Плато

Задолго до Великих географических открытий, изобретения колеса и других благ цивилизации, задолго до начала времен, в глубокой древности наши предки жили на совершенно плоской Земле, которая изобиловала и дичью, и травами, реки были полны рыбой, а леса ягодами. Человек жил и развивался, «рос» (хотя это вопрос спорный), любил и ненавидел, познавал.. 
С медленным ходом времени плоские пещерные изображения утратили свои краски, стали заменятся утонченными античными фресками, затем и фрески сменились средневековыми иконами, Возрождение, барокко, рококо, классика, реализм.. и вот, мы уже здесь. Здесь и сейчас. Открылась Америка, колонизировалась Африка, мы стали продвинутыми, умными, сильными. Пользуемся природой, а не являемся частью ее, чувствуем себя самостоятельными, Земля уже стала круглой, все все знают и умеют. И лишь только первобытный человек, отбившись от своего племени вечно ходит по «краю земли». Племя не принимает его, считает не своим, он другой – отличный. «Зачем он пошел на край? Там страшно и холодно, никто не знает, что будет за этим краем, а не знать всегда опасно, можно потерять себя, свой род, племя, можно потерять привычное…» А тот один единственный балансирует на этом краю, ходит и ищет, сам не понимая чего.
Бытие меняется, но изменяясь – остается прежним. Остается плоским. А быть может, путешествуя по «краю» бытия меняемся мы?
Свою фундаментальную работу «Что такое философия?» Делез начинает со слов о том, что философ является другом концепта, даже не другом, а творцом. Скорее всего, он имеет в виду замысловатый обмен – философ делает концепт, а концепт делает философа. Задача философа находить и открывать концепты, философия – наука по отысканию их. Философ, собственно, и становится философом только из-за того, что он этот концепт и отыскал – новый взгляд на бытие, новый метод или способ в сущности.
 На мой взгляд это выглядит немного иначе.
Философ не столько ищет концепты специально, он вообще специально делать ничего и не должен. Главная задача философа – это всего-лишь сонастройка (а может быть и «восхождение») с определенными уровнями бытия. Высшими уровнями. Я не превозношу философию в ранг «экстра», но так или иначе, чтобы понять, что происходит вокруг, чтобы увидеть бытие около или рядом, описать его, разобраться в чем же дело, следует приподняться «над», увидеть полную картину, ну или хотя бы посмотреть на какую-нибудь цельную часть ее. Может быть поэтому этот уже литературный образ Гераклита, сидящего на горе, до сих пор так привлекателен. Гора выступает скорее как образ – образ уровня «выше», с нее видно и полис, и агору, и каждого человека проходящего по той или иной улице. Но не стоит воспринимать и буквально это «выше», это конечно же не физическое свойство. Это лишь уровни нашего мышления. Не секрет, что философу претит обыденное мышление, оно сплошь усеяно универсалиями – штампами, в них царит этос, но никак не логос.
Универсалия – это то племя, которое боится неизвестности. Универсалии мертвы и не концептуальны. Это своего рода помощники\границы, которые очерчивают и замыкают круг познания, поля же философии (и всего познания в целом) безграничны. Почему мы перестаем думать над тем или иным предметом? Все просто: нам надоедает, утихает интерес, приходит насыщенность, кажется, что мы исследовали «вопрос» полностью, но на самом деле, спектр этого «вопроса» глубже, у него нет дна, как нет и границ. Племя живет в центре равнины не выходя на край. В центре все известно: отношения между соплеменниками, лес, река и луг. Все привычно, жизнь течет своим чередом – каждый занят своим делом и несет свою функцию. Универсалия – план действий, новый пришедший в это племя может и не знать всех правил, всего плана, но поскольку план известен окружающим, пришедший быстро понимает происходящее.
«Тот, кто ходит по краю» - философ, он всегда один, он вне племени, вне общества, вне этой самой универсалии. Она знакома ему и неинтересна. Философ всегда в поиске, а если за краем есть что-то еще? Поэтому он и ходит по нему, не боясь пропасть в бездне неизвестности. Он расширяет границы известности, делая свое плато, свою равнину еще более широкой, устраняя все белые пятна на общепризнанной карте действительности.
Но опять же вернемся к образу Гераклита, сидящего на горе и созерцающего Эфес. Сидя на горе философ находится «над», а не «вместе» с полисом. Значит его уровень восприятия мира и мышления выше? Вполне возможно. Точнее, он и должен быть выше, чтобы видеть картину, город бытие чуть больше, чуть шире, чем остальные. Чтобы видеть карту мира не нужно жить «в», нужно находится немного «над». Так и образуются уровни бытия – плато, как назвал бы их Делез. Несомненно, они все соединены, связаны, бытие их и в отдельности, и в целом не может быть разорвано. Один концепт всегда отсылает к другому, в мире царит множественность, но уровни этих концептов, как и уровни восприятия всегда разные.