Вера

1

Небо, что еще пару часов назад было голубым и солнечным, затянули серые тучи; по плитке, которой был вымощен весь проспект, забарабанили мелкие, но очень неприятные капли летнего дождя. Я сидел на своей привычной лавочке около рекламного щита прямо по середине пешеходной улицы и играл на гитаре. Это был мой способ зарабатывать деньги на жизнь. Но погоде были совсем не интересны мои планы, она заставляла людей бежать как можно быстрее по своим делам, не замечая ничего вокруг. Они все смотрели утром в окно, видели яркое солнце и безоблачный горизонт, поэтому мало кто решил прихватить с собой на улицу зонт или толстовку с капюшоном. К сожалению, и я был из их числа.
Я чувствовал кожей резкое похолодание, но все равно продолжал играть. Мне так хотелось, я не привык ограничивать свою свободу и подчиняться каким-то внешним факторам, будь то погода, мнение окружающих людей или что-то еще. Вообще люди по-разному на меня реагировали. Кому-то нравился мой репертуар (я в основном пел песни групп Кино, ДДТ, Чайф и прочие шедевры русского рока), кто-то бросал в мой адрес колкие фразочки, типа: «нашел бы работу, бездельник!», однако главное, что в чехол моей гитары время от времени попадали монетки. Но ввиду плохой погоды, сегодня было явно не самое прибыльное время. Я перестал обращать внимание на прохожих так же, как и они не обращали его на меня. Я закрыл глаза и пел одну из тех песен, которые вспоминаю в минуты особого настроения: «Я свободен, словно птица в небесах…».
Я открыл глаза, лишь когда закончил эту песню. Передо мной стояла девушка, аккуратно одетая и прячущаяся под пестрым зонтом.
- Можно сесть рядом с Вами? – спросила она, кивая в сторону лавочки.
- Конечно, - ответил ей я.
Место, которое я выбрал, было защищено от дождя ветками деревьев, нависающими над ним, поэтому девушка сложила свой зонтик и села в полуметре от меня. Я сыграл еще пару песен, все это время она пристально смотрела на меня, на мои руки и гитару. Я решил, что она тоже музыкант, поэтому спросил ее об этом:
- Ты играешь на чем-нибудь?
Возможно, не очень вежливо было обращаться к ней на «ты», но зачем сразу вводить человека в заблуждение и строить из себя манерного парня?
- Нет, - ответила она, а ее глаза воодушевленно заблестели, будто она обрадовалась тому, что я заговорил с ней.
- Ты так внимательно смотришь на меня, я подумал, что это профессиональный интерес.
- Мне нравится, как ты играешь, это красиво.
Я не совсем тогда понял, что она имела в виду – красоту музыки, или же моих движений, но я решил не уточнять.
- Спасибо! – ответил я.
Я отвел свой взгляд от девушки, задумался над тем, какую песню спеть дальше, но она продолжила разговор.
- Надо же! – воскликнула она. – Это место такое необычное. Ты видишь дождь, но он тебя не трогает, ты можешь наслаждаться его запахом, но не намочить ноги, словно находишься в комнате у открытого окна. Ты как будто и здесь, и не здесь одновременно.
Я удивленно посмотрел на нее и спросил:
- Ты всегда так философски рассуждаешь?
- Философски? – повторила она. – А что есть философия? У каждого она своя, как и свое видение мира.
- Да, точно, - согласился я, не желая вступать с ней в полемику. – Я вижу, ты творческий человек?
- Да! – ответила она, с сияющей улыбкой на лице. – Я писательница.
- Здорово! И что ты пишешь?
- Книги, - сказала она так, словно ответ на мой вопрос был более чем очевидным.
- А о чем? – уже более конкретно спросил я.
- Обо всем, что я вижу, чувствую, ощущаю. Обо всем, что находится вокруг меня.
- Прям обо всем? – недоверчивым тоном сказал я.
- Да, - ответила девушка.
- И что же окружает тебя сейчас?
- Музыка, твоя музыка. Она пропитывает воздух, которым я дышу, проникает в мое тело и растекается по нему, словно кровь. Она играет на струнах моей души, касаясь их своими тонкими и нежными пальчиками.
Когда она говорила это, у меня уже не было сомнений в том, что передо мной действительно настоящая писательница, не просто увлеченная, а живущая своим творчеством.
- Очень поэтично! – сказал я ей в ответ.
- Поиграй еще! – попросила она. – Я хочу послушать твои песни.
Я улыбнулся и стал петь «Звезду по имени Солнце». Девушка заворожено смотрела на меня, но я не заметил, чтобы она подпевала или хотя бы постукивала в такт ногой, как часто делают другие мои благодарные слушатели. Я догадался, что она не знает ни одной из тех песен, что я пою, но мне все равно было приятно осознавать, что они ей нравится. Возможно, благодаря мне у русского рока станет на одну поклонницу больше. Впрочем, сам факт того, что эта писательница не знакома с творчеством Цоя и Шевчука меня не очень удивляло. Она не была похожа на тех девушек, которые знали наизусть все их песни. Таких было немало среди моих знакомых. Рокерши в черных балахонах, с цепями на поясах и кожаных перчатках издалека бросались мне в глаза, а моя новая слушательница не имела с ними совсем ничего общего. Она была одета вполне «цивильно» - так мы говорим о среднестатистических людях в неформальских кругах. Это вполне оправдывало ее незнакомство с русским роком, хотя как по мне, то не знать «Звезду по имени Солнце» или «Что такое осень?» - самое настоящее преступление. С другой стороны, не мне ее судить. Я, например, не могу говорить так красиво, как она.
Когда я почувствовал, что холод добрался до моих пальцев, я решил, что пора на сегодня заканчивать работу.
- Ты не замерзла? – спросил я у девушки, складывая гитару в чехол.
- Нет, я тепло одета, - сказала она.
Это действительно было так, наверно, она была одной из немногих, кто посмотрел утром прогноз погоды.
- Я сейчас ухожу. Хочешь, я провожу тебя до дома? – предложил я.
Эта писательница была довольно симпатичной, да и вообще показалась мне интересным человеком, поэтому я решил, что все-таки стоит быть с ней вежливым.
- У меня нет дома, - неожиданно ответила она.
- Как это? – опешил я.
Я еще раз окинул ее взглядом, и убедился, что она совсем не похожа на бездомную.
- Я путешествую по разным городам в поисках вдохновения. Сегодня я здесь, через неделю могу быть где-то еще, через месяц еще где-то. В некоторых городах я могу задержаться на полгода, из других уезжаю уже через несколько дней. В этом постоянном переезде я нахожу свое вдохновение.
- Но не на улице же ты ночуешь?
- Нет, конечно, нет! Я снимаю квартиры, номера в гостиницах, как повезет. Но разве их можно назвать домом?
- Пожалуй, нет, - задумчиво ответил я.
Я сам жил в съемной квартире, а точнее комнате в коммуналке. Пока я жил с родителями, я только и слышал: «Хватит пить! Опять ты пьяный! Найди работу!», мне это порядком надоело, и я решил съехать. Комната, которую я снял, меня вполне устраивала. В ней был диван, на котором можно спать, шкаф, где можно хранить свое барахло, и даже холодильник. С соседями мне тоже повезло – справа жила глуховатая старушка, которая не имела ничего против моей ночной игры на гитаре с подвыпившими друзьями, которые зачастую приходили ко мне в гости, слева – заводской труженик средних лет, живущий от пятницы до пятницы, с которым иногда можно было пропустить стаканчик-другой, а напротив – тридцатилетняя дама, отчаянно ищущая себе «принца», но находящая лишь собутыльников. Все эти люди не разделяли моих музыкальных вкусов, по крайней мере, до определенного количества выпитой алкоголесодержащей жидкости, но они были довольно интересными кухонными собеседниками.
Диалог, который произошел между мной и писательницей навел меня на размышления о понятии дома. С одной стороны, в той комнате хранятся мои вещи, я там сплю каждую ночь и у меня есть ключ от входной двери, значит, я могу назвать ее домом, но с другой – если вдруг у меня не окажется денег, чтобы оплатить очередной месяц проживания, я тут же окажусь на улице. И тогда моим домом станет эта самая лавочка, на которой я каждый день играю на гитаре.
Девушка не приняла мое предложение проводить ее до местопребывания, и я побрел в свою коммуналку с гитарой за спиной.

2

На следующий день я опять сидел на своей лавочке посреди проспекта и играл на гитаре. Моя знакомая писательница снова пришла ко мне, широко улыбаясь, и села рядом.
- Привет! – сказал я ей, когда закончил очередную песню.  – Я смотрю, тебе действительно нравится эта музыка.
- Да, я же говорила, – ответила она, продолжая улыбаться.
- Как тебя зовут?
- Вера, а тебя?
Я представился, и у нас завязался разговор, я даже на некоторое время отложил гитару.
- У тебя, наверно, очень много знакомых, - предположил я.
- Да, я в каждом городе нахожу свое вдохновение, и зачастую этим вдохновением становятся люди. Я люблю писать о реальных людях, об их судьбе.
- Было бы очень интересно почитать твои книги!
- Почитаешь еще! – ответила она, явно давая понять, что сейчас ей интересней говорить о будущих произведениях, чем о прошлых.
- Я хочу, чтобы ты стал героем моей книги, - сказала она.
- Я? – немного растерялся я. – А что надо делать?
- Расскажи мне о себе, о своей жизни. Остальное сделаю я.
В этот миг я почувствовал себя настоящей рок-звездой, у которой журналисты берут интервью для составления биографии. Я отвел взгляд в сторону и стал формулировать свою речь.
Девушки не в первый раз просили меня рассказать о себе. Но я не спешил им открываться. Я говорил лишь то, что могло дать волю их фантазии, а значит, пробудить ко мне больший интерес. Фраза: «Прости, я не могу открыть свою душу, в ней слишком много ран» особенно им нравилась. Они сразу же хотели доказать мне, что они лучше тех, кто встречался мне прежде, и всеми силами старались выяснить мои тайны. «Я ценю свою свободу во всех ее проявлениях, я не потерплю цепей, что могут связать мои руки. Ты сегодня видишь меня на улице, а завтра я войду в историю, ведь у меня есть свой туз в рукаве», - часто именно так я описывал себя и свою жизнь. Не знаю, насколько эти девушки мне верили, но им определенно нравились такие слова, и они очень хотели войти в историю вместе со мной.
Но с Верой мне почему-то захотелось быть откровенным. Было в ней что-то особенное, что отличало ее от других – то ли ее цивильный внешний вид, то ли искренняя симпатия, которую я стал к ней проявлять. Даже не знаю, как так получилось, но эта девушка действительно мне очень понравилась. Я стал рассказывать ей все, как есть, всю свою жизнь, не скрывая моментов, которыми я бы вряд ли смог очаровать такую тонкую творческую натуру. В основном это касалось денег и моего образа жизни.
Когда я еще жил с родителями, я не имел острой необходимости работать, так как мама с папой меня обеспечивали. Но я не собирался терпеть ограничение свободы, которое они на меня накладывали, поэтому стал жить самостоятельно. Конечно, у меня были мысли о том, чтобы устроиться на официальную работу, но я не хотел становиться рабом системы, вставать по будильнику, жить как мой сосед от пятницы до пятницы, выслушивать крики начальника. Я хотел сам решать, что и когда мне делать, сколько пить, как одеваться. Я стал играть на улице, и денег от этого занятия мне вполне хватало на жизнь. Я был далеко не богат, но зачем вообще люди стремятся к этому богатству? Деньги подчиняют людей, превращают в своих марионеток и дергают за ниточки по своему желанию. Но я не собирался попадать под их власть, как и не под чью-то еще. «Мама – анархия, папа – стакан портвейна!» - с этим девизом я жил всегда, и меня это вполне устраивает. Кому-то для счастья нужны яхты и виллы, а мне достаточно свободы, гитары и бутылочки зеленого змия. И сейчас у меня есть все это. Я определенно счастлив.
Я рассказывал Вере о себе очень увлеченно, а она слушала так внимательно, словно теперь ее мир наполняли только мои слова.
- Ну, вот и все, - подытожил я, не зная, что еще я могу добавить к своим словам. 
- У тебя такая интересная жизнь! – сказала Вера.
- Да, есть такое! – посмеялся я. – Может, расскажешь немного о себе? Как ты стала писательницей?
Мне показалось, что мой вопрос пришелся Вере по душе, потому что она встрепенулась, оживилась, выпрямила спину, и стала рассказывать:
- Я всегда замечала, что вижу не только то, что мне окружает, а что-то большее, словно в каждой вещи я замечала что-то вроде души. Мне захотелось написать об этом, так получилась моя первая книга. А потом вторая, третья, и я поняла, что не хочу заниматься ничем другим, кроме как написание книг. Мне было душно в границах одного города, и я пустилась в путешествие, которое до сих пор продолжается.
Вера делала паузы после каждой фразы и пристально смотрела мне в глаза, словно проверяя, верю ли я ее словам, или нет. Но я прекрасно понимал, что творческие люди отличаются от всех остальных, поэтому уже перестал замечать в ее особом видении мира и постоянных переездах что-то необычное.
- Думаю, твоя жизнь не менее интересная, чем моя! – сказал ей я.
- Может быть, - улыбнулась Вера.
- Хочешь еще послушать музыку? – спросил я.
- Да, с радостью!
Я снова взял в руки гитару и начал петь.
Я играл до самого вечера, а затем стал собираться домой. Вера снова отвергла мое предложение проводить ее, и я вскоре уже был в своей коммуналке. В моей голове крутились странные мысли. В основном их занимала Вера. Тот факт, что она разительно отличалась от всех знакомых мне девушек, явно был ее плюсом. Она не просто мне понравилась, она меня заинтересовала. Мне даже показалось, что в чем-то мы с ней поменялись ролями. Мне хотелось заглянуть в ее душу, понять, что она за человек, что есть в ее жизни кроме книг и путешествий. Была ли она влюблена? О чем она думает, когда ищет идею для книги? Почему выбрала именно меня? Откуда она родом и только ли жажда новых ощущений толкнула ее покинуть дом? Мне очень хотелось найти ответы на все эти вопросы.

3

На третий день нашего знакомства Вера снова пришла ко мне на проспект.
- Рад тебя видеть! – дружелюбно сказал я.
Девушка тоже выразила искреннюю радость нашей встрече и, как обычно, села рядом со мной. Знакомство с ней помогло мне осознать очень важную вещь – за всю жизнь я не был ни в одном городе, кроме своего родного, если не считать двух выездов на рок-фестивали, и то это происходило не в черте города, а на поле за ним. Сыграв достаточное количество песен, я решил устроить себе перерыв и расспросить Веру о ее путешествии.
- Расскажи мне о городах, в которых ты бывала. Какой запомнился больше всего?
- Санкт-Петербург! – не задумываясь ответила она. – Это красивейший город из всех, какие мне удалось повидать. Я гостила в разных уголках нашей страны, видела замечательные города, которые меня вдохновляли, но Санкт-Петербург стоит их всех. Его несравненная архитектура, улочки, фонтаны, мосты… Когда я была там, мне хотелось кричать от переполняющего меня восторга. Я любила сидеть на балконе в съемной квартире, наблюдать, как утреннее солнце скользит своими лучами по крышам низеньких домов, наполняя светом этот сказочный город… Я жила в Петербурге полгода, и написала о нем сразу несколько книг. Пожалуй, это меньшее из того, чем я могла отблагодарить его за ту атмосферу, которую он мне подарил.
- Почему же ты уехала, не осталась в Петербурге?
- Я не осталась в Петербурге, но Петербург остался со мной. Он живет в моей памяти и в моих книгах. Если я хочу увидеть его белые ночи, разведенные мосты или памятники, мне достаточно лишь закрыть глаза, - Вера тут же продемонстрировала это, мечтательно опустив веки.
В тот момент я подумал: «Хотел бы и я так, одним взмахом ресниц оказываться там, где захочется!». Хотя иногда  я тоже пользовался похожим приемом. Я закрывал глаза, когда играл на гитаре, и представлял себя на большой сцене, перед которой прыгала тысяча фанатов. Но когда я открывал глаза, видел лишь парочку зевак, которые слушали меня, наверно, от безделья. Будь у меня такая же развитая фантазия, как у Веры, я бы точно чувствовал себя рок-звездой, и каждый день шел на проспект как на собственный концерт. Но талант у каждого свой, и фантазировать так масштабно было не по моей части.
Чем больше я общался с Верой, тем сильнее я хотел почитать ее книги. Я люблю читать, но ни разу не был знаком с авторами произведений (большинство из них уже очень давно умерли). Поэтому возможность познакомиться с творчеством человека, которого  я знаю, мне казалась очень интересной. Я спросил у Веры, где я могу купить ее книги.
- В обычных книжных магазинах, - ответила она.
- А как называется хоть одна из них?
- Не скажу, - посмеялась девушка. – Устами моих книг говорит моя душа, но зачем тебе сейчас нужны посредники, если ты можешь пообщаться в живую?
- Ты много говоришь о своих книгах, и после такой «рекламы» мне не терпится уже подержать их в руках.
- Подержишь еще! – я снова услышал ее тон, который говорил о том, что она не хочет открываться мне полностью и говорить о старых книгах. Но я решил не сдаваться.
- Как хочешь, - ответил я. – Кстати, а какая у тебя фамилия?
- Тебе это не поможет, - раскусила меня Вера. – Я издаюсь под псевдонимом. Я когда-нибудь покину этот город, и тогда ты узнаешь, как найти мои книги и обязательно прочтешь их. Так я останусь с тобой навсегда.
Эти ее слова тронули меня до глубины души. Она говорила так нежно, что на секунду мне показалось, что эта искорка симпатии, которую уловил я, была взаимна. Но если это действительно было так, зачем ей уезжать? Если мы нравимся друг другу, то почему бы ей не остаться со мной? Хотя ее не удержали даже красоты Петербурга, какие могут быть шансы у простого уличного музыканта? От этого мне стало немного грустно. Да, она была не первой девушкой, которая мне понравилась, но я впервые испытал страх того, что могу кого-то потерять. А это рано или поздно произойдет. И тогда мне не останется ничего, кроме как читать ее книги…
Третий день нашего знакомства подошел к концу. Как и всегда, я брел один по улице, желая поскорее добраться до любимого дивана. Я много думал о Вере и о том, как быстро я к ней привязался. В конце концов, я понял, что это неправильно, и надо как-то с этим бороться. Я не имел ничего против любви как таковой, но если меня и угораздит влюбиться в Веру, то ни к чему хорошему это не приведет. Я не собираюсь страдать по девушке, для которой я лишь случайный знакомый в очередном городе, не собираюсь становиться слабым, а ведь именно таким человека делает неразделенная любовь. Я свободный, одинокий волк, и никто у меня эту свободу не отнимет, даже Вера. С этими мыслями я и лег спать.

4

На следующий день я пришел на проспект не один. По пути к своей лавочке я встретил друзей, которые решили ко мне присоединиться и составить мне компанию на весь день. Сначала нас было пятеро, затем становилось все больше и больше. Знакомые, которые проходили по проспекту и видели собравшуюся компанию, останавливались, решая, что постоять рядом со мной для них будет интересней тех дел, которые они планировали до этого. В итоге уже через полтора часа моей игры вокруг меня стояло человек пятнадцать настоящих рокеров, поющих хором песни. Длинноволосые парни и неформально одетые девушки – я называл их своими хорошими друзьями и был очень рад провести день в такой компании. Пожалуй, весь проспект слышал, как мы поем свои любимые песни. Нравилось это далеко не всем, но нас мало волновало чье-то мнение, нам было комфортно и весело, а это главное. У большинства ребят в руках были бутылки с различным алкоголем, я пил вместе с ними периодически, чтобы поддерживать настроение, царившее вокруг меня. Громкость наших голосов возрастала вместе с числом промилей в крови, и в какой-то момент я почувствовал некую эйфорию. Я сидел в середине самой людной улицы своего города, рядом со мной были близкие мне люди, мы пили, играли на гитаре, пели песни, и никто и ни что не могло нам этого запретить. Эта была свобода, та самая свобода,  какую я больше всего ценил в своей жизни.
Внезапно кто-то из нашей толпы крикнул:
- Эй! Там полиция едет!
В нашу сторону двигалась полицейская газель. Люди в погонах часто ходили по проспекту и даже патрулировали на машинах, поэтому я надеялся, что сейчас они едут не за нами. Когда я только начинал играть, представители законы обратили на меня внимание, но так как предъявить мне им было нечего, они сказали, что позволят мне играть до первых жалоб со стороны жителей окрестных домов или работников магазинов. К моему счастью, у них был достаточно хороший музыкальный вкус, чтобы воспринимать наше соседство без агрессии. Даже когда мы собирались здесь большими компаниями, это никого особо не волновало. Хотя может только потому, что мы вели себя достаточно адекватно и не распивали алкоголь в открытую. Обычно для этого мы ходили в ближайшую темную арку или же закрывали бутылку пакетом. Но сегодня в каждом из нас горело желание сбросить с себя все оковы и насладиться свободой сполна. Возможно, кто-то оказался крайне недоволен нашим поведением и вызвал полицию. Хотя я все еще надеялся, что газель проедет мимо…
Надежды не оправдались. Когда машина только подъезжала к нам, один из самых пьяных парней выкрикнул строчку из песни «Мама – анархия, папа – стакан портвейна!». Газель остановилась, и из нее вышли двое высоких и крепких полицейских, которые стремительным шагом направились к нам.
- Что здесь происходит? – строго спросил один из них.
В нашей компании воцарилась тишина. Мы не знали что ответить, да и говорить нам было нечего. Мы напились посреди проспекта и во весь голос орали разные песни. Озвучить такую правду никто не решался, а происходило именно это.
Мы не любили полицейских по вполне очевидным причинам. Они легко могли отнять у нас свободу, и против них мы были бессильны. Внутри все кипело, но нам оставалось лишь стоять и молчать. Первым у кого прорезался голос, был пьяный парень, смело цитировавший Цоя минуту назад:
- А что, собственно, не так, офицер? – спросил он и слегка пошатываясь вышел вперед.
- Пьянка на проспекте и шум, на который жалуются жители домов! – злобно ответил второй полицейский, махнув рукой в сторону стоящего рядом здания.
Я поднял глаза вслед за его жестом и увидел, как в одном из окон колыхнулась штора. Я решил, что за нами из окна следил именно тот человек, который и вызвал полицию, и неистовая ярость охватила меня в тот момент.
- Я имею полное право шуметь до одиннадцати вечера! – крича, вскочил я.
- В отделении будешь свои права качать! – сказал первый полицейский и, резко взяв меня за руку, потащил в газель.
Я увидел кобуру пистолета, прикрепленную к его поясу, и решил, что лучше не сопротивляться. Вскоре газель была полностью забита людьми. Поначалу мы были немного напуганы, но, говоря по правде, все мы совершали такие поездки не в первый раз. Распитие спиртных напитков в общественном месте и нахождение в этом месте в нетрезвом состоянии – самые популярные причины, по которым нас увозили в отделение. И хотя обычно нас забирали из разных дворов и детских площадок, а не с проспекта, мы знали, что нас ждет в логове полицейских – составление протокола, подписание всяких бумажек, длительная и скучная разъяснительная беседа и штраф. Самых активных из нас иногда ожидала ночь в обезьяннике. С одной стороны все эти санкции были прямым ограничением свободы, но с другой стороны, если полиция нас забрала, значит, мы нарушили закон, который держал в рамках нашу собственную волю. В общем, даже сидя в полицейской машине, мои друзья не унывали, а наоборот, находили массу поводов для веселья.
Я был единственным из всех, кто сидел молча и без улыбки на лице. Нет, меня не пугало то, что ожидает в участке, мои мысли были достаточно далеко. Я думал о Вере, а точнее о том, что был безумно рад ее отсутствию в этот день. Да, я рассказывал ей про свою жизнь, не скрывая каких-то не самых приятных для цивильной девушки подробностей, но я не хотел, чтобы она видела, как меня под руки ведут в полицейскую машину, или, что еще хуже, чтобы и ее забрали вместе с нами. Уверен, ее будущая книга не будет посвящена работе правоохранительных органов, поэтому становиться свидетелем подобных сцен Вере совершенно необязательно. Но вскоре моя радость сменилась другим чувством, напоминающем тревогу или какую-то грусть. Я стал задаваться вопросом: «А почему она не пришла? Может, она уже уехала в другой город, и я больше никогда ее не увижу?». Если это действительно было так, то почему же она не попрощалась, не открыла мне свой псевдоним?  Получается, она соврала мне, дав обещание быть рядом благодаря книгам? Хотя с другой стороны, так даже лучше. Я знал ее всего четыре дня, а в моем сердце уже что-то предательски ёкнуло, и чем меньше вещей мне будет напоминать о Вере, тем быстрее я забуду о ее существовании.
Когда мы приехали в полицейский участок, все разворачивалось по знакомому сценарию. Отпустили нас только поздно вечером, возвращаться на проспект уже не было смысла, и я побрел в коммуналку. Я был очень уставшим морально и физически, поэтому моим единственным желанием в тот момент было встретиться с любимым диваном.

5

Несмотря на всю вечернюю усталость, утром я проснулся раньше обычного. В прошлый день я почти ничего не заработал, но идти на проспект сейчас не имело никакого смысла – сонные, спешащие на работу люди редко бывают щедры. Поэтому я перевернулся на другой бок и попытался заснуть, однако в мою голову уже начали лезть всякие мысли.  Я боялся, что теперь полиция не позволит мне играть, ведь я заработал себе жалобу. Если это произойдет, то я останусь без денег, а в скором времени и без жилья. Меня совсем не радовала такая перспектива, и я стал думать, как выйти из ситуации. Мои размышления привели к тому, что я задался вопросом: имеют ли полицейские право меня выгонять с проспекта? Запрещено ли вообще играть на гитаре на улице?
Я никогда раньше не увлекался чтением законов, кодексов, да и вообще с неприязнью относился к такой науке, как «право». Меня злил сам факт того, что какие-то законодатели решают за меня, что мне можно делать, что нельзя, и что кому я должен. Но теперь я надеялся, что знание правовых основ могут оказаться для меня очень полезными, если не сказать жизненно важными. Это же так гордо звучит, когда говоришь полицейскому: «Вы не имеете права меня прогнать согласно статье такой-то такого-то закона». Я решил, что сегодня же зайду в магазин и куплю себе всю необходимую правовую литературу.
Я вышел из дома как обычно в одиннадцать часов и вскоре уже сидел на своей излюбленной лавочке. Едва я успел спеть пару песен, как ко мне подошла Вера.
- Я подумал, что ты уехала! – воскликнул я.
- Я бы не уехала, не попрощавшись, - ответила она. – Просто вчера на меня нахлынуло вдохновение, и я писала целый день.
- Обо мне? – в шутку спросил я.
- Да, - совершенно серьезно ответила Вера. – О тебе.
Она снова села рядом, а я продолжил играть.
Через пару часов  я решил сделать перерыв и дойти до книжного магазина. Вера с радостью согласилась составить мне компанию. Мы дошли до ближайшего магазина, который находился на проспекте, и стали медленно шагать вдоль полок. Я заметил, что Вера с улыбкой коситься на отдел с надписью «современная литература», и спросил:
- Твои книги продаются здесь?
- Да, осталось уже не так много, наверно большинство разобрали, - ответила она.
Я стал рассматривать книги этого отдела, в надежде, что Вера укажет мне на свои. Но вместо этого она взяла в руки томик какого-то писателя и стала рассказывать:
- Я знакома с ним. Молодой писатель из провинции, переехавший в Москву. И что всех так тянет в этот город? Он такой шумный, суетливый… Мне было сложно находить там свое вдохновение, я смогла прожить в Москве не больше недели. Зачем писателю переезжать туда?
- Наверно, там есть возможности и перспективы, которых нет в провинции, - предположил я.
- Мне не понадобилось жить в Москве, чтобы продавать книги и получать гонорары достаточные для того, чтобы без проблем путешествовать по России. Перспективы не ждут в каком-то городе, они заложены в самом человеке.
Я не мог с ней не согласиться. Она была живым доказательством своих слов. Посмотрев еще на раздел современный литературы, я дошел, наконец, до полок с различными законами и кодексами, выбрал то, что мне нужно, и пошел на кассу.
По дороге от магазина до лавочки я решил расспросить Веру о ее планах на будущее.
- Ты уже знаешь, куда направишься дальше?
- Да, я хочу побывать на Байкале. Уверенна, красота тех мест принесет мне немало вдохновения.
- Я в этом не сомневаюсь! – ответил я.
- Ты был там? -  поинтересовалась Вера.
- Нет, я нигде не был.
- Что, совсем? – удивилась она.
- Почти. Два раза я ездил в Самарскую область на «Рок над Волгой»,  и все.
- Что такое «Рок над Волгой»?
- Это фестиваль, где сотни тысяч людей собираются для того, чтобы послушать хорошую музыку, увидеть любимых исполнителей, и просто окунуться в эту неповторимую атмосферу, что царит на любом рок-фестивале.
- Здорово! – мечтательно сказала Вера. – Я бы хотела там побывать.
- Думаю, тебе бы там понравилось. Ты смогла бы написать большую книгу о фестивале!
- Ты часто ездишь туда?
- Фестиваль проходит раз в год, в этот раз съездить не получилось, но в следующем году планирую.
- Может быть, мы встретимся там, - улыбнулась Вера.
- Буду рад! – ответил ей я.
Мы пришли к моей лавочке, я поиграл до самого вечера, а затем побрел в одиночестве домой, снова получив отказ от Веры на мое предложение ее проводить. Я шел и думал о том, что теперь надо постараться скопить немного денег, и поехать в следующем году на «Рок над Волгой». Я не хотел отказываться от поездки по причине полного отсутствия финансов, как это произошло в этом году, ведь теперь помимо желания побывать на фестивале меня стимулировала еще и возможность встретиться там с Верой. У меня впервые появилась какая-то серьезная цель, и самое главное у меня была возможность для достижения этой цели. Все в буквальном смысле было в моих руках.
Придя домой, я сразу же занялся изучением купленных мной книг. Как выяснилось позже, я зря паниковал – полицейские не собирались меня выгонять, по крайней мере, до тех пор, пока я снова не соберу вокруг себя шумную пьяную компанию. Я решил, что имеет смысл вести себя более осторожно, даже пару раз был вынужден переходить на другую сторону улицы, чтобы не встретиться с толпой своих знакомых, которые точно захотели бы постоять вместе со мной на проспекте. Я не хотел лишаться единственного источника дохода только потому, что кому-то очень хочется напиться и послушать живую музыку.

6

Все следующие дни я проводил в компании Веры. Она приходила ко мне, садилась рядом, заворожено слушала песни, а в перерывах между ними рассказывала что-то о себе и своих книгах. Я узнал, сколько времени ей требуются на создание одного произведение, с какими издательствами она сотрудничает, как придумывает дизайн обложки, кто помогает ей с иллюстрациями. Я понял, почему она не хочет, чтобы я провожал ее – она трепетно относиться к личному пространству, внутри которого она погружается в мир своих идей и вдохновения. Ей казалось невежливым все время оставлять меня у порога, не приглашая войти внутрь, но она не могла позволить кому-то увидеть «творческий беспорядок» своей комнаты, также, как и никому не открывала все тайны своей души.  Каждый день мы вели с ней интересные беседы, но мне по-прежнему казалось, что я не знаю о ней ничего. Я не мог понять, что я значу в ее жизни. С одной стороны, можно было предположить, что я ей понравился, или что-то вроде того, ведь она сама приходила ко мне, но с другой стороны, она может видеть во мне исключительно только источник вдохновения, и таких, как я, у нее уже полсотни было по всей России. Иногда я видел в ее глазах какую-то странную грусть, объяснение которой никак не мог найти, а иногда искреннюю радость, словно она была безумно счастлива оттого, что ей есть с кем поговорить. Все это не совсем укладывалось в моей голове, я хотел найти ответы, хотел заглянуть вглубь души писательницы, но она очень аккуратно закрывала все дверцы прямо перед моим носом. Так что моей последней надеждой оставались ее книги, которые я собирался прочесть от корки до корки, когда она уедет.
С момента нашего знакомства прошло около двух недель, а она уже стала мне сниться. Я искренне радовался каждой нашей встречи, и даже стал больше времени уделять нашим разговорам, чем игре на гитаре. Это не очень позитивно сказывалось на моем финансовом состоянии, но я знал, что заработать деньги я всегда успею, а Вера может уехать, и тогда я увижу ее очень нескоро, если увижу вообще. Так что я жадно ловил каждую минуту, проведенную рядом с ней. В глубине души я боялся того, что однажды она не придет ко мне на проспект, и я не смогу поговорить с ней, поэтому, чтобы развеять свой страх, я решил спросить напрямую:
- Скажи, Вера, когда ты собираешься покинуть наш город и отправиться на Байкал?
- Я тебе надоела? – с грустью спросила она.
- Нет, что ты! Нет! Наоборот, я хочу, чтобы ты оставалась здесь как можно дольше.
Она смущенно заулыбалась и ответила:
- Я еще не решила, когда уеду. Но ты обязательно об этом узнаешь.
Ее слова меня немного успокоили. Может быть, я действительно смогу ее удержать, и она не уедет, потому что захочет остаться со мной? Эта надежда придавал мне сил.

7

Многие мои знакомые, начиная со мной общаться, просили меня научить их игре на гитаре. Я давал иногда какие-то уроки, и пару человек даже в серьез стали играть. В случае с Верой у нас все было наоборот. Не я ее учил, а она меня. Я стал мечтать, мечтать по-настоящему, вдохновенно и очень реалистично. Я закрывал глаза, представлял разные картинки, которые постепенно сливались в единый сюжет, словно в короткий фильм о желанной жизни. Я делал так перед сном, но потом решил поделиться с Верой своими мечтами.
Был замечательный солнечный день, мы сидели на моей лавочке на проспекте, и я решил внести разнообразие в наше времяпровождение. Я предложил Вере прогуляться в парке, который находился в конце проспекта. Она согласилась, и мы стали ходить по тенистым дорожкам парка, глядя на детей, весело играющих на площадке.
- Как же здорово! – сказала Вера.
- Ты ни разу здесь не была? – поинтересовался я.
Мой вопрос оказался на удивление сложным и заставил Веру задуматься.
- Нет, не была, - ответила она после долгой паузы. – Это такой красивый парк, я бы могла сделать его местом, где развернуться события моей книги.
- А можно, я тебе помогу? – предложил я.
- Как?
- Я придумаю эти события.
- Серьезно? – удивилась Вера.
- Ты, конечно, можешь не записывать мои мысли, но все же я хочу на минутку почувствовать себя в твоей шкуре, в шкуре писателя.
- Попробуй, - улыбнулась Вера и стала меня слушать.
Активно жестикулируя руками, я начал свой рассказ:
- Представь, что мы с тобой ходим в этот парк каждый день, хотя нет, лучше каждый выходной, иначе он надоест. Мы ходим сюда каждый выходной, кормим белок, которые прыгают по деревьям, покупаем мороженое, смеемся над шалостями детей, играющих на площадках. Ты придумываешь историю про каждого из них, может, даже пытаешься предсказать их будущее в своих книгах, которые продаются в каждом магазине нашего города. Люди подходят к нам и спрашивают автографы, у тебя, как у писательницы, у меня, как у известного музыканта. Мы создаем что-то вроде творческого союза, ты пишешь мою биографию, историю о том, как я превратился из уличного музыканта в рок-звезду, я же посвящаю тебе песни. Мы вместе путешествуем по городам, я езжу на гастроли, а ты в это время вдохновляешься от путешествия. Но мы всегда возвращаемся сюда, в этот город, в этот парк…
- Это отличный сюжет! – воскликнула Вера. Кажется, она не совсем поняла мой намек. – Я бы хотела взять тебя в соавторы. Мы будем издавать свои книги, будем знаменитыми писателями!
- Это здорово! Я бы хотел попробовать! Правда, я никогда ничего не сочинял, научишь меня?
- Ты уже придумал сюжет, остальное подскажет сердце.
- Хорошо, а когда мы приступим? – мне не терпелось начать писать книгу вместе с Верой. Я был уверен, что тогда она поймет, что мои слова – это не просто фантазия, это вполне осуществимая мечта, в которой она играет самую главную роль.
- Мы уже приступили, - ответила мне Вера.
- Разве? – удивился я. – Я думал, чтобы написать книгу, надо сесть за стол, взять лист бумаги, ну и так далее.
- Это лишь технический момент, история пишется здесь, в наших мыслях. А за свой стол я пригласить тебя не могу, ведь моя комната – зона моего личного пространства и творчества, ты же знаешь.
- Знаю, но мы же творим вместе теперь.
- Мы и делаем это, гуляя по дорожкам парка. Остальное оставь мне, все-таки у меня есть опыт в этом деле.
Я не стал с ней спорить. Действительно, из нас все же она настоящий писатель, а не я, так что ей виднее, как организовывать этот процесс. Когда мы расходились по домам, Вера дала мне задание еще пофантазировать над сюжетом, чтобы на следующий день мы могли поделиться друг с другом своими идеями.
Придя домой, я перекусил, умылся, лег в кровать и приступил к выполнению своего задания. Это было не сложно, ведь я действительно хотел, чтобы Вера осталась в моем городе, и наши жизни были связаны. Она не первая девушка в моей жизни, но она единственная, с кем бы я хотел связать свое будущее. Я закрыл глаза, и стал представлять нас вдвоем. Я видел, как она встречает меня за кулисами после моего концерта, как она прячет от меня свои рукописи, когда я настойчиво пытаюсь их прочесть, видел, как мы целуемся, и как мы с ней счастливы. Я испытывал к Вере не столько страстные, сколько романтические чувства, переплетенные с постоянно подогреваемым интересом и желанием узнать ее получше. Все это было для меня впервые.
Я понял, что говорила мне Вера про Санкт-Петербург. Он всегда остается с ней, даже когда она покинула его, и теперь я овладел этим приемом так же, как и она. В глубине души я понимал, что рано или поздно она уедет, но я всегда могу закрыть глаза и представить, что она рядом, и что я счастлив. Я всю жизнь гнался за абсолютной свободой, но Вера открыла мне еще одну ее грань – свободу в мыслях. И за это я был безмерно ей благодарен.

8

Когда на следующий день мы встретились и стали говорить о нашей  будущей книге, я понял, что это совершенно несерьезное занятие. Не могу сказать, что мне не нравилось делиться с Верой своими мыслями, но все эти обрывочные выдуманные истории не были похожи на сюжет настоящей книги. Слишком все было наивно. Но Вера убеждала меня, что из этого непременно получится отличное произведение, и мне очень хотелось ей верить. Если мне не суждено стать счастливым с ней в реальной жизни, то почему бы не попробовать на страницах книги?
Несколько дней подряд мы только и говорили, что о нашем совместном творчестве. С одной стороны, меня это радовало, но с другой, Вера постоянно напоминала мне о том, что не передумала уезжать, хоть и не знает, когда именно это произойдет. Мне казалось, что она и не догадывается о том, что та история, которую я взял за основу рассказа, моя настоящая мечта, и в ее власти воплотить эту мечту в реальность. А может быть, она прекрасно это понимала, и лишь делала вид, чтобы не привязываться ко мне и к этому городу слишком сильно. Наверно, ей так было проще. Она фантазировала вместе со мной, добавляя в наш рассказ свои краски. В основном это были мечты о ее дальнейшей писательской жизни, новых книгах, еще больших гонорарах и фильмах, снятых по ее сюжету. Мы оба хотели получить от жизни больше, чем имеем на данный момент, только Вера уже достигла многого, она была известной писательницей, чьи книги недолго задерживались на полках магазина, а я же был музыкант, простой музыкант, у которого не было ничего кроме свободы и безграничных фантазий.
Хотя есть ли у меня свобода? На протяжении всей жизни я боролся за нее, и, когда съехал от родителей, я убедился, что обрел ее, но так ли это на самом деле? Спустя месяц общения с Верой я задался этим вопросом. Я размышлял над этим очень долго, пока, наконец, не смог признать не самую приятную правду.
Я никогда не был свободен. Никогда. Свободный человек делает что хочет, когда хочет, как хочет, а я не мог этим похвастаться. Я не мог, как Вера сорваться и уехать в другой город, хотя бы потому, что у меня не было денег на это. Вера получает гонорары за книги, она занимается любимым делом, и это обеспечивает ее, позволяет путешествовать и наслаждаться жизнью. Она не работала ни дня, ведь когда делаешь что-то, что выбрала твоя душа, это не работа, это истинное счастье. Ее ничто и нигде не держит, она свободна даже в мыслях, которые могут унести ее туда, куда она только пожелает. А моя жизнь ни чем не походила на ее. Я шел на проспект каждый день, невзирая на погоду, день недели и даже собственное самочувствие, чтобы заработать денег. Я был зависим от них, пожалуй, больше других людей, потому что без тех копеек, которые мне кидали в чехол гитары, я стал бы совершенно бездомным и нищим. Мне даже пить было бы не на что. Я любил выпить, думая, что алкоголь делает меня еще более свободным, а на самом деле, я просто пытался забыться и не думать о том, какой я на самом деле жалкий. Даже мой сосед-работяга и то был свободнее меня. У него хотя бы были выходные и стабильная зарплата, я же не мог и мечтать о таком. Я просто с надеждой вглядывался в лица прохожих, желая получить от них хоть пару рублей, и все время боялся увидеть полицейских, которым ничего не мешало  прогнать меня с проспекта. Я много лет жил в иллюзии, убеждая самого себя, что я свободен и ни от чего не зависим, на самом же деле все было с точностью наоборот. Единственным, что было в моей жизни реально, оказалась Вера.
Она не врала, что может скоро уехать, она говорила мне правду, хоть это правда и не обнадеживала. Я доверял ей свои мечты и фантазии, в которых она была главной героиней. Я испытывал к ней настоящие чувства, и, наверно, благодаря этому она и смогла вернуть меня к реальности из бескрайнего мира иллюзий. А поначалу я думал, что она странная, постоянно что-то фантазирует… Как же я ошибался.
Не могу сказать, что осознание собственной ошибки сделало меня более счастливым. Напротив, иллюзия свободы дарила мне немало радостных моментов, но, как говорят врачи, верно поставленный диагноз – большой шаг на пути к выздоровлению. Так что я не унывал. Я знал, чего я хочу – стать известным музыкантом и быть рядом с Верой, - и теперь, когда я трезво взглянул на свою жизнь, у меня было гораздо больше шансов осуществить свои мечты. И первым делом я решил завязать с алкоголем.
Не было никаких сомнений, что Вера влияет на меня самым положительным образом. Я перестал жить в придуманном мной мире, начал меньше тратить денег на алкоголь и стал всерьез задумываться над тем, как осуществить свои мечты. Конечно, все эти изменения во мне случились не за один день, я шел по новому пути постепенно, но главное, что впереди я видел свет. Моя  жизнь стала обретать смысл. Каждый день, приходя на проспект, я встречался с Верой, разговаривал с ней, делился своими мыслями, а взамен узнавал что-то о ней. Мне это очень нравилось, и порой мне даже хотелось забыть о том, что она может уехать.

9

Начиналась осень, переменчивая и непредсказуемая, сменяющая теплые деньки пасмурными и наоборот. Как и всегда, я пришел на проспект, расчехлил свою гитару и начал играть. Погода меня совсем не радовала, с неба падали мелкие и холодные капли дождя, которые легко могли превратиться в настоящий ливень. «Такая же погода была в первый день нашего знакомства», - подумал я и решил, что надо напомнить об этом Вере. Я спел пару песен и стал пристально вглядываться в прохожих. Влюбленные парочки, спешащие укрыться в кафе, подружки, заливающиеся громким смехом, парни, желающие завести новые знакомства, попрошайки, промоутеры, работники близлежащих магазинов и офисов, какие-то юродивые – вся эта пестрая толпа наполняла проспект с самого утра до позднего вечера, но я искал глазами одного единственного человека – Веру. Из-за большого скопления народа, рекламных щитов и уличных кафе я не видел, откуда именно она приходит ко мне. Может, она идет от самого начала проспекта, может, сворачивает на ближайшей улице – я не знал и не расспрашивал ее об этом, но я всегда замечал ее, когда она подходила достаточно близко. Я начинал видеть ее приближающийся силуэт, когда заканчивал петь вторую или третью песню. Но в тот день я не мог разглядеть ни Веру, ни ее пестрый зонтик.
Прошло уже около часа с того момента, как я сел на свою лавочку. К этому времени я обычно уже устраивал перерыв, и мы начинали наши беседы, но Веры по-прежнему не было. Я не терял надежды до самого конца дня, но она так и не пришла. «Это не повод для беспокойства, - успокаивал я сам себя. – Может быть, она решила записать все наши мысли по поводу новой книги, поэтому и не пришла. Такое ведь было один раз уже, а завтра она обязательно придет».
На  следующий день она снова не появилась. Я ждал ее до последнего, но Веры не было. Я вглядывался в толпу, наполняющую проспект, но мне казалось, что вижу зияющую пустоту, которую могла заполнить лишь одна девушка. Но она не пришла, как и на следующий день. В конце концов, я понял, что надеяться уже бессмысленно. Вера уехала.
Я не мог понять, почему она так со мной поступила. В последний день нашего с ней общения она вела себя так, словно это не последняя встреча. Мы обсуждали нашу с ней книгу, говорили об изменениях в погоде, она делилась  какими-то воспоминаниями из своих путешествий. На прощанье она мне сказала: «До завтра», не дав и намека на то, что никакого завтра не будет. Билеты до Байкала покупаются заранее, она должна была меня предупредить, должна была открыть мне свой псевдоним и названия книг, она же обещала! Но видимо, я был слишком глуп, чтобы поверить  в то, что мог для нее что-то значить. Наш город не такой интересный, как многие из тех, которые она уже посетила, поэтому ей пришлось искать вдохновения в людях, то есть во мне. Она получила все, что хотела, и уехала, не сказав мне не слова.
Эти мысли преследовали меня весь день, когда я осознал, что Веры больше нет рядом. Но потом моя обида сменилась на более доброе чувство, и я смог ее оправдать. Она умеет видеть суть вещей, их душу, уверен, она и людей видит насквозь. Конечно же, она поняла, какие чувства я к ней испытываю, и решила уехать раньше, чем это зайдет слишком далеко. Возможно, она и сама была ко мне неравнодушна, но выбирая между мной и своим творчеством, она сделала правильный выбор. Она не оставила мне ничего на память – ни своих книг, ни фотографии, ни даже номера телефона, надеясь избавить меня от лишних страданий, пытаясь дать возможность как можно быстрее ее забыть. Но я знал, что не все так просто. Она уже поселилась в моих мыслях, стала частью моей мечты и моей фантазии, которая, возможно, отразилась на страницах книги.
В глубине души я очень хотел бросить все и рвануть за ней на Байкал. Но билет туда стоил очень дорого, и даже если бы я решил добираться автостопом, мне пришлось собрать хоть какие-то деньги и потратить непозволительно много времени. Даже если бы я добрался до Байкала до того, как она окажется в другом конце России, где бы я ее искал? Я не знал, где именно она собирается остановиться, а учитывая ее скрытность при общении с людьми, надеяться, что кто-то из местных жителей сможет мне помочь, бессмысленно. Мне оставалось верить во встречу на фестивале «Рок над Волгой», но мы так давно говорили о нем, вполне вероятно, что она забыла. Меня одолевало чувство беспомощности и собственной слабости, я не знал, как поступить, чтобы снова увидеть Веру.

10

Я понял, что меня уже ничего не радует. Даже мои друзья, которые всегда поднимали мне настроение, уже не могли мне помочь. После случая с полицией они долгое время не появлялись на проспекте, но через несколько дней после отъезда Веры толпа знакомых снова окружила меня. Я сразу поймал себя на мысли, что мне это не нравится. Во-первых, я почти не зарабатывал в те дни, когда со мной были друзья. Прохожие меня не замечали среди множества длинноволосых людей в черной одежде с цепями, а если и замечали, то мало кто хотел приближаться к этой толпе, чтобы дать мне денег. Во-вторых, я не хотел очередных проблем с полицией.
Когда мои друзья начали доставать из сумок бутылки с алкоголем, предвкушая веселый и шумный вечер, я понял, что ничем хорошим это не закончится. Я попросил их отойти подальше от меня, но в ответ лишь слышал обещания о хорошем поведении, которые явно никто не собирался исполнять. Тогда я поймал себя на мысли, что я начинаются злиться на этих людей, ведь из-за них я рискую оказаться без средств к существованию. Конечно, им весело проводить время рядом со мной, ведь я развлекал их музыкой, но кто из них поможет мне, если я действительно окажусь на улице? Большинство из ребят жили с родителями, некоторые, как и я снимали комнаты, но жить у них бесплатно долгое время я бы не смог. Еще была дружелюбная семейная пара с маленьким ребенком, которого они на выходные дни отправляли к бабушке с дедушкой, чтобы провести время с друзьями и отдохнуть от тяжелой рабочей недели. Они как-то предлагали мне пожить с ними, причем бесплатно, но я должен был играть роль няньки для их малыша. Такая перспектива меня радовала еще меньше, чем жизнь на улице, поэтому я не мог себе позволить рисковать из-за друзей.
Когда я понял, что расходиться эта толпа не собирается, я сам свернул гитару и пошел домой. Я бы все равно не смог заработать денег, а так я, по крайней мере, обезопасил себя от полиции, и, как оказалось, не зря. Моих друзей в тот вечер снова увозили в участок.

11

На следующий день я шел на проспект совершенно спокойным, зная, что мои друзья не скоро осмелятся прийти туда. Я сел на свою лавочку и, как обычно, начал петь. Когда я пел свою третью песню, я заметил, что ко мне подошла какая-то женщина средних лет. Сначала я подумал, что это социальный работник, или что-то вроде этого – она держала в руках папку с бумагами и, время от времени поправляя очки, внимательно на меня смотрела. Прохладный осенний ветер трепал ее волнистые седые волосы, но она явно не собиралась уходить, а терпеливо ждала, пока я доиграю песню и сделаю паузу. Когда этот момент она настал, она подошла ко мне ближе и начала разговор. Первое, что меня удивило, – женщина обратилась ко мне по имени, а затем уже представилась сама.
- Меня зовут Мария Васильевна, я мама Вашей знакомой, Веры.
Когда она произнесла эти слова, я даже не знал, что ей ответить. Мама Веры? Откуда она здесь? Как она меня нашла? Но пока я осмысливал всю полученную информацию, Мария Васильевна уже начала отвечать на мои немые вопросы:
- Вера очень много говорила о Вас. Я бы подумала, что Вы – очередной плод ее фантазии, но окна нашей квартиры выходят на проспект, и я видела Вас своими глазами.
Постепенно пазл в моей голове начал складываться. Если здесь живет Верина мама, значит этот город – ее родной. Она отказывалась приглашать меня в гости, потому что я явно не похож на человека, которого стоит знакомить с родителями. А не говорила она мне об этом, чтобы не обидеть. Все сходилось. Я был рад узнать, что именно здесь живет семья Веры, ведь это значило одно – она обязательно вернется в этот город, и мы снова увидимся.
- Я очень рад познакомиться с Вами! – сказал я. – Вера не говорила, что именно в этом городе находиться ее родной дом.
- Это неудивительно… - многозначительно вздохнула Мария Васильевна.
Я снова обратил внимание на папку, которую женщина сжимала в своих руках. Я догадался, что в ней был скрыт еще один элемент моего мысленного пазла. Зря я думал, что Вера уехала молча, забыв дать мне возможность почитать ее книги. Она попросила свою маму передать мне всю нужную мне информацию, чтобы избежать долгих прощаний, уговоров остаться и сомнений насчет будущей поездки. Когда понял это, мне стало очень стыдно, что еще недавно я допускал мысль о том, что Вера может поступить со мной плохо и не выполнить своих обещаний. Я же знал, что она хороший человек, как я мог думать о ней такое?
- Ваша дочь – замечательный человек! Когда она уехала, я боялся, что она решила не оставлять мне ничего, что напоминало бы о ней, но, очевидно, это не так? – я с надеждой смотрел в глаза Марии Васильевне.
На ее лице была сдержанная улыбка, а во взгляде я увидел лишь печаль. Мне казалось, что эта женщина пытается скрыть невероятно сильную боль, что гложет ее изнутри.
- Знаете, я долго думала, стоит ли мне приходить. Я смотрела из окна каждый раз, когда позволяла Вере спуститься к Вам. Я не знала, что Вера значит для Вас, не знала, что Вы за человек. Но все же я решила поговорить с Вами. Видимо, Вера действительно Вам не безразлична.
- Конечно! Совсем не безразлична! Скажите мне, если можно, как я могу найти ее книги? Я очень хочу их прочесть!
Мария Васильевна опустила глаза, и мне показалось, что она вот-вот заплачет. Но через несколько секунд она смогла взять себя в руки и ответила:
- Вера за всю свою жизнь создала лишь одну книгу. Ее написала не она, но она стала главной ее героиней.
- Как это? – растерянно произнес я.
Женщина протянула мне папку. Я открыл ее и увидел ксерокопии какого-то рукописного текста.
- Что это такое? – спросил я, плохо понимая почерк.
- Прочитайте, - ответила Мария Васильевна, показывая пальцем на нужную строчку.
Там было написано несколько сложных медицинских терминов. Я догадался, что это название диагноза.
- Я не совсем понимаю… - проговорил я, отрывая взгляд от листов.
- Это медицинская карта Веры, - сказала женщина. – Она серьезно больна. Она не может отличить реальность от вымысла. Она никогда не путешествовала по городам, никогда не писала и не издавала книг, но она верит в это так, словно это действительно с ней происходило, и пытается убедить в этом окружающих.
- Нет! – неожиданно для самого себя закричал я. – Я не верю ни единому Вашему слову! Я общался с Верой достаточно долгое время, думаете, я бы не заметил, что все ее рассказы о жизни – ложь и вымысел?
- В том то и дело, она не понимает, что это ложь! Она уверенна, что она прожила всю ту жизнь, о которой рассказывала Вам. Я понимаю, это не просто осознать. Я сама долго не могла выйти из стадии отрицания. Я давала ей листы бумаги, просила написать что-нибудь, доказать, что она писательница, но она лишь твердила: «Я уже написала немало книг! Если тебе нужны доказательства, иди в книжный магазин, и ты увидишь их! Почему ты мне не веришь?». Я приводила ее в книжный, показывала полки, где нет ни одного ее произведения, а она лишь радостно говорила: «Я пользуюсь популярностью! Мои книги так быстро раскупают!». Она даже не осознает, что она больна.
Когда Мария Васильевна говорила все это, у меня было ощущение, что весь мой мир в одночасье рушится. Все связанное с Верой, все мечты и надежды оказались пылью, что развеивалась по ветру с каждым словом Марии Васильевны. Мне хотелось закрыть глаза, а потом открыть и понять, что мне это снится, что Вера сейчас на Байкале вдохновляется на создание новой книги, и что когда-нибудь мы встретимся с ней на рок-фестивале. Но сознание уже стало подсказывать мне, что это не так.
- Но, как же родились все ее рассказы о книгах, воспоминания о путешествиях? – спросил я, словно пытался уцепиться за последнюю ниточку надежды.
- Верин разум неправильно распоряжается той информацией, что поступает в него извне. Обрывочные воспоминания о фильмах и передачах, которые она смотрела, рассказы наших друзей и родственников, приезжающих из других городов, какие-то статьи, книги и журналы, которые она читала, - все это помогло ей сформировать собственную картину ее жизни. Она принимала сюжеты из телевизионных программ или чьих-то рассказов за собственные воспоминания, причем совершенно неосознанно. Поэтому Вам казалось, что у нее насыщенная жизнь, полная интересных событий.
Женщина замолчала, и я долго не мог найти слов, чтобы ей ответить. После долгой паузы я снова взглянул ей в глаза и спросил:
- Почему же тогда она хотела общаться со мной? Я думал, она ищет во мне вдохновение, но если это не так, в чем смысл?
- Представьте такую ситуацию, - отвечала Мария Васильевна. – Вы рассказываете кому-то из своих близких о том, что умеете играть на гитаре, а вместо ожидаемой реакции слышите: «бедняга, выздоравливай, все будет хорошо». Вам было бы комфортно общаться с такими людьми? У Веры был таким почти каждый диалог. Она делилась с нашими родственниками рассказами о своих книгах и том, как быстро их раскупают, а в ответ слышала лишь сострадание. Вы стали единственным человеком, кто ей действительно поверил, и даже не думал ставить ее слова под сомнение. Неудивительно, что она так к Вам тянулась.
- Так зачем же Вы запретили ей общаться со мной? Почему она больше не приходит?
- Она сейчас находиться в больнице. Врачи не видят смысла в постоянной госпитализации, ведь Вера не представляет угрозы для общества, но периодически она проходит курс лечения под пристальным наблюдением специалистов. Только все бесполезно. Она по-прежнему не понимает, почему ее заставляют лежать в больнице, ведь она уверенна, что она просто писательница, и совершенно здорова…
- А у меня были мысли помчаться за ней на Байкал… - вслух подумал я.
- Вы можете навестить ее, если хотите.
- Нет, - уверенно сказал я. В этот момент я все для себя решил. – Я не поеду к ней в больницу. Для меня она на Байкале. Она пишет там свою книгу, а потом она вернется ко мне, и я пойму, что значу для нее так же много, как и она для меня. Она – талантливая и знаменитая писательница, я хочу, чтобы моих глазах она всегда была такой. Я не буду видеть ее в психиатрической больнице. Для меня она всегда останется той Верой, которую я знал.
Мария Васильевна понимающе кивала головой, а затем сказала:
- Я рада, что моя дочь встретила такого человека, как Вы.
После этого она ушла, оставив меня наедине с гитарой и тысячью мыслей, кружившихся в моей голове.

12

С того момента, как состоялся мой разговор с Вериной мамой, я либо играл на гитаре, либо слушал музыку в наушниках, либо пил. Да, я снова начал пить, но я был готов сделать что угодно, лишь бы заглушить голос своих мыслей, которые твердили лишь одно – Веры, той самой Веры, которую я полюбил, просто не существует. Я мог называть ее как угодно – героиня из красивой сказки, плот больного воображения, вымышленный друг, - все это означало лишь то, что мечтам, которые я с ней связывал, не суждено сбыться. Мне было невыносимо больно и тяжело мириться с этим. Вера – человек, благодаря которому все в моей жизни встало на свои места, она подарила мне самые искренние и настоящие чувства, вырвала из моего мира иллюзий, дав возможность жить в реальности… У меня появилась надежда, смысл, цель… Теперь ни стало ничего, словно прочитав ее диагноз я вырвал кусок из собственной души. Я не знал, как мне жить дальше. Я считал, что Вера единственный луч света в моей запущенной жизни, а теперь этот свет погас, оставив меня наедине с холодной и непроглядной тьмой. Я твердил себе каждый день – Вера на Байкале, с ней все в порядке, но мне казалось, что я сам постепенно схожу с ума, внушая себе подобные мысли.
Я думал также и о том, что будет, когда Вера вернется из больницы. Придет ли она ко мне снова? А если придет, то что скажет? И как мне реагировать на ее слова? Я был единственным человеком, кто искренне ей верил, и я очень боялся разочаровать ее. В глубине души я надеялся, что больше ее не увижу. Это был мой единственный шанс убедить себя в том, что Вера уехала навсегда, и мне надо ее забыть. Но Вера вернулась.

В тот день снег падал с самого утра, превратив весь проспект в единое белое полотно, на котором каждый прохожий мог оставить свои следы. Я играл на гитаре, невзирая на холод, потому что, как и всегда, остро нуждался в деньгах. Когда я увидел ЕЁ, то тут же прервал свою песню и бросился к ней навстречу. Мне было достаточно один раз увидеть Веру, чтобы мои глупые сомнения умчались прочь. Она была рада видеть меня так же, как и я ее.
- Я ездила на «Рок над Волгой»! - радостно воскликнула она. - Это фестиваль, где сотни тысяч людей собираются для того, чтобы послушать хорошую музыку, увидеть любимых исполнителей, и просто окунуться в эту неповторимую атмосферу, что царит на любом рок-фестивале.
Вера не знала, что этот фестиваль проходит в конце весны…
- Ты мне веришь? – прошептала она.
- Верю, - ответил я.
- Правда? – она взглянула на меня глазами, полными надежды, и я понял, что не могу сомневаться в ее словах, никогда не смогу. Почему я должен доверять незнакомой женщине, а не девушке, которую люблю? И пусть когда-нибудь мы окажемся в соседних палатах психиатрической больницы, я буду жить вместе с Верой на страницах придуманного нами романа. Пусть кто-то считает ее неизлечимо больной и сумасшедшей, а меня – безнадежным попрошайкой и алкоголиком, мы оба знаем, что это не так. Она – известная писательница, я – будущая рок-звезда, мы вместе создали свой мир, и никто у нас его не отнимет.