Салтычиха, Кривой, Косой и другая родня Романовых

ЧАСТЬ II

Романовых царские лики
Надменно глядят со стены,
На звездах - алмазные блики,
На мантиях белых - хвосты.

Друг другу они завещали
Орлами  увенчанный трон,
Случалось - его отбирали,
Кнутом заменяя закон.

Замшелой  истории  вехи,               
Картины былой старины,
В угаре петровской потехи -
Рожденье великой страны.

Круг трона - известные лица:
Гвардейцы, министры, пажи,
И помнит перо летописца
Баталии и кутежи.
       
В кириллице строгой страницы,
И золотом сшит переплет,
А в профиль – цари и царицы,
И старых печатей налет.            

Меж строк же – цензурные блики,
На истине крепкий засов,
Романовых царские лики
Державный ведут разговор. 
               
               
                Замшелой истории вехи.

Знал ли последовательный анти-романовец Михаил Глебович Салтыков-Кривой, чем обернется для не поверившей в его искреннее западничество страны сватовство сына боярина Никиты Романовича Трубецкого-Косого к его дочери (см. "Салтычиха, Кривой, Косой и другая родня Романовых" часть I), нам не ведомо. Т.е. нам не ведомо, знал ли он, но очень даже ведомо, чем обернулось это сватовство для, не побоимся этого слова, страны в целом. Поскольку прошло с тех времен уже более четырехсот лет. 
Итак, Юрий Никитич, сын старика Трубецкого-Косого, женился на дочери, имя которой история не сохранила, Михаила Салтыкова-Кривого, и все семейство убыло в пределы Речи Посполитой, поскольку в Московском царстве не поверили  в бескорыстность их прозападных намерений и прочее, и прочее…
Ничего нет закономерного для страны, что на ветвях родового дерева, после женитьбы его сына, а также и замужества дочери, образовались почки, давшие стране её последующих правителей, но так переплелись ветви  родов Салтыковых и Трубецких, что страной некоторое время правили именно их потомки. И как ни старалась страна уберечься от западничества этих двух русских родов - уберечься не смогла: потомки их прибывали править ею именно из западных пределов, причем совершенно легитимно, т.к. были ею же – страной - и призваны.
Но не будем впадать в излишний пафос, а, как и высказано было наше намерение ранее, будем листать даже не страницы, а так – отдельные листки судеб наших героев на фоне, так сказать, исторического процесса.
И тут, конечно же, вспомним как велика роль случая в этом самом процессе. Вот к примеру, Иван Юрьевич Трубецкой – праправнук старика Трубецкого-Косого, тот самый который против своей воли, но, как позже оказалось во благо отечества, провел 18 лет в сумрачном Стокгольме, … а!? Ведь мог же он там вовсе не оказаться, а быть до седых волос губернатором в Новгороде, или там в другом месте, указанном Петром I. Но вот же, чем-то не угодил перед Нарвской баталией Петру его любимец Яков Брюсс, командовавший тогда русскими соединениями, отправленными против шведов! И назначен был командиром части того воинства - ну а какой из него был командир!? – Иван Трубецкой. Чем это закончилось для вверенной, никакому не командиру, князю Трубецкому дивизии и всей петровской армии хорошо известно. Но ведь, не попадись тогда Иван Юрьевич, еще вполне себе привлекательным мужчиной, в шведский плен, не родил бы он от шведской баронессы сына Ивана, ну и т.д. (см. «Три  портрета…»). Т.е. по случайному недоразумению, коих в петровское, - как и, впрочем, во все времена в России, -  правление было множество, приобрело Отечество в лице Ивана Ивановича Бецкого верного сына и заслуженного государственного деятеля, а династия Романовых отца Е.... . Но это же только предположение, поэтому здесь следует скромно отвести взгляд и не настаивать на оном…

Но вот совсем забыли мы про ту часть династической кроны, которая была взрощена сватом Трубецкого-Косого – Михаилом Глебовичем Салтыковым-Кривым. А выросло на этой стороне ветвистого родового дерева достаточное количество представителей правящей династии.
Михаил Глебович Салтыков, названный наверное за свой неправильные политические взгляды Кривым, напомним, был во времена Смуты ярым про западником, вернее про-юго-западником. Категорически был он убежден, что выход из Смуты расположен в той стороне, где обреталась польская демократия в лице избираемых Сеймом королей Речи Посполитой. Ну так что же такого страшного было в этом? Ведь был же поначалу западником князь Дмитрий Пожарский, который во время Смуты искренне верил, что рассвет мира и спокойствия взойдет над русской землей строго с запада, т.е. из Швеции в лице её крон-принца, призванного занять российский престол. Но вот Романовы не оценили взгляды ни того, ни другого и стали править по-русски самовластно, не отвлекаясь на западные и юго-западные веянья.

Закончили мы прошлый раз (см. «Салтычиха, Кривой, Косой и другая…» ч.I) вопросом про родство безвременно почившего, а проще говоря, убиенного сторожившем его караулом, Ивана VI Антоновича и правящей в то время Россией императрицей. Была сия императрица по официальной династической росписи в родстве с Ванюшей Шестым (а как еще называть младенца, взошедшего на престол в двухмесячном возрасте и покинувшем его через год?) через своего мужа (также безвременно почившего) императора Петра III.
Но вот если все же настаивать на том, что так наглядно видно на «трех портретах», то получается, что были они, т.е. Екатерина II и Иван VI кровными родственниками. Ибо явились они на свет, будучи одноколенниками – т.е. родственниками одного поколения, или (если пользоваться ботаническими терминами) отростками равноудаленных от корней ветвей родового древа Салтыковых-Трубецких. И колено это было уже шестым – ведь прошло ни много – ни мало, а уже без малого 150 лет, как породнились Кривой с Косым. Т.е. получается, что были Екатерина II и Иоанн VI Романовы кровными родственниками шестой степени родства, т.е. шестиюродными братом и сестрой.
    
  Но вот же были среди потомков Салтыкова-Кривого и другие внуки и внучки,  взнос которых в династическое наследство Романовых также очень весом, и сами они по себе были весьма своеобразными личностями. Вот, например, как вам такие высказывания:
  "Друг мой сердечный внучка, здравствуй с батюшкою и с матушкой! Пиши ко мне о своем здоровьи, и про батюшкино, и про матушкино здоровье своею ручкою. Да поцелуй за меня батюшку и матушку: батюшку в правой глазок, а матушку в левой... Да посылаю я тебе свои глаза старые, уже чуть видят свет; бабушка твоя старенькая хочет тебя, внучку маленькую, видеть".
"Держите его крепче; Пятилет, да ты, Карлус, жгите свечами лицо его, нос, уши, шею, глаза поджигай, да бороду, бороду-то ему выжги!".
А слова эти – первая цитата из письма к внучке, а вторая взята из следственного дела, - принадлежат одной женщине, да и сказаны они в один год с разницей в несколько месяцев. А ведь какой диапазон эмоций и чувств, глубина эпитетов и сила оборотов! Можно сказать, применяя музыкальный термин: голос на три октавы.   
И принадлежат слова эти правнучке Михаила Салтыкова-Кривого – царице Прасковье Фёдоровне Салтыковой-Романовой.

                Петровские потехи.

Разбирая родство потомков Михаила Глебовича Салтыкова, отмечали мы, что внук его Александр Петрович, дабы стереть из памяти современных ему властителей прегрешения пращура своего Салтыкова-Кривого супротив правящей династии Романовых, взял да и перекрестился  из Александра в Фёдора. Современники  зафиксировали, что Александру пришлось назваться новым именем  накануне замужества своей дочери Прасковьи, которая и стала, соответственно, не Прасковьей Александровной, а Прасковьей Фёдоровной. Может с переменой отчества и испортился  характер Прасковьи, а может и был он тяжёлым от рождения, унаследовав типические черты характера её прадеда Кривого? Так или иначе, повенчали дочь Александра-Федора Салтыкова Прасковью с Иоанном - сыном почившего царя Алексея Михайловича, - который был на два года её моложе и не так чтобы очень здоров ни телесно, ни умственно. И случилось сие в январе 1684 года.
Заметим, что козни и надежды, связанные его родственниками по матери Милославскими, с женитьбой Иоанна - единокровного брата царевича Петра, которому в то время шел только двенадцатый год, - на Прасковье Салтыковой, никак не повлияли на будущие родственные чувства Петра к его невестке. Поскольку от своего болезненного мужа Иоанна (а может и не от мужа вовсе - ибо были эти дети совершенно разными по своим типическим признакам внешности и характера) царица Прасковья рожала только девочек, то никак они не могли участвовать в наследовании романовского престола. По крайней мере так было принято среди Романовых того времени. Поэтому и отношения Петра, уже царя, к его племянницам-ивановнам и их матери Прасковье Федоровне были ровными и на редкость благожелательными. 

Так вот, не вдаваясь в подробности тогдашнего исторического процесса, разберем как появились столь разные высказывания царицы Прасковьи, и по какому, собственно, поводу они прозвучали. И кто, фактически, стал первой "Салтычихой", в бытописании времен династии Романовых…

Продолжение следует