Ясен день на закате Рассказ

               
                Замечательный сосед
               
    Идея конкурса нашей районной газеты – написать о замечательном соседе, конечно, очень интересная. Немало имён будет названо. Людей разных, живущих ныне или хранящихся в памяти. Но одинаковых в одном  - в счастье, что они встретились в нашей судьбе и осветили её. И тут проще молодым, совсем юным.  Поведают о соседе, вызывающем уважение, нашедшем отзвук добрый в их детских сердцах.  А как быть старшему поколению? Соседей-то было – пруд пруди и замечательные встречались. Такие, что сродни родной матери, а, возможно, добрее, желаннее её, измученной тяжёлой каждодневной работой и другими тяготами, выпавшими на её долю.  Да и размыто уже в нашем возрасте само понятие «сосед».  Ими могут быть муж, жена, дети, живущие в одной семье, но не связанные любовью, уважением  друг к другу и высшим проявлением человечности – благодарностью. Или как выделить кого-то одного из замечательных соседей мне, чей отец был склонен к перемене мест, куролесил по свету, следуя вольным законам?  У него и песня любимая была соответствующая, где были строки  «Бродяга к Байкалу подходит».  Там, на берегах Байкала покоится его первенец, мой старший брат Сергей. Там родилась и я. Потом была Сухотинка,  Сибирь, опять Сухотинка, Мичуринск, Сухотинка, Кариан-Строганово, Знаменка, Тамбов, опять Знаменка. И всюду соседи. Но давайте по порядку. Что больше всего запомнилось. О том, что более и более убеждало – мир не без добрых людей.

   Не всегда сосед живёт в соседнем доме или через стенку. В Сухотинке наша неполная семья – мама, младшая сестра и я, после возвращения с Дальнего Востока жила в одной комнате (!)  с другой семьёй – Бетиных, тётей Раей, дядей Васей и двумя их сыновьями. Не было никаких перегородок и даже занавесок. Имущество одинаковое – две кровати, обеденный стол, табурет с керосинкой или керогазом, умывальник и лавка с двумя вёдрами для воды. Всё это размещалось вдоль стен. Удобств никаких, баня раз в неделю. Но жили-то дружно! Помогали друг другу, делились последним. Было ощущение, что мы родные люди, одна семья. Тяжело расставались, когда объявился отец нашего семейства, который невесть где пропадал после рождения младшей дочери. Сорвал нас, увез в Сибирь.

   Первый класс пришлось заканчивать в глухом селе Новосибирской области совсем в другом соседстве, с молчаливой, грустной женщиной, похожей больше на тень, чем на человека. Её маленькая дочка не покидала люльку, висевшую на крюке посредине комнаты. Почему родители оставили одну? Не знаю. Наверное, были проблемы с жильём и школой. То была полоса тяжкого безвременья, преждевременного, насильственного, а потому болезненного взросления. Не могу смотреть без слёз фильм «Уроки французского». И верю, и знаю.

   А потом началась сибирская сказка – жизнь в посёлке совхоза «Блючановский»  близ озера Чаны. И район назывался Чановский.
   - Да что же это делается? Зачем столько? Как отдавать-то буду? – вопрошала мама, глядя на стол, заваленный гостинцами.
   Не знали мы тогда местных обычаев – жить в миру с соседями и помогать им в трудные дни. Вот и несли они вновь прибывшим всё, чем богаты – домашние колбасы, сыр, хлеб, масло, молоко, крупы, муку, яйца, мясо, сало, картошку, овощи. Чем богаты…  Да не было у них особых излишеств! Воистину богат не тот, у кого много, а кому хватает. Он и с ближним поделится. А добро имеет свойство возвращаться. Вот и получается: что отдал, то твоё. Философия простая.

   Сообща гулялись весёлые свадьбы и советские праздники. Никто не оставался один на один с бедой – провожали в последний путь, помогали в болезнях. Вернулось ощущение, что живём большой дружной семьёй. Она, вновь обретённая нами семья, была многонациональной, но преобладали немцы.
   - Ты, Григорий, что тут мастеришь? – спросили они отца, прибивающего скобу к двери сарая.
  - Да замок повесить. Мало ли что…
  - А от кого закрываться будешь? От нас?!
   Посмотрел мой родитель по сторонам, да устыдился – ни на одном сарае нет замка. Да и на домах они были лишними.  Если уходил хозяин, вставлял в скобу прутик, знак своего отсутствия.

   В простенький, жарко натопленный сельский клуб, ходили со своими лавками. В полной тишине, с немым восторгом, смотрели кино. В дни праздников лавки ставили вдоль стен, а в освободившемся центре танцевали, плясали, пели песни и частушки, читали стихи. В концертах участвовали все от мала до велика.

   Была ещё традиция совместных ужинов, когда к концу дня за общим столом собирались несколько семей. Наш дом был трёхквартирный, и ещё приходила семья из соседнего дома. Какие вкусные были те вечера! Особенно зимой, когда отваривались пельмени, замороженные на огромных фанерных листах и ссыпанные в холщовые мешки. В тепле дома таяли, покрывались мелкими серебристыми капельками тонкие пластинки строганины. В большой сковороде топились, шипели большие куски сала. Каждый брал на вилку горячую, посыпанную крупной солью картофелину, «купал» её в жирном вытопе, отчего становилась она блестящей и ароматной. В глубокой чашке искрились красные, пересыпанные сахаром ягоды костяники – сибирского десерта. А на плите, мелко пузырясь, оттаивал, отдавал силу зимней стужи, замороженный слиток молока. Было сытно, спокойно и радостно, было ощущение безопасности и защищённости. Что ещё надо детям и вообще людям?

   На уроке математике, решая задачу о желудях, кто-то спросил:
  - А что это такое, желуди?
   Никто не знал. Пришлось рассказать про  дуб. И про яблони, грушу, сливу, вишню.  Не росли они в то время в Сибири. Яблоки, присылаемые нам в посылках из Тамбовщины, приходили испорченными.
   Каждый в жизни не раз делает выбор. Мы опять оказались в Сухотинке, только уже без отца. Жилья не было, и нас приютила Лазарева тетя Нюра.  В небольшой избе-пятистенке она жила с мужем дядей Костей, сыном, снохой Клавой и их грудным ребёнком. Светлая-светлая память этой доброй женщине! Разве можно назвать её соседкой?! Нет, это несказанно больше. Для сравнения - родная сестра мамы к тому времени продала бабушкин дом, обделив маму и её младшего брата…  Как не помнить тётю Нюру  и сибирских соседей, которые стали  для нашей маетной семьи дороже людей, родных по крови?

   Чуть позже мы окажемся в бывшем барском доме, где жили двенадцать семей. Нашей квартирой станет зрительный зал бывшего сухотинского клуба. Напротив нашего красивого, старинной постройки, дома стоял такой же, но гораздо меньше, на две семьи.  Первый этаж его занимала семья Неокладновых.  К тому времени дети выросли и разлетелись из родного гнезда, остались глава семейства Николай Васильевич, его мать Евдокия и жена Мария Александровна. О ней и хочу рассказать особо.
 
   Не знаю, как попала она, тоже немка, в Сухотинку. Была уже в преклонных летах, худенькая, опрятная, приветливая. Всегда в делах, её руки не знали покоя. Наклонится и идёт быстро-быстро, будто вся в своих мыслях. А увидит, засветится глазами из-под светлого платка, заулыбается. Она была для нашей семьи не только родным человеком, а добрым ангелом. Это не высокие слова. Она с фельдшером Галиной Смеловой поставили нас с мамой на ноги, когда мы обе серьёзно заболели. Грозила инфекционная больница. А в коляске детской была трёхмесячная дочка. Как быть с ней? Вот и приняли они решение выхаживать нас дома. Более двух недель наша соседка поила нас отварами, бульонами и полностью взяла на себя заботу о грудном ребёнке. Потом именно она поддержала моё стремление получить высшее образование, чему противилась мама. Помогла. Её пятнадцать рублей, вложенные мне в ладошку… Можно ли такое забыть?

   По любому вопросу, с любой просьбой шли к ней, получали помощь  не только мы. Считалось, что в её доме есть всё от соли и спичек, пряностей, лекарств от всякой людской хвори до инструментов и предметов кухонной утвари. Часто слышалось:
   -Ты к Марии Александровне сходи. У неё теперь есть. Иди, спроси.
   Она была третейским судьёй – разрешит любой спор и конфликт. Остановит сплетни и пересуды, на которые так охочи деревенские бабы. Никогда не слышала, чтобы она на кого-то кричала и ругалась, хотя детей было много и кротким нравом мы не страдали, бедокурили. Она отличалась от других какой-то нездешностью, особым воспитанием, поведением, рассудительностью. Её уважали все. В её квартире всегда было чисто и уютно. И готовила она изумительно и то, что не принято было у нас, а привнесено из её детства и юности, с тех мест, где она росла.
   Она была очень дружна с моей мамой. А потом такие же добрые чувства питала к моей дочери.
    - Баб Мань, хочу галушек с картошкой! – заявляла потребительски маленькая гостья. И баба Маня исполняла этот  заказ, как и предыдущие. Ребёнок, конечно, не был голодным. Но его безотчётно тянуло к этой безграничной, вселенской доброте. Дети особенно её чувствуют.

   - Так, Вероничка, на два дня беру тебя к себе. Собирайся,-  сказала однажды к неописуемому восторгу дочки. Меня с мамой шутливо предупредила, - свиданья и передачки  отменяются.
   На третье утро дочь появилась на пороге, громко, радостно и раскатисто крича:
   - Бар-р-р-ан, р-р-р-рыба, бар-р-р-абан, бар-р-сук!
   Так Мария Александровна проявила себя в качестве опытного логопеда, научив дочку выговаривать букву «р», сняв с неё комплекс, которого она стеснялась.
   После смерти мужа и свекрови дочь забрала её в Саратов. Там она и похоронена. Мы были на той могиле.  С фотографии смотрела, чуть прищуриваясь, будто вглядываясь – кто пришёл, наша баба Маня. Мы принесли её любимые цветы – белые ромашки. И всегда с нами светлая память о ней. Часто с дочкой вспоминаем те дни, согретые её добротой и участием.

   Всегда с теплотой вспоминаю ещё одну соседку – Анну Фёдоровну Казьмину. Наши квартиры были на одной лестничной клетке. Тяжело применять к ней эти слова «была», «были», когда адрес мой не изменился. Просто её уже нет. Она сгорела неожиданно  быстро. Никто не ожидал такого исхода от рядовой больничной госпитализации. Она очень любила жизнь, работала, была лёгкой на ходу и бодрой. Смириться с этой потерей было нелегко, особенно в первое время. Так и порывалась пойти к тёте Ане (так её звала всегда). Рассказать какую-нибудь новость, поделиться личным, спросить что-то, поинтересоваться здоровьем, да и просто поговорить.  Или, сготовив что-то, часть откладывала в отдельную тарелку – гостинец соседке. У нас была такая традиция – угощать друг друга. И помогать во всём. В любое время дня и ночи моя дверь была открыта для неё. Да и не только для неё.  Долгое время у соседей не было проводных телефонов, ходили звонить родственникам, знакомым, в различные службы.

   У неё была очень непростая жизнь. В Знаменку их семья переехала со Ржаксинского района, где она работала на кирпичном заводе. Тут похоронила мать и двоих трагически погибших  детей –  дочь и сына. Это, конечно, подкосило её. Были сложные отношения с мужем – деспотичным, пьющим.  Позавидуешь  такому запасу  терпения и всепрощения! Простая женщина… Но в ней было то, что даётся не каждому высокообразованному и успешному человеку – житейская интеллигентность. Не наносная, не привнесённая извне, не скопированная у кого-то, а тихая и достойная. Никогда не ругалась, не ссорилась с соседями. Старалась угодить, быть полезной. Не даст намокнуть в дождь соседскому белью – снимет, сложит аккуратненько, и все знают, где его искать, у тёти Ани. Усмирит, успокоит вышедших на тропу брани. Всякое наш двор видел и видит, вплоть до драк доходит. Вроде бы мягкая, добрая, а стержень в ней был крепкий. Потому и уважали все. Обиду, пришедшую от людей, переживала тяжело, боялась осуждения, частенько  винила себя – это уже черты нашей исконно русской сельской женщины. Никто не учил их любить себя. Что видели они, кроме работы и заботы о других?

   На закате ясен день. Время вспоминать. Не случайно именно так назвал свою последнюю книгу мой учитель Валерий Анатольевич Кудрин. Самое благодатное время вспоминать, кто след добрый оставил в жизни. Проплывают лица – Бетины, Лазаревы, Неокладнова Мария Александровна, Казьмина Анна Фёдоровна, незабвенные новосибирские соседи. Последние, из сибирской сказки,  вспоминаются чаще. Как сейчас у них? Сохраняют ли традиции свои? Жалею, что не осталась там навсегда. Тогдашняя девчонка  ничего не решала. Не хватает их всех. Спасибо, что они были и преподали неоценимый урок человечности.

    Для сравнения: когда переезжала в эту недоделанную, необустроенную квартиру три раза вставляла стёкла окон. Сорваны были двери, украден печной котёл. Те, кому надо было застеклить свои лоджии, не с Луны спустились.  Это соседи.  Да знали просто, что женщина с ребёнком не отведёт воровской руки да и языка грязного тоже. До чего ожидаем и предсказуем он, изобретённый людьми закон джунглей!

   Впрочем, отвлеклись от темы. Замечательный сосед… Как хорошо, что есть он, посылается судьбой. Соблюдает законы  добрососедские, человеческие, дарит радость общения, поддерживает в трудную минуту, согревает теплом и добротой. О нём не забываешь до конца отпущенных дней. О нём расскажешь  другим, как сейчас. Пусть их будет больше.
               
                Любовь Скоробогатько