На грани реального. Фантасмагория

НА ГРАНИ РЕАЛЬНОГО

До чего только не додумается мозг запойного писаки, если он не знал отдыха и полноценного питания на протяжении недели. А если, к тому же, его хозяина давно мучает бессонница, он вообще начинает жить самостоятельной жизнью, в которой порой встречается много такого, что со стороны могут расценить как признаки психического нездоровья.
Случается, что  во время именно таких затяжных расстройств в головах людей пишущих вдруг рождаются необычные фантазии, больше похожие на галлюцинации. Иногда они успевают сохранить их в памяти и даже набрать на компьютере или записать в блокнот. И тогда, если повезёт, из них может получиться какой-нибудь умопомрачительный фантазийный рассказ.  Однако чаще, пережив очередную депрессию, даже те, кто обладает отличной памятью, забывают не только то, чем она была вызвана, но и всё то, что  тогда рождалось в воспалённом мозгу.
Подобного рода воспоминаниям свойственно постепенно  стираться в памяти. Точно также мы незаметно для себя забываем адреса  и номера телефонов тех, с кем когда-то были дружны и верили, что эта дружба навсегда.
Иван как раз только что вышел из похожей депрессии. Он давно жил в родительской квартире один и успел привыкнуть к тому, что у него, как у большинства людей творческих в их жилище  случается  такой беспорядок, который они называют художественным, возможно, потому, что сами же его и наводят.
Однако то, что писатель внимательно рассматривал сейчас, смешно ворочая головой, словно сова,   поражало даже его воображение, обычно откликающееся на самые необычные вещи: диванные подушки были разложены на полу, вокруг разбросано множество обрывков бумаги, сплошь исписанной буквами, больше напоминающими каракули ребёнка, не умеющего писать. Тут же на полу - штук пять чашек с засохшей кофейной гущей на дне.
Иван наверняка и дальше продолжал бы изучать обстановку в комнате, где он, похоже, безвылазно провёл последние несколько дней, если бы не озноб, пробежавший по всему его телу. Он заставил его вздрогнуть при виде открытой балконной двери  - и это в марте, когда в средней полосе России утренники бывают не просто холодными, а по-настоящему морозными. Писатель бросился к балкону так, как, наверное, когда-то бросались  смельчаки-герои на амбразуру не умолкающего вражеского пулемёта, чтобы, сознательно пожертвовав собой, спасти атакующих врага братьев по оружию. И тут, всё еще крепко держа в зажатом до боли кулаке ручку двери, он повернул голову и поймал в зеркале, занимавшем весь простенок между письменным столом и книжным шкафом, своё нагое отражение. Иван инстинктивно прикрыл ладонями причинные места и начал искать глазами одежду. Та, кстати, как и прочие вещи, была разбросана по всей комнате. Так, джинсы висели на фикусе, который пересадили  в деревянную кадушку, опоясанную двумя декоративными обручами, ещё в те поры, когда была жива бабушка Ивана.
С незапамятных времён кадку вытаскивали оттуда лишь раз в году, когда на это место водружалась новогодняя ёлка,   ежегодно наряжавшаяся для маленького Ванятки. Развешивание игрушек было чем-то вроде ритуала, который дружно совершали все члены большой семьи Мокшиных. Обычно между лапами ёлочки прятались многочисленные новогодние подарки для всеобщего любимца – живого и энергичного любознательного Ванюши, который получал от родни не безделушки, а то, что ему обязательно пригодится: наборы фломастеров, мини-конструкторы, краски, карандаши и кисточки для рисования – всё тщательно упакованное в разноцветную фольгу.   
Да только много воды с того времени утекло. Иван, пожалуй, даже вспомнить не мог, когда в последний  раз  у него в квартире пахло хвоей.
Взглянув на цветок, давно уже поседевший Ванятка улыбнулся, когда вдруг вспомнил, как однажды бабушка – Екатерина Михайловна, потомственный педагог, пригрозила ему, что отодвинет фикус и поставит в угол несносного мальчишку за плохое поведение. Однако «несносный мальчишка» прекрасно знал, что его любимая бабуля дальше угроз не пойдёт, а потому осмелился спросить: «А что плохого тебе наш фикус сделал, что ты его в угол поставила? Что ли он тоже до обеда целых две шоколадные конфеты съел, чтобы аппетит отбить?»
-Ну, разве могла моя бабуля после таких моих слов меня в угол поставить? – сам с собой заговорил Мокшин, продолжая разыскивать трусы носки и футболку. - А всё-таки я был смышлёным мальцом! Знал, что спросить, чтобы ублажить бабулю. Она страсть, как любила, когда я умничал.
-Да ты и сейчас любую дамочку ублажишь – про старушек вообще молчу: все наши местные старушки от тебя без ума. Ну, ещё бы! Кто, кроме тебя додумается из подъезда всякий раз с гостинцами выходить, чтобы угощать наших бабулек? Те с самого утра  занимают свой пост на лавочке и ждут, когда их добренький сосед с угощениями выйдет,  - услышал Иван голос соседа Жоры. – А ты что это двери нараспашку держишь? Представляю, что бы наши милые старушенции сказали, увидев тебя без порток посреди комнаты! Ба, да у тебя здесь словно Мамай прошёлся. Рюмок-бутылок не вижу. Значит, дружеской попойки не было. Тогда откуда такой раскордач? – продолжал сосед, набросившийся с вопросами на остолбеневшего нагого Ивана.
-Честно говоря, я вообще думал, что ты на дачу уехал, - не получив ответа ни на один из своих вопросов, продолжил Георгий. -Кстати, бабушки про тебя уже не раз спрашивали, видно, по твоим пряничкам да баранкам соскучились. Вот я и решил, что ты уехал творить на природу.
Жорка Козлов не был другом Ивана Мокшина, но, как говорится, иной сосед со временем становится не только ближе друга, но и самого близкого родственника.
Они жили по соседству с самого рождения и, несмотря на то, что ходили в разные садики и в разные школы, постоянно пересекались, даже не имея общих увлечений. Жорик снискал славу вечного спортсмена, и, казалось, не было такого вида спорта, которым бы он ни попробовал заниматься. Однако до кандидатов в мастера дошёл, только в боксе. В отличие от Вани, этакого пай-мальчика, всегда аккуратно подстриженного, в ладно сидевшем на нём настоящем мужском костюме, Жорка не знал никакой другой одежды, кроме спортивного костюма. Он, ничуть не  стесняясь, демонстрировал во дворе свои синяки на лице и заплывшие после неравного боя глаза и нос, не то, чтобы похваляясь ими, но явно гордясь своими спортивными (и не только) подвигами.
Лет до двадцати пяти оба соседа жили – каждый своей жизнью: учились, женились, разводились, о чём узнавали от вездесущих бабулек, которые судачили во дворе обо всех жильцах, делая это беззлобно, частенько откровенно сочувствуя тем, у кого случались неудачи и так же откровенно радуясь успехам тех, с кем жили в одном доме, по старинке относясь друг к другу как к членам единой большой семьи, проживающей под одной крышей.
Лишь основательно повзрослев, и, так уж получилось, оставшись к сорока годам без семей,  Иван с Георгием стали захаживать друг к другу, коротая редкие свободные вечера за шахматами – в квартире Козлова, и за беседами – в родительской квартире Мокшина (свою квартиру он оставил жене и дочке). Может, виной неожиданному сближению соседей явилось то, что постепенно все сверстники из двора разъехались, а они остались?..
Впрочем, наверняка их сближали детские воспоминания, как самые дорогие и тёплые для большинства из нас, для кого детские годы навсегда остались лучшими годами из  прожитой нами жизни.
Говорили о том – о сём, причём избранные темы касались  самых разных вопросов. В последнее время, поддавшись всеобщему стремлению быть в гуще политических событий, предпочитали обсуждать  то, что, в принципе, заботило всех – и старых, и малых. Пытались в спорах докопаться до истины и определить, на каком месте, на самом деле, находилась Россия в мировом сообществе государств.
Не хуже своих бабушек и дедушек, во времена их молодости устраивавших на кухнях настоящие горячие политические диспуты, Иван с Георгием на все лады критиковали правительство и современных политиков, которых считали виновниками всех тех бед, которые выпали на долю России и русского народа. Разница  между  поколениями состояла, пожалуй, лишь в том, что сегодня никто не боялся быть кем-то подслушанными и наказанными за то, что они открыто выражают своё несогласие с деятельностью правительства, благодаря которой Россию стали считать изгоем даже те, кто ещё совсем недавно причислял себя к друзьям Кремля.
Порой в своих спорах соседи доходили чуть ли не до ругани, потому что нередко радикально расходились во мнениях. Так, Иван был уверен, что будущее России за либералами, составляющими оппозицию современному правительству, а Георгий люто ненавидел доморощенных либералов, считая их врагами русского народа и иначе, чем либерастами или либероидами их не называл.
Спорщики, казалось, обречены были на полное неприятие друг друга, что неизбежно должно было сделать их непримиримыми врагами. Случалось, что нападки Жорки Иван воспринимал, как хитрые боксёрские приёмчики, от которых старался увильнуть. Тем не менее, порой после «разговоров по душам» с соседом он чувствовал  реальную физическую боль на лице, будто и вправду получил парочку ощутимых ударов по скулам и подбородку.  Хуже было, когда воображаемые хуки попадали ему по лбу – тогда начинала болеть голова, и вконец портилось настроение.
И всё-таки мужчины исподволь чувствовали потребность друг в друге. Возможно, оба уставали от той привычной для себя среды, в которой проводили большую часть времени: Иван – с приятелями по писательскому цеху да с издателями, а Георгий – с функционерами от спорта и с тренерами в спортивной школе, где работал уже больше двадцати лет.
-Ну, так что с тобой приключилось, Иван?
-Представляешь, Жорка, целую неделю не выходил из дома. Такая блажь в голову пришла: пересмотреть по телевизору все популярные ток-шоу и написать обзорную статью на предмет о том, кто и, главное, зачем забивает голову досужему обывателю откровенной ложью? Кто и зачем подменяет факты выдумками, почерпнутыми в социальных сетях и в статейках продажных журналистов?
-И когда это ты в журналисты перешёл?
-Да никуда я не переходил. Считается, что нет такого журналиста, который не мечтал бы написать роман или, хотя бы, книгу рассказов. Наверное, и писателям иногда хочется попробовать себя в журналистике. Правда, судя по тому, что я по итогам просмотренных передач написал, мало похоже на статью. Опять получился рассказ. Вот только жанр для меня непривычный – фантастика,  а точнее фантасмогория.
-Так ты уже и рассказ написал? Я фантастику уважаю.
-Пока это только наброски. Но из них можно склеить только что-то фантасмогорическое.
-А вообще-то ты, Ваня, настоящий герой! Меня от силы хватило бы на две передачки, если смотреть их подряд, не отрываясь от ящика.
-Да вот, похоже, я тоже переоценил свои способности. Мало того, что я смотрел всё подряд, я ещё пытался многое законспектировать, а после просмотра передач, когда ночь плавно переходила в утро, анализировал то, что записал.
-Интересно, что же ты наанализирвал?
-Уже на второй день убедился, что, как говорится, невозможно объять необъятное. И тогда решил останавливаться только на тех фрагментах передач, где участники ток-шоу обсуждали положение вещей на воюющем Донбассе.
-Честно говоря, мне Украина с её проблемами и её гражданской войной изрядно поднадоела. Складывается впечатление, что они там сами не хотят, чтобы, наконец, перестать убивать друг друга. Может, тебе это циничным покажется, только я воспринимаю то, чем они на Донбассе занимаются, реальным садомазохизмом.
-Ну, ты и хватанул, Жорка! Там каждый день людей убивают,  жилые дома, школы, больницы, магазины разрушают!..
-Вот это и есть самый настоящий садомазохизм. Их, я имею в виду гражданское население, жилья лишают, отнимают жизни у их близких, а они за свой собственный дом и за родню постоять не могут. Присоединялись бы к военным или, как партизаны, гнали бы нападающих на них бандитов до самого Киева.
-В том всё и дело, Жорик дорогой, что одни считают регулярные войска неньки-Украины бандитами, потому что они по приказу своих правителей первыми напали на жителей Донбасса. Их возмутило, что те посмели не согласиться с действиями украинских националистов, захвативших власть в стране во время Майдана. А другие же, наоборот, уверены в том, что взбунтовавшийся Донбасс населяют одни бандиты. Называют их сепарами, коллаборационистами и даже террористами.
Именно на различиях подходов к тем и другим и строятся все споры на телевизионных шоу, и не только на них, но и в реальной жизни. Вот я всё это время и пытался разобраться, чья позиция ближе к истине.
-И как, разобрался?
-Не поверишь, до такого дошёл, когда бросил всю эту затею, что реально можно было принять меня за сумасшедшего – так воображение разыгралось.
-Слава Богу, в уме остался. Если человек сам вдруг начинает понимать, что поступает, как сумасшедший, не всё ещё потеряно. А, собственно, до чего ты в своих анализах дошёл, раз решил, что с ума тронулся?
-Как иначе подумаешь, если в голове всё перепуталось: смешались политологи и журналисты, представляющие Польшу, Украину, Америку, Германию и Великобританию. Наши либералы, коммунисты, единороссы, журналисты и режиссёры, писатели и депутаты – все вдруг встали перед глазами, как живая толпа, закричавшая на все лады. Не поверишь, даже тогда, когда пытался заснуть, перед глазами стояли Григорий Амнуэль и Борис Надеждин, Майкл Бом и Марк  Наклз, Мария Штейнман и Томаш Мацейчук. Трюхан и Станкевич, Гозман и Некрасов, Дзенчаловский и Корейба, Сытин и Вайнер, Ковтун и Соколовская, Калашников и Делягин – всех не перечислить. Своими криками они не давали мне заснуть. Задавали мне кучу вопросов и требовали, чтобы я немедленно на них отвечал. Это ли не дурдом?
-Согласен: полнейший дурдом! Надо было водочки накатить без закуски – и упасть замертво до самого утра, чтобы все эти телевизионные демоны твою душу не терзали.
-Ты же заешь, что я спиртного в доме не держу, и вообще никогда спиртным не лечу ни хандру, ни депрессию. В общем, поняв, что заснуть не удастся, по нескольку раз переслушал доводы спорщиков – я передачи ещё и на диктофон записывал. И знаешь, к какому я выводу пришёл?
-Давай, делись.
-Я, наконец, сообразил, из-за чего весь сыр-бор, а главное, почему и Европа, и Америка с подачи Украины считают, что войну в Донбассе против независимой Украины ведёт Россия.
-Ну, и из-за чего?- поняв, что сегодня он задержится у соседа надолго, спросил Козлов, устраиваясь в самом большом и удобном кресле, за которым сохранилось имя – генеральское с тех самых пор, когда деду Ивана подарили его на пятидесятилетний юбилей сослуживцы. Правда, Иван Александрович Мокшин – дед Ивана дослужился только до полковника, тем не менее, креслу почему-то приклеили ярлык – генеральское. Так или иначе, в семье Мокшиных, пока жив был дед, никому, кроме него,  садиться в него не разрешалось.
Даже после того, как деда не стало, к генеральскому креслу продолжали относиться с почтением, и отдыхали в нём  только по исключительным случаям. Иван прекрасно помнил, как отец впервые предложил сыну занять дедушкино кресло, пододвинув его к праздничному столу. Это произошло в тот день, когда в доме отмечали выход в свет  первой книги младшего Мокшина.
И вот теперь, когда в квартире остался один жилец, постепенно многие традиции стали умирать, что, наверное, вполне закономерно: всему когда-то суждено прекратить своё существование. По крайней мере, теперь в кресло садился не только Иван, но и его редкие гости, и. конечно же, Жорка, который в последнее время захаживал к своему соседу всё чаще.
-Я готов слушать твой рассказ, Ваня. Начинай!
-Да не рассказ это пока, а наброски – я тебе об этом уже сказал.
Так вот, гости, приехавшие к нам из других стран, без конца задают нам один и тот же вопрос: «Кто же, всё-таки, реально воюет против регулярных украинских войск на Донбассе?»
Наш ответ о том, что в ДНР и ЛНР из числа добровольцев создана настоящая армия, вставшая на защиту жизней, прав и свобод  своих граждан, они, как правило, сопровождают уточняющим вопросом: «Вы признайтесь честно - русские воюют против украинцев?»
Стоит нам ответить, что воюют действительно русские, они больше ничего слышать не хотят и с пеной у рта начинают осыпать Россию проклятьями, называя её страной-агрессором  - и это ещё мягко сказано. Если почитать, что пишут о нас противники нашей страны в интернете, волосы дыбом поднимутся.
Наши украинские соседи, которые охотно приезжают в Москву, чтобы поучаствовать в телевизионных ток-шоу нас постоянно награждают такими эпитетами, что даже ведущие с трудом сдерживаются, чтобы в рукопашную не броситься. Мы для них во главе со своим президентом кровавые убийцы, варвары, ордынцы. Впрочем, они не особенно стесняются в выражениях. Ах, как они радуются, когда находят поддержку у своих европейских и американских друзей-товарищей!
Этим «поборникам правды»  о войне на Украине без толку объяснять, что враждующие стороны состоят из граждан Украины, только одна из сторон – это русские, для которых Донбасс – их родная земля, где родились они и их дети, где  жили несколько поколений  их предков. Земля, за которую проливали кровь, освобождая её от фашистов, их ближайшие родственники, многие из которых отдали свои жизни за свободу своей Родины. А на другой противоборствующей стороне  те, кто поддерживает киевскую власть, в которой прочно засели не только воинствующие националисты, но и откровенные нацисты, не скрывающие своих вкусов и пристрастий.
-Да, Ваня, таких там сейчас действительно полно. До чего дошли хохлы! Как во времена Гитлера в Германии, по городам Украины с факелами в строю ходят. Ряженые в камуфляж молодчики  всеми своими повадками на фашистов похожи. Даже нашивки на униформу нашили такие, которые очень на свастику смахивают. Это же всё на виду. И ведь не стесняются никого! Свои шествия даже по телевизору показывают.   
А что до войны на Донбассе, то чего тут европейцам не понять? Того, что в Донецкой и Луганской областях большинство населения - это украинские русские?
 -В том всё и дело, что они не хотят этого понимать, а представители Киева, говоря по-простому, пудрят своим иностранным покровителям мозги, утверждая, что против украинских войск боевые действия ведёт Россия, а не русские граждане Украины, проживающие на Донбассе.
-И всё-таки, Иван,  что-то не врубаюсь, что ты тут нового увидел? В принципе всё, о чём ты здесь только что сказал, даже мне ясно без дополнительных объяснений. Ты, конечно, извини, но если ты собираешься об этом написать в своём рассказе, ты не скажешь ничего нового, ничего такого, что бы зацепило и задело за живое. Россиянам и так всё ясно, а у украинцев и европейцев с американцами на всё своя правда.
У меня вообще складывается впечатление, что они только свои лживые газетёнки читают, а до русских журналистов и писателей им и дела нет. Так стоит ли затрачивать силы впустую, если твой рассказ всё равно не прочтут те, кому ты хочешь что-то объяснить, с кем хочешь своей правдой поделиться?
-Собственно, я не для кого-то конкретного пишу. По-моему, большинство писателей пишут не для  кого-то. Пишут потому, что испытывают потребность облачить в слова свои мысли, чаяния, раздумья, которыми хотят поделиться с потенциальным читателем, которому эти мысли близки и понятны. Впрочем, зря я, наверно, в дебри полез. Что касается данного материала, который закопошился в моей голове и запросился на бумагу, то   до самого сюжета я ещё не дошёл.
-Что же ты тогда кота за хвост тянешь?
-Ничего и никого  я не тяну, я пытаюсь тебе рассказать, что пережил за семь дней, безвылазно проведённых в квартире после просмотра всех этих ток-шоу. Кстати, ты ведь их тоже иногда смотришь?
-Бывает, смотрю. Только они изрядно поднадоели. Те, кого туда приглашают, переливают из пустого в порожнее. Фактически обсуждают одно и то же: наши отношения с Америкой, войну в Сирии, войну на Донбассе. Правда, время от времени появляются новые темы, которые вскоре тоже начинают надоедать – обсасывают их так, что хочется уши заткнуть. Так, например, вот уже недели две, как каждый день мусолят тему о том, что наших спортсменов не за допинг, а по политическим соображениям на олимпиаду не пускают. В последние дни ещё кое-что прибавилась – выборы президента  России 18 марта. Вот уж где можно претендентам на пост президента косточки перемыть! В такие дебри лезут, чтобы всю подноготную наизнанку вывернуть и электорату обнародовать!
-Значит, иногда смотришь. А раз так, то наверняка  помнишь, как в одной из передач во время спора о войне на Донбассе писатель    Захар Прилепин, который подался на Донбасс, чтобы самому на месте разобраться, кто там с кем воюет, пригласил поехать на Украину вместе с ним журналиста из Великобритании - Оуэна Мэтьюса. Тот весьма нелицеприятно о России отзывается, утверждая, что это она напала на Украину. Тем не менее о своём согласии поехать с Прилепиным сообщил на весь белый свет – в прямом эфире.
-Да, что-то такое припоминаю. Ну, так как, поехал англичанин с русским писателем? Убедился, что украинцы лгут о полчищах российских войск, заполонивших Донбасс?
-В том-то всё и дело, что никуда он не поехал. Да, наверное, и не собирался. Привыкли западные журналисты своим словам отчёта не отдавать. И ведь как был уверен, что Россия затеяла войну с Украиной, так и продолжает утверждать, что это, де, всем известно.
У них, кстати, даже официальные лица, давая оценку деятельности России, всё чаще начинают свои обличительные речи со слов: «Всем известно, что это Россия сделала то-то и то-то, а потому во всём виновата». А кому известно, а главное, - откуда об этом им стало известно, они упомянуть забывают.
Стоило мне только ещё раз об этом подумать, как во мне душа взбунтовалась. Вот тут-то всё и началось! Я вдруг из своей комнаты переношусь в студию ТВ и дальше наблюдаю за собой как бы со стороны. Во время одной из рекламных пауз выхожу из студии и оказываюсь в коридоре телецентра рядом с Прилепиным. Начинаю излагать ему придуманный мною план.
-А ты, что, на самом деле знаком с Захаром Прилепиным?
-В том-то и дело, что нигде  и никогда с ним не пересекался. Но и он со мной заговорил вдруг так запросто, словно мы знакомы, более того, дружны не один десяток лет.
-Вот теперь, вижу, начинается что-то действительно интересненькое! И что ты ему за план изложил, Иван?
-Думаю, раз он на Донбассе связан с военными, значит, он настолько крут, что сможет реально помочь довести мою задумку до конца. В общем, предлагаю обманным путём вывезти туда, где идут военные действия, и этого англичанина, и парочку американских журналистов, и нескольких наших либералов, легко соглашающихся с тем, что это Россия развязала на Донбассе войну против Украины. Пусть, де, на месте узнают, кто с кем воюет, и кто стреляет по мирным объектам и гражданским лицам, в том числе по детям, женщинам и старикам.
 -А я уверен, что всё они прекрасно знают о реальных событиях. Просто их хозяева – те, на кого они работают, и кто им зарплату и гонорары платит, поставили перед ними конкретную задачу: увидеть и услышать то, что надо, а потом сделать правильные выводы, мол, во всём виновата Россия. И какие артисты, чёрт побери! Как классно изображают свою искренность и веру в то, о чём вещают с экрана или со страниц своих газетёнок! 
-Вот поэтому я и счёл, что никто из них туда, где стреляют и где ненароком можно  пулю поймать, добровольно не  поедет – не нужна им правда.
И предложил я Захару вызвать самолёт и пригласить всех этих пустобрёхов, якобы, на пикник на писательскую дачу в дальнее Подмосковье, соврав, что нашёлся крутой спонсор, который давно наблюдает за тем, как они  профессионально полемизируют с ведущими на ток-шоу. Вот он и решил организовать для них приятный отдых в благодарность за то, что они с экранов телевизоров помогают либералам России представлять кремлёвские власти в нужном им свете.  Честно говоря, сначала я не до конца был уверен, что все они согласятся таким образом провести свои выходные. Хотя халява многим кажется слаще честно заработанного.
-Вот тут ты прав, сосед. Трудно найти тех, кто от халявы откажется!
-Может, именно это повлияло и на решение Прилепина – как знать? В общем, моя затея ему понравилась, и мы, как говорится, заключили с ним негласный договор провернуть это дельце.
Каково же было моё удивление, когда вызвались поехать на пикник не только те, кого мы запланировали отвезти на Донбасс, но и русофобы-поляки, которые даже не скрывают, что люто ненавидят Россию и надеются, что Америка, наконец, за нас серьёзно возьмётся, чтобы окончательно уничтожить. К ним охотно присоединились несколько радетелей за киевскую власть, которые представляются на российском телевидении  то историками, то политологами, то патриотами из незалежной, утверждающими, что только они несут телезрителям истину о том, что на самом деле происходит на Украине, на которую напала Россия. Может, это покажется странным, но желание поехать на пикник, не заподозрив никакого подвоха, изъявили и несколько российских политологов и журналистов, всякий раз пытающихся противоборствовать нападкам на Россию.
Удивительное дело – сразу после эфира те, кто в студии был желчным, колким и язвительным, вдруг сменили маски. Стали улыбчивыми, велеречивыми – ни нотки гнева в голосе, наоборот, - сплошное благодушие. Миролюбиво обсуждали, как будут отдыхать на даче. Строили планы, собирались порыбачить, поиграть в футбол или в волейбол, в зависимости от того, как оборудован двор. В общем, довольны были вс. Разочаровало лишь то, что нельзя было с собой на пикник взять «подружек». Об этом захар предупреди их сразу же. мотивировав такое требование тем, что программа пикника станет чисто мужской.
-Пожди, подожди, Иван, с «подружками» всё понятно. Но какой футбол на даче? Ты в окно посмотри. На улице март. Вчера снег выпал – так он до сих пор не растаял.  По снегу, что ли, мяч гонять будете?
-Забыл, что все события, которые я записал, на самом деле мне пригрезились? Потому и происходит всё в пору цветения садов.
-Чёрт возьми, ты, Ваня, так убедителен, что хочется верить всему тому, о чём ты рассказываешь. Никак машину времени на подмогу взял?
-Когда фантазируешь, друг, без машины времени не обойтись.
Так вот, пока все вышедшие и студии щебетали на ступеньках, Захар куда надо позвонил и договорился о самолёте.
Авантюра была запланирована на пятницу, так что на сборы оставались сутки. Прилепин специально так подгадал, чтобы отлёт состоялся ночью. Глядишь, никто не заметит, что автобус, на котором заезжали за каждым, везёт их на военный аэродром, да и борт тоже подан не гражданский, а военный.
  -Неужели никто не догадался, что что-то с этим пикником не так?
-Представь себе, нет, по крайней мере, на первых порах. Захар на ходу что-то придумал, сказав, что спонсор решил, что будет прикольно использовать военный самолёт – получится настоящая высадка интеллектуального десанта на природу. После такого объяснения вопросов никто не задавал.
Казалось, даже не заметили, что летели дольше, чем нужно было, чтобы добраться до самой дальней подмосковной дачи. Во время полёта о политике никто не проронил ни слова, напрочь забыв излюбленные темы. Травили анекдоты, рассказывали смешные истории из личной жизни.  Глядя на них, вряд ли кому-то могло прийти в голову, какими они могут быть  агрессивными, когда заходит речь о России.
-Да, представляю, какой шок они испытали, когда долетели до места.
-Шок их настиг много раньше, когда  в салон вышел офицер в форме военного лётчика и начал раздавать всем бронежилеты и белые каски, на которых латинскими буквами было написано «Пресса».
-Памперсы не потребовались?
-Об этом никто не обмолвился, зато после паузы, вызванной шоком, поднялся такой гвалт! Требовали объяснений, зачем им все эти атрибуты вручаются.
Чтобы никто из пассажиров, не дай Бог, не упал в обморок, когда ступит на землю Донбасса, офицер, потребовав тишины, чётко, по-военному  изложил, куда и зачем они летят.
-У вас будет возможность сравнить всё то, что вы вещаете о войне на Украине, с тем, что вы увидите своими глазами. Может, поймёте, наконец, кто и в кого стреляет, когда рядом с вами пули просвистят – подытожил Прилепин, беря из рук офицера бронежилеты для себя и для меня.
-Ну, ты, Иван, и рискнул! Вернее, вы оба с Захаром Прилепиным рискнули.
-Я понял, насколько только после того, как в адрес организаторов пресловутого пикника посыпались угрозы. Знатоки Уголовного кодекса грозили статьёй о похищении людей. Считавшие себя настоящими правозащитниками наперебой кричали о нарушении прав и свобод человека. Обещали обратиться с исками в международные суды. Потом все дружно требовали развернуть самолёт и немедленно лететь  назад – в Москву.
-А ведь вы и вправду рисковали. Ох, как рисковали!..
-Я бы, наверное, сразу же запаниковал, но выручил Захар. Он, в присущей ему иронической манере спокойно и доходчиво стал перечислять те случаи, когда возмущавшиеся крикуны сами могли бы подпасть под статьи уголовного кодекса за клевету, за унижение чести и достоинства не только отдельных граждан, но целых этносов, народностей, наций, а так же глав государств, которые чем-то не угодили Америке.
Молодец писатель! Казалось, он был во всеоружии: достал планшет и начал демонстрировать в записи, где, когда и при каких обстоятельствах мгновенно замолчавшие пассажиры лгали, клеветали, унижали и угрожали.
-А дальше-то что было?
- Дальнейшее у меня пока вообще в коротких набросках.
-Ну, хотя бы намекни, как будут развиваться события в твоём рассказе.
-Вот, например, - Иван поднял с пола исписанный стандартный лист бумаги,- описываю рассвет. Как я тебе уже объяснил, время скакнуло вперёд, и на улице бушует поздняя весна. На Украине цветут сады. Запах раскрывшихся утром цветов дурманит. Но чем ближе автобус, сопровождаемый двумя джипами, на крышах и дверях которых крупными буквами  светится логотип «OBSE», оказывается к условной линии, разграничивающей воюющие стороны, тем сильнее аромат цветов смешивается с гарью, пылью и ещё чем-то, что принято называть запахами войны.      
-Понятно, Ваня. Это, так называемое, лирическое отступление. Я правильно понимаю? Согласен, что они украшают даже произведения о войне, но это я потом прочту, когда твой рассказ будет готов и напечатан. А сейчас  мне не терпится узнать, как события развивались.
-Я ещё не выписал всё до мелочей, так что могу преподнести тебе дальнейшее, как синопсис.
-Если честно, я толком не знаю, что это такое, но, думаю, что это сокращённый вариант чего-то большого.
-Примерно так.
Конечно же, я своих героев не собирался вывозить в окопы. Высаживаемся на окраине прифронтового городка, неподалёку от школы. Заставляем с Захаром всех облачиться в бронежилеты и надеть каски. Нет, ну как тут обойтись без лирического отступления, Жора?
Утреннее весеннее солнце было таким пронзительно ярким, что каски на головах гостей, прибывших на Донбасс, буквально загорелись белым огнём. Они издалека вполне могли сойти за группу космонавтов или десант пришельцев, спустившихся на Землю. 
И только мы растянулись в длинную цепь и начали вглядываться вдаль, чтобы рассмотреть сопряжённую сторону и, по возможности, увидеть украинских солдат, как прогремело сразу несколько одиночных автоматных выстрелов. Значит, заметили зоркие украинские вояки, что к передовой кто-то выдвинулся.
«Ложись!»- скомандовал офицер, сопровождавший нас  в нашем приключении.
-Вы нас превратили в живую мишень!? – один за другим зароптали упавшие на землю «гости» Донбасса. - Ну, вы за это ещё ответите!- картавя и чуть-чуть грассируя звук «р» прошипел чей-то голос. 
Я сразу же узнал, кому принадлежал этот голос, впрочем, по описанию особенностей речи, наверняка, даже не слыша его, многие любители ток-шоу узнали того, кто угрожал.
Когда стрельба прекратилась, один за другим любители пикников стали подниматься с земли, после чего без команды, низко склоняясь к земле, перебежками бросились к школе, чтобы спрятаться за зданием.
Каково же было удивление большинства, когда они увидели, как во двор, чтобы побегать во время перемены, высыпали школьники – девчонки и мальчишки. Да, парадный выход из школы находился на противоположной стороне – не на той, где только что слышны были выстрелы. 
Девчонки достали свои резинки и начали лихо прыгать, состязаясь в ловкости и сноровке. Честно говоря, я был уверен, что прыганье через резинки давно забыто – ещё мои одноклассницы в такую игру играли. Господи, сколько воды с той поры утекло!
Мальчишки гоняли мяч, пытаясь поразить импровизированные ворота, контур которых они выложили битыми кирпичами.
Но едва прозвенел звонок, игры тут же были забыты,  и двор опустел. На высоком крыльце осталась небольшая группа ребят – они почему-то на урок не торопились.
И тут, совершенно неожиданно для нас всех, поляк и американец отделились от нас и направились к школьникам. Мы с Захаром последовали за ними. Мало ли – вдруг начнут задавать детям такие вопросы, которые будут ставить их в тупик? Если мы окажемся рядом, то сможем помочь. Правда, журналисты ничуть не удивились, услышав наши шаги за спиной, и продолжили движение.
-Нехорошо прогуливать,- начал поляк.
-А мы не прогуливаем вовсе. У нас сегодня истории нет.
-Почему нет? – полюбопытствовал американец.
-Сегодня учитель по истории хоронит свою маму. Её три дня тому назад убили.
-Кто убил?- Хором спросили журналисты.
-С той стороны снаряд прилетел во двор к маме Петра Николаевича. Она вышла, чтобы малину подвязать, а тут обстрел.  Её убило, стену у хаты разрушило.
-А у меня на прошлой неделе старшего брата ранили в плечо. В госпитале теперь лежит.
-Так он у вас, наверное, солдат и тоже стрелял в сторону Украины?- подсуетился с вопросом поляк, уверенный, что на свой вопрос получит положительный ответ. И как же он был разочарован, когда услышал:
-Почему солдат? Ему двенадцать лет. Он в шестом классе учится. Пошёл к бабушке напрямки – она на окраине у речки живёт. Не послушался отца с матерью, которые велели ему по дороге идти.
-Но ты сказал, что это твой старший брат, - не унимался поляк, решивший поймать мальчишку на лжи.
-Он и есть старший, какой же ещё? Мне десять, ему двенадцать. А сказал я вам об этом, чтобы вы в своих газетах написали, в кого тут украинские бандиты стреляют, чтобы в ваших странах знали правду о том, кто и в кого на Донбассе стреляет.
-А откуда вы взяли, что мы иностранные журналисты?
-Во-первых,- взялся объяснить самый рослый из мальчишек, - у вас на касках написано, кто вы, а откуда тоже легко понять. Вы вроде и по-нашему говорите, а всё равно как-то не по-русски.
Явно разочарованные результатами своей беседы с местными школьниками, журналисты вернулись.
Мы же, наоборот, довольные тем, как отвечали на вопросы иностранцев четвероклассники,  последовали за поляком и англичанином.
Остановились в нескольких шагах от общей группы, однако так, чтобы было слышно, о чём двое вернувшихся будут рассказывать.
-У них здесь даже дети научены, что и как нужно говорить, если вдруг встретятся с зарубежными журналистами,- начал поляк.
-Вот-вот,- продолжил американец, - представляю, какие тут у них уроки истории в школе. Наверняка сплошная пропаганда и ложь, которая с малых лет насаждается детям, чтобы из них выросли не свободные адекватные люди независимого государства, а закомплексованные озлобленные на весь цивилизованный мир существа.
-А из чего такие выводы?  Или вы, как всегда, всё понимаете по-своему, а не так, как оно есть на самом деле? О чём вы спрашивали ребят, а главное, что они вам ответили? –  возмутился обычной для этих двоих  риторикой журналист одной из московских газет.
-Представляете, начали нам ужастики рассказывать, поняв, что мы с Запада. Напугать нас захотели глупые мальчишки. Наверняка всё выдумали. Мы, работая в Москве, привыкли, что нам без конца лгут – желают казаться белыми и пушистыми. У русских даже дети мало чем отличаются в таких делах  от взрослых.
-Я всё-таки настаиваю: ответьте, что за допрос вы детям учинили?- пытался докопаться до истины всё тот же представитель отечественной прессы.
-Ну вот, видите, господа, русский журналист сразу начинает возмущаться, если о русских говорят то, что им не нравится?  Мы просто хотели узнать, почему ребята не пошли со всеми  вместе на урок, а нас обвиняют в том, что мы устроили допрос.
Захар не стал ждать, пока ребят оклевещут и выставят в дурном свете, тем более, что он слышал весь разговор журналистов со школьниками от начала до конца. Он слово в слово передал вопросы и ответы.
-Нет, вы, наверное, не люди, по крайней мере, у вас нет сердца,- напрямую поляку и американцу адресовал кто-то из группы. - Дети столкнулись в своей жизни с трагедией, искренне рассказали вам о том, как убили мать учителя и ранили брата одного из школьников – тоже учащегося, а вы даже здесь ищете подвоха!
-Нет, вы не люди,- согласился с  говорившим Захар. Зря мы, Иван, их сюда привезли. Даже если у них на глазах начнётся обстрел жилых домов и мирных граждан, если прольётся кровь ни в чём не повинных людей, они будут утверждать, что это постановка, специально подготовленная для них.
-Наверное, они русских с собой перепутали,- подключился к разговору представитель немецкой прессы,- помните, какой они всему миру демонстрировали ролик о том, как сирийская армия применяла химическое оружие против мирных граждан? Всё белыми нитками шито. Откровенная постановочная съёмка. Неужели все, кто посмотрел этот ролик,  не понимают: на территории, где только что была химическая атака, спасатели должны появляться в специальных костюмах химической защиты. А там мускулистые парни оказывали помощь пострадавшим в футболках с оголёнными руками. Да там много всякой чепухи было намешано, в реальность которой могут поверить только полные недоумки. Противно, что у нас на Западе СМИ не осудили очередную американскую фальшивку. Да что там, - вообще никак не отреагировало на бездарный ролик. Зато о том, что химическая атака в Сирии была осуществлена при попустительстве русских, вторгшихся в Сирию, писала чуть ли не  каждая газета.
-Тот, кто подобные ролики показывает, рассчитывает, прежде всего, на обывателя, а это большинство в любом государстве. Так называемая четвёртая власть намеренно хочет превратить народ в недоумков, не способных самостоятельно мыслить и самостоятельно делать выводы.   
-Согласен, американцы довольно часто вбрасывают такую информацию, которая рассчитана на легковерных людей, коими они наверняка считают большинство населения планеты,- продолжил разговор ещё кто-то из группы.
Поскольку говорили с лёгким акцентом, было ясно, что это кто-то не из наших. Лично меня это и удивило, и обрадовало одновременно. Значит, не все ещё на Западе заражены бациллой русофобии. Жаль только, что их голосов не слышно с высоких трибун и их мысли не публикуются на  полосах популярных газет и журналов.
-Если быть до конца честными, - продолжил за иностранцем один из наших либералов,- фальсифицировать факты или подавать информацию порционно: что выгодно, - о том писать, а всё стальное можно и опустить,  умеет и наша, и зарубежная пресса. 
«От наших доморощенных либералов ничего другого ждать  бессмысленно», - невольно подумалось мне.
-Ерунду не говорите, господин либерал. В США даже их президент называет материалы, которые выдают американские журналисты, не иначе, как «фейкньюз».
-Господа, вы только послушайте этих русских! – продолжил отстаивать свою позицию американец, - для них весь мир неправ, и только они одни правы! Все верят тому, что показано, а они не верят! Так может, они у нас самые умные – эти русские?!
-Были бы умные, не жили бы, как нищие и не стали бы изгоями. Это же надо до такого довести страну, чтобы весь цивилизованный мир стал считать Россию токсичной и отвернулся от неё, чтобы не навредить себе,- вставил  поляк.
-Ну, хватит! Похоже, мы просчитались, Иван. Я вызываю автобус, и едем на аэродром. Я думал: вот привезём на Донбасс журналистов и политологов, которым по долгу службы, говоря штампом, должно быть любопытно узнать истину из первых рук, они захотят посмотреть, как на самом деле живут мирные люди в прифронтовой полосе.  Возможно, захотят побеседовать с местными жителями. Сколько фактического материала можно собрать хоть для репортажа, хоть для статьи, хоть для путевых заметок. Выходит, мы ошиблись. Ничего этого им не нужно. Они вернутся в свои газеты, и снова будут начинать материалы словам: «Как всем прекрасно известно, Россия – это страна агрессор и всё, что бы она ни делала, направлено на дестабилизацию мира на планете».
Мне стыдно за вас.
-А остальные, что, никак не отреагировали на слова русского писателя? – полюбопытствовал Козлов.
 -Отреагировали. Сначала робко, не поднимая глаз, но постепенно разговорились. Кто-то вообще предложил составить план экскурсии по городу, выехать в центр, чтобы взять интервью у прохожих.
-Неожиданно. И вы повезли их по микрорайонам Донецка?
- Во-первых, от того места, да мы приехали, до Донецка было далековато. Во-вторых, на сей раз нужно было посоветоваться с нашими конкурсантами. Если большинство из них окажется против нашей задумки, действовать против их воли не хотелось – мы и так их обманом на Донбасс заманили. Так что о том. чем мы дальше занялись до отлёта, я пока ничего не написал, но думаю, что разовью эту тему. Попытаюсь разбудить в журналистах и политологах желание стать, наконец, объективными в оценке того, что откроется их взору. Хочу, чтобы большинство из них не пожалело, что мы вывезли их из мирной Москвы и дали возможность узнать ту правду о воюющей Украине, которой они не знали, точнее, не хотели знать и всегда боялись.
Зато я сделал наброски следующей главы, в которой я – уже без Захара везу участников популярных ток-шоу в Крым, куда, собственно, изъявили желание попасть большинство из тех, кого мы привезли в Донбасс. 
Как-то незаметно все разговорились, словно забыли, как они сюда попали. Никто уже не грозил, что мы будем отвечать за то, что их похитили, нарушив закон о правах человека. Более того, никто не требовал, чтобы их немедленно возвращали в Москву.  А после прогулки по центру города и встреч с обычными людьми на улицах, среди которых, в том числе попадались военные,  доходчиво объяснявшие иностранцам, что они граждане Украины, с украинским, а не российским паспортом, настроения среди наших «туристов» как-то вообще изменились.
Они живо обсуждали между собой увиденное, активно записывали на диктофон интервью, которые брали у прохожих на улицах и в аллеях весеннего парка. Там, несмотря на то, что где-то совсем  рядом шла война, вели свои неспешные беседы пенсионеры, удобно разместившиеся на скамейках, выкрашенных к новому весенне-летнему сезону в яркий жёлтый цвет.  Что до американца и поляка, с которых началось знакомство с местными жителями, их все остальные словно не замечали – с ними никто не заговаривал, не слушал их мнения, и они, конечно же,  не принимали участия  в обсуждении дальнейших планов нашего десанта.   
Поляк с американцем только ближе к середине дня, а точнее, уже за обедом поняли, что им объявлен бойкот.
Обедали в маленьком банкетном зале уютного кафе. Аппетит у всех был отменным. Нахваливали украинский борщ с пампушками, а котлету по-киевски признали ничуть не хуже, чем ту, какой потчевали в самых роскошных ресторанах Москвы.
За десертом началось нечто вроде пресс-конференции. Сначала благодарили нас с Захаром за то, что мы их обманом привезли на Донбасс, сочтя это намного более полезным, чем пикник на какой-то подмосковной даче.  Кто-то предложил следующую вылазку сделать в Крым.
Захар одобрил задумку журналиста, однако помочь в организации такой поездки сразу же отказался, ввиду чрезвычайной занятости и предложил это сделать мне.
Я сказал, что попробую, правда, признался, что со спонсорами у меня будут проблемы, так как я человек непубличный. Посовещавшись, экскурсанты вслух объявили о том, что в спонсорах не нуждаются и согласны поехать за свой счёт – им только нужны договорённости с Крымскими властями, а тут они рассчитывают на того, кто возьмётся организовать их поездку.
-Ты сказал, что наброски есть – давай, читай, Иван! Как вы в Крым съездили?  Эти двое – американец с поляком тоже с вами туда отправились?
Мокшин на четвереньках ползал по комнате в поисках тех листков, на которых были наброски о поездке в Крым.
- Вот, нашёл:
«Крым. Евпатория. Вспоминается детство, отдых на море с родителями. Я строю песочные замки. Наблюдаю за медузами, подплывающими к самому берегу. Они переливаются на солнце перламутром. Солнечные блики играют на волнах. Из дня сегодняшнего мне кажется, что именно так должно выглядеть безоблачное счастье».
-Но это опять лирическое отступление. Ты давай, Иван, о самой поездке рассказывай.
Это начало новой главы. Собственно, о поездке пока толком ничего нет. Всё остальное пока вообще состоит из отдельных слов, как план. Отдохну немного и начну превращать все эти записи в рассказ. Обещаю тебе, Жорка, что ты будешь первым, кто его прочитает. Если тебе понравится, тогда отнесу его в какой-нибудь из толстых журналов.
-Ты давай торопись с писаниной, Иван. Как говорится, хорошо яичко к христову дню.
-Это ты к чему? Вроде, никогда религиозностью не отличался.
-А религиозность тут - с какого боку?! Просто с интересом читается то, что на злобу дня. Мне сдаётся, что ещё немного, - и вся эта катавасия с Украиной рассосётся и перестанет быть интересной, а со временем вообще забудется и украинцами, и нами, как дурной сон.
-Эх, Жорка, твои бы слова, да Богу в уши. У многих, поверь мне, надежда только на Всевышнего и осталась – люди так измельчали, что отучились сами решать сложные вопросы...