даже не скрываю, но я не хочу, чтобы глядя на меня, люди видели только болезнь. А видят они только это.
- Я вижу не твою болезнь,  - сказал я, и положил руку на плечо Ринго.
- Правда? – сказал он, вложив в это слово всю свою надежду.
- Правда. И Настя тоже не видит ее. И все мы, - я обернулся на секунду и увидел недовольную Олю. Возможно, она как раз из тех, о ком говорил Ринго, но я надеялся, что Настя переубедит ее.
- Я так мечтал об этом! – воскликнул Ринго и крепко обнял меня. По его щекам потекли слезы.
В тот момент я понял, какой это особенный человек. Его душа обнажена, и ее слишком легко ранить. Я дал себе слово не разочаровать Ринго, навсегда избавить его от одиночества, и подарить ему настоящую дружбу. Настя полностью разделяла мой порыв. Стас тоже. Андрей хотел бы дружить с Ринго, но из-за Оли, которая по-прежнему не особенно доверяла пациенту из психиатрической больницы, он просто иногда общался с ним. Со временем Ринго полюбила вся тусовка. Людям всегда не хватало искренности, они привыкли, что все вокруг скрывают истинные чувства, лгут или недоговаривают, а Ринго был совершенно другим. К нему тянулись, желая простого и непринужденного общения, он стал часто принимать гостей, а те приходили в восторг от коллекции старых музыкальных пластинок. Даже Оля согласилась, что Ринго хороший человек. Тогда он стал по-настоящему счастлив.
И как только я мог не заметить главного? Чье присутствие вызывало на его лице самую широкую улыбку? Чей уход расстраивал его, и кого он особенно убедительно просил как можно скорее увидеться с ним снова? Все это о Насте, о девушке, которая оказалось первой, кто увидел, что за стеной болезни скрыт хороший человек, кто вырвал его из одиночества и привел в свою компанию, и кто подарил ему неведомое до того момента чувства – любовь.
Вспомните, как мы влюблялись в одноклассниц или одноклассников в первом классе. Каково это было? Мы смотрели на предмет нашей любви, думали, что это самый лучший человек на свете, и совершенно ничего не требовали взамен. Мы не думали ни о каких отношениях, мы не ревновали, не переживали из-за того, что кто-то кого-то недостоин, у кого-то недостаточно денег или о чем-то еще. Мы не заботились о том, что будет дальше, к чему нас приведут эти чувства, и имеют ли они смысл. Мы просто любили, и это была самая чистая любовь, которая только может быть, ведь ее не обременяют никакие проблемы, предрассудки и сложности. Именно это и происходило с Ринго. Его открытое сердце просто не умело любить по-другому, и он был счастлив в этой любви. Даже когда Настя познакомилась с Ником и у них завязался роман, это счастье не померкло, ведь Ринго по-прежнему мог видеть Настю, слышать, как она смеется, чувствовать, как ее губы касаются его щеки, когда она здоровается или прощается. Это было все, что ему нужно.

Глава 2

Через несколько дней после той ссоры с Настей, что произошла у меня в комнате Ринго, я встретился с ней неподалеку от ее института. Не то, чтобы я случайно оказался там, но Ринго каждый день напоминал мне об обещании с ней помириться. Увидев Настю еще издалека, я подошел к ней и сказал:
- Привет! Так и знал, что встречу тебя здесь.
- Привет, - сухо ответила Настя. – Ты что, следишь за мной?
- Нет, просто я хотел поговорить.
- Снова будешь читать мне лекции о Нике? – недовольно произнесла она, скрестив на груди руки.
- С радостью бы, но боюсь, это не поможет. Поэтому я пришел извиниться. Прости, что тогда наговорил тебе всякого.
- Илья, я ценю твои извинения, но какой смысл? Ты же все равно будешь ненавидеть Ника и желать нашего с ним расставания. Лучше уж говори, что думаешь, чем изображай, что рад нашему счастью.
- Девушки! – вырвалось у меня. – Что же вы за народ! Говорю что думаю – и ты убегаешь в слезах, извиняюсь – и ты опять недовольна. Чего же ты хочешь от меня?
- Я хочу, чтобы ты понял мои чувства. Я люблю Ника, и лучше я буду, как ты выразился, игрушкой в его руках, чем одна, без него. Я готова мириться тем, что он принадлежит не только мне, цепляясь за тоненькую ниточку надежды, что когда-то это изменится. Но я не могу иначе, понимаешь?
«Понимаю, еще как понимаю», - подумал я. Я слушал слова Насти, а перед моими глазами стоял Ринго, также как и она, готовый делить свою любовь с кем-то еще, лишь бы не упускать возможности хоть иногда побыть с ней рядом.  Я молча кивнул головой, и Насте, кажется, было этого вполне достаточно. Суровое выражение ее лица сменилось более мягким, и она сказала:
-  Знаешь, ты тоже меня прости.
- За что? – удивился я.
- За то, что я сказала, что никогда никого не любил. Это ведь не так, верно?
Я снова молча кивнул, не желая развивать эту тему. Настя поняла это, и не стала задавать больше вопросов.
- Я на тебя не обиделся! – добавил я после небольшой неловкой паузы.
- Я рада!
- Так что, мир?
- Мир! – ответила Настя и по-дружески обняла меня.
Ее слова о моей любви пробудили воспоминания, которые я тщательно пытался зарыть глубоко в себе. Воспоминания о событиях, которые знал только Ринго. Я ни с кем больше не мог поделиться. Боль, которую я тогда испытывал, была слишком сильной, и я надеялся, что если почти никто не будет о ней знать, мне станет легче. Но, кажется, я ошибся.
Не знаю даже, стоит ли сейчас рассказывать эту историю, но в ней фигурировал мой лучший друг, поэтому я не могу ее не затронуть. Моя любовь – девушка по имени Юля. Мы учились в параллельных классах, и мне кажется, что я любил ее всю свою сознательную жизнь. Она определенно была самой красивой девочкой в школе. Сначала умиляла всех своими аккуратными белыми бантиками, а потом вдруг превратилась в очаровательную девушку с потрясающей фигурой. Все девчонки ей завидовали, парни оборачивались в след, а она гордо проходила по коридорам, демонстративно не обращая внимания на окружающих. Я бы никогда не решился с ней заговорить, если бы нас не заставили участвовать в сценке на выпускном. Ну как заставили, я был вне себя от радости, когда мне сообщили об этом, а точнее о том, кто будет моей партнершей на сцене. Юля же восприняла эту новость без энтузиазма. Тем не менее, целых полтора месяца я мог видеть ее каждый день, проводить с ней по несколько часов на репетициях, и даже иногда разговаривать о чем-то, не касающемся сценки. В основном эти разговоры были об учителях, столовой или предстоящих экзаменах, но я все равно был рад до безумия. Но время пролетело предательски быстро, прошел наш выпускной, и мы потеряли всякую связь. Я решил, что пора мне повзрослеть и оставить первую школьную любовь в прошлом, но спустя три года я встретил Юлю снова, и все мои попытки забыть ее оказались напрасными. Я представлял иногда, какой будет наша случайная встреча, в моих мечтах Юля была прекрасной девушкой, излучающей свет и обаяние. Но когда я увидел ее, я с трудом узнал в той исхудавшей, измученной, стыдливо прикрывающей синяк на щеке девушке свою очаровательную Юлю. Она сидела на ступеньках какого-то заброшенного магазинчика на окраине города. Я сам оказался там совершенно случайно, по работе. Я услышал тихий плач и решил узнать, не нужна ли помощь. Когда девушка подняла голову, я был настолько удивлен, что мог лишь воскликнуть:
- Юля?
- Илья? – сказала вслед за мной. В ее голосе было столько надежды, будто я оказался единственным лучом света в ее черной жизни.
Юля протянула ко мне руки, я поднял ее со ступенек и привел в свой дом, где она немного пришла в себя и рассказала мне о том, что с ней случилось. Оказалось, она вышла замуж вскоре после выпускного. Я даже не знал, что она с кем-то встречалась в то время. Ее муж, сначала казавшийся вполне достойным человеком, начал пить, а Юля часто стала попадать под его горячую руку. Синяк на лице оказался не единенным доказательством этих побоев. Она показала мне еще более ужасные следы на руках, ногах, и я дал себе слово защитить эту хрупкую девушку. Я предложил Юле остаться жить у меня, выделил ей свой диван, себе обустроил спальное место на кухне, и она с радостью и благодарностью приняла мое предложение. Писать заявление в полицию на своего мужа она не хотела, поэтому я сам  с ним разобрался. За каждый синяк, что он оставил на теле Юли, я нанес ему с десяток. Взамен он рассек мне бровь, но меня это совсем не беспокоило. Я отомстил за девушку, которую люблю. Со временем, Юля тоже начала испытывать ко мне нежные чувства. У нас завязался роман. Я понимал, что формально она все еще замужем, но я не мог воспринимать того пьяного, грязного человека, способного избить девушку, за реальную преграду между мной и любовью всей моей жизни. Мы жили вместе, я видел, как Юля расцветает, как ее глаза снова начинают светиться и наполняться счастьем. Первое время она боялась выходить на улицу, ей казалось, что муж может найти ее, и она снова испытает на себе его гнев. Потом она осмелела, стала ходить за покупками, радовать меня вкусным ужином. Я был счастлив так, как никогда в жизни. Но знал о моем счастье только Ринго.  Я хотел поделиться с друзьями своей радостью, познакомить их с Юлей, но она была против, говорила, что еще не готова полностью вернуться к обычной жизни, где каждый день надо общаться с большим количеством людей. Ей был нужен только я. Она сделала исключение для Ринго из-за его доброты и открытости. Он стал частым и желанным гостем в нашем доме, и он верно хранил тайну наших отношений.  Спустя три месяца, как Юля поселилась у меня, я решился на серьезный шаг. Я хотел сделать ей предложение, настоять на разводе с ее нынешним мужем и жениться на ней. Я понимал, что прошло еще не так много времени, но наша жизнь и так была похожа на семейную, да и знали мы друг друга со школы, поэтому я не сомневался в том, что она скажет мне «Да». Кольцо я выбирал вместе с Ринго. У него оказался неплохой вкус, и спустя несколько часов изучения ассортимента ювелирных магазинов, мы выбрали то самое кольцо, которое должно было изменить нашу с Юлей жизнь навсегда. Домой я летел окрыленный переполняющим меня чувством. Я не собирался делать ей предложение в этот же вечер, я хотел сводить ее в красивый ресторан, заказать лучшее шампанское и, осыпая ее комплиментами предложить свою руку и сердце. Но когда я перешагнул через порог и увидел Юлю, все это предвкушение счастья улетучилось в один миг. Она сидела в коридоре, сжимая в руках сумку с вещами, которыми успела обзавестись за время нашей совместной жизни. Когда наши взгляды столкнулись, она увидела немой вопрос в моих глазах и тут же на него ответила:
- Я не могла уйти, не попрощавшись…
- Куда уйти? – проговорил я.
- К мужу… - тихо ответила она.
- Что? – воскликнул я. – Ты не можешь к нему уйти!
- Почему? Это мое решение!
- Какое еще решение, Юля? Ты забыла, что он за человек? Как он пил, как бил тебя? Или тебя в нашей жизни что-то не устраивает? Скажи, я все для тебя сделаю!
- Нет, у нас все было хорошо, но… Прошу, не мучай меня! Ты же все равно не понимаешь! Ты не знаешь его, как я! Он ошибался, но теперь он готов исправиться, он молил меня дать ему шанс. Я ему верю. Не останавливай меня! Мне и так не просто.
- Тебе не просто? А каково мне? Я пытался уберечь тебя от того чудовища, что приносило тебе столько боли, а теперь ты сама хочешь к нему вернуться! О чем ты думаешь, Юля? Почему ты снова ему веришь? Ты же снова будешь сидеть на ступенях и прикрывать синяки, только тогда я вряд ли окажусь рядом.
- Он мой муж! А я его жена! – Юля выложила свои последние аргументы, которые ей казались неоспоримыми.
- Так будь моей женой, а не его! – сказал я и вытащил из кармана, коробочку с кольцом.
Увидев его, Юля почему-то заплакала, но явно не от счастья.
- Зачем ты так со мной? Зачем ты все усложняешь? – шептала она.
Затем она быстро выбежала в дверь, оставив меня наедине с болью, которая постепенно сковывала мою грудь. Я зашел в комнату, упал на диван, где еще вчера сидел с обнимку с Юлей и смотрел фильм,  и лежал так до тех пор, пока не зазвонил мой телефон. Это был Ринго. Он хотел узнать, смог ли я удержаться и не сделать своей любимой предложение сегодня же. В ответ он услышал лишь одну фразу: «Она меня бросила». Через полчаса Ринго уже был у меня. Он оказал ту незаменимую поддержку, в которой я больше всего нуждался. Я был рад, что посвятил его в свою тайну с самого начала. Я бы не вынес горя в одиночестве, а рассказывать кому-то всю историю с начала у меня просто не было сил. Так и получилось, что после ухода Юли, я по-прежнему не открылся никому, кроме Ринго.
Ее я потом видел только один раз. Мы случайно столкнулись на улице, и я решил с ней поздороваться. Она ответила на мое приветствие и слегка улыбнулась, но это не могло скрыть печали на ее лице. Она снова сильно похудела, синяков на открытых частях тела я не заметил, но прежнего блеска в глазах тоже не было. Юля выглядела уставшей, причем не от какой-то работы, а вообще от жизни. Она собиралась идти дальше, но я коснулся ее руки и спросил:
- Так ты стала счастливее?
Она взглянула мне в глаза и вместо ответа сказала:
- Не суди меня за мой выбор.
И она ушла. Больше я ее не видел.
Вся эта история вмиг всплыла перед моими глазами, когда Настя спросила меня о любви. Я понял, что мне срочно надо с кем-то поговорить, излить душу, и мог я это сделать только с один человеком – Ринго. К нему я и направился.
Когда я постучал в его дверь, и друг пустил меня в свою комнату, я понял, что сейчас не лучшее время для душевного разговора. У Ринго были гости – Оля и Андрей. Обычно, вид этой парочки заставлял меня улыбаться. Они действительно были довольно интересными. Уже лет пять вся компания наблюдает за развитием их отношений. Сначала Андрей конкурировал со Стасом, потом Оля решила-таки сделать выбор, и предпочла Стаса, но пока женская гордость мешала ей сказать об этом открыто, ее избранник нашел себе другую девушку. Оле ничего не оставалось, как остаться со своим «утешительным призом» - Андреем. Тот был вне себя от радости, всячески старался угодить своей девушке, которая быстро поняла, что этим можно пользоваться. В итоге, все стали называть Андрея «подкаблучником». За глаза, конечно. Оля бросала его раз десять, если не больше, и всегда он приползал чуть ли не в слезах и молил вернуться к нему. Казалось, только ради этого она его и бросала.
В тот момент, когда я застал их у Ринго, Оля и Андрей переживали вполне благоприятный период своих отношений. Но я был не в силах улыбаться и радоваться всяким мелочам вместе с ними. В тот момент я был способен думать только о своих переживаниях.
- Что-то случилось? – спросил меня Ринго, заметив мой хмурый вид.
- Нет, настроение просто не очень, - ответил я.
- Кто же тебе его испортил?
- Само как-то! – сказал я и попытался натянуть улыбку. Не вышло.
Ринго не стал больше задавать вопросы. Он открыл холодильник и радостным голосом воскликнул:
- Сейчас я приготовлю хинкали!
- Здорово! – всплеснула руками Оля. – Я как раз проголодалась.
- И я! – добавил Андрей.
- Ты будешь хинкали? – Ринго обратился ко мне.
- Нет, наверно, я не голоден, - ответил я.
- Нет-нет, ты непременно поешь хинкали! Откуда взяться хорошему настроению на голодный желудок?
Спорить с моим другом было бесполезно. Не желая слушать отговорки, он достал из холодильника замороженные хинкали и пошел с ними на кухню.
- Правда, Илья, что с тобой случилось? – спросила Оля, когда Ринго ушел.
- Все в порядке, не переживай.
- Кажется, я догадалась, - сказала девушка и повернулась к Андрею. -  Перестань меня обнимать! Не видишь, Илье и так одиноко, а ты тут романтику устроил! – затем она снова обратилась ко мне. – Прости, мы не хотели тебя смущать.
- Вы меня нисколько не смущаете! Успокойся! – Олина забота заставила меня слегка улыбнуться.
- Тебе надо найти девушку! – не унималась она. - Ты уже так давно одинок… Хотя подожди. Насколько давно? Ты вообще когда-нибудь с кем-нибудь встречался? Тебе точно надо кого-нибудь найти!
- Не надо мне никого искать! – немного раздраженно бросил я.
- Как это не надо? Тебе уже двадцать три, а ты все еще совершенно одинок!
- Были у меня девушки, если тебя это так беспокоит!
- Я не про одноразовые знакомства говорю, а про нормальные отношения. Знаешь, у меня есть одна знакомая, ей недавно исполнилось двадцать, она довольно симпатичная и…
- Не обижайся, Оль, но я не хочу ни с кем знакомиться!
Она вдруг замолчала и закрыла рот руками, ее глаза расширились от удивления.
- Не может быть! – прошептала она.
- Что? – растерянно произнес я.
- Я и подумать не могла!
- Да о чем ты говоришь?
- Ты – гей! – воскликнула Оля.
- Что??? – закричал я.
- Не отрицай, это же очевидно! Ты не хочешь знакомиться с девушками, даже избегаешь их. Значит, ты либо одинок, потому что не можешь найти себе хорошего парня, либо скрываешь от нас свои отношения. Но не стоит этого бояться. Мы твои друзья и всегда тебя поддержим. Если у тебя есть парень – познакомь нас ним, мы только порадуемся за вас!
- Все, это уже перешло все границы! – огрызнулся и я резким движением направился к двери.
Уже на пороге я развернулся и громко заявил:
- Я – не гей!
Я уже собрался покинуть эту комнату, как вдруг столкнулся с Ринго.
- Куда ты? Хинкали еще не готовы, - расстроено произнес он.
- Прости, друг, мне надо идти, - ответил я.
- Нет, останься! – упрашивал Ринго.
- Я завтра к тебе обязательно зайду, - пообещал я и попытался выйти за дверь, но Ринго взял меня за плечо и полушепотом сказал:
- Останься, нам надо поговорить наедине.
Я взглянул на Ринго и сделал шаг назад.
- Запах хинкали с кухни заставляет меня остаться! – громко сказал я и вернулся в комнату.
Ринго снова пошел на кухню, но напоследок мы обменялись странными взглядами, понятными только нам двоим. Что же у него произошло, о чем он может поговорить только со мной? И почему так совпало, что и я нуждался  в разговоре наедине? Эти мысли не на шутку меня обеспокоили.
- Прости меня, - вдруг произнесла Оля.
- Что? – растерянно спросил я, возвращаясь к реальности.
- Прости, что стала лезть не в свое дело, да еще и геем тебя назвала. Простишь?
- Все хорошо, Оль, я не обижаюсь.
- Правда? Я рада!
Она быстро перевела разговор на какую-то другую тему, но я ее почти не слышал. Я думал только о предстоящем разговоре с Ринго.
Тем временем мой друг вернулся в комнату с большой кастрюлей хинкали. Мы взяли себе ложки и стали есть прямо из этой кастрюли, поставленной на табурет перед софой. Когда обед закончился, Оля и Андрей посидели еще немного и засобирались уходить по каким-то своим делам. Признаюсь, я очень ждал этого момента.
- Как хинкали? – спросил Ринго, когда мы остались в комнате вдвоем.
- Вкусные, спасибо! – ответил я.
Неужели он хотел поговорить о еде?
- Я сегодня ездил в больницу, - продолжил Ринго.
- И как? Что сказал врач?
- Я достаточно здоров, чтобы жить не в больнице, и достаточно болен, чтобы время от времени ездить туда, - улыбнулся он.
- Все мы время от времени ездим в больницы, - приободрил я его.
- Но не в психиатрические, - заметил Ринго.
- Какая разница? Везде одно и то же – врачи в белых халатах, запах лекарств, длинные коридоры.
- Это верно, - вздохнул он.
Я решил, что Ринго хотел поговорить со мной о поездке в больницу. Я подумал, что он рассказал мне, что собирался, и начал собираться с мыслями для разговора о собственных проблемах. Но вдруг Ринго снова заговорил:
- Я видел там кое-кого.
- Кого? – спросил я.
- Юлю, - ответил Ринго.
- Юлю? Как… Что… Что она там делала? – говорил я, задыхаясь от накатившего волнения.
- Кажется, она пыталась покончить с собой.
- Кажется? – воскликнул я.
- Как еще объяснить тот факт, что девушка находится в психиатрической больнице, а на ее запястьях окровавленные бинты?
Я вскочил с софы, сделал несколько кругов по комнате, затем снова сел и крепко обхватил голову руками.
- Почему она сделала это? Давно она там? Что произошло? Она была в синяках? Ее могут спасти? Что она говорит?
- Я не знаю, - ответил Ринго сразу на все вопросы. – Я лишь случайно увидел ее и все.
- Но ты уверен, что это была она? Юля?
- Уверен.
Мне показалось, что я совершенно обессилен. Я откинулся на спинку софы и молча стал смотреть в потолок. Ринго тронул меня за плечо и тихо сказал:
- Тебе не стоит так убиваться.
- Я должен был ей помочь, - проговорил я. – Если бы я ее не отпустил, у нее не было бы причин резать свои вены.
- Она же сама не захотела принимать твою помощь, здесь нет твоей вины.
Я только покачал головой.
- Что я могу для нее сделать? – спросил я. – Может стоит навестить ее?
- Не думаю, - ответил Ринго. – Ты только лишний раз напомнишь ей об ошибках прошлого, о возможностях, которые она опустила, а ей это не нужно сейчас.
- Наверно, ты прав, - прошептал я.
Ринго убрал руку с моего плеча, тоже откинулся на спинку софы и стал вместе со мной рассматривать потолок.
- Тяжело любить человека, зная, что он никогда не будет с тобой, даже если это может спасти его жизнь, - проговорил он.
Я не сразу понял, обо мне он говорит или о себе. Но я стал вдаваться в размышления на эту тему, мое внимание привлекло слово «любить». Я внезапно задался вопросом, люблю ли я до сих пор Юлю? Я любил ее в школе, возродил это чувство с новой силой, когда нашел ее избитую и отчаявшуюся на ступеньках магазина, любил ее невероятно сильно, пока мы были вместе, но потом она бросила меня, ушла к человеку, от которого я пытался ее спасти. Она плюнула мне в душу, разбила сердце и растоптала его осколки.  Мне было больно, так больно, что невозможно описать словами. С момента нашего разрыва прошло много времени, но эта боль так и не исчезла, она лишь стала реже напоминать о себе. Так люблю ли я Юлю после всего, что мне пришлось пережить? Да, той самой любовью, которая сродни тяжелой болезни поражает сердце и разум человека. Злился я на нее или идеализировал,  страдал или наслаждался – я все равно думал о ней, и не мог смотреть на других девушек, не мог даже допустить мысль, что я буду любить кого-то еще. Пожалуй, я должен лежать в той же психиатрической больнице и проходить курс интенсивного лечения, вот только от любви лекарства еще не изобрели.
- Тяжело, - прошептал я в ответ на слова Ринго.
- Она выкарабкается, - успокаивал меня друг. – Ведь не в первый раз ее жизнь доходит до самой грани. Вспомни, в каком состоянии ты нашел ее? Кто знает, может быть, она уже тогда бы пошла вены резать или с моста прыгать. В тот момент оказался рядом ты, сейчас – врачи. Ей помогут, она вернется к нормальной жизни.
- Она вернется к человеку, который и доводит ее до такого состояния, - сказал я.
- Если она так хочет, никто ее не остановит, - ответил Ринго.
Я положил локти на колени и обхватил руками голову.
- Одно не могу понять, - воскликнул я, словно силы снова ко мне вернулись. – Юля – красивая, я бы даже сказал шикарная девушка. Она достаточно умна и неприступна, по крайней мере, именно такой я помню ее со школы. Я не удивился бы, будь она рядом с каким-нибудь успешным бизнесменом, осыпанная с ног до головы бриллиантами, но стать женой алкоголика, который избивает ее и доводит до самоубийства…
- Это я тоже не могу понять, - сказал Ринго. – Почему достойные девушки выбирают совсем не достойных мужчин?
Мне снова показалось, что Ринго говорит одновременно и о моей, и о  своей ситуации.
Вдруг мы услышали стук в дверь.
- Ты кого-то ждешь? – спросил я.
- Мне никто не звонил заранее, - ответил Ринго и пошел открывать.
На пороге стояла Настя.
- Ты не занят? – с улыбкой спросила она.
- Нет, проходи, - радостно ответил Ринго.
Она чмокнула в щеку Ринго, затем меня, потом бросила свою сумочку на софу и пошла к подоконнику – месту, где всегда любила сидеть, когда рядом не было Ника.
- Кстати, вы помирились? – спросил мой друг, обращаясь сразу к нам обоим.
- Да, - хором ответили мы, отчего Настя звонко рассмеялась.
- Хорошо, - сказал Ринго с довольным видом и подошел ближе к Насте. – Признаюсь, не ожидал тебя сегодня увидеть, тем более одну.
- Да, я сегодня пораньше освободилась с учебы и решила зайти в гости к другу.
Настя по-дружески обняла Ринго, и я на секунду представил, как много для него значат эти невинные объятия. Наверно, мне стоило уйти и предоставить своему другу возможность побыть с любимой девушкой вдвоем, но я боялся остаться наедине со своими мыслями. Поэтому я продолжал сидеть на софе с отрешенным видом и слушать разговор Ринго и Насти.
Она тем временем стала объяснять, почему сегодня Ник не смог с ней увидеться.
- К нему приехала теща, представляешь? Сидит сейчас, наверно, на семейном ужине, устроенном его женушкой, - последнее предложение она произнесла с особым отвращением.
- И долго будет гостить его теща? – спросил Ринго.
- Не знаю, может пару дней, а может неделю. Самое главное, что пока он будет наслаждаться уютными семейными вечерами, я не смогу ни позвонить, ни написать ему!
- Ну, приходи ко мне, мы будем устраивать уютные дружеские вечера!
- Спасибо, Ринго! – Настя снова обняла его. – Как хорошо, что у меня есть такой друг, как ты. Многие девчонки мечтают иметь друзей-геев, мол они такие понимающие все, но я точно знаю, что лучше всяких геев – боль…
Настя на мгновение запнулась. С ее губ едва не слетело то роковое слово, которое могло бы разрушить все, что было между ней и Ринго. Вовремя осознав свою досадную ошибку, она исправляется:
- …большая дружба с тобой, Ринго! Ты самый замечательный!
Даже если Ринго и заметил ее запинку, то сделал вид, что ничего не произошло. Он крепко обнял ее и сказал:
- Я всегда буду твоим самым верным другом.

Глава 3

На следующий день я снова пришел к Ринго, причем гораздо раньше обычного. Мы почти не говорили о Юле, но и мне нужно было отвлечься, занять свои мысли чем угодно, кроме этих бессмысленных терзаний. Я заметил, что Ринго часто смотрит на часы. Не удивительно, он ожидал прихода Насти, которой он обещал «уютные дружеские вечера». На этот раз я дал себе обещание не быть эгоистом и удалиться вскоре после того, как она придет. И вот, мы услышали стук в дверь. Ринго тут же встрепенулся, расплылся в радостной улыбке и побежал открывать.
Он стоял ко мне спиной, но мне не трудно было догадаться, как изменилось выражение его лица. Настя пришла с Ником.
- Сюрприз! – сказала она и звонко засмеялась.
Гости прошли в комнату, Настя, как обычно стала раздавать приветственные поцелуи, и, когда ее губы приблизились к щеке Ринго, она шепнула:
- Теща пораньше уехала.
Мой друг только улыбнулся в ответ. Он видел, что его любимая была совершенно счастлива, а, значит, он был счастлив тоже.
Ник опустился на софу, а девушка еще стояла рядом с Ринго, осведомляясь, как у него дела. Я заметил, как Ник смотрит на нее. Это был не нежный или страстный взгляд, каким он должен был смотреть на свою любовницу, в его глазах я видел какую-ту ярость и крайнее недовольство. Казалось, еще немного, и он совсем взорвется.
- Так и не получилось нам с тобой устроить уютные дружеские посиделки, - досадовал тем временем Ринго, продолжая тепло улыбаться.
- Да, но как-нибудь мы обязательно их устроим, - пообещала Настя.
Эта фраза и стала той искрой, от которой вспыхнуло пламя негодования Ника. Он резко вскочил с софы и громко сказал:
- Я смотрю, ты времени зря не теряла?
- Что? – испуганно переспросила Настя.
- Не сильно ты скучала в мое отсутствие!
- О чем ты говоришь? – прошептала Настя.
- А что это за «дружеские посиделки?»
- Просто вечер в компании друзей, что в этом такого?
- А то, что моя девушка не должна проводить время с кем-то еще, пока меня нет.
- Пока ты со своей женой? – смело ответила Настя.
Ник подошел к ней ближе, так, что девушке пришлось смотреть на него внизу вверх.
- А тебя что-то не устраивает?
Настя опустила голову и тихо сказала, обращаясь ко мне и Ринго:
- Ребят, оставьте нас, пожалуйста.
Мы удалились из комнаты, дав возможность побыть им наедине.
Первые пару кварталов мы прошли молча, пытаясь осознать все то, что произошло в комнате Ринго. Ник запрещает Насте видеться с друзьями? С какой стати? И почему она так спокойно реагирует на это? Казалось, мы с Ринго прокручиваем в голове одни и те же вопросы, потому что, когда он решил нарушить молчание, его слова вполне отражали мои мысли.
- Почему Ник так жесток с Настей? – спросил он.
- Я не знаю, - покачал головой я.
- Может, они поссорились?
- Если и так, то все произошло на наших глазах, а я, признаться, мало что понял.
- Я тоже. Кажется, Нику не нравится, что Настя приходит ко мне в гости. Чем же я ему не угодил?
- Уверен, дело в не тебе.
- А в ком тогда?
- Не знаю, - снова покачал головой я.
Между нами снова воцарилась тишина. Но через несколько минут Ринго заговорил, как бы озвучивая свои мысли:
- Я должен был догадаться, что Ник не сделает ее по-настоящему счастливой. У него есть жена, и он всегда будет заботиться о ней, а не о Насте…
В этот миг я внезапно осознал, как много общего между мной и Настей. Как мне знакомо то чувство, которое она испытывает – попытки удержать ускользающую из рук надежду, что человек, в чьей жизни ты занимаешь далеко не первое место, все-таки сделает выбор в пользу тебя. Я понял, что должен помочь ей, чтобы ей не пришлось испытывать те же муки, что выпали на мою долю.
- Я все выясню, обещаю, - сказал я Ринго. – Если мы можем что-то сделать для Насти, мы обязательно это сделаем!
- Спасибо, - прошептал он.
В его глазах было столько грусти и надежды, что я теперь никак не мог поступить иначе. Я должен был сделать для Насти все, что в моих силах.
Обычно Ринго гулял около часа, пока Настя и Ник пользовались его радушным гостеприимством. Теперь же шестьдесят минут казались вечностью. Мы сели на лавочке на проспекте и стали смотреть на прохожих. Только перед моими глазами были не люди, спешащие по своим делам, а гораздо более страшные сцены. Волнение из-за Юли слилось с переживанием за Настю, и я отчетливо представлял себе картины, где Ник избивает хрупкую девушку, вымещая на ней всю свою злость. Я пытался на что-нибудь отвлечься, но был не в состоянии думать о чем-то еще. А мысли накатывали на меня все сильнее и сильнее, так, что я стал отмахиваться от них, как от назойливых мух.
- Все в порядке? – спросил Ринго, глядя на меня удивленными глазами.
- Да, просто беспокоюсь за Настю.
Я не хотел вдаваться в подробности, чтобы не вызывать у своего друга приступ гнева и паники.
- И я за нее беспокоюсь… Сколько мы уже гуляем?
Я взглянул на часы.
- Минут сорок пять.
- Скоро уже можно будет вернуться.
- Да, точно.
- Через пятнадцать минут.
- Ага.
- Или через десять?
- Можно и через десять.
- Давай еще пять минут посидим и пойдем.
- А может… - потянул я.
- Ты прав! – подхватил Ринго. – Пойдем сейчас.
Мы вскочили с лавочки и быстром шагом пошли обратно.
Когда мы зашли в комнату, Ник, как обычно, сидел на софе и вальяжно курил трубку. Настя прижималась к его руке, только мы уже не слышали ее звонкого смеха и не видели блеска в ее глазах. Что-то ее беспокоило, понять бы только что.
Увидев нас с Ринго, они оба поднялись с софы и направились к выходу. Мой друг предпринял отчаянную попытку удержать ее. Он слегка коснулся ее руки и спросил:
- Ты ведь еще придешь ко мне в гости?
Настя с грустью посмотрела на Ника, который нетерпеливо ждал на пороге, и ответила:
- Когда у Ника будет возможность, мы придем.
Ринго молча кивнул, и девушка скрылась за дверью. У Ринго было такое выражение лица, будто она ушла навсегда.
Я не на шутку испугался за него. Мало ли, как могла повести себя его болезнь, к тому же у него уже были попытки суицида. Я многократно повторял свое обещание выяснить все и помочь Насте. Я смог оставить друга одного только тогда, когда окончательно убедился, что он не собирается себе вредить. Я ушел от него за полночь.
Во сне меня преследовали кошмары. Юля, которая почему-то была с Ником и молила о помощи, избитая Настя со шрамами на запястьях… Я несколько раз просыпался, шел на кухню, чтобы выпить воды, а потом снова возвращался в мир своих кошмаров. Наутро я был совершенно разбитый, но надо было собираться на работу. Работа помогла мне немного отвлечься, однако проблемы не исчезли сами собой. Я каждый час звонил Ринго, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Придя домой, я первым делом залез в интернет, чтобы пообщаться с Настей в соц-сетях, но ее там не оказалось. «Ладно, - подумал я. – Свяжусь с ней завтра». Но на следующий день все происходило точно также, ее не было в сети, а звонки она либо сбрасывала, либо говорила, что ей сейчас некогда и она перезвонит позже. И, конечно, не перезванивала. Это, может, и не обеспокоило бы меня, но я знал Настю уже пять лет. Она всегда была очень общительной, любила и по телефону поболтать, и в интернете пообщаться, а теперь ее словно подменили, и я даже знаю кто это сделал – Ник. Только зачем ему это? Я столкнулся сразу с двумя проблемами – потеря контакта с Настей и переживания Ринго, который каждый день спрашивал меня о ней. Я пытался уходить от прямого ответа, говорил, что пытаюсь выяснить все мягко и ненавязчиво, и пока мне это удалось. Первые дней семь он мне верил. Потом мои отговорки стали казаться менее убедительными, и я понял, что надо срочно что-то предпринять. И я решил поступить так же, как и в день, когда мы с Настей помирились после нашей ссоры – подкараулить ее около института. Я пришел к ее учебному корпусу и сел в сквере неподалеку, так, что мне было отлично видно вход. Студенты то и дело входили и выходили, но Насти среди них не было. «Неужели, он и учиться ей запретил?» - мелькнуло у меня в голове. К счастью, я ошибся. Спустя пару часов моего ожидания Настя показалась в дверях. Я тут побежал к ней, и, кажется, удивил и даже испугал ее своим появлением.
- Зачем ты пришел? – спросила она.
- Я хочу с тобой поговорить, - ответил я.
- Знаешь, Ник не хочет, чтобы я общалась с другими парнями… - неуверенно произнесла она.
- Ты же понимаешь, какой это бред?
- Ты снова будешь отчитывать меня из-за Ника?
- Нет, я просто хочу понять, что произошло, вот и все.
Насте хотелось выговориться, очень хотелось. Может, мне она предпочла бы Ринго в качестве собеседника, но рядом был я, а проблемы так и съедали ее изнутри. Настя предложила сесть на лавочку, ту самую, где я ждал ее два часа.
- Я сама хотела выяснить, что произошло, - начала говорить она, когда мы уже сели. – Все было хорошо, а потом Ник ни с того, ни с сего стал запрещать мне гулять без него, общаться с друзьями. Я ничего не понимала, а он не хотел объяснять. Тогда я связалась с его другом с работы, он знает меня и, кажется, очень хорошо ко мне относится, потому согласился помочь и выдать несколько секретов Ника. Оказывается, у его жены кто-то появился. Она познакомилась с мужчиной в интернете. Не знаю, виделась ли она с ним или не успела, но, судя по всему, переписка у них была многообещающая. Наверно, она поняла, что с Ником у нее уже нет будущего, вот и решила подыскать своим детям нового папу, и ей это почти удалось. Но Ник узнал об этом, переписку наверно увидел, и пришел в бешенство. Теща у него поэтому и уехала так рано, не смогла находиться в атмосфере бесконечного скандала. На следующий день Ник захотел увидеться со мной, и ты уже слышал, как он срывался на меня. Наверно, испугался, что я  тоже кого-нибудь себе найду. Если у его жены, которая целыми днями дома сидит, получилось, то я тем более смогу, по его мнению! Вот он и стал мне все запрещать.
- Как же он тебе не запретил в институт ходить? – спросил я.
- Он пытался, но я сказала, что для этого ему придется познакомиться с моими родителями и объяснить им причину, по которой их дочь перестанет учиться. Он отказался.
- А что у них с женой теперь?
- Кажется, они решили помириться. Мы поэтому и не виделись уже почти полторы недели, он пытается быть примерным семьянином, а заодно и за женой следит.
- И, тебя ничего не смущает?
- Что ты имеешь в виду? – спросила Настя.
- У него появился повод для развода, он мог уйти к тебе, и его никто бы и судить за это не стал. Но вместе этого он решил помириться с женой, которая уже подыскивала ему замену. Нормально, по-твоему?
- Нет, знаю, что нет, но я не могу ничего изменить. Никуда он от семьи не денется. А я никуда не денусь от него. Ты можешь судить меня сколько угодно, это ничего не исправит.
- Я не буду судить тебя, - сказал я, и Настя удивленно посмотрела на меня. – Я тебя понимаю.
- Непросто понять, каково это – любить человека, у которого уже есть семья.
- Но я понимаю, потому что сам был в такой ситуации.
- Ты любил замужнюю женщину? – поразилась Настя.
- Я даже жил с ней какой-то время.
- Ты жил… Но когда? Я вообще не помню, чтобы ты встречался с кем-то.
- Ты и не можешь это помнить. Наши отношения были тайной. Она не была готова познакомиться с моими друзьями, и я не говорил о ней, чтобы избежать лишних вопросов. А потом она ушла, и мне стало слишком больно говорить о ней.
- Она ушла к мужу, обратно, да? – догадалась Настя.
- Она ушла не просто к мужу, она вернулась к человеку, который пил и избивал ее. Когда мы встретились, она так сильно нуждалась в моей помощи… Но стоило ей оправиться, как она бросила все, всю ту жизнь, которая могла бы быть у нас и вернулась к пьянице.
- И она с ним до сих пор?
- Думаю, они все еще вместе, но в данный момент она находиться в безопасном от него месте.
- Где?
- В психиатрической больнице. Она пыталась покончить с собой.
- Что? – воскликнула Настя. – Из-за чего?
- Я не знаю, но у  меня есть только одна версия – жизнь с мужем стала до того невыносимой, что она решила с ней расстаться.
- Она же могла остаться с тобой, ну, или вернуться к тебе…
- Могла. Но, не смотря ни на что, все они всегда выбирают семью…
Настя стала задумчиво смотреть в одну точку.
- Ты говорил, что никому не рассказывал об этой девушке, почему рассказал мне? – спросила она. 
- Не совсем никому, я делился переживаниями с Ринго. А тебе рассказал, потому что понял, как сильно мы похожи в своих любовных страданиях.
- Я и не думала, что это так, - ответила Настя. – Спасибо, что открыл мне свою тайну, я ценю это. Я обязательно ее сохраню.
- Я знаю, - сказал я  и понял, что все мои слова иссякли. Я вроде бы узнал все, что мне было нужно, но по-прежнему не представлял, как расскажу обо всем этом Ринго. И вдруг самый главный вопрос сам слетел с моего языка:
- Скажи – ты счастлива?
- А что есть счастье? – спросила Настя.  – Признаюсь, отношения с Ником приносят мне боль. Много боли. Я плачу ночами, зная, что в эту минуту он обнимает жену, я мучаюсь от мысли, что он никогда не будет принадлежать мне так же, как ей. Но без него мне будет не легче. Выбирая из двух зол, я решаю отказаться от неизвестности и оставить все, как есть. Так счастлива ли я? Пожалуй, да, ведь все могло бы быть еще хуже.
- Счастье должно быть не таким, - ответил я.
- А другого у меня нет, - сказала Настя. – Мне уже пора идти домой, кстати.
- Ник проверяет?
- Да, мы созваниваемся, когда он работе.
- Когда ты придешь к Ринго? Он скучает по тебе.
- И я очень скучаю! Завтра или послезавтра Ник обещал увидеться со мной, тогда и мы пойдем к Ринго. Ты будешь там?
- Нет, у меня как раз будет работа в эти дни, надо подменить сменщика.
- Что ж, еще как-нибудь увидимся. Спасибо, что пришел, и поговорил со мной.
- Не за что, - ответил я Насте, и мы разошлись в разные стороны.
Следующие два дня были для меня мучительно долгими, мне хотелось поговорить с Ринго, рассказать ему все, что узнал от Насти, но я собирался сделать это лично, а не по телефону. 
Когда я, наконец, дождался выходных, первым же делом направился к своему другу. Я надеялся, что за эти два дня он увиделся с Настей, пусть и в присутствии Ника, и это подняло ему настроение, но я ошибался. Ринго был еще печальнее, чем прежде.
- Как ты? – заботливо спросил я.
- Я очень сильно переживаю за Настю, - честно ответил он.
В этот миг я понял, что не смогу рассказать ему всю ту правду, что была мне известна. Узнай Ринго, что приходиться переживать Насте и как с ней обходиться Ник, я бы уже никогда не смог убедить его в том, что эта девушка счастлива. А значит, навсегда отнял бы у него всякую радость в жизни.
- Она приходила вчера с Ником, - продолжал мой друг.
- Вам удалось пообщаться? – спросил я.
- Нет, она вообще почти не разговаривала. Она была грустной, натянуто улыбалась и… - Ринго замолчал, подошел к окну и стал задумчиво смотреть вдаль. Потом снова повернулся ко мне и озвучил ту мысль, которая была для него невыносимо мучительной:
- Она больше не счастлива.
- Нет, Ринго, это не так! – сказал я, сам не веря своим словам.
- Почему ты так думаешь? – спросил мой друг.
- Я виделся с ней, она мне все рассказала. Да, сейчас у нее не самый лучший период в жизни, но она умеет радоваться тому, что есть.
- Я не увидел на ее лице ни тени радости… А что еще за период?
- У Ника проблемы в семье, и это отражается на его отношениях с Настей. Он стал чрезмерно ревнив и уделяет ей меньше времени. Она переживает из-за этого, но все пройдет.
- Думаешь, Ник, снова позволит ей видеться с друзьями?
- Нет, я думаю, они расстанутся, - уверенно сказал я.
- Расстанутся? – переспросил Ринго. Его лицо выражало радость и тревогу одновременно.
- Да. Она не говорила об этом, но мне показалось, что в ее душу уже закрались некоторые сомнения о том, есть ли будущее у нее и Ника.
Ринго снова повернулся к окну и задумчиво поднес пальцы к губам.
- Помоги мне, - прошептал он.
- Что? – спросил я.
- Помоги мне, - повторил он громче. – Помоги сделать ее счастливой.
- Как?
- Ее надо освободить от Ника.
- Это не выход.
- То есть как? – удивился Ринго. -  Ты же сам сказал, что ее несчастье закончится, когда они расстанутся?
- Но это должно быть ее решение, а не наше, - заметил я.
- А если, она не примет решение? Если останется несчастной рядом с Ником?
- Она не глупая девушка, рано или поздно, она все сама поймет.
- Но почему ты не хочешь помочь ей? – Ринго начал приходить в ярость. – Мы будем смотреть, как она страдает и все? Не ты ли совсем недавно ссорился с ней, пытаясь убедить ее, что Ник ей не пара? Почему теперь ты не хочешь попытаться снова?
- Потому что если бы кто-нибудь решил разлучить меня с Юлей, в тот момент, когда мы были вместе, я бы послал этого человека куда подальше, будь он хоть тысячу раз прав, - ответил я спокойным голосом.
- Да причем здесь ты и Юля? – спросил Ринго, продолжая злиться.
- Притом, что Настя сейчас испытывает то же самое, и я совсем недавно смог это понять.
Гнев Ринго мгновенно испарился, на смену ему пришла грусть. Он опустился на софу, стал смотреть в пол и просидел так несколько минут, прежде чем решил нарушить воцарившееся молчание.
- Значит, мы будем ждать, когда все произойдет само собой? – произнес он.
- Думаю, это единственный выход, - ответил я.
- Хорошо, - сказал Ринго. – Надеюсь, ты окажешься прав, и Настя будет счастлива.
- И я на это надеюсь, - сказал я.
С того дня время приняло для нас иной облик. Оно перестало быть интересным и разнообразным, каким было раньше. Дома у Ринго витала грусть, которая передавалась всем, кто оказывался в его комнате. Но я не мог оставить друга одного. Все выходные я проводил рядом с ним, пытаясь отвлечь его от мыслей о Насте, но это было безуспешно. Интересно, понимал ли он, что я  уже давно догадался о его чувствах к ней? Ему, наверно, очень хотелось поговорить об этом, излить свою душу мне, своему лучшему другу, но он заставлял себя молчать. Не знаю, что было причиной. Может, он считал, что не имеет права любить ее, что она достойна большего, или просто не хотел, чтобы его жалели. Он не боялся говорить о своей болезни, но скрывал любовь, будто в ней таилось что-то постыдное. Я не хотел заставлять его говорить об этом. Ринго не умел врать, поэтому ему пришлось бы выдать мне правду, которую он и так пытался утаить с неимоверными усилиями.
Настя и Ник приходили редко, раз в две недели. Пытаясь изображать из себя примерного семьянина, Ник не мог слишком часто вырываться к своей любовнице. Каждый их визит проходил по одному сценарию – едва они появлялись в дверях, Ник сразу же говорил Ринго:
- Оставишь нас ненадолго?
Мой друг и я, если был у него в этот момент, удалялись, гуляли поблизости, пытались найти тему для разговора, не связанную с Настей, понимали, что нам это не удастся, а затем возвращались в его комнату. К тому моменту Ник уже курил свою трубку, а Настя молча сидела рядом, сложив руки на коленях и глядя в пол. Они тут же уходили, Ник дежурной фразой благодарил Ринго за гостеприимство, а Настя не произносила ни слова. Мне казалось, что я еще немного, и я вообще забуду, какой у нее голос. Ринго становился все печальнее и печальнее. Мысль о том, что он может навредить себе, посещала меня все чаще, поэтому я не уставал напоминать ему, что скоро все изменится, все станет лучше.
- Скажи, сильно заметно, что у меня депрессия? – спросил он однажды, когда мы сидели у него дома и рассматривали коллекцию пластинок, выбирая, какую хотим послушать.
- Да, - честно ответил я.
- Это плохо… - вздохнул Ринго. – Завтра мне надо ехать в больницу, не хочу, чтобы врачи заметили мою депрессию.
- Так улыбайся им, - посоветовал я.
- Я не хочу улыбаться. Моя подруга не улыбается, как же я могу?
- За то твой друг улыбается, - я попытался улыбнуться как можно более естественно. – И ты сможешь.
- Если бы ты был там со мной, мне  бы это помогло, - сказал Ринго.
- Так давай, я поеду, - предложил я.
- Тебя все равно никуда не пустят.
Я грустно опустил голову, размышляя, как еще могу помочь своему другу.
- Я позвоню тебе, - вдруг сказал Ринго, - если… если останусь в больнице.
- Ты же просто переживаешь за подругу, разве это повод класть тебя в больницу? – спросил я, пытаясь его подбодрить.
- Когда человек хотя бы один раз пытался покончить с собой, врачи смотрят на него совершенно по-другому, - вздохнул Ринго, и вытащил с полки одну из пластинок. – Жаль, что в больнице нет старого проигрывателя.
Мы стали слушать музыку, и я понял, что мой друг больше не хочет возвращаться к этому разговору, который никак не выходил у меня из головы.
Придя домой, я хотел лечь пораньше, чтобы рано утром пойти к Ринго и попытаться поднять ему настроение перед поездкой в психиатрическую больницу. Но я лежал на кровати с открытыми глазами и несколько часов не мог заснуть. Я думал о Ринго, о его безответной и всеобъемлющей любви к Насте, которой он боится поделиться даже с лучшим другом, и которая одновременно наполняет и пожирает его изнутри. И уже завтра он мог оказаться в палате психиатрической больницы, только вряд ли врачи с их терапиями и лекарствами смогут ему помочь, ведь депрессия, от которой страдал Ринго, вызвана совершенно неизлечимой болезнью – любовью. В перерывах между своими размышлениями я пытался заснуть, но перед моими глазами возникал образ Ринго в смирительной рубашке и комнате с мягкими стенами. Я тут же просыпался и снова начинал мучить себя мыслями. А ведь в одной из таких комнат сейчас лежит Юля…
Заснуть я смог только на рассвете. Беспокойные сны снова начали одолевать меня, но сильная моральная и физическая усталость давала о себе знать. Я проснулся от телефонного звонка. Телефон лежал на тумбочке, пока я искал его рукой, взглянул на часы. Стрелки показывали ровно полдень. Будильник прозвенел много часов назад, но я его не услышал, не проснулся и не пришел к своему другу, чтобы еще раз поддержать его перед поездкой в больницу. Я взял телефон в руки и взглянул на экран. Подтвердились мои худшие опасения – мне звонил Ринго.
- Алло! Ринго, где ты? – быстро проговорил я еще сонным, но  чрезвычайно обеспокоенным голосом.
- Дома, - ответил мой друг несколько удивленным голосом.
- Дома?  - на всякий случай переспросил я. – А я переживал, что тебя…
- Нет, меня не положили в больницу, - перебил меня Ринго. – Ты можешь сейчас прийти ко мне?
- Да, да конечно, через полчаса я буду у тебя, - ответил я, мысленно прикидывая, сколько времени мне на самом деле потребуется, чтобы собраться и дойти до дома Ринго.
Пока стоял под душем и приводил мысли в порядок, я осознал, что одна из проблем, не дававшая мне заснуть этой ночью, больше не актуальна. Ринго не положили в больницу, значит, с ним все не так плохо, а если компетентные специалисты решили, что он не представляет опасность для себя самого, но я могу быть немного спокойнее. Но это приятное открытие скоро сменилось новой волной переживаний – теперь мои мысли снова сосредоточились на Юле.
Минут через сорок пять я уже стучал в дверь Ринго. Он открыл мне, и я сразу заметил улыбку на его лице. Конечно, ему есть чему радоваться, все-таки его не положили в больницу, но эта улыбка мне показалась несколько странной. Еще вчера он печалился из-за Насти, а теперь как будто и вовсе о ней не думал. Неужели его любовь может проходить также быстро, как и настроение?
- Проходи, мы тебя заждались! – сказал мой друг.
«Мы? Кто мы?» - мелькнуло у меня в голове.
Я зашел в комнату, и мои глаза расширились от удивления. На софе сидела Юля.
- Ты не представляешь, как нам повезло! – радостно говорил Ринго, пока мы с Юлей молча смотрели друг на друга.  – Я только зашел в холл больницы, а она уже была там, ее выписывали. Она сказала, что ей некуда идти, и я предложил ей помощь. Правда, Юле пришлось меня подождать немного, но зато мое настроение заметно улучшилось, я представлял, как ты будешь счастлив встретиться с этой девушкой! Это не те натянутые улыбки, что ты изображал вчера. Ты же счастлив?
Я взглянул на Ринго и снова натянуто улыбнулся. Кажется, это его немного разочаровало, но я был не в силах сделать что-то еще.
- Привет, Илья,  - наконец, сказала Юля.
- Привет, - ответил я.
- Прости, что я была вынуждена обратиться за помощью к твоему другу. Если бы не он, я не знаю, куда бы пошла.
Юля сидела в каких-то старых джинсах и толстовке с длинными рукавами, которые старательно натягивала до самых пальцев, словно боясь, что кто-нибудь увидит шрамы на ее запястьях.
- Что с тобой произошло? – спросил я, садясь рядом с ней на софу.
- Разве Ринго не рассказывал тебе?
- Я знаю лишь один факт, но не его причину, - ответил я.
- И ты хочешь знать все? – спросила Юля.
- Да, если ты хочешь это рассказать.
- А какой смысл? Ты будешь судить меня за все, говорить, что это только моя вина, и ты будешь прав.
- А что еще я могу сказать? Твой муж не раз доводил тебя до ужасного состояния, бил тебя, издевался над тобой, но ты все равно возвращалась к нему, даже когда была возможность начать совершенно новую жизнь. Ты возвращалась и, я уверен, ты вернешься опять, даже не смотря на то, что из-за него ты едва ли не погибла.
- Я к нему не вернусь, - тихо сказала Юля.
- Я не первый раз это слышу, - ответил я, с трудом пытаясь перебороть гнев, что наполнял меня изнутри.
- Сейчас все иначе. Мы развелись.
Эти слова шокировали меня. Порвать связь с тем человеком – самое верное решение в ее жизни, отчего же она пыталась свести счеты с жизнью? Неужели из-за него? Или у нее случилось какое-нибудь другое страшное несчастье? Я взглянул на вытянутые рукава ее толстовки и совершенно растерянно спросил:
- Тогда почему же ты…?
- Потому что меня выгнали со съемной квартиры,  - сказала Юля и внимательно посмотрела на мое лицо, ожидая ответной реакции.
- Что? – сказал я, не поверив, что из-за такой ерунды можно дойти до суицида.
- По факту это так, продолжила она. Но на самом деле, я прошла длинный путь, прежде чем решилась на такой шаг.
- Какой же?
Юля откинулась на спинку софы, сделала глубокий вдох и, глядя на свои руки начала говорить:
- Я вышла замуж за того человека. Это был тот самый шаг, который привел к тому, что я имею на данный момент. Он не сразу проявил себя во всей красе, лишь спустя какое-то время. Я много раз срывалась и возвращалась к родителям. Они заклинали меня не иметь с тем человеком больше ничего общего, но он приходил ко мне, на коленях просил прощения, и я прощала. Но каждый раз все повторялось, я приходила к родителям вся в синяках и заплаканная, и однажды отец  сказал мне, что если я снова прощу своего мужа, то я перестану быть его дочерью. И я простила. С тех пор дорога в родительский дом стала мне закрыта. Мама пыталась общаться со мной, но я не хотела рассказывать ей, не хотела делать больно. А рассказать было что. Я пыталась терпеть до последнего, но, когда муж снова избил меня, я ушла и села на ступеньки того самого магазина заброшенного, где ты меня и нашел. Честно говоря, я надеялась, что я замерзну от ночных холодов или оголодаю, но я встретила тебя. Ты действительно дал мне совершенно иное понятие о жизни, о счастье, о любви, и я бы никогда не оставила тебя, но… Ты не видел, как он умолял меня вернуться, как он терзался муками совести за всю боль, что он мне причинил. Мне казалось, что он впервые по-настоящему испугался, что потеряет меня, я поверила, что теперь все будет иначе. И все было иначе. Он практически не пил, был сдержан, серьезен и даже стал думать о каком-то бизнесе. Он говорил, что хочет сделать нашу жизнь лучше, а для этого были нужны деньги. Он знал, что у меня была небольшая сумма, отложенная на черный день, были кое-какие драгоценности, которые я еще в школе носила, и он попросил отдать ему все это. И я отдала, я надеялась, что он пустит деньги в дело, сможет наладить нашу жизнь, улучшит наши жилищные условия в конце концов… Но, когда я осталась без гроша за душой, он выставил меня за дверь и развелся со мной. И еще запугал, что если я потребую раздел имущества, он отомстит за это моим родителям… Я осталась без ничего, совершенно, мне некуда было идти и не на что жить. К тому же я давно нигде не работала, потому что я просто не могла появиться на работе с разбитым лицом, а оно всегда было таким. Я продала последнее, что у меня осталось – телефон, и на эти деньги я сняла самую дешевую комнату, какую только смогла найти. Она выглядела, наверно, хуже, чем подъезд Ринго. Я стала искать работу и на удивление быстро ее нашла. Меня взяли продавцом на полставки в магазин косметики на окраине города. Денег обещали мало, но я была рада и этому. Какое-то время мне казалось, что жизнь налаживается. Да, я работала за маленькую зарплату и снимала крошечную комнату, но меня никто не бил, я была сама себе хозяйка до тех пор, пока однажды магазин, где я работала, не обокрали. Я отлучилась всего на минутку в туалет и не заперла входную дверь, а когда вернулась, несколько флаконов самых дорогих духов и еще кое-что из косметики уже вынесли. Кто это сделал я не знаю. Я выбежала из магазина в панике, но откуда мне было знать, куда бежать и кого преследовать? На улице было довольно людно, а вор, скорее всего давно скрылся. Когда хозяйка узнала об этом, она была в бешенстве. Я предложила написать заявление в полицию, но она отказалась, сказав, что все случившее моя вина, и только мне за это отвечать. Она повесила на меня огромный долг, за который мне несколько месяцев пришлось бы бесплатно работать. А у меня приближался день платы за комнату… Я умоляла хозяйку дать мне денег взаймы, но она и слушать ничего не хотела. В итоге, меня выгнали из комнаты на улицу, долг в магазине так и не уменьшился из-за очень низких продаж, и я поняла, что это конец. Мне негде жить, нечего есть, некуда идти. Я выбрала самый простой путь, но кто-то увидел меня и решил сделать доброе дело. Врачи спасли мне жизнь, как им кажется. На самом деле они вернул меня к тому же состоянию, в каком я находилось в тот момент, когда взяла в руки осколок битого стекла.
Я неотрывно смотрел на Юлю все время, пока она говорила. Потом она замолчала и взглянула на меня, словно ожидая моей реакции, но мое лицо осталось неизменным. Я не знал, что ей сказать. Пожалеть ее? Но ведь она сама сделала такой выбор. Сама отказалась от родителей, сама отвергла меня. Она могла бы переступить через свою гордость и вернуться в дом отца, но она предпочла умереть. В ее поступке я видел лишь неоправданную слабость, и сам был удивлен, что реагирую именно так.
- Так как же ты убедила врачей, что больше не желаешь заниматься суицидом? – прервал молчание Ринго.
- Я на самом деле не желаю этого, - ответила Юля, поворачиваясь к нему. – Жажда жизни просыпается лишь в тот момент, когда пути назад уже нет. И я оказалась одной из тех, кому достался второй шанс.
- Так что собираешься делать? – спросил я.
- Не знаю, - сказала Юля и тяжело вздохнула.
Ее глаза наполнились слезами, но ей явно не хотелось плакать при нас. Она встала с софы, сказала, что ей надо умыться, и она вышла из комнаты. 
Ринго сел на ее место рядом со мной и, не скрывая своего волнения, начал говорить:
- Илья, я понимаю, что Юля очень важна для тебя, и что ты не можешь быть счастлив, пока она страдает. А  я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Я могу ей помочь.
- Как? – удивился я.
- Ей негде и не на что жить, а у меня есть вся эта музыкальная аппаратура и коллекция пластинок, они стоят дорого, и…
- Нет! – закричал я, вскакивая с софы. –Даже не думай об этом!
- Но ведь ей нужны деньги.
- Тебе тоже были нужны деньги на лечение, помнишь? Но ты решил сохранить последнюю память об отце и переехать в съемную комнату, но ни за что не расставаться с аппаратурой и пластинками.
- Тогда эти деньги превратились бы в зарплату совершенно незнакомых мне врачей, а теперь они могут осчастливить моего друга.
- Они не осчастливят меня, Ринго, - строго сказал я.
- Но ведь у меня больше ничего нет, - грустно произнес он. – Чем еще я могу помочь?
- Это не твоя забота Ринго, ты не обязан помогать Юле.
- Может быть, но я обязан помогать тебе, и я буду это делать до своего самого последнего вздоха, ведь ты мой самый близкий друг, - произнес Ринго так уверенно, что я не мог сделать ничего, кроме как крепко обнять его и сказать:
- И ты мой самый близкий друг, поверь мне. Но я умоляю тебя, не продавай такие ценные для тебя вещи ради меня или ради Юли, я найду способ помочь ей без столь серьезных жертв. И у меня даже есть одна идея.
Я достал телефон и стал набирать номер. В этот момент в комнату вернулась Юля, и я вышел в подъезд, чтобы поговорить. Через пару минут я снова зашел в дверь и радостно объявил:
- Я позвонил своему начальнику, он сказал, что у него есть вакансия для тебя. Никаких золотых гор он не обещает, но на первое время это может стать лучшим вариантом для тебя. Пока ты можешь пожить у меня, а потом уже сама решишь. Идет?
Юля отрицательно покачала головой.
- Я буду чувствовать себя обязанной, если приму твою помощь, а становиться твоей девушкой только ради благодарности…
- Я и не предлагаю тебе становиться моей девушкой, - перебил ее я. – То, что было между нами навсегда осталось в прошлом, по крайней мере, для меня. Но я не могу оставить тебя в тяжелой жизненной ситуации, поэтому предлагаю дружескую помощь.
Ринго посмотрел на меня, и я увидел в его взгляде тень укора. Он думал, что я обманывал Юлю, говоря о том, что все мои чувства остались позади. Но неожиданно для самого себя я понял, что говорил чистую правду. Я больше не любил ее. Любовь прошла еще в тот момент, когда она бросила меня ради своего мужа, и все что было в моем сердце – боль, обида, но не любовь. Теперь я поставил финальную точку. Я отпустил ее и тем самым дал себе возможность находиться рядом с ней без учащенного сердцебиения. Мне показалось, что теперь я обрел то самое спокойствие, которого мне так не хватало в последние дни.
Этим вечером я пришел к себе домой вместе с Юлей. Она легла спать на моем диване, а я взял подушку и покрывало и устроился на полу на кухне. Мне было жестко и неудобно, но физический комфорт тогда совершенно не волновал меня. Меня поглощало странное ощущение счастья, которое заменило в душе ставшую привычной боль. И это приятное чувство дополнялось еще и осознанием того, что у меня есть самый лучший друг на свете – Ринго. Он был готов пожертвовать для меня памятью о своем отце, а это, пожалуй, самое ценное, чем он обладает. Конечно, даже если бы он оказался более настойчивым в своем желании, я бы ни за что не позволил ему продать его музыкальное оборудование и пластинки, но мне все равно хотелось тысячу раз сказать Ринго спасибо за все, что он уже сделал для меня. Он позволил мне начать новый этап в жизни, и пока я лежал на кухонном полу и смотрел в потолок с улыбкой на лице, я впервые за долгое время начал мечтать, строить планы и верить, что еще смогу стать совершенно счастливым.
Утром я проснулся от того, что услышал чьи-то шаги рядом со своей головой.
- Прости, я не хотела тебя разбудить, - виновато сказала Юля, увидев, что я открыл глаза. – Я хотела попить воды.
- Который час? – спросил я, потягиваясь.
- Пол седьмого.
- Значит, уже пора вставать, - сказал я, сбросил с себя покрывало и начал неуклюже подниматься. – Тебе пожарить яичницу?
Юля смущенно улыбнулась и опустила глаза.
- Завтраками меня кормил только ты и моя мама, - сказала она. – Я уже забыла, каково это.
- Подожди немного, сейчас все приготовлю, - ответил я, никак не реагируя на ее попытку удариться в ностальгию.
Я умылся, пожарил яичницу с колбасой, сделал кофе и мы сели завтракать.
- А вдруг меня не возьмут? – прервала Юля воцарившуюся ненадолго тишину.
- Что? – переспросил я, отрывая взгляд от тарелки.
- Вдруг я не смогу сейчас устроиться на работу? – повторила Юля.
- С чего такие мысли?
- Мне столько раз в жизни не везло, что я привыкла готовиться к худшему…
- Пока ты готовишься к худшему, худшее и происходит, - уверенно сказал я. – А если ты поверишь в себя, то в тебя начнут верить и другие.
- А ты сам веришь в меня?
- Если бы не верил, не спрашивал бы о тебе своего начальника.
Юля снова смущенно улыбнулась. Кажется, ей польстили мои слова.
Мы пошли на работу, Юля понравилась моему начальнику, и он согласился принять ее. Ее радости не было предела. Она бросилась ко мне на шею, крепко обняла меня и много раз повторяла: «Спасибо! Что бы я без тебя делала!» Я был рад, что смог помочь, но каждый раз, когда она заключала меня в свои объятия, когда выражала свою благодарность или просто проходила рядом со мной, я ловил себя на мысли, что это все не вызывает у меня никаких эмоций, и я очень радовался своему внутреннему спокойствию.

Глава 4

Как и прежде, все свои выходные я проводил у Ринго. Юля не составляла мне компанию, у нее наступил непростой период налаживания отношений с родителями, и большую часть свободного времени она проводила с ними. Поначалу Ринго выглядел таким же счастливым, как и я – он улыбался, глядя на мое светящееся лицо, смеялся вместе со мной, и я даже перестал замечать его грустный взгляд, который бросал периодически на Настино фото. Я был настолько увлечен собственной жизнью, что совершенно забыл о переживаниях лучшего друга.  Настя по-прежнему приходила к Ринго только в компании Ника, она была грустной и, казалось, едва сдерживала свои слезы. Свет, который я дарил Ринго своим хорошим настроением, помогал ему держаться, но всякий раз, когда он видел Настю или думал о ней, он испытывал боль, которая отражалась в его глазах, в его голосе. Может быть, мне стоило тогда снова поговорить с Настей или даже с Ником, попытаться сделать хоть что-то, что могло бы  корне изменить ситуацию и сделать моего друга счастливым, но я ничего не делал, надеясь, что все решиться само собой. Но отчего-то этого не происходило.
Мы с Ринго уже привыкли большинство вечеров проводить вдвоем. Настя с Ником приходили редко, остальные ребята еще реже, но однажды в комнате моего друга собралась непривычно большая толпа народа. Все началось с того, что ему позвонила Оля.
- Привет! – звонко закричала она, так, что я слышал ее голос из телефона Ринго.
- Привет, Оль, - ответил мой друг. – Как жизнь?
- Все отлично! А ты помнишь, какой сегодня день?
- Пятница, кажется, - растерянно ответил Ринго.
- Пятница! – Оля залилась смехом. – Сегодня мой День рождения!
- Точно! – Ринго ударил себя рукой по лбу. – Я совсем забыл!
- Ничего страшного, у тебя есть шанс исправиться. Ты сейчас дома?
- Да.
- Замечательно! – ответила Оля и через секунду раздался дверной звонок.
Ринго пошел открывать и увидел на пороге Олю, Андрея и еще нескольких ребят. Кого-то из них я уже встречал раньше, кого-то видел впервые.
- Сюрприз! – пропела Оля. – Ты же не против того, что я проведу свой День рождения у тебя?
- Конечно, проходите! – Ринго отошел от двери и гости стали наполнять комнату.
Они принесли с собой много пакетов с едой и выпивкой, так что через несколько минут стол, а точнее пол, был накрыт самыми разными кушаньями. Ребята сидели прямо на полу, сложив по-турецки ноги, передавали друг другу еду, стаканчики. В комнате ощущалось настроение праздника, слышался смех и веселые разговоры. Я был рад тому, что Оля решила отмечать день рождения у Ринго. Ему было очень полезно отвлечься и окунуться в беззаботную дружескую атмосферу.
Вдруг раздался еще один звонок в дверь. Ринго открыл и увидел на пороге Стаса.
- Привет! – радостно сказал парень и по-дружески обнял Ринго.
- Стас! – весело крикнула Оля, тут же вскочила на ноги и кинулась его обнимать. – Здорово, что ты пришел!
- Я же обещал, - улыбнулся парень.
Стас присоединился к нашей шумной компании, сидящей вокруг разложенной на полу еды. Оля была по-прежнему беззаботно счастливой, принимала поздравления, хихикала со Стасом, но Андрей заметно переменился в лице. Он не притрагивался к еде, зато гораздо активнее налегал на выпивку, даже не пытаясь скрыть свое хмурое настроение. Но Оле, казалось, было все равно. Она наслаждалась этим днем, компанией близких ей людей и не обращала никакого внимания на чью-то грусть или недовольство.
Через некоторое время Стас на минутку вышел из комнаты, и Андрей прервал свое долгое, хотя и очень красноречивое молчание.
- Зачем ты позвала его? – строго спросил он.
- Кого? – уточнила Оля, продолжая беззаботно улыбаться.
- Стаса! – сказал Андрей с таким отвращением, словно было неприятно даже произносить это имя.
- Захотела и позвала, тебе-то что? – ответила Оля.
- Я не хочу его здесь видеть.
- А я хочу, и это мой День рождения, а не твой, - заявила девушка и демонстративно повернулась в другую сторону.
Андрея переполняло негодование. Его лицо было искажено целой палитрой эмоций, что даже было непонятно, что он сделает в следующую секунду – заплачет или гневно закричит.
- У тебя остались к нему чувства? – выдавил он из себя. Его голос заметно дрожал.
- Что? – переспросила Оля и наиграно засмеялась.
- Тогда почему тебе стало необходимым его увидеть?
- Он мой друг, - ответила девушка, подавляя свой смех.
- Пусть он уйдет, - сказал Андрей.
- Нет, - спокойно возразила Оля.
- Пусть он уйдет! – парень перешел на крик.
- Нет! – так же громко закричала девушка. – И не порть мне праздник!
В этот момент в комнату вернулся Стас. Оля тут же вскочила, взяла его под руку и сказала:
- Сходишь со мной в магазин? Чипсы закончились.
- Пошли, - ответил Стас, и они оба покинули комнату.
Андрей был готов взорваться.
- Сволочь! Он решил отбить ее у меня! – выкрикивал он вместо тоста, опрокидывая стакан за стаканом.
Прошло минут двадцать, но Оля и Стас не спешили возвращаться.
- Я пойду, найду ее, - заплетающимся языком сказал Андрей и попытался встать. Первая попытка оказалась неудачной.
- Как бы нам потом тебя искать не пришлось, - заметил я.
- Я найду ее! – настойчиво повторял Андрей и с третьей попытки все-таки встал  на ноги.
- Они пошли за чипсами, скоро вернутся, подожди Олю здесь, - сказал Ринго, и положил руку Андрею на плечо.
- Нет, - протянул парень и замотал указательным пальцем. - Я не оставлю ее наедине со Стасом больше не минуты.
- Но ведь они просто друзья, - с искренней наивностью проговорил Ринго.
Андрей тоже положил свою руку на плечо Ринго, отчего получил хорошую опору и перестал шататься.
- Друг мой, - заговорил он. – Это Оля сказала, что Стас – просто друг. Но он не друг. Он – мой конкурент. И я не хочу видеть его рядом со своей девушкой. Ты знаешь, что такое счастье, Ринго? Счастье, это видеть свою любимую девушку, ее глаза, ее улыбку, и не видеть рядом с ней никаких других парней. Когда есть только она и только ты – это счастье. А третий всегда все портит. Ты хочешь быть счастливым, Ринго?
- Хочу, - прошептал он.
- Тогда будь со своей девушкой только вдвоем. Никаких других парней, никаких конкурентов, только вдвоем. Так ты будешь счастливым.
Андрей убрал свою руку с плеча Ринго и побрел к выходу. Мой друг смотрел ему в след с таким выражением лица, словно он открыл величайшую истину жизни. Истину, которая весь мир человека делит на «до» и «после». Я не знал, что творится в голове у Ринго, но чувствовал, что впереди нас ждут серьезные перемены.
Примерно через час одному из ребят, которые сидели с нами в комнате, позвонила Оля и сказала, что Андрей окончательно испортил ей настроение, и что она пошла домой. Гости тут же стали расходиться, а мы с Ринго приступили к уборке. Не важно, что делал мой друг – мыл посуду, убирал мусор с пола, выкидывал пустые бутылки – его выражение лица оставалось серьезным и задумчивым. В конце концов я не выдержал и спросил:
- Ринго, с тобой все в порядке?
- Я хочу побыть один, - серьезно ответил он.
- Хорошо, я сейчас уйду. Но что случилось?
- Ты не понял. Я хочу побыть один не один вечер, а все время.
- Все время? – удивился я. – Что это значит?
- Мне надо кое-что проверить, я не знаю, правильно ли это, но я не узнаю, если не проверю. Скажи всем, в том числе и Насте, что я больше не принимаю гостей.
Я подошел к Ринго ближе, пытаясь заглянуть в глубину его глаз.
- Что ты хочешь проверить? Почему это необходимо проверять в одиночестве?
- Так надо, поверь мне, - настаивал он. – Я буду тебе звонить, хоть каждый день, но в своей комнате я буду один. Прошу, не задавай мне больше вопросов, просто поверь, что так надо.
Обещание созваниваться каждый день меня, конечно, немного успокоило, но я все равно не мог понять, почему Ринго, этот общительный и дружелюбный человек вдруг решил стать затворником.
- Я надеюсь, ты не наделаешь глупостей, - сказал я с грустным вздохом.
- Никаких глупостей, обещаю, - сказал Ринго.
Я одобрительно кивнул, взял пакет с мусором и вышел из комнаты. Впервые я покидал Ринго, не зная, когда увижу его вновь.
Я пришел домой, сел на табурет на кухне и обхватил руками голову. Я не понимал, что происходит с моим другом, и эта неизвестность пугала меня. Но он просил меня сообщить всем нашим знакомым о его странном решении, и я вытащил из кармана телефон и стал звонить всем по списку.
Все, кому я звонил, были очень удивлены моими словами и намеревались тут же связаться с Ринго, чтобы расспросить о причинах такого внезапного затворничества. В глубине души мне было приятно осознавать, что о моем друге беспокоятся, что он не безразличен людям, которые были его частыми гостями. Наверно, у Ринго в тот день разрывался телефон от многочисленных звонков. Я был уверен, что это к лучшему, что он еще передумает, и снова будет жить, как раньше.
Список контактов в моем телефоне дошел до буквы «Н». Я стал звонить Насте. Она долго не брала трубку, потом все же ответила.
- Привет, Илья! – сказала она после многочисленных гудков.
- Привет! Как дела?
- Нормально, - ответила Настя, а затем добавила, - без изменений. Как у тебя?
- Если бы мы виделись почаще, ты бы знала много разных новостей! – заметил я. – Например, о том, что Юля вернулась и сейчас живет у меня.
- Юля? Та самая девушка, о которой ты мне рассказывал? Здорово! Вы снова вместе?  - судя по голосу Насти, она искренне за меня радовалась.
- Нет, мы не вместе. Я просто помогаю ей, как друг.
- Она не захотела… - робко начала Настя, думая, как бы правильнее выразить свою мысль.
- Я не захотел, - перебил я. – Знаешь, иногда так случается, что любовь проходит.
- Тебе, наверно, плохо сейчас?
- Наоборот, мне очень легко, от этого я счастлив.
- А я не могу, как ты.
- Я тоже думал, что не могу, но оказалось, что ошибался. Ладно, я вообще позвонил не ради своих новостей.
- А зачем? – спросила Настя.
- Я должен тебе сказать кое-что важное. Ринго просил передать, что больше он не хочет принимать гостей в своей комнате.
- Этого следовало ожидать…  - с грустью заметила Настя.
- Почему? – удивился я.
- Кому понравится такие гости, как мы с Ником? Приходим, заставляем Ринго уйти, а потом сразу же убегаем.  Бедный Ринго, побоялся нас обидеть, попросил передать все через тебя. Мне так стыдно…
- Нет, Настя ты не поняла. Он не только вас с Ником больше не приглашает, а вообще всех. И меня, и Олю, и Андрея. Всех.
- Серьезно? А почему?
- Я сам этого не знаю. Он сказал, что хочет что-то проверить, но я так и не понял, что именно.
- Может, хочет узнать, кто же продолжит считать его своим близким другом даже после того, как он закроет свои двери? – предположила Настя.
- Может быть. Кажется, он не хочет говорить об этом. Я лишь исполняю его просьбу и передаю его решение друзьям.
- Ты уже звонил Нику?
- Нет, я думал, ты сама ему сообщишь.
- Нет, я… Ему не понравится, что ты мне звонил, сообщи ему сам, пожалуйста.
Я покачал головой, но не стал вслух выражать эмоции, чтобы не портить Насте настроение.
- Хорошо, я позвоню ему.
- Спасибо.
Настя положила трубку, а я стал набирать номер Ника.
 - Илья? – удивленно спросил Ник, ответив на звонок. Его реакция была вполне понятна – мы никогда не созванивались раньше, я вообще не знал, откуда в моей телефонной книжке взялся его номер.
- Да, привет. Есть минутка? – ответил я.
- Что-то случилось?
- Не совсем. Ринго просил кое-что передать.
- Дорогой, кто это? – послышался отдаленный голос в трубке. Видимо, это была жена Ника.
- По работе, - недовольно буркнул он, а затем стал говорить заметно тише. – Что он просил передать?
- Что больше к нему нельзя приходить, он не принимает гостей.
- В больницу что ли ложится?
- Нет.
- А стоило бы, - усмехнулся Ник.
- Что ты сказал? – переспросил я, готовый разбить Нику лицо прямо через трубку.
- А что не так? – начал защищаться он. – Ринго – больной человек, ему бы еще полечиться надо. Эти его заскоки уже надоели – то он в депрессии, то смеется без причин, теперь людей не хочет видеть. Разве это нормально?
- Как ты смеешь так говорить? -  спросил я, до боли сжимая кулак свободной руки.
- Хочешь сказать, я не прав? – не унимался Ник.
- Да! Ты не прав! Никто не смеет называть Ринго больным, а особенно ты! Этот человек лучше каждого из нас! Он не живет во лжи, он готов отдать своим друзьям все, что у него есть, он никогда не предаст близких людей! Ты можешь этим похвастаться? Нет! Ты изменяешь своей жене, ты портишь жизнь Насте и пользуешься гостеприимностью Ринго, забывая даже сказать ему спасибо!
- Моя семейная жизнь тебя не касается, так что не лезь не в свое дело!  - огрызнулся Ник.
- А ты не смей даже думать плохо о Ринго.
- Ты звонил, чтобы передать мне его слова? Ты сделал это. Больше говорить не о чем.
Ник бросил трубку.
Я всегда недолюбливал этого человека, но после этого разговора я был готов его возненавидеть. Как можно быть таким эгоистичным, циничным и неблагодарным? И как Настя может его любить? Я впервые увидел положительные стороны в решение Ринго закрыть свои двери для друзей – к нему в гости не будут больше приходить такие люди, как Ник.
Перестав ходить в гости к Ринго, я осознал, как много времени мы с ним проводили вместе. Теперь я не знал, чем себя занять. Несколько раз я созванивался и виделся с другими своими друзьями, начал смотреть сериалы, даже ловил себя на мысли, что неплохо было бы сделать ремонт в квартире… И при все этом я постоянно думал о Ринго, переживал за него, пытался понять логику этого его решения. У меня не получалось. Не получалось также и полноценно проводить время без него. Каждый раз, когда я выбирался в компанию, я представлял, что Ринго сидит в полном одиночество, и меня грызла совесть. Может быть, я должен был подобрать какие-то слова, помочь ему разобраться во всем, что его беспокоило, и при этом не оставлять его одного? «Я плохой друг», - с грустью говорил я себе и звонил Ринго. Всякий раз он отвечал, что у него все в порядке, и что он по-прежнему не желает менять своего решения. А я продолжал терзать себя собственными мыслями.
Однажды утром я проснулся от того, что Юля собиралась на работу. У нас были разные графики, поэтому выходные часто не совпадали. Каждое утро она старалась вести себя как можно тише, но у меня очень чуткий сон.
-  Я снова тебя разбудила, - с грустью сказала она, глядя, как я выхожу из кухни.
- Ничего, - ответил я.
- После работы я собиралась съездить к родителям. Ты будешь у Ринго? Оставишь мне ключи?
- Нет, я буду дома.
- Вы совсем перестали видеться. Поссорились?
- Нет, что ты! – воскликнул я. – просто Ринго хочет побыть один.
- Ну, тогда ладно. А я переживала за тебя, - сказала Юля и тут же поправилась, - за вас. Ты выглядишь очень грустным в последнее время.
- Не переживай, все хорошо, - ответил я.
Юля улыбнулась в ответ и продолжила собираться на работу.
Нет, у меня было не все хорошо. Весь день я ходил из угла в угол, смотрел телевизор, не задумываясь даже над тем, что там показывают, лежал на кровати. Когда Юля вернулась с работы, я почти задремал. Я открыл ей дверь и пошел в ванную умыться.
- Я заметила у тебя в холодильнике вино, - сказала Юля, когда я зашел на кухню. – Оно ждет особого случая?
- Нет, - ответил я. – Оно осталось после какого-то праздника, уже не помню какого.
- Значит, мы можем его выпить сейчас?
- Да, если хочешь.
- Хочу, - улыбнулась Юля.
- Тогда сполосни фужеры.
Юля радостно всплеснула руками и пошла за фужерами. Я стал разливать вино, а она нарезала сыр. Когда мы уселись за стол, она подняла свой бокал и сказала:
- У меня есть тост. Я хочу выпить за перемены к лучшему, которые ты вновь приносишь в мою жизнь. Спасибо тебе за это, я не знаю, что бы я делала без тебя.
- За перемены к лучшему, - повторил я, раздался приглушенный звон бокалов, и мы сделали по глотку.
- Знаешь, - снова заговорила Юля, - я первый раз попробовала вино только в 10 классе. Мне родители налили совсем чуть-чуть на папин юбилей. Я ощущала себя такой взрослой тогда!
- А я не помню, когда пил вино в первый раз, - ответил я, задумчиво подняв глаза к потолку. – Помню только, как мы в 9 классе бегали после уроков за гаражи и там вместе со старшими ребятами пили пиво, одну бутылку делили человек на пять. А потом нас заметила химичка и такую взбучку устроила, что мы надолго забыли дорогу к гаражам.
Юля звонко засмеялась.
- Так это из-за вас нам постоянно начали лекции устраивать о вреде алкоголя?
- Возможно, - посмеялся я.
- А помнишь, как вы всем классом прогуляли целый день, а учителя докладную на вас написали?
- Да, нас еще пугали, что весь ваш класс отчислят. Как будто весь класс могут так просто выгнать из школы!
- Но тогда-то мы верили, думали, что в нашей параллели станет на один класс меньше, - ответила Юля.
- Кто верил? Я сразу знал, что все пустые угрозы.
- А я верила! Какая же я была наивная девчонка!
- Ты и сейчас наивная девчонка! – посмеялся я над ней.
- Не правда! - в шутку возмутилась она. – Я уже совсем не похожа на ту Юлю, которая гордо ходила на высоких каблуках по школе, хихикала с девочками на переменах и старалась понравиться учителям.
- Ты не только учителям нравилась, - заметил я.
- Ах, да, я же была «популярной». Как это глупо на самом деле. А тогда мне нравилось, что я была в центре внимания, и что подруги мне завидуют.
- У тебя было много друзей, разве это плохо?
- Друзей? Да где были эти друзья, когда мои каблуки сменились дешевыми кроссовками, а лучезарная улыбка превратилась в синяки и слезы? Я была для них не подругой, нет. Скорее, красивым аксессуаром. Люди выбрасывают сумочки, которые когда-то были яркими, а потом порвались и потрепались, также произошло и со мной. «Поклонники» забыли обо мне сразу же после выпускного, а подругам стала неинтересна моя унылая жизнь. Так что лучше вообще не иметь таких друзей. Если бы меня на ступеньках тог магазина нашел не ты, а кто-то другой из нашей школы, я уверена, он бы сделал вид, что мы не знакомы. 
- Любой бы на моем месте постарался тебе помочь, - возразил я.
Юля отрицательно покачала головой.
- Я так не думаю.
Я подлил нам еще вина, и мы снова погрузились в школьные воспоминания, которые заставляли нас звонко смеяться полночи напролет. Я давно не говорил так много о школьных годах. В какой-то момент я даже поймал себя на мысли, что было бы неплохо устроить встречу выпускников и посмотреть на повзрослевших парней и девушек, с которыми мы когда-то сбегали с уроков. А ведь действительно, было веселое время! Не было никаких серьезных забот и переживаний, кроме неразделенной любви, но всякий школьник просто обязан через это пройти. И почему со временем все так изменилось?
Когда мы начали зевать каждые секунд пять, я предложил закончить вечер и пойти спать. Юля согласилась, и пока она перекладывала посуду в раковину, я начал устраивать свою постель на полу. Девушка пристально смотрела на мои приготовления ко сну, а потом спросила:
- Тебе удобно спать на кухне?
- Привык уже, - улыбнулся я.
- Я подумала… Когда-то в спальне хватало место нам двоим, может и теперь…
- Нет, - отрезал я. – Ты же сама говорила, что не готова ни к каким отношениям.
- Да, я была не готова, но… Кто знает, может, ты моя судьба? Ты влюблен в меня со школы, ты уже второй раз оказываешься рядом в самые тяжелые моменты моей жизни, я не хочу вновь повторять свою ошибку и отвергать тебя. Я ведь действительно была с тобой счастлива.
- И я был счастлив, был влюблен, но это все в прошлом, пойми. Я не хочу сделать тебе больно, но пытаться снова строить отношения с тобой было бы обманом с моей стороны. Я так не могу, ты уж прости.
Юле явно стало неловко из-за моих слов. Она забегала глазами по комнате, сильно сжала в руках кухонное полотенце и выдавила из себя:
- Это ты меня прости, - и тут же убежала в спальню.
Может, мне стоило пойти за ней, сказать что-то, что могло разрядить обстановку, но я просто лег спать, решив продолжить этот разговор утром на свежую голову.
На следующий день у Юли был выходной, и она уехала к родителям. Я не успел поговорить с ней до того, как она ушла, но решил, что это и к лучшему. Я не знал, что собирался ей сказать. Пойти ей на уступки  и начать отношения? Нет, этого я не хотел. Объяснить, почему я ее больше не люблю? Вряд ли ей от этого стало бы легче. Я решил посмотреть на ее настроение вечером, когда я вернусь с работы, а она от родителей, чтобы понять, стоит ли вообще напоминать ей о нашем разговоре.
Наступил вечер, я вернулся с работы, поужинал, созвонился с Ринго, но Юля все еще не пришла. Я нервно поглядывал на часы, понимая, что обычно в это время она уже была дома.
Стрелки приближались в полуночи. Общественный транспорт давно перестал ходить. Юли все не было. Внезапно в мою голову залетела мысль, которая пробила всего меня, словно током. Что если она снова решила что-то с собой сделать? Она ведь говорила, что я ее единственное спасение в этом мире, и я ее отверг! «Нет, она не могла этого сделать, - успокаивал я себя. – У нее есть не только я, но и родители, она может найти поддержку в них. Точно! Она, наверно, осталась у родителей!» Я стал искать номер ее матери, который еще во время нашей прошлой попытки построить совместное счастье записывал на всякий случай. И не зря, этот случай наступил. Я нашел номер и стал звонить.
- Алло, - ответил приятный женский голос.
- Клавдия Васильевна? – спросил я.
- Да, кто это?
- Это Илья.
- Илья! – мне явно были рады. – Очень приятно тебя слышать, Юля много рассказывала о тебе.
- А она сейчас рядом с вами?
- Да. Позвать ее?
- Да, если можно.
- Юля! – громко сказала женщина и через несколько секунд ее дочь взяла трубку:
- Слушаю.
- Привет. Я просто хотел узнать, что все в порядке, ты не вернулась домой.
- Мой дом здесь, - ответила Юля. - с родителями. Я больше не буду создавать тебе неудобства.
Она говорила это голосом, в котором не было ни капли упрека или недовольства. Казалось, она действительно заботится о моем комфорте.
- Ты не создавала мне неудобства, поверь мне! – начал убеждать ее я. – Я только рад тебе помочь. И я ни в коем случае не хочу выгонять тебя. Если ты расстроилась по поводу нашего разговора, то пойми, что хоть я и не хочу строить отношения, я все еще твой друг и, надеюсь, близкий.
- Ты мой друг, - подтвердила Юля, - но я действительно слишком долго пользовалась твоим гостеприимством. Отец простил меня, и мама много раз звала меня вернуться к ним, так что теперь я останусь в своей семье. Так будет гораздо лучше и мне, и тебе.
- Я не имею ничего против, если ты счастлива.
- Я счастлива, - ответила Юля.
- Хорошо, - прошептал я, и на этом наш с ней разговор был завершен.
Я не мог понять, что творилось у меня на душе. Вздох облегчения и комок вины подкатили к моему горлу. Одно я знал точно – все случилось к лучшему.
Юлин переезд внес некое разнообразие в мою жизнь, а точнее – добавил в нее еще больше пустоты. Мы не так много времени проводили вместе, но я уже привык к пожеланиям доброго утра и спокойной ночи, к вопросам: «Что приготовить на завтрак?» и прочим мелочам, скрадывающим ощущение одиночества.
Я не рассказал Ринго о том, что Юля теперь живет у родителей. Не потому, что хотел от него это скрыть, просто не мог найти подходящего момента. Мой друг всегда воспринимал мои проблемы очень близко к сердцу, и я боялся, что видя наши с Юлей не сложившиеся отношения, он сильно расстроится. Но Ринго словно чувствовал, как сильно я в нем нуждался, в нем, в моем лучшем друге, который занимал несравнимо важное место в моей жизни и был способен заполнить любую пустоту.
Однажды утром он позвонил мне первым. Меня это сильно удивило, потому что за все время его затворничества всегда звонил я. В мою голову тут же полезли тревожные мысли, я схватил телефон и ответил:
- Привет, Ринго! Все в порядке?
- Привет! Да, все хорошо! А как твои дела?
- Хорошо, - ответил я с облегченным вздохом.
- Я хочу попросить тебя зайти ко мне в гости, - неожиданно сказал Ринго.
- Что? Ты серьезно? – я практически не поверил собственным ушам.
- Да… Есть кое-что, что я долго пытался сохранить в секрете, но все же мне кажется, что ты должен об это знать.
- О чем ты говоришь? – снова забеспокоился я.
- Ты должен это увидеть. Приходи ко мне, уверен, ты найдешь ответы на многие свои вопросы.
Через полчаса я уже стоял на пороге комнаты Ринго. Он открыл мне дверь и на несколько секунд замялся, словно сомневаясь, стоит ли меня пускать. У меня возникло ощущение, что сейчас я зайду не в комнату своего друга, а в самые потайные уголки его души.
Когда Ринго, наконец, пустил меня, я окинул взглядом комнату и широко раскрыл глаза от удивления. Сотни, сотни черно-белых фотографий были вплотную развешаны на стенах, на музыкальном оборудовании, на холодильнике, даже на потолке. Нигде не проглядывало ни сантиметра белой стены.
- Ты развесил все фотографии, которые скопились за много лет? – пораженный увиденным спросил я.
- Смотри внимательнее, - ответил Ринго.
Я подошел ближе к стене и стал внимательно рассматривать фотографии. Первым мне попался на глаза снимок, которому было уже лет пять. На нем была изображена Настя. Кажется, я даже помнил момент, когда Ринго сфотографировал ее. Это был первый раз, когда принес с собой на прогулку фотоаппарат. Мы все ему позировали, а он был очень счастлив, что у него появилась возможность самому запечатлеть улыбки своих друзей. Одна из этих улыбок теперь украшала стену его комнаты. Я осторожно дотронулся рукой до этой фотографии, а затем проскользил пальцами к следующей. На ней тоже была Настя. Это уже была более современная фотография, сделанная, скорее всего в этом или в конце прошлого года. Настя сидела на той самой софе, над которой красовалось ее фото, смотрела в противоположную от камеры сторону и снова улыбалась. Я не знаю, что было причинной ее улыбки в тот момент – рассказанная кем-то шутка, хорошее настроение или еще что-то, но эта простая фотография излучала счастье. Моя рука двинулась дальше. Снова Настя. Я взглянул на другие снимки, расположенные рядом. На каждом была Настя, причем это были не просто ее фотографии, а моменты, где она была счастлива и беззаботно улыбалась. Тень грусти и печали ни на одном снимке не легла на ее лицо.
Ринго часто нас фотографировал. Почти каждый раз, когда к нему приходили гости, он доставал свой фотоаппарат и незаметно для нас ловил удачные кадры. Мы все поддерживали его идею, ведь глядя потом на фотографии, которые он нам показывал, мы не уставали поражаться искренностью наших эмоций, чувств и настроений. Он нас не просто фотографировал, он навечно сохранял мгновения нашей жизни, оставляя их настолько естественными, насколько это только возможно.
Я никогда не замечал, что Настю он фотографировал гораздо чаще, чем остальных. Мне казалось, что он уделял равное внимание всем своим друзьям, но, очевидно, я заблуждался. Ему удалось не просто собрать огромную коллекцию ее фотографий, он сумел уловить моменты, где она была счастлива, и при этом в кадр ни разу не попал никакой другой человек.
- Я сижу здесь целыми днями, - сказал Ринго, показывая на груду подушек, сваленных у полки с пластинками. – И смотрю на эти фотографии.
- Тебе так сильно не хватает Настиной улыбки? – с сочувствием спросил я.
- Да, мне не хватает ее улыбки. Мне не хватает ее смеха, ее счастливых глаз и ее поцелуев в щеку при встрече. Я люблю ее, Илья, понимаешь? Я ее люблю.
Ринго опустился на подушки и обхватил голову руками. Я сел рядом с ним и положил руку на его плечо.
- Теперь ты знаешь, почему я решил остаться один и не принимать гостей. На Олин День рождения Андрей сказал мне, что счастье – это видеть улыбку любимой девушки и не видеть рядом с ней другого. Я долгое время наслаждался лишь ее улыбкой, и мне было не важно, что рядом с ней был Ник. Но в последнее время все изменилось. Настя была так печальна, а Ник был так строг с ней, что я просто не мог больше выносить этого… Ты сам видел, как я страдал, и, если бы тогда, в больнице, я не встретил Юлю и не отвлекся, я бы сейчас сидел в палате под пристальным наблюдением врачей. Я хочу быть счастливым, Илья, а это, - Ринго взял в руки одну из фотографий, - мой единственный источник счастья.
Я был невероятно растроган тем, что мой друг решился раскрыть мне свое сердце.
Некоторое время мы сидели в тишине. Ринго медленно переводил взгляд с одной фотографии на другую, брал в руки снимки, что лежали перед ним и рассматривал так, словно видел их впервые. Я наблюдал за своим другом, в очередной раз поражаясь тому, какой он все-таки удивительный человек. Ни один из нас не посчитает достаточным просто смотреть на улыбку любимого человека, причем не в жизни, а на фотографии. Все мы требовательны, мы хотим большего, мы ждем ответных чувств, и даже получая желаемое, все равно остаемся чем-то недовольны. А Ринго держал в руках черно-белый снимок с ласковой Настиной улыбкой, и эта маленькая фотография наполняла весь его мир.

Глава 5

Теперь моя жизнь практически в полной мере вернулась в прежнее русло. Хоть я не так часто стал гостить у Ринго, мы на всех моих выходных устраивали прогулки. Ринго признался, что, открыв мне свою сердечную тайну, он сбросил большой груз с души. Я и сам чувствовал то же самое. Этот секрет, что Ринго так долго хранил от меня, с начала его затворничества встал высокой и непроницаемой стеной между нами, но теперь я снова почувствовал, что мой друг вернулся ко мне. 
В свой очередной выходной я зашел за Ринго, чтобы вместе с ним прогуляться по проспекту. Погода была солнечная, но очень ветреная, мы вышли на улицу и мой друг сразу предложил пойти не на проспект, а в сквер.
- Хочу послушать шум листвы, - уговаривал меня он. – Это один из самых прекрасных звуков в природе!
Я не мог с ним спорить, и мы пошли в сквер. Листья, сорванные ветром с деревьев, летали в воздухе, то и дело падая на плечи прохожих. Ринго ловил эти листья, беззаботно подпрыгивая и смеясь. Вдруг он замер, а лицо его изобразило нечто среднее между отчаянием и страхом. Я уже открыл рот, чтобы узнать, что произошло, как вдруг я сам увидел причину резкого перепада настроения Ринго. В паре десятков метров от нас, опустив голову и закрыв лицо руками сидела на лавочке Настя. Она была неподвижной, и лишь едва заметно подергивала плечами. Может быть замерзла, а может быть плакала.
Я не видел Настю уже очень давно. Из-за запретов Ника и затворничества Ринго я не имел никакой возможности встретиться с ней. Судя по тому, как она сидела в этом сквере в полном одиночестве, в ее жизни не случилось никаких перемен к лучшему.
Постояв неподвижно несколько секунд, Ринго быстрым шагом направился к Насте. Я поспешил за ним.
- Настя? – сказал он, подойдя к девушке. Его голос не мог скрыть переполняющего его волнения.
Настя подняла голову и удивленно произнесла:
- Ринго? Что ты здесь делаешь?
- Гуляю с Ильей, - ответил мой друг.
- Привет, Илья, - сказала Настя и посмотрела в мою сторону. Я заметил, что ее глаза красные от слез.
- Ты снова вернулся к нам? – спросила девушка, вновь обращаясь к Ринго.
- Я пока не готов принять гостей, - смущенно ответил мой друг. – Но иногда хожу гулять.
- А почему ты ни разу не позвонил мне? – расстроено сказала Настя. – Ты обижен на меня, да?
- Нет, ты что! – чуть ли не закричал Ринго. – На что мне обижаться?
- Например, на то, что я глупая девчонка, которая променяла друзей на парня, которому оказалась совсем не нужна, - ее слова с болью вырывались наружу, она не смогла сдержать слез и снова закрыла лицо руками.
Ринго стоял совершенно растерянным. Он смотрел на Настю и даже не знал, что ей сказать.
- Что произошло? Ник обидел тебя? – спросил я.
- Он меня бросил, - ответила девушка и убрала руки от лица. – Он сказал, что если нам негде встречаться, то нет смысла вообще поддерживать связь.
- Прям так и сказал? – поразился я.
- Да. Когда мы перестали ходить в гости к Ринго, Ник совсем забыл про меня. Он не звонил, не писал. Я сама несколько раз пыталась связаться с ним, предлагала просто увидеться, погулять, говорила, что скучаю. Но он находил причины отказать. А потом и вовсе заявил, что ему неинтересны прогулки со мной, и просто общаться он не намерен.
- Разве он не боялся тебя потерять? – спросил я.
- Я думала, что боялся. Но он лишь не хотел, чтобы я сама ушла от него. Это бы унизило его.
- Это к лучшему, - сказал я. – Зачем тебе человек, который совсем тебя не ценит и не дорожит тобой?
- Затем, что я люблю его! – зарыдала Настя. – Я думала, что мне плохо с ним, что мне мешают все его запреты, его жена, его двойная жизнь, я жаловалась, что мы редко видимся, но я готова жить под сотней запретов и видеть его хоть один раз в месяц, но знать, что он мой! Мне ничего не надо, лишь бы иметь возможность поцеловать его, прижаться к нему! А сейчас у меня и этого нет! Ничего у меня нет! Я так несчастна! Я так хочу вернуть его! Я так хочу, чтобы все было как раньше! Как же я несчастна!
Слезы текли рекой по щекам Насти, Ринго обнял ее, ласково прижал ее голову к своей груди и прижался губами к ее волосам.
- Это я виноват, - прошептал он.
Настя отрицательно кивнула головой.
- Это я виноват, - повторил Ринго.
- Нет, - возражала девушка, всхлипывая. – Ты здесь не причем. Это моя вина. Я оказалась настолько пустым и неинтересным человеком, что мой парень не считает важным простое общение со мной. Это только моя вина.
- Не говори так! – перебил ее я. – Ты очень интересный человек! Ник – глупец, если не понимает этого!
- Он не глупец, - прошептала Настя. – Это я – глупая.
- Нет, - шепнул ей в ответ Ринго. – Ты лучшая, и ты достойна самого лучшего. Это я во всем виноват.
Взгляд моего друга сильно изменился. Он смотрел куда-то в пустоту, отрешенно и печально. Меня пугал этот взгляд. Ощущение, что между мной и Ринго снова возникает стена из тайн, вновь посетило меня. И я снова даже не догадывался, что происходит в голове моего друга.
- Я должен идти, - вдруг сказал он. – Мне надо сделать кое-что очень важное.
- Давай, я помогу тебе, - предложил я. Я догадался, что Ринго хочет убрать фотографии и снова дать возможность Насте и Нику встречаться  в его комнате.
- Нет, - отрезал он. – Я должен все сделать один.
Голос Ринго звучал так уверенно, что я не посмел с ним спорить. Мой друг поднялся с лавочки, взял Настины руки, посмотрел ей в глаза и заговорил таким ласковым голосом, каким еще никогда и не с кем не разговаривал.
- Ты достойна счастья, никто так не достоин, как ты. Твоя улыбка – мое солнце, а твои слезы – мой холодный дождь. Пожалуйста, будь счастлива, это мое единственное желание.
На этих словах Ринго выпустил Настины ладони из своих рук и быстрым шагом пошел по скверу в сторону своего дома. Девушка, пораженная этими словами, долго смотрела ему вслед.
- Я не хотела его обидеть… - прошептала Настя. – Почему он ушел?
- Ты его не обидела, - ответил я. – Поверь мне.
- Я все порчу, все, - снова залилась слезами Настя.
Я обнял ее за плечи и попытался успокоить, хоть и понимал, что это бессмысленно. Когда на сердце появляется боль, человек должен пережить ее сполна, прочувствовать ее каждой клеточкой своего тела, и тогда она изживет себя и перестанет мучить. А все эти слова, что так часто слышат люди в горькие минуты – «не расстраивайся», «не плачь», - очень плохие советы. Боль, зарытая глубоко в душе будет медленно разъедать человека изнутри, стирая краски из его жизни. Поэтому я лишь поглаживал плачущую Настю по плечу и приговаривал:
- Все будет хорошо, хорошо.
Следующие несколько дней поведение Ринго сильно тревожило меня. Он снова не хотел видеться, а на все мои звонки отвечал фразами: «я не могу говорить», «мне некогда», «я жду важного звонка». Я не мог понять, что происходит с моим другом, он все больше отдалялся от меня, выстраивая между нами все новые тайны. На душе у меня было паршиво. Я понимал, что все происходящее с Ринго напрямую связно с Настей, и я ничем не мог ему помочь, он сам не желал моей помощи, как и Настя. Я стал звонить ей каждый день, чтобы узнать, как она, но девушка, слово храня надежду вернуть своего возлюбленного верностью после расставания, неохотно отвечала на звонки. Два моих самых близких друга сильно страдали, и я не находил себе места из-за этого, но с каждым днем я все отчетливее понимал – во всем виноват Ник.
Я решил позвонить ему и высказать все, что накопилось у меня на душе. Я набрал его номер, но трубку взяла жена.
- Алло, Коля сейчас немного занят, кто его спрашивает? – ответил мне приятный женский голос.
- Знакомый, я, наверно, позже позвоню, - ответил я.
В трубке послышался веселый детский смех, а затем голос Ника:
- Догоню, догоню!
Он играл со своими детьми. Он проводил время с семьей и все были счастливы. Все, кроме его бывшей любовницы, влюбленного в нее парня и их общего друга. Я положил трубку и понял, что не буду перезванивать. Да, я никогда не любил Ника, но пусть хоть в его жизни все будет хорошо, со временем ведь и у Насти с Ринго все образуется.
Шли дни, но мой друг по-прежнему был крайне необщительным. Я успокаивал себя тем, что, скорее всего, он снова нашел способ создать себе иллюзию счастья и не хотел пускать никого в этот воображаемый мир. Я верил в это, я жил мыслью об этом, каждый день твердя себе, что с Ринго все хорошо, но однажды утром меня разбудила смс пугающего содержания. «Спасибо тебе за все, - писал мой друг. – Помни, ты был моим самым близким другом. Прощай. Надеюсь, ты не потерял ключ от моей комнаты?» Эти слова обрушились на меня, словно ведро ледяной воды, вылитое прямо на голову. Я стал звонить Ринго, но его телефон был недоступен. Тогда я вскочил с постели, натянул джинсы, сунул в карман связку ключей и помчался к Ринго, уже в подъезде надевая рубашку. Дверь его комнаты была заперта. Я стучал в нее, и с каждым ударом мое сердце начинало колотиться сильнее. Дрожащими руками я достал из кармана ключи, нашел тот, что дал мне Ринго и вставил его в замочную скважину. Два поворота и дверь отворилась. Я едва не закричал от испуга. Комната была совершенно пуста. Музыкальное оборудование исчезло, как и коллекция пластинок. Фотографии тоже больше не украшали эти стены. Я сделал несколько неуверенных шагов и мне в глаза бросился листок бумаги, что лежал на компьютерном столе. Это было письмо, которое Ринго написал специально для меня. Он не случайно напомнил мне про ключи от своей комнаты в сообщении, он надеялся, что я приду в его комнату и увижу это послание.
Я взял в руки бумагу и стал быстро водить глазами по строчкам.
«Илья!
В ту минуту, когда ты начнешь читать это письмо, меня уже не будет в живых. Конечно, есть риск, что мой план осуществится не так, как я задумал, и я выживу, но я постарался все предусмотреть. Все-таки я самоубийца со стажем. Не думаю, что тебя удивляет, что я с такой легкостью пишу о столь страшных вещах, ты же знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было.
Я не достоин больше жизни. Я совершил ужасную, чудовищную, роковую ошибку, и только смерть поможет мне загладить вину. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду, Илья? Я позволил себе позаботиться о собственном счастье, совершенно забыв о счастье дорогих мне людей. Я сидел в этой комнате и любовался Настиной улыбкой, в то время как она страдала из-за моего эгоизма! Ее счастье зависело лишь от возможности видеться с Ником, и я отнял это у нее. Я никогда не прощу себе слезы на ее прекрасных глазах…
Но я ухожу не только потому, что чувство вины убивает меня. Это было бы лишь очередным эгоистичным жестом с моей стороны, а я не умею больше права думать о себе. Ты, несомненно, заметил, что в моей комнате больше нет того музыкального оборудования и пластинок, что я всегда хранил с особым трепетом. Мне неоднократно предлагали за них немаленькие деньги, но я всем всегда отказывал. Теперь я продал последнюю память, оставшуюся от отца, и оплатил аренду комнаты на год вперед. Хозяйку я обо всем предупредил. Почти обо всем. Она знает, что я больше не буду здесь жить, а вместе меня здесь иногда будут появляться Настя и Ник. Да, я пошел на это только ради их счастья. Я возвращаю им то, что отнял, возвращаю с лихвой. Я надеюсь, что Настя снова будет улыбаться в объятиях любимого человека, а из ее глаз больше не будут течь слезы. Покажи ей это письмо, Илья, я хочу, чтобы она знала, что я люблю ее больше собственной жизни, и что готов пойти на все, лишь бы она была счастлива. И не забудь про Ника, он должен знать, что теперь никто и ничто не помешает его встречам с Настей.
P.s. Прости меня, Илья. Я знаю, что тебе будет меня не хватать. Но ты сильный человек, ты сможешь меня понять и смириться с моим решением, пусть даже не сразу. Ты все свое свободное время проводил со мной, постоянно переживал за меня, теперь у тебя появится возможность заняться собственной жизнью. Может, у вас с Юлей все наладится? Или ты полюбишь другую девушку? Я желаю тебе обрести свое счастье и не печалиться из-за меня. Знай, я покидаю этот мир с улыбкой на лице, ведь у всех моих близких все будет хорошо».
Письмо выпало у меня из рук. Мои ноги подкосились, я сел на пол и зарыдал. Мою грудь раздирала такая боль, какую невозможно передать словами. Я кричал от этой боли, которая становилась лишь сильнее с каждой секундой, когда осознание того, что Ринго навсегда покинул этот мир, все глубже проникало в мой разум. Его нет. Моего друга больше нет! Единственного человека, который заслуживал счастья, заслуживал этой жизни больше, чем любой из нас, теперь нет!
Услышав мои крики, в комнату зашла мама Ринго. Ее губы дрожали, глаза были красными от слез. В руках она сжимала лист бумаги.
- Он подсунул мне это под дверь утром, когда я еще спала, - сказала она поднимая вверх листок. Слезы градом полились из ее глаз.
Я подошел к этой обессиленной, хрупкой женщине и обнял ее. Седые волосы вмиг намокли от моих слез.
- Я знала, что девчонка убьет его, знала, - сквозь плач говорила она. – Я видела, что он был влюблен в нее, а эта глупая дуреха только и знала, что водить сюда своих мужиков! Она убила его! Она убила моего сына!
Через несколько часов женщине позвонили из полиции и сообщили, что нашли тело ее сына. Я боялся, что сердце матери не выдержит такого напряжения, но она попросила меня не ехать с ней на опознание тела, сказала, что ей нужно побыть одной. Я не стал спорить. Посадив женщину на трамвай, я направился к дому Насти. Я не помню, как дошел до него. Время и пространство превратились для меня в нечто неосознанное, бессмысленное и неопределенное.
Я позвонил в Настину дверь, мне открыла ее мама. Наверно, я выглядел ужасно, потому что ее лицо стало напуганным. Я попросил позвать Настю, и через пару минут девушка вышла в подъезд.
- Что случилось? – обеспокоенно спросила она, глядя мне в глаза.
Мы сели на ступеньки, и я смог произнести только:
- Ринго, - после чего рыдания снова сдавили мое горло.
Настя была не на шутку напугана. Я протянул ей письмо и закрыл лицо руками. Через пару минут я взглянул на Настю, ее щеки были мокрые от слез.
- Нет, - прошептала она и стала мотать головой. – Нет, нет, нет!
Я обнял ее за плечи. Наверно, я должен был что-то сказать, попытаться как-то поддержать ее, но все, что я мог это вместе с ней плакать в подъезде.  Боль утраты сжигала нас изнутри.

* * *

На похоронах собралось очень много людей. Все, кто знал Ринго, кто бывал в его комнате и кто просто был наслышан об этом удивительном человеке пришли проводить его в последний путь. Поток людей, которые заходили в столовую, где проходили поминки, напоминал мне черную реку. Это было так странно. Ринго всегда любил яркие цвета. В его гардеробе не было ни одной рубашки темного оттенка. А на его похороны все пришли в черном. Я смотрел на этих людей и думал, что наверно мой друг не рад видеть повсюду такие мрачные тона и печальные лица. Я по-прежнему размышлял о нем, как о живом человеке… Наверно, я начал сходить с ума.
Настя не отходила от меня ни на шаг. Мне казалось, что ей страшно оставаться одной, и только моя рука, которая все время касалась ее плеч, помогала ей хоть как-то держаться. Тем не менее, она практически все время плакала.
Среди гостей была и Юля. Она уже много раз выражала мне свои соболезнования по телефону, а в тот день как могла поддерживала меня и Настю. Наверно, эти две девушки могли бы подружиться. Но об этом я подумал гораздо позже, в тот момент мои мысли были заняты совершенно другим.
Попрощаться с Ринго пришел и Ник, причем он был не один, а со своей женой. Во время похорон они все время держались в стороне, но к моменту поминок Ник осмелел и стал представлять жену своим знакомым.
- Илья, познакомься, это моя жена Елена, - сказал он, оказавшись рядом со мной.
Я чуть заметно кивнул в ответ. Ник представил жене меня, и уже собрался двинуться дальше, но в эту секунду я взглянул на Настю, которая была готова провалиться сквозь землю от внезапно накатившей на нее новой волны боли. Я не знал, что хуже – что Ник позволил себе приблизиться к Насте в сопровождении  жены, или что он не представил ее даже как обычную знакомую.
Я схватил Ника за руку и сказал:
- Нам надо поговорить. Отойдем на минутку?
- Конечно. Что случилось?
Мы дошли до крыльца столовой, и я взглянул Нику в глаза.
- Тебе не кажется, что сейчас не лучшее время для знакомства жены  с друзьями?
- Почему? – удивленно спросил Ник.
- Потому что мы собрались здесь не для этого! – сказал я, едва не перейдя на крик.
- Но ведь собрались же, - ответил Ник. – Когда еще у меня будет возможность представить Лену сразу всем своим знакомым?
- Ну и сволочь же ты, - вырвалось у меня.
- Что? – с вызовом переспросил Ник.
- Знал бы ты, как мне не хочется это делать, но такова последняя воля моего лучшего друга, - сказал я, достал из кармана аккуратно сложенное письмо и протянул его Нику.
- Что это? – спросил он.
- Читай.
Он стал водить глазами по листку. Когда его взгляд коснулся строчки, где Ринго писал о своей любви к Насте, губы Ника искривились в едва заметной ухмылке. Сколько усилий приложил я к тому, чтобы не выбить его белоснежные ровные зубы и никогда не видеть этой противной, омерзительной улыбки! Я сжал кулаки и все-таки дал ему дочитать письмо до конца.
- Спасибо, - сказал он, протягивая мне обратно лист бумаги.
Я взял письмо, сложил его и убрал в карман. Ник пошел искать жену, оставленную им среди зала, и, глядя ему в спину, я не выдержал и сказал:
- Это ты убил его!
Он резко улыбнулся, грозно посмотрел на меня и ответил:
- Следи за своими словами, Илья.
Я никогда не ненавидел Ника сильнее, чем в тот момент. Я резко развернулся и пошел  в противоположную от него сторону, чтобы найти Настю. К моему большому удивлению она стояла рядом с Еленой и разговаривала с ней. Я насторожился и замедлил шаг.
- Наверно, он для тебя много значил? – услышал я слова жены Ника. – Ты так сильно переживаешь.
- Ринго был моим близким другом, - ответила Настя сквозь слезы.
- Знаешь, Коля рассказывал мне кое-что о Ринго. Честно говоря, я удивлена, что у такого человека столько друзей.
- Такого? – с явным недовольством повторила Настя. – Ты хотела сказать больного, ненормального, психа? Ведь именно это тебе твой Коля рассказывал, да?
- Я не… - начала оправдываться Лена, но Настя перебила ее.
- Да, он был болен, и он не скрывал этого. Но запись в медицинской карте не делает его плохим человеком. Он был лучше каждого из нас, мы все и в подметки Ринго не годимся! Ты бы смогла пожертвовать собственной жизнью ради того, чтобы твой любимый муж был счастлив с другой женщиной? Нет? Мы все эгоисты, мы ставим собственное счастье выше счастья других. А Ринго был не таким, он жил ради других людей, но мы даже не можем понять каково это. Тебя удивляет, почему у него было много друзей? А меня удивляет, как твой муж может называть этих людей своими друзьями. Они не больше, чем простые знакомые, которых он видел дома у Ринго. Да и ему он не был другом. Он только пользовался его добротой, не более. Так что прежде чем судить незнакомого тебе человека, присмотрись получше к тому, с кем живешь.
Настя резко развернулась и, заметив меня, направилась в мою сторону. Слезы снова ручьем полились из ее глаз. Она прижалась к моей груди и стала плакать. Я гладил рукой ее волосы и в этот момент встретился взглядом с мамой Ринго. Она тоже слышала этот разговор. Возможно, в этот момент ее отношение к Насте изменилось, только какое это уже имело значение?
Ник и Елена стали держаться как можно дальше от меня и Насти. Это было к лучшему, ни я, ни она, не желали видеть этих людей. 
Состояние Насти меня пугало. Смириться с утратой ей было настолько тяжело, что я начал всерьез опасаться за ее здоровье. А что, если и с ней что-то случится? Нет, я должен был отгонять от себя такие мысли.
Лицо девушки покрылось красными пятнами, ей было трудно дышать.
- Пойдем на воздух, - сказал я, и мы вышли на улицу.
В сторону остановки направлялись Ник и Лена. Ник посадил жену на автобус, а сам стал возвращаться в столовую. Я надеялся, что он молча пройдет мимо нас, но, к сожалению, у него были другие планы.
- Жена к детям поехала, - сказал он, словно его об этом кто-то спрашивал. – Они одни дома сейчас.
Я и Настя молча смотрели на Ника.
- Нам надо поговорить, - сказал он, обращаясь к девушке.
- Говори, - ответила она.
- Наедине.
- У меня нет секретов от Ильи.
- Зато у меня есть, - Ник бросил презрительный взгляд в мою сторону.
- Это твои проблемы. Не хочешь – не говори.
- Настя, я серьезно.
- Я тоже.
- Ладно, - согласился Ник. – Все-таки именно Илья исполнил эту самую последнюю волю Ринго, так что пусть знает. Я хочу, чтоб мы снова были вместе. Этого желал тебе наш покойный друг, так что теперь у нас есть возможность начать все сначала.
- Ринго желал мне счастья, - проговорила Настя.
- Именно, - согласился Ник.
- А причем здесь ты?
Ник явно не ожидал такого ответа. Он удивленно посмотрел на девушку и сказал:
- Притом, что я и есть твое счастье.
- Эту лапшу ты можешь вешать на уши своей жене, но я больше никогда не позволю тебе даже приблизиться ко мне. Думаешь, после всего, что произошло, я снова захочу быть с тобой?
- Я же знаю, что ты меня любишь, - уверенно сказал Ник.
- Нет, - также уверенно ответила Настя. - Я тебя не люблю. И никогда не любила. Я испытывала чувства к хорошему человеку, который ценил меня и уважал. Этот человек существовал лишь в моих фантазиях, а ты не имеешь с ним ничего общего.
- Какая же ты глупая, - сказал Ник и усмехнулся.
- Уходи. Мне противно смотреть на тебя.
Ник гордо поднял голову и ушел. Я погладил Настины волосы и прошептал:
- Ты сделала правильный выбор.
После поминок я, Настя, Оля, Андрей и еще несколько друзей Ринго проводили его маму до дома, а сами остались сидеть в его комнате. В ней все было как прежде, за исключением пустоты на полу, где раньше было музыкальное оборудование, и на полках, где хранились пластинки. Я все время смотрел на дверь, и мне казалось, что вот-вот Ринго откроет ее и скажет:
- Хинкали почти готовы! Разбирайте тарелки!
Но нет, он уже никогда не войдет в эту дверь, а я никогда больше не увижу своего друга.
Несмотря на большое количество людей, в комнате было непривычно тихо. Смех, к которому так привыкли эти стены, сменился плачем и грустными вздохами. Все сидели молча, слова были ни к чему в тот момент. И все мы вспоминали Ринго, который навечно останется в наших сердцах эмоциональным и очень добрым парнем с зелеными глазами и рубашке, так гармонично подходящей к ним по цвету…
Постепенно люди стали расходиться, и вскоре мы с Настей остались вдвоем в этой комнате. Она сидела на софе, а я прислонился к стене между окон.
- Он смотрел на мою улыбку, - вдруг произнесла она, разорвав долгую тишину.
- Что? - переспросил я.
- Он писал, что любовался моей улыбкой, в тот момент, когда я страдала. Что он имел в виду?
- Сейчас, - ответил я и стал рыскать на его компьютерном столе. В одном из ящиков я нашел несколько больших бумажных пакетов с фотографиями. Я достал их, подошел к Насте и положил фотографии ей на колени.
- Что это такое? – удивилась она, взяв в руки несколько снимков.
- Смотри внимательнее, - сказал я.
Она стала перебирать одну фотографии за другой.
- Когда он успел столько раз меня сфотографировать? – проговорила она.
- Не знаю, но именно на эти фотографии он смотрел в те дни, когда никого к себе не пускал.
- На каждой из них я улыбаюсь… - с грустью заметила она.
Комната снова погрузилась в тишину. Настя продолжала перебирать фотографии, на ее глаза то и дело наворачивались слезы.
- Скажи, он правда меня любил? – снова прервала тишину Настя. – Прям по-настоящему?
Я кивнул в ответ. Девушка опустила глаза.
- Я не должна была плакать при нем, не должна… Мои слезы убили его…
- Нет, Настя, ты ни в чем не виновата, - успокаивал ее я.
- Нет, - повторила она уверенно, - виновата. И я только сейчас это в полной мере осознала. Мне жаль, я не поняла этого раньше, когда Ринго еще можно было спасти. Я же видела, как он заботится обо мне, но и не догадывалась, насколько все серьезно. Ринго завещал мне быть счастливой. Что ж, я буду счастливой. Я исполню его волю, я больше не буду плакать, - Настя вытерла слезы и немного неестественно улыбнулась. – Теперь только так.
- Ринго был бы рад узнать, что у тебя все хорошо, - сказал я.
За окном уже была ночь, Насте пора было возвращаться домой. Я проводил ее, а потом снова вернулся в комнату Ринго. Там меня не покидало ощущение того, что мой друг рядом.
Я стоял в пустой комнате и смотрел в окно. Мои мысли путались, но я отчетливо чувствовал какую-то необъяснимую вину. Я должен был оставаться рядом с человеком, который считал меня своим единственным другом. Я должен был понять, что он задумал лишить себя жизни. Я должен был его остановить… Уже поздно о чем-то жалеть, я ведь был не в силах изменить то, что случилось. Последнее, что я мог сделать для своего друга, это написать свои воспоминания о нем, о его жизни и его любви, которая давала ему силы и которая, в конце концов, убила его. Я вернулся домой, открыл свой ноутбук и долго думал над первыми строчками. А потом слова полились сами с собой. И в каждом из них живет память о Ринго, которая никогда не покинет ни эти страницы, ни мое сердце.