Экзистенция Сартра

                Подарок для моей любимой Нади Толоконниковой
    Символизм, товарищ Конский, слюдяным оконцем в избу, где сидели погребицей дети малые в сетях. К ним уже стучат паскуды, тащут берегом к виршам, вершаламом Иершалыма завершивших этот день, а в сетях, гляди - ка, Гера, трепыхаясь и жужжа, злобно пырил глас Бочарик, напружинив свой трахей. Он сипел, как Брежнев кратко, словно Сталина усы, он хватал за жопу Таню, Шаца тёр и мял в дупло. Белголовцев, белозёрцы, белым бородом бодал, белый стих струится зябко, звонким зябликом звеня. Дети бечь обратно в избу, тятя, тятя, в рот е...ть, наши сети, бля и на х...й, притащили полкила. Тятя супит лоб морщиной, топористо прорублён, зафуфлыга, сопожнишки, трактор ржавый чрез плечо, грамот слог тревожный дыбит, знамя, подвиг и е...ло. То е...ло ты не опишешь, скажем просто : как Крючков. Тракторист десантных весей, залетунный бомбардёр, ППШ хватает ловко, вдаль бежит, кричит  " Даёшь ! ", он бурлит и Грибов милый пьёт вино, как Бондарчук. " Полкила чево ?" - ротанит папа. Это слово - симбиот. Рот Сильвестра, зоб Сталонне, шкары чисто поперёк. Дети машут семафором, как моряк, идущий дном к  " Цесаревичу " и мине, голой бабе и змее. Надо цифру мне назвать, тех детей бывало много, всё шумят, снуют впотьмах, мамка даже не считала, если есть, сойдёт и так. Но отец, батяня строгий, он решал вопрос сурово, он бывал Арбатом в ТЮЗе, он комбату лил тосол, три  " УАЗика " раскоцал и ефрейтором на дембель. Шпалы, кубики, погоны, аксельбантов добрый шёлк, залампасистый бубённый он вкатился сквозь село, но околицей второй тут же вышел и ушёл. Кто его видал Памиром, кто - то знал о гаражах, но никто не знал конкретно, где он был семнадцать лет. То ли на Большом Каретном, то ли рыба, то ли лось, вероятностей немного, ажидаций и не суть, но нашёлся он однажды сидя берегом озёр. Край озёрный, край канатный, край Торонто, Ариэль, там бродил когда - то Пушкин, Гайвату он искал. Но нашёл лишь триппер, бампер ржавый БМВ, трех мормышек окончанье и прокисший верный зельц. Вот тогда вскричал и сразу обнаружил он себя. Вышли лесом дроворубы, украинские канадцы, укрестя булдыгой небо, оросили вскрой и жуть, но батяня был комбатом у себя в уме и вере. Самомнение, конечно, сам себе гипноз и мозги, но одно все знают точно : полкила - не килограмм. Не граммулька белого в обёртке, весом плотным не трамбуй, не кубишка, не чекушка, не фуфырик и не литр. Даже клитор у бабцов чахнет, сохнет и тоскует, видя эти полкила.
     А потом пришло и воля, чёрный зёмы передел, бюллетени и овраги, карусель и ГАЗ за нас, дичь и ахуй, нету глаз, заплыло лицо глазами, словно водкой полк штрафных, что лопатами махали, чорных немцев разгромя, сиськой тыча в рыло гаду, на, нюхни и бесогон. Шляпку гвоздиком прибей, ус козырный закрути, пёрдни лётчиком в е...ло, там, внизу стояли орды, политрук и танк гремел, там бежали к ДнепроГЭСу, Сталинградом путь творя, там иконой водружали план квартальный и Елдырь, урождённый елдырёнком от собаки и шинели, а Башмачкин - крёстный дед.
     Это будет, это было, это есть и никаких, хочешь, жни, а хочешь, режь, можешь даже в строй и в даль, хоть е...сь конём, хоть зеброй, но Австралия - ништяк. Бомбы атом, скрип полозьев, в прорубь прыгает мудак, затулупный идиот, кажет Маску маску Зорро, лоб зудит от поцелуев, бабы стонут и текут. Вся страна е...т мозги, видя  " это " наяву.
    Потому поедем в Сидней, Надька милая моя. Геру - папе, мне не надо, Анджелиной научён я детишков шлю подальше, если это не любовь. А любовь карает суд, он Лолиту не читал. Впрочем, можно сделать так : ты ж не Ландер, не чума. Если мелкая не против, пусть маяк подаст сурово, буду сказки ей дарить.
    Кировлесом стонет буря, Джерард Батлер, Ева Грин, стрелы, дротики, точило - все летят в манду кино. А оно бывает разным, но обычно их лишь два. Интересно и ну на х...й, выбирать тебе и мне. Криське, Еве, Чойболсану, всем, кому не в кипеш, в лом, кто достоин, и минуты будут сложены в года. Целых сколько, я не помню, но знакомы мы давно.
    Короче, надоело. Держи подгон босяцкий, типа, пол - пачки сигарет на изолятор, грев душевный от старого приятеля и влюбленного в жизнь человека. Или свиньи, мне по х...й, хоть Князем обзови, я ж не стану танцующим в печке талантом как Готфрик или Витухновская. Разве, Сорокина переплюну мудизмом.