Искушения и испытания доцента Кулаковского
По причине беззаветной любви к Бахусу семейная жизнь у него не задалась - жены заводились, конечно, но как-то ни одна не прижилась. Но доцент особо не расстраивался. Он любил жизнь, теплое весеннее солнышко, на которое можно жмуриться, гуляя по набережной, умные разговоры с умными людьми и всё такое. Поэтому каждое заседание диссертационного совета было для него - как праздник духа. И немножко - тела.
Однако в этот раз телу досталось значительно больше, чем духу. Наговорившись и напринимавшись, доцент Кулаковский скромно притулился на стульчике в уголке за шкафом, где и уснул мирно. А отзаседавший совет дофуршетил что было и отправился банкетить, ведомый счастливыми соискателями, то есть, уже соискавшими..., то есть, соискнувшими... Короче, новоиспеченными кандидатами в доктора и полноценным доктором. Секретарь с лаборантом по-быстрому смахнули явный мусор в пакеты, оставив неявный на потом. Вместе с неявным мусором на потом был оставлен и доцент, оставшийся незамеченным в своем уголке.
Всё бы ничего, но дело было в пятницу, и "на потом" означало - до понедельника. Глубоко ночью Кулаковский проснулся, потаращил глаза в темноту, ничего не понял, улегся как-то и снова заснул. Окончательное пробуждение оказалось, мягко говоря, неожиданно мрачным. Дверь была закрыта, причем, за ней была ещё одна - наружная - усиленная. Высокие окна в двойных рамах на четвертом этаже запечатаны наглухо. Охрана сидит далеко на первом этаже. Впору взвыть. Он и взвыл, и взмыл на подоконник, и маячил там, размахивая руками - напрасно, поскольку окна выходили на глухую стену соседнего строения. Доцент выл и орал и возле двери, тряся её и пиная ногами - тщетно, охрана была занята охраной парадного входа. Тут ещё тело начало своё требовать, сначала - пить и есть, а потом...
Так прошла суббота, потом - кошмарная, наполненная периодическим доцентским воем ночь, а потом наступило воскресенье, которое не принесло ничего, кроме очередных требований тела. И была ещё одна ужасная ночь, и настало утро, и пришли лаборант и секретарь, и едва не лишились чувств, когда из открытой двери на них рвануло нечто с трехдневной щетиной, обезумевшими глазами, изрыгающее проклятия и источающее невообразимый букет запахов, сравнимых, может быть, только с газовой атакой при Ипре. Нечто рвануло сразу вниз по лестнице, прочь из этой юдоли печали и плача, в смысле - воя. Юдоль же, то бишь, кафедра, представляла собой крайне угнетающее зрелище, описать детали которого отказывается рука...
Некоторое время доцент Кулаковский не ходил на заседания диссертационного совета. Наверное, темы диссертаций были неинтересные.
Свидетельство о публикации №218022101199