На кладбище. Фатум, дубль два
«…Городок-то наш, право дело, и сам по себе не шибко большой. Да-а-а-а… Такие вот дела… Рождаются здесь мало и умирают, стало быть, мало, а живут-то в большинстве своём заезжие, да проезжие. Случается, конечно, и столичные сановные гости захаживают. Чаще, однако, по крайней необходимости, нежели с целью достопримечательности здешние посетить. К тому ж где их взять-то, достопримечательности эти? Разве что монастырь женский изрядно обветшалый, правда, с монашками… Дык то ж не кордебалет, не эта… не Мельпомена, хе-хе! Какой с них прок? Кутерьма, да и только! …Приедут, понимаешь, уедут, никакой основательности, суета сует. Толком и не упомнишь ведь никого! Иной раз, глядишь, чужака безродного вообще до кладбища не довезут, закопают где-нибудь в овраге, и дело с концом! А денежки казённые прикарманят, так выходит. Хуже басурман, ей-богу! …Намедни вот помещик с Малороссии проездом был, Юлий Владомирович звать. Эко важно звучит-то! То ли Яшкин, то ли Яшнев… Может, Вышнев? Э-э-э-эх! Вот и опять не упомнил. …Вроде человек с виду приличный, грузный, степенный, говорит гладко, математикам всяческим обучен и даже с бородою клочной, а поди ж ты! Выторговал у него пару лошадей, так одна сей же ночью издохла… От же погань! Тьфу на него!.. Однако же не о том думаю, грешно…»
Думы сии потаённые принадлежали, как вы уже, наверное, догадались, благообразного вида господину лет сорока – сорока пяти, прилично одетому, даже с некоторым щегольством, и без всяких там бинокулярных приспособлений за версту легко было распознать в нём среднего достатку провинциального барина. Так оно, собственно, и было, ибо в то благостное утро брёл по дорожкам осеннего уездного некрополя Шестов Модест Протасьевич, поместный дворянин, человек по здешним меркам довольно-таки заметный - всегдашний участник Дворянского собрания, обожатель всяческих дивертисментов и, ко всему прочему, известный в уезде волокита. Как говорится, до баб-с чужих зело охоч, за что и бит бывал-с. Хорошо, не стрелян-с! Слава богу, уберегло! - и на том спасибо.
Редкий осенний день обещал быть тёплым и погожим. Солнышко припекало почти по-летнему, от коего тепла, последнего, видимо, перед затяжной студёной зимой, влажная земля напоследок устало пахла прелыми листьями, полёгшей травой, хвоей. Потянуло дымком. То, верно, служки кладбищенские жгли мусор где-то совсем неподалёку, по лености своей даже не удосужившись хоть бы за оградку, что ль, его вынести!
Именно с неё ведь, с лености завсюдной, дорогие сограждане, ни дорог нет у нас, ни в судах порядка, градоначальники опять же разумом обделены, и мздоимство процветает. Не зря в народе бытует справедливое: где лень, там и тень на плетень!
Модест Протасьевич, никуда особо не торопясь, шёл себе и шёл, пребывая в глубокой философической задумчивости, лишь изредка останавливаясь, дабы поклониться могиле какого-нибудь дальнего родственника, дежурно крестился, шевеля молитву припухлыми влажными губами, и тогда держащиеся позади на почтительном расстоянии чистенькие причёсанные по столь важному поводу крестьяне, повинуясь молчаливому жесту барина, не мешкая, но без суеты приводили могилу в порядок.
«…Э-э-э-эх! Один, совсем один!.. Горько мне! И-и-и-и… В то же время хорошо!.. Никак внутре себя не пойму... Где скорбь? А нету ведь в нас скорби… Ни капельки!.. Что люди-то подумают? Видно ж!.. Да-а-а-а… Да плевать! На людей-то. Наплевать и растереть! Мало ли чем они там себе думают!.. Зато сам себе хозяин. Куда хочу, туда иду. С кем хочу… Я ж нынче господин холостой! Свободный!..».
- Готово, барин!
Мысли его прерывались ненадолго, лишь затем, дабы с величайшей придирчивостью оценить старательность холопскую, непременно раздать зуботычин, тумаков, что-нибудь подровнять, подтереть, подправить, после чего вся процессия так же степенно двигалась дальше.
Воздух, меж тем, прогрелся необыкновенно! Вы себе даже и не представляете! Лепота-а-а-а!
Белёсая мутноватая дымка поднимаясь от самой земли, смешиваясь с лучами увядающего солнца, нарушала привычные очертания окружающих предметов, творя совершеннейшее волшебство, придающее всему происходящему ореол некой чудесной ирреальности. Фантастические нагромождения деревьев и камней окружали, приближались и вдруг преграждали путь, но потом оказывались совсем не там… Чудеса, да и только! Свет играл дымкой, падающими листьями, блики кружились в воздухе, постоянно же вращая калейдоскоп теней, и одурманенное сознание стороннего наблюдателя выхватывало лишь сумбурную круговерть пятен света, размывающих строгую вековую геометрию витиеватых кладбищенских оградок.
«…Красотища-а-а-а! Жаль, не художник я. Н-н-н-нда-с… сядешь эдак на стульчик где-нибудь на пленэре: вот те дом, вот речка, сараюшка, камушек или ещё там что приметное. Самому в радость, для здоровья опять-таки пользительно весьма и в интерьере, стало быть, красота всегда пригодится, но… Богом не дано! Тут уж чего греха таить, с детства заместо круга всенепременнейше яйцо рисую… Э-э-э-эх, жёнушка моя разлюбезная! На кого ж ты меня, горемычного, оставила?.. Женщина, однако, видная была, красавица! Временами стерва, правда, изрядная, просто-таки сука злющая!.. Ой! Что ж это я об усопшей-то нехорошо, ась? Не дело это, не дело… Тьфу, тьфу, тьфу! – воровато оглядываясь, зачем-то сплюнул через левое плечо и тут же, будто спохватившись, истово перекрестился. - Ну да ладно, все мы из плоти и крови, никто не без изъяна… Помню позапрошлой зимой кабана подстрелили… По-соседски с Терентием Пафнутьевым ещё, в его лесу, светлая память соседушке! Жаль только вот мужика, медведь задрал… Однако сам виноват, незачем было по пьяной браваде в зверинец-то соваться, перед гостями форсить!.. С другой стороны… Кто ж знал, чем дело-то обернётся? И мишка вроде прикормленный, а вышло вкривь… Может, медведь тоже пьяный?.. Фатум! …Секач, надо сказать, огромный тогда нам достался. О-го-го! Пудов… Ну-у-у-у не менее двадцати, уж точно! Клыки – крючья! - аки индейского слона бивни!.. Со всех номеров палили, свинца прорву извели, едва-едва завалили зверюгу! Чуть ещё промедлили б, не приведи господи! - Петра Фомича, племянничка судейского, затоптал бы свин окаянный, в гать бы укатал! Уберегло... Иначе кормить бы всей нашей честной компании вшей в остроге до скончания дней своих!.. Лежит, кровью истекает, жизни осталось ему считанные минуты… Жена тоже там была, любила охоту… Голубка моя… С коня соскочила: «Кто стрелял?! Неужто животное застрелить как следует не можете?! Он ведь живой ещё, добейте же скорей!» - а у самой голос дрожит, слёзы по щекам… Я тому кабану в глаза глянул, и правда, выразительнейшие глаза!.. Сам отвернулся в сердцах, однако Терёша хоть тут не оплошал, добил-таки зверя… Эх, Машенька, Машенька, тяжко-то без тебя, милая, а что поделаешь? Все когда-нибудь там будем!.. Вот и встретимся… Ты только не серчай, родненькая, не стану я торопиться. Не след мне! Кому-то ж за хозяйством доглядывать?.. То-то и оно! …Распродать бы всё к чёртовой матери, да махнуть на воды, куда-нибудь… В Европу, скажем, или Тифлис… Домик купить, лавку бакалейную… Пожить хочется со вкусом на склоне лет… Так бы давно уж во след тебе в омут бросился! – и уже вслух. - Э-э-э-эх!»
С этим последним натурально горестным воздыханием очутилась вся бригада аккурат возле могилы евоной жены, где безутешный вдовец и топтался теперь, роняя с пушистых ресниц непритворные скупые мужские слёзы.
«…Имеется, однако, скорби во мне! Есть чуток ещё!.. Живой, значит… - спохватился вдруг о чём-то шибко важном, замельтешил. – Это что ж я тут рассусоливаю?! На три часа пополудни рандеву ведь назначено! С Лидией Порфирьевной… Как то-бишь её фамилиё-то?.. Фу ты едкость какая, фамилиё запамятовал!.. Вот же чёрт меня возьми!.. Кажется, что-то на «С»… Сенцова… Сенова… Сенина… Не-е-е, уж больно просто… По-мужицки как-то… Нда-а-а-а… Вот незадача, так незадача!..».
И надо ж такому было случиться, пока могилку подправляли, небось свежая ведь ещё совсем, обсыпалась маленько, крестьянин Пронька неосторожным движением барина-то землицей сырой и присыпал. Светлого бежу тонкой работы аглицкие перчатки безнадёжно испачканы.
«…Господи! Да как же это?! – с ужасом промелькнуло в барской головушке. – Как же я теперь?! Уплочено ведь!..».
Схватил Модест Протасьевич в горести великой первое, что под руку-то холёную барскую в испоганенной перчатке аглицкой попалось ему, а попался невесть откуда взявшийся, увесистый такой черенок от сломанной лопаты, и давай мужичка незадачливого лупить!
- Ах ты ж гнида!.. Да я ж тебя!.. Убью!.. Размажу!..
Уж он бил-колотил его и бороды клок вырвал, и в грязи вывалял, и всё в пах норовил сапогом со всей дури пнуть. Пронька ахал, охал, причитал, стонал жалобно, пнуть себя, между тем, позволял – барину пар спустить, но и уворачивался, должно отметить, умело, дабы увечий серьёзных избежать. Баре, они хоть и изнеженные, ручища-то тяжёлая у них, на холопских лбах набитая! Понимать надобно! И хоть мужичок вид вскорости имел весьма плачевный – весь в грязи, в кровище, бровь рассечена, нос расквашен, мошонку, однако, уберёг, а остальное – ерунда, заживёт, куда денется-то!
Барин к тому времени подустал зело, присевши на лавочку, отдышался чуток и хотел уж было вновь за бедолагу приняться, вконец, видно, дух решил из него вышибить, да вдруг передумал:
- На конюшню! Сечь! …Нет, сам буду пороть! …Шкуру спущу! …Душу вытрясу!
«…Вспомнил! Вспомнил её фамилиё-то! – сей же миг благостью изнутри озарило Модеста Протасьевича. – Ох! Ну и слава богу! …Сечнева она, Лидия Порфирьевна Сечнева! Фу-у-у-у, камень с души долой! …А перчатки? Перчатки поменяю… Оне и цвету, кстати, неподходящего…».
Поместный дворянин Шестов Модест Протасьевич, милейшей души человек, ещё сидел так недолго, мечтал о том о сём, о скорой непременной близости с восхитительной Лидией Порфирьевной, слюни пускал. Затем, окончательно поостыв, удовлетворённо шумно выдохнул, поднялся, отряхнулся и, сально осклабившись в усы, не спеша поворотил домой.
Пронька же, не будь дурачок, пока суд да дело тихой сапой отполз куда-то в кусты и там затихарился. И надо же! - в тот день порки не случилось. Повезло, однако! А через год хозяин в пьяном кураже зарубил его топором. Фатум, господа… И прикопали мужичка в овраге, аки безродного, и никому за это ничего не было. И доныне так!
Свидетельство о публикации №218022000897
Людмила Минина 02.02.2022 16:11 Заявить о нарушении