Солнышко
Женщина открыла глаза. Длинные седые волосы волнами разметались по подушке, лицо в мелких морщинках было измученным и болезненно уставшим. В ореоле светлых волос глаза казались тёмными и глубокими, и где-то там, на самом их дне, томилось нетерпеливое ожидание.
Женщина повернула голову и, чуть прищурившись, посмотрела на будильник - скоро восемь. Обычно уже в это время муж сидел на краешке её кровати, и они негромко разговаривали. Сейчас его не было. Волнение тугим обручем начинало стягивать сердце, а плохо проведённая ночь лишь усиливала беспокойство.
Часы неторопливо отсчитывали минуты. Время шло, и волнение нарастало. Соседка ворочалась, что-то бормоча во сне. Женщина привстала, облокотилась на подушку, привычным движением руки закрутила на затылке жёсткие волосы и стала смотреть в окно. Старое могучее дерево будто протягивало к ней сквозь летнюю зелень свои толстые корявые ветви. Маленькая пичужка забавно прыгала по шершавой древесной коре в поисках утренней пищи. Женщина задумчиво, почти не видя её, наблюдала за серенькой пташкой.
Вот уже целую неделю она провела в этой палате, и каждое утро около восьми часов муж, улыбаясь, входил в эту дверь и осторожно присаживался у неё в ногах. И они говорили, говорили, говорили… А после завтрака шли гулять. Она укутывала горло шарфом, надевала тёплый халат, носки, он галантно подставлял ей локоть, и они не спеша спускались в больничный двор. Час, а иногда и больше, муж и жена бродили по тенистой аллее, отдыхали на скамейках и опять говорили, говорили. Беседовали обо всём: о погоде, о цветах и ещё о многом.
Женщина смотрела в окно, а в мыслях был только он: «Что могло произойти? Неужели тоже заболел?» Она посмотрела на будильник: большая стрелка снова перескочила на несколько делений вперёд. Что-то пробормотала во сне соседка, и в маленькой палате опять стало тихо и пусто. Только за дверью раздавались чьи-то шаркающие шаги и приглушённые голоса - начинался новый больничный день.
Птичка за окном перестала клевать и быстро закрутила маленькой головкой в поисках новой пищи. И через мгновение уже сидела на другой ветке - завтрак есть завтрак.
Дверь неслышно отворилась. Шум больницы ворвался в сонную тишину палаты и тут же исчез. Женщина повернула голову. На пороге в лучах солнечного света стоял стройный подтянутый мужчина в сером летнем костюме, с копной седых, аккуратно зачёсанных назад волос. Немолодое, загорелое лицо светилось нескрываемой радостью, вокруг глаз весело лучились морщинки. Осторожно, чтобы не повредить нежные лепестки, он прижимал к груди огромный букет подмосковных роз. Каких только оттенков тут не было: от нежно-розового, цвета девичьего румянца, до выдержанного тёмно-красного вина. Разноцветные головки, точно испугавшись чего-то, жались друг к дружке, источая нежнейший аромат.
Женщина смотрела на него широко раскрытыми глазами: он стоял такой красивый, молодой, словно и не было ему семидесяти лет. От пережитого волнения у неё навернулись слёзы. Сквозь влажную пелену в утренних лучах солнца муж казался тем юношей, каким он был когда-то много-много лет назад. В застиранной больничной рубашке, с пучком непослушных седых волос жена смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.
И, как в тумане, к ней приближались улыбающееся лицо, огромный букет роз и его тихий, чтобы не разбудить соседку, голос:
- С днём рождения, моё солнышко!
Свидетельство о публикации №218022100709