Синева

1

- Синяя, - сказал Вещий с порога, прошел на кухню и бросил на стол пучок жухлой травы.

Данила присмотрелся. На старой вылинявшей клеенке с унылым узором – параллельные ряды коричневых ромбиков – лежали стебли осоки. Обычная осока – бледно-зеленая в коричневую крапинку. И где Вещий увидел Синеву?

- На верхушки смотри, - ответил напарник на незаданный вопрос.

Данила наклонился – брать траву в руки не хотел. Верхний краешек одного стебелька немного, на полмиллиметра, синий. Со вторым то же самое. Теперь, когда понятно, куда смотреть, Синева бросалась в глаза, кричала: вот же я! Меня нельзя не заметить, я тут, я там, а буду еще и во-он там – видишь храм за окном, а рядом пушистые елочки? Видишь, какие зеленые иголки? Какие отвратительно зеленые иголки. Скоро их покроет Синева, покрою я, проберусь в зеленое нутро, заполню отравленным соком… Данила выпрямился. Резко - стул качнулся, заскрипел.

- Мы почти на месте, - сказал Вещий, сел на табуретку, та закряхтела, отзываясь на стон собрата, с которым так неловко обошелся Данила.

- Да, - сказал Данила, помолчал и добавил: - Уб-берешь?

Вещий провел рукой по столу, стебли упали на коричневый линолеум, покрывающий пол кухни. Кухни в покинутой квартире. Одной из сотен, тысяч таких же в Москве. Интересно, когда ушли хозяева? С другими беженцами во время Исхода? Или сообразили раньше и бросили обжитое место, когда все только начиналось?..

- Осмотрелся? – спросил Вещий и кивнул на коридор, который соединял две или три комнаты квартиры.

Взгляд Данилы оторвался от стеблей травы, зацепился за лицо Вещего. Напарник хмурый всегда, напряженный: брови сдвинуты, губы сжаты, иногда на щеках играют желваки. Данила ни разу не видел, чтобы Вещий улыбался.

- Н-нет, на крыше был, м-местность изучал. П-потом тебя увидел, спустился.

- Ясно, - сказал Вещий, поднялся, пошел в коридор.

Данила глянул вслед – на коричневый плащ, на седые давно нестриженые волосы, на сутулые плечи - и стало жалко напарника. Откуда-то из глубины души, а может, прямо из сердца поднялась влага, рот заполнился слюной, теплая жидкость почти дошла до глаз, и Данила тряхнул головой, схватил «Абакан», который стоял у холодильника дулом вверх, и пошел вслед за Вещим.

Квартира трехкомнатная. Раньше за такую можно было купить комфортное жилье в десятке областных центров. Двенадцатиэтажный дом в сердце Москвы, в Большом Афанасьевском переулке, в километре Храм Христа Спасителя, «золотая миля» – вышел и пешком хоть до Кремля, да хоть куда… Иди, дыши, любуйся, радуйся жизни и не бойся. А сейчас… Сейчас он стоял на пороге зала и смотрел, как Вещий в сумраке – солнце садилось, а электричества этот дом не знал уже месяцев пять – бредет вдоль шкафа с прозрачными дверцами, и через пыльные стекла разглядывает корешки книг. Подошел к плоскому широкому телевизору, пальцы коснулись серой от пыли поверхности, заскользили вниз, оставляя две матово-черные полоски.

- Данила, - сказал Вещий, разглядывая полоски на телевизоре, - посмотри другие комнаты. Может, там… кто…

Данила вышел в коридор. Прямо – санузел, а слева и справа закрытые двери. Он подошел к левой, той, что со стороны зала, взялся за ручку, помедлил пару секунд и толкнул дверь. Пусто. Вернее мебель-то есть – двуспальная кровать, шкаф во всю стену, письменный стол, а на нем ноутбук. Нет тех, для кого здесь стояла кровать, шкаф, стол и ноутбук. Хорошо. Так легче. Данила вышел из комнаты, у второй двери не медлил: открыл сходу, вошел и остановился резко, даже качнулся. Зажмурился. Все-таки не повезло. Или показалось – в полутьме легко ошибиться. И ведь сколько раз не ошибался, сколько раз находил: и мужчин, и женщин, и старых, и молодых, даже младенцев. Но каждый раз так погано, будто где-то во внутренностях души сидит заноза. И так хочется вырвать, чтобы гной вытек, а потом смыть его и понять, что все это причудилось, все эти месяцы – просто сон, за которым прекрасное субботнее утро… Но не добраться до занозы, не вытащить.

Данила открыл глаза – у дальней стены комнаты, под окном с видом на храм святителей Афанасия и Кирилла, кровать, а на ней… Груда вещей! Уф! Сумрак обратил джинсы, свитер, осеннюю куртку в то, чего Данила боялся увидеть. Хотел крикнуть «Никого!», но молча вернулся в зал. Вещий стоял у телевизора.

- Никого, - почти шепотом сказал Данила.

Вещий кивнул.

- Пойдем, перекусим.

…В эту квартиру их привел Вещий. Дверь была заперта, но напарник достал из внутреннего кармана плаща маленький блестящий ключ и вставил в замочную скважину. Ключ подошел. Данила сомневался – магия это или… Вещий открыл дверь, на них полумраком глянул коридор, дохнул пустым жилищем. «Пойду на улицу, осмотрюсь», - сказал напарник, и Данила понял – не магия…

На кухне Вещий открыл дверцу гарнитура, достал кастрюльку. Распахнул соседнюю дверцу, извлек две тарелки. Две вилки перекочевали из выдвижного ящика стола в кастрюлю. Из рюкзака достал армейскую фляжку с водой, две банки с тушенкой. Плеснул в кастрюлю воды, ополоснул посуду, вылил воду в раковину.

- П-помочь? – спросил Данила.

- Справлюсь.

Вещий снова открыл ящик с вилками, запустил туда руку. Загремело металлом. Выдвинул ящик почти до конца, наклонился.

- Нет здесь, - прошептал.

- Чего нет?

- Открывалки.

Опять нырнул в рюкзак, вытащил небольшой продолговатый предмет. Данила разглядел складной нож, в котором помимо лезвия таились двузубчатая вилка, открывалка и штопор. Штопор вызывал у Данилы щемящее чувство. До того, как мир погрузился в Синеву, кто-то мог блеснуть этим штопором на пикничке: чем открывать вино? Ну зачем же пальцем выдавливать? У меня и штопор имеется. Кто-то когда-то мог. А теперь? Пикничок с вином? Да и из тебя самого что ни день норовят барбекю сделать. Штопором не отобьешься. Пикник за обочиной, блин.

Вещий открыл две банки, содержимое плюхнулось в кастрюлю. Повернул ручку газовой плиты. Спичкой не чиркнул, газа уже полгода нет, но над плитой полыхнуло синим. Данила не удивился.

- А з-зачем ручку вертел? – спросил Данила.

- Так уютней, - ответил Вещий и поставил на огонь кастрюлю.

Зашипело. Вещий перемешал тушенку вилкой. Подержал на огне несколько минут и разложил содержимое по тарелкам.

- Приятного, - буркнул Вещий и отправил кусок мяса в рот.

Данила кивнул, уже пережевывая первую порцию ужина.

Солнце село. Источник света остался один – болезненно синий клочок пламени на газовой плите.

- З-завтра к метро? – спросил Данила.

- Да. Может и в само метро. Где-то там они – камни.

Данила доел. Маловато. Но, говорят, мозг понимает, что желудок набит, только через двадцать минут. Может, ко сну и дойдет до него, что самое то…

- К-когда пойдем?

- До рассвета, - ответил Вещий.

- М-может, сейчас. Чего тянуть? З-закроем портал и спать ляжем.

- Там, у камней, кто-то есть. Может, не один. Сейчас еще не спят. А самый сон – под утро, - пояснил напарник, отставил пустую тарелку, поднялся: - Давай спать. Ты любую комнату выбирай. А я в зале лягу.

Пламя погасло.

Вещий устроился на диване. Данила на ощупь притащил матрас и белье из комнаты с большой кроватью, бросил на полу рядом с диваном.

- Тоже здесь лягу.

Вещий не ответил.

2

- Признать Бересту Алексея Дмитриевича виновным в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 245 УК РФ и назначить ему наказание в виде…

Судья замолчал, подвигал головой слева направо, вытягивая шею, откашлялся. Потом часто заморгал, щеки задергались, губы натянулись, обнажая ровные белые зубы. Красная папка с текстом приговора хлопнула об стол, ладони взлетели и со шлепком ударились о лицо. Судья захрипел, а потом завыл. Береста, прокурор, скучающий до этого момента адвокат Бересты и судебный пристав – сутулый юнец – смотрели на руки судьи: в ложбинках между пальцами, чуть ниже уровня глаз скопились красные лужицы.

Береста понял, что изменился, когда судья начал зачитывать приговор. На словах «… в ночное время суток на территории ГСК «Подмосковье» усыпил при помощи большой дозы феназепама пса, после этого связал животное, а когда пес проснулся, жестокого убил его, содрав кожу…» он осознал, что это не рассудок его помутился от страха за собственную шкуру. Он действительно изменился. Теперь он может сделать это с судьей. И с кем угодно. «… 12 эпизодов жесткого обращения с животными, повлекшими их гибель…» - и Береста решился.

Прокурор, адвокат, пристав смотрели с ужасом. А если бы судья мог увидеть глаза Бересты, то прочитал в них восторг. Только судье было не до Бересты. Его легкие рвались от крика. Он оторвал руки от лица. Пискнул адвокат. Прокурор шагнул назад, опрокидывая стул. За спиной Бересты глухо стукнуло, будто на пол бросили куль с бельем, - это не выдержали нервы у юного сотрудника ФССП.

Глаза судьи превратились в красные озерца, зубы заливала кровь – она словно сочилась из десен. Кожа на лице бугрилась, отслаивалась. Крик оборвался бульканьем, изо-рта полилась темная жижа – кровь со светло-розовыми ошметками. Он рухнул на стул, подбородок ударился о грудь. По телу пробежала судорога, потом еще одна. И все кончилось.

Дверь распахнулось, в зал влетели трое вооруженных короткими автоматами приставов, замерли, глядя на изуродованное тело судьи.

- Что… здесь… случилось? – выдавил один из приставов.

Береста улыбнулся, прошел мимо вооруженных автоматами мужчин, толкнув одного плечом, вышел из зала, а потом покинул здание Бабушкинского районного суда Москвы невиновным человеком. Для Бересты Алексея Дмитриевича жизнь только начиналась.

У здания росли три ясеня. Береста не обратил на них внимания. Он снова придет сюда весной, в место, где получил силу, где начал меняться, погружаясь вместе с миром в Синеву. Деревья привлекут его взор. Взор Шкуродера. Они будут вопить о силе синей корой, синими листьями, синими корнями, что выбиваются из земли. А у входа в суд Шкуродера встретит скопление угловатых синих камней с блестящей поверхностью. Самый большой – до плеч Шкуродера, а маленький - с головку муравья. Шкуродер будет гладить и целовать кристаллы, ведь они сделают его богом на Земле. На Земле, которая погружается в Синеву.

***
Станцию метро «Кропоткинская» Шкуродер не выбирал. Он планировал жить долго, может быть вечно, и прикоснуться к каждому кристаллу на планете и даже на других планетах. Кропотка была очередным местом паломничества, но здесь он задержался уже на неделю. Во-первых, поклонение кристаллам не было для Шкуродера формальностью. Он насыщался Синевой, оставался у камней, пока не чувствовал, что начинается отлив – так он называл состояние, когда экстаз отступал, отдавая первенство упоению собственным могуществом в богатой гамме его внутреннего мира. Во-вторых, поблизости – во дворах на Остоженке – было еще одно скопление кристаллов. Шкуродер ходил к нему каждый день, и это создавало кумулятивный эффект, возводя Бересту на пик наслаждения. Он бился, рычал, изливая в штаны горячую сперму. В-третьих, он теперь был хозяином района, где раньше жили зажравшиеся, попирающие таких как он, а теперь трусливо бежавшие или прячущиеся в темноте и смраде своих квартир люди.

Пса и Суку Шкуродер встретил во время путешествия по Садовому кольцу. Он называл это Большое турне. Потом было Малое турне – по Бульварному кольцу, которое привело его на Кропотку. Грязная завшивевшая парочка пряталась в подземном переходе на Павелецкой, рядом с вокзалом, от которого давно не ходили поезда. Он шел по тротуару Валовой, обходя машины – водители в дни Исхода плевали на ПДД, выезжали на тротуары, пытаясь объехать заторы, бросали автомобили в стальных ловушках и уходили из столицы пешком. Шкуродер насвистывал что-то бравурное, может, какой-то марш, но скорее всего – плод его музыкальной фантазии. Впереди мелькнуло серое пятно. Шкуродер видел его мгновение и даже не понял, что это – лохматая голова или потрепанная кошка. Шкуродер взобрался на капот, а потом на крышу «Лэнд Ровера», и оттуда наблюдал, как между машин, пригибаясь, оглядываясь, бежит девушка. Перед тем, как юркнуть в подземный переход, девушка обернулась. Изможденное лицо исказил страх при виде массивной фигуры бородатого мужчины в красной косоворотке и высоких сапогах. Шкуродер улыбался.

Подземный переход был подтоплен. Сапоги Шкуродера погрузились в воду по щиколотку, от них разбегались темные, мерцающие Синевой волны. Метрах в десяти от входа были кристаллы. Теплый, уютный свет заполнял пространство, вытесняя тошнотворный запах тухлой воды. За кристаллами Шкуродер заметил две фигурки, но пока они не имели значения. Он упал на колени в синюю воду. Нет, это не отражение света кристаллов – вода и вправду была синяя, также как и бетонная колонна и стены перехода вблизи кристаллов. Он стоял на коленях, руки свисали вдоль туловища, глаза широко открыты. Как эти камни прекрасны! Господи, если ты есть! это лучшее твое творение. Спасибо, Господи! По щекам Шкуродера стекали синие капли, они падали в синюю воду, и Синева принимала их, поглощала – его слезы и вода становились одним целым, а его душа сливалась с синевой кристаллов.

Потом отпустило. Шкуродер проморгался, провел по лицу рукавом красной косоворотки. С трудом, нехотя поднялся. Из-за самого высокого кристалла на него глядели две пары подсвеченных синевой и страхом глаз. Парень и девушка. Они могли уйти, пока он был в экстазе, могли убить его. А теперь не могли ничего. Разве что молить о пощаде. Шкуродер любил, когда за мгновение до смерти глаза жертвы полны боли, страха и мольбы. Но сейчас, после экстаза, сладкие отголоски которого еще щекотали его внутренности, мозг, душу…

- Три правила, - сказал Шкуродер. – Первое – попытаетесь бежать – сдеру кожу. Второе – попытаетесь навредить мне – сдеру кожу. Третье – заговорите на человеческом языке – сдеру кожу. А сейчас закрепим урок.

3

Вещий проснулся в пять утра. Будильник не ставил – давно привык обходиться без него, еще до того, как мир погрузился в Синеву. Тронул Данилу за плечо. Тот дернулся, поднялся рывком.

- Ид-дем? Всё! Не сплю, готов! – сказал Данила и засуетился, начал скатывать матрас с бельем.

- Оставь.

Вещий сделал плавное движение рукой, будто дирижировал, в воздухе повис синий шар. Данила закинул на плечи рюкзак, взял «Абакан».

- П-пойдем?

Вещий подхватил рюкзак и первый вышел из квартиры. Два года назад он уже выходил из этой квартиры. За год до того, как в мир пришла магия, питаемая Синевой. Думал, не вернется. А потом, за девять часовых поясов от Москвы, мечтал, как снова откроет дверь, а в лицо тепло, и родной запах…

Данила захлопнул дверь, постоял, держась за ручку.

- М-может, закроем?

Вещий вставил ключ в замочную скважину, быстро повернул два раза.

- Возьми, - сказал он, протягивая ключ Даниле.

Данила принял прохладный кусочек металла и положил в правый карман куртки. Вещий, не оглядываясь, сбежал по лестнице на первый этаж. Синий шар бросился за ним.
Вышли со двора на Большой Афансьевский. Небо усыпано звездами. В прежней Москве небо было мглистым и скучным, звездный свет не пробивался через толщу электрического марева. Вещий погасил шар и пошел по дороге в сторону Остоженки. Данила огляделся - нет ли кого на улице, он не Вещий, рассчитывает на глаза, а не на чутье. Быстрыми шагами догнал напарника.

- Д-долго до рассвета?

- Около часа, - ответил Вещий.

Дошли до переулка Сивцев Вражек, свернули в сторону Гоголевского бульвара. Молчали. Данила не выдержал:

- Слушай, а где ты был, когда н-началось?

- На Камчатке.

- Ого. И что там делал?

- Жил.

- Аааа... А я т-тут, в Москве. Универ закончил, работу искал. Ну как искал – п-планировал. 14 августа, к-когда началось, мы с другом, твоим тезкой, кстати, сидели в баре на Никольской. По две кружки пива выпили, ждали официанта по третьей заказать. Вдруг сзади гул, п-потом крики. Оборачиваюсь, там здоровый б-бородач хлещет пиво из кружки, а руки за голову заложил. Я подумал: вот это зубы! К-кружка ма-ассивная, советская. А потом допил пиво, кружка отплыла от лица и м-медленно опустилась на стол. Это с-сейчас такими трюками никого не удивишь. А тогда… Я посмотрел на Олега, на друга. А он бледный, губы т-трясутся. С-смотрит на свои руки и говорит «Ч-что со мной, Данила? Ч-что со мной?» Он т-тогда тоже понял, что может менять мир. Но до конца старался не п-пользоваться магией. А того бородача я потом еще раз видел по телевизору…

Данила говорил, а в душу Вещего сквозь плотину безразличия ядовитыми ручейками сочились воспоминания.

… Вещий бросил тушку куропатки на деревянный стол, который смастерил впритык к стене лесного домика. Достал из ножен любимый американский WildKat, ручка ножа удобно легла в ладонь. Аккуратно надрезал кожу птицы у шеи, стараясь не повредить зоб. А потом понял, что может разделать тушку без ножа. Это не было озарением – Вещий просто осознал то, что умел всегда. Будто всю жизнь шагал по тропинке, прокошенной в пшеничном поле, поворачивал налево, направо, возвращался и вновь шел вперед, а потом за мгновение вознесся на пару километров и увидел темные узоры на коричневом море колосьев…

- П-примерно через полгода, зимой, б-бородач вышел в эфир на Первом канале и объявил себя импе-ератором, - говорил Данила. - Наши п-правители к этому времени куда-то слились. Но армия действовала. Бородача прямо под камеру и п-при-истрелили. С этого началось Истребление. Слышал?

Вещий кивнул, а Данила продолжил:

- Немаги начали убивать магов. Маги т-тоже убивали и магов и немагов. Сна-ачала расправились с Сестрами м-милосердия. Была такая организация магов. По первой в ней только женщины были, п-потом влились мужчины. Сестры объявили, что используют магию во благо, лечили людей, как могли – м-медиков среди них немного было. П-поубивали их. К-кого магией, кого пулями. Затем н-наступил Исход. Когда конкретно не скажу, но п-примерно в апреле. Люди уходили из Москвы м-миллионами. То же самое в других крупных городах. А что в городе делать, если эл-лектричества нет, а значит, не работают водопровод и к-канализация? От холеры умирать?

… Вещий затаился. До зимы жил охотой и рыбалкой, собирал ягоды. Запасы спичек и патронов заканчивались, и когда в России началась охота на ведьм, или как сказал Данила, Истребление, сел в свой «Фольксваген Амарок», поехал в Вилючинск. Улицы и тротуары закрытого городка были очищены от снега. Людей мало, и почти все в армейской форме. На дорогу вышел военный в бушлате, на груди висит АК. Вещий нажал на тормоз, внедорожник плавно остановился. Вещий опустил боковое стекло. Солдат подошел, спокойно снял с груди автомат, хрустнул затвор. В лоб Вещему уперлось холодное черное дуло. Он мог отбросить автомат, даже не двинув рукой, мог смять, разорвать вояку. Но закрыл глаза и ждал. Ледяная сталь оторвалась от кожи, солдат хмыкнул. Вещий медленно поднял веки и увидел, что к машине идут еще несколько человек в военной форме, один – со снайперской винтовкой.

Пешком проводили до администрации. Внутри жарко натоплено, воздух спертый. На втором этаже один из конвоиров с АК-74 на плече постучал в деревянную дверь – никаких табличек и даже номера кабинета. «Входи!», - крикнули глухо. Военный открыл дверь, Вещий вошел в небольшой сумрачный кабинет. За широким столом на деревянном стуле сидел седой мужчина в военной форме. Чуть справа в стороне массивное кресло руководителя, вроде кожаное. «Не привык к роскоши, - сказал седой, проследив за взглядом Вещего, и сказал солдату с АК: - Свободен. Дверь закрой».

Дверь за спиной скрипнула, щелкнула язычком замка. «Майор Звягинцев. Временный комендант Вилючинска… Пока все это не закончится. Присаживайтесь», - сказал седой.

Пока все это не кончится… Значит, это не только с ним. Значит, в столице, жена, сын… Вещий сказал майору, что направляется в Москву.

«Так просто до столицы не доберешься, - предупредил Звягинцев. – Поезда не ходят, самолеты не летают. На дорогах заторы из брошенных машин. Это мы вокруг Вилючинска железо раскидали, а на большой земле дела плохи. Под Москвой вообще только пешком. Ну и про магию не забывай. Мы тут у себя порталы позакрывали, и от магии только слабый фон. Но сколько их по России… Ты, кстати, видел порталы?»
Вещий видел. Первый – рядом с лесным домиком. Синее мерцание высотой в человеческий рост рядом с группой кристаллов. Потом еще около десятка по дороге в Вилючинск. Майор спросил про порталы, будто между делом, но Вещий заметил что-то в глазах военного. Они вроде сузились. Только на миг, но этого хватило. «Нет, что за порталы?», - спросил Вещий. «Ах, ну да, их же только маги видят, - сказал майор и ухмыльнулся. - Это такие двери эээ… куда-то. Из них к нам магия прет. Они образуются рядом с кристаллами. Или кристаллы рядом с ними. А кристаллы видел?»
Опять проверка? «Видел», - ответил Вещий. Майор кивнул и продолжил: «Так вот, у нас тоже были маги. Или может их как-то по другому ученые называют… Некоторые волшебники оказались плохими, и мы их того… Ну, понимаешь. А часть магов, в основном из военных, ребята что надо. Были… Таких набралось 12. И мы закрыли 12 порталов». «Как закрыли?» - спросил Вещий. «Я тебе расскажу. А ты распорядись знанием, как тебе сердце подскажет».

Майор улыбнулся. И рассказал…

- Мой друг, Олег, в м-мае исчез, - продолжал Данила. – Мы на н-ночь устроились в квартире на Тве-ерской. Я утром проснулся, а его нет. С тех пор н-не видел.

- Синева, - оборвал его Вещий.

- Ч-что?

- Листья синие. Подходим.

Разглядеть листья в темноте Данила не мог, но напарнику верил. Они шли по Гоголевскому бульвару. Впереди обрисовалась арка у вестибюля станции метро Кропоткинская. Вещий ускорил шаг и поднял руку. Данила, повинуясь жесту, отстал. Нагнал только у входа на станцию.

- Я пойду первым, – решил Вещий. - Ты сзади – прикрывай. Если что, стреляй без предупреждения. Тот, кто там затаился, предупреждать не будет.
Вещий открыл дверь вестибюля и нырнул в черноту подземки.

4

Сука завизжала. Истошно. Во всю мощь измученных легких.

Шкуродер, лежавший на куче тряпья рядом с кристаллами, проснулся мгновенно, перекатился на бок и бросил сознание как гарпун в сторону женщины. Испачкался, только слегка, о ее привычный животный страх, понесся дальше и у короткой каменной лестницы, ведущей с платформы к выходу, ударился о что-то твердое и синее. Что это? Кристалл?

Сука отлетела в сторону, свалилась на пути. Синева кристалла выхватила из темноты силуэт мужчины в плаще. Маг! Незнакомец разобрался с бабой, которую Шкуродер превратил в сторожевую собаку, а зря – не на то потратил время. Шкуродер встал на колени, выбросил вперед руки, собирая и направляя силу желания. Он согнул пальцы словно орлиные когти, и начал медленно опускать кисти вниз, будто сдирая кожу с лица пришельца. Что-то невидимое сжало горло, Шкуродер засипел, проталкивая в легкие пропитанный магией воздух подземки.

Невидимые пальцы проникли под кожу незнакомца, коснулись теплой кости, с треском отделяя плоть. Но пришелец лишь склонил голову и стиснул зубы. Последнее Шкуродер не видел, а чувствовал. Отпрянуть в сторону, попытаться бежать! Шкуродер подавил могучий импульс, который послал в тело мозг, затуманенный паникой от нехватки кислорода. Незнакомец упал на колени. Невидимый обруч на шее слегка разжался. Шкуродер понял, как быстро закончить неожиданную ночную стычку. Странно, почему эта мысль не пришла в голову сразу? Наверное, из-за резкого пробуждения. И невидимые пальцы поползли по лицу незнакомца вверх, к глазам…

Данила вошел в вестибюль вслед за напарником, спустился по лестнице в темный коридор. Подождал, пока Вещий дойдет до противоположного конца коридора. Там тьму разбавлял призрачный синий свет. Должно быть, кристаллы где-то на середине платформы или ближе к противоположному входу на станцию.

Синее марево словно поглотило фигуру Вещего. Данила несколько раз быстро моргнул, мотнул головой. Напарник не исчез, а просто свернул за угол, в сторону лестницы на платформу. Крик (или вой?) оцарапал напряженные нервы, Данила сорвался с места, на бегу прикладом автомата зацепил рамку металлодетектора, потом бедром ударился о турникет и влетел в Синеву.

На середине платформы прямо на плитке росли кристаллы, заливая синим светом станцию. Спина Вещего выделялась темным пятном, а прямо у кристаллов Данила заметил еще одну фигуру – лохматый мужчина в красной сорочке стоял на коленях, вытянув вперед руки.

Данила сделал несколько шагов вправо, чтобы напарник не попал на линию огня, и вскинул «Абакан» к плечу. Краем глаза заметил силуэт на путях – женщина, стоит, безвольно опустив руки, лицо обращено в сторону Вещего. Что-то не так с ее лицом…

Вещий упал на колени. Данила тихо выдохнул, палец прижался к спусковому крючку. Автомат дернулся вправо, и через мгновение ударился о пол. Шею что-то сжало, кадык будто прошило спицей, в правую щеку под глазом впились ногти. Данила попытался разжать захват, но шею сдавило еще сильнее, Синеву разбавили темные и красные пятна. Нападавший зарычал. Как пес. Данила попытался отбиться локтями, но не хватало размаха – получались легкие удары по ребрам, от которых даже синяков не останется. Синеву почти полностью вытеснила мерцающая тьма, когда Данила вспомнил про ключ к спасению. Он лежал в боковом кармане куртки – небольшой, серебристый, с одним бородком и желобком по центру. Данила вытащил ключ, и не думая, не примеряясь, ударил по руке, сжимавшей шею. Хватка ослабла мгновенно, рык перешел в крик. Данила, не давая себе отдышаться, обернулся. Перед ним, согнувшись, прижав раненную руку к губам, стоял тощий мужчина. Данила бросил ключ, сложил руки в замок и опустил на голову противника, тот рухнул с коротким тяжелым выдохом.

Не теряя ни секунды, Данила схватил автомат, вскинул к плечу и выстрелил. Грохот одиночного выстрела заполнил пространство, словно вытесняя Синеву, толкая ее к кристаллам, давая место простой и понятной темноте.

Незнакомец, стоявший на коленях у кристаллов, дернулся, опустил руки, рухнул на груду грязного белья. Вещий тоже упал – на бок, потом перекатился на спину. Данила бросился к нему, и, сбегая по короткой каменной лестнице, понял, что напарник ранен. Тяжело ранен. Он встал на одно колено рядом с Вещим, положил автомат. Рука дернулась к лицу напарник, Данила на мгновение замер, а потом пальцы легли на плечо друга.

- Живой, - с трудом разлепив губы, проговорил Вещий.

- Живой, - повторил Данила.

Взгляд юноши бегал по изуродованному лицу – залитые кровью глаза, корявые бугорки и впадины щек. Вещий со стоном сел. Данила не стал мешать.
Сзади раздался тихий вой. Данила обернулся – женщина, которую он видел на путях, взобралась на платформу, поднялась по лестнице и сейчас сидела в полутьме и гладила волосы мужчины, который напал на Данилу. Тот лежал у нее на коленях и молчал.

- Я сейчас, - пробормотал Данила.

Он подобрал автомат и подошел к странной паре. Женщина посмотрела на него, мужчина тоже поднял голову. Данилу передернуло. Левая половина лица женщины и правая – мужчины обезображены. Похоже, маг в красной сорочке сделал с ними то же, что и с Вещим, но давно: раны зажили, остались только бугристые шрамы.
- И зачем вы ему п-помогали? – спросил Данила.

Женщина завыла громче, а мужчина продолжал молчать.

- Хватит! – крикнул Данила, женщина притихла, Данила добавил спокойно: - Его больше н-нет. Он больше не сделает вам б-больно, никому не сделает.

Мужчина застонал, уткнулся лицом в колени женщины, его голова задергалась. Данила услышал всхлипы.

- Ну ладно вам. Всё уже. Всё. Вы можете идти. Куда угодно. Идите.
Мужчина поднял заплаканное лицо.

- Идите!

Пара не двигалась.

- Д-да и черт с вами! – сказал Данила.

Он спустился к Вещему. Маг криво усмехнулся и протянул руку.

- Помоги.

Данила схватил напарника за предплечье, тот встал, и, не сказав ни слова, пошел к кристаллам. Остановился у трупа в красной сорочке, но не взглянул на него. А Данила посмотрел. Левой части головы выше уха у лохматого не было, груда старого белья заляпана темной кровью с розовато-белыми кусочками – то ли мозга, то ли черепной кости. Разбираться Данила не стал.

- Жаль, я их не нашел, - сказал Вещий.

Данила молчал. Он понял, про кого говорит напарник.

- Ну что, закроем эту синюю дыру, - сказал Вещий.

- Закроем!

Данила вскинул автомат.

- Нет, - Вещий положил руку на дуло «Абакана» и легко надавил. Данила опустил оружие.

- А как?

- С этой стороны не получится. Пробовали. Уничтожь кристаллы – через месяц вырастут новые.

- С этой с-стороны? – спросил Данила. – Есть и другая?

- Да.

- Т-ты хочешь?..

- Да.

Вещий повернулся к Даниле и обнял. Крепко, сгребая пальцами куртку на спине парня. Данила обхватил напарника только левой рукой. Правой держал автомат. Вещий резко отступил на шаг, а потом пошел к кристаллам, взобрался на самый большой и обернулся.

- Может, еще увидимся, напарник, - сказал он, а потом сделал шаг и исчез.

Сначала не происходило ничего. Данила смотрел на то место, где только что был Вещий. Болели глаза – будто пытались одновременно увидеть и Вещего, которого больше нет, и пустоту над кристаллами. А потом синий свет начал таять, кристаллы темнеть, самые мелкие превратились в камни с матовой черной поверхностью за несколько секунд, а те, что покрупнее, тускнели медленней.

Данила тряхнул головой, оцепенение спало, и он пошел к выходу из метро. Мужчину и женщину почти полностью укрыл мрак, только глаза поблескивали синим.

- Пошли, - сказал Данила, проходя мимо.

И они пошли. Молча устремились во тьму коридора вслед за человеком с автоматом. Данила зажег фонарь, но не из страха столкнуться с кем-то враждебным, а чтобы не врезаться в турникет, рамку металлодетектора или стену. Откуда-то он знал, что сейчас опасность ему не грозит.

Наверху Данила погасил фонарь, встал на площадке перед вестибюлем метро. Мужчина и женщина отошли в сторону шагов на пять шагов и смотрели на Данилу. Через дорогу, заставленную брошенными автомобилями, возвышалась темная громада Храма Христа Спасителя. Данила ждал, когда скорый рассвет заиграет красно-золотыми лучами на куполах собора. Он переложил автомат в левую руку, а правая сама нырнула в карман куртки. Там был ключ. Тот самый ключ, который он бросил во время драки в подземке. Данила улыбнулся, вспомнив лицо друга перед тем, как тот шагнул в пустоту. Память изменила образ: не было крови и ран, Вещий улыбался доброй светлой улыбкой человека, который обрел покой.

Первый луч солнца ударил в купол храма, отразился и наполнил глаза Данилы золотом. Чистым золотом без Синевы.