Глава 17 Злодеи

Злодеи

Первым  делом  он  напечатал  фотографии, полюбовался  ими,  и  ту,  где  Элен  была  одна,  вставил  в  рамку  и   водрузил  на  полочку  пенала,  что  стоял  сбоку  от  его  рабочего  стола  с  компьютером. Поднял  голову,  чуть  повернул,  и  она  смотрит  на  него  и  улыбается. Екатерина  Ахметовна  отнеслась  к  его  романтической  истории  скептически. Девочка,  конечно,  ей  очень  понравилась,  но  такая  молоденькая,  да  ещё  иностранка.  То  взрослую  даму  найдёт,  то  ребёнка. Ну,  что  его  так заносит!
        -   Мама,  дай  мне  помечтать! -  сказал  маме  Герман.
        -   Уходишь  от  реальности,  сынок,  такого  с  тобой  ещё  не  было.
        -   Такую  реальность  после  Парижа  не  хочется  видеть,  на  работе  склоки,  зарплату  не  повышают,  коллеги  отпускают  ехидные  замечания  от  зависти,  что  не  они  ездили  в  Париж. Каждый  день  названивает  Анжелика,  а  я   не  могу  её  видеть.
        -    Однако  духи  ей  привёз,  мальчишке  тоже  подарок  купил,  и  в  этой  реальности  тебе  придётся  жить  или  меняй  её.
        -    Какая  лёгкая  задача  -  изменить  реальность!
          -   Проще  жить  в  той,  какая  есть,  а  в  мечтах  иметь  другую,  да,  Герочка?
          -   Не  знаю,  что  проще,  мама.  Но  Париж  меня  изменил.  Как  там  было  хорошо! И  мириться  с  тем,  что  есть,  стало  почти  невозможно.
          -   Опять  ко  всему  привыкнешь  и  со  всем  примиришься.
    Скрепя  сердце,  он  встретился  с  Анжеликой,  сколько  же  можно  от   неё  бегать!  Отдал  подарки.  На  ней  было  новое  платье,    а  на  столе  ужин  со  свечами.  Она  была  ему  очень  рада,  улыбалась,  говорила,  что  соскучилась,  и  мужское  естество  взяло  верх,  и  всё  опять  пошло  по  накатанной  дорожке. Работа,  репетиторство,  диссертация,  редко,  но  встречи  с  Анжеликой,  иногда  встречи  с  друзьями,  и  дача,  куда  же  от  неё  денешься,  где  же  шашлыки-то  жарить?

    Париж  постепенно  затуманивался,  и  только  фотография  всегда  была  перед  глазами. Эта  девочка  уже  на  год  повзрослела,  а  здесь  она  всё  такая  же.  И  никто  к  нему  не  пришёл,  и  никто  его  не  нашёл. И  приходя  от  Анжелики,  он  отворачивал  фотографию  лицом  к  стенке  пенала  со  словами: «Не  смотри  на  меня,  я  был  у  …. А  ты  -  маленькая  лгунья». А  утром  снова  её  переворачивал. А  ещё  через  полгода  случилось  такое,  что  Герман  чуть  не  лишился  жизни.  Но  всё  по  порядку.
    Элен  было  пятнадцать  с  половиной  лет,  когда  они  с  мамой  поехали  на  год  в  Италию,  а  папа  этот  год  должен  был  провести  в  Германии. Какие-то  совместные  американо-германские  проекты. После  жаркой  Калифорнии  сырой  зимний  климат  Германии  его  девочкам  не  подходил. Даже  морозная  русская  зима  была  лучше.  И  одно  дело  приехать  на  неделю,  а  другое - на  целый  год. Они  должны  были  видеться  каждый  выходной,  расстояние  близкое,  поезда  ездят,  самолёты  летают,  и  то  он  к  ним,  то  они  к  нему.
    Они  выбрали Милан. И  обучаться  пению  есть  где,  они  могут  нанять  учителя  из  консерватории  имени  Джузеппе  Верди,  и  знаменитый  театр  «Ла  скала»  рядом,  и  дефиле  высокой  моды,  пожалуйста.  У  Элен  всё  складывалось  прекрасно,  в  обеих  школах  экзамены  сданы  за  год  вперёд,  теперь  можно  поучиться  ещё  и  в  итальянской  школе  для  разнообразия,  а  математика,  она  и  в  Италии  математика,  тем  более,  что  с   профессором  она  уже прошла  бином  Ньютона,  начала  матанализа   и  диффуры,  матрицы  и  теорию  вероятности.
   И  только  обещание,  данное  Герману,  она  не  выполнила,  да  и  с  отцом  их  так  и  не  помирила. И  вот  перед  отъездом  в  Италию,  будучи  в  Москве,  в  конце  августа  она  подъехала  к  зданию,  в  котором  находился  факультет,  где  он  преподавал. Она  вышла  и  растерянно  огляделась  вокруг. Подошла  ко  входу.  Туда - сюда  сновали  люди,  и  у  всех  были  пропуска  или  студенческие  билеты. Теперь  так  просто  в   университет  не  зайдёшь. Тут  она  заметила  женщину,  которая  показалась  ей  достойной  внимания,  она  беседовала  с  каким-то  мужчиной.  Элен  извинилась  и  обратилась  к  ней:
         -  Простите,  Вы  не  могли  бы  мне  помочь  в  одном  деликатном  деле?
         -   Слушаю  Вас.
         -   Я  не студентка  и  не  могу  попасть  внутрь,  но  мне  крайне  необходимо  увидеть  одного  преподавателя.
         -   Его  имя?
         -   Черкезов  Герман  Александрович.
    Элен  заметила,  как  брови  дамы  взлетели  вверх  от  удивления,  и  она  окинула  быстрым  взглядом  всю  фигурку  Элен  с  головы  до  ног. Затем  она  посмотрела  на  свои  часы:
    -  У  него  сейчас  заканчивается  консультация,  полчаса  перерыв,  а  затем  у  нас  семинар  на  полтора  часа. Я  скажу  ему,  чтобы  он  к  вам  сейчас  спустился. Он работает  у  меня  на  кафедре,  -  добавила  Ольга  Васильевна,  а  это  была  именно  она,  и  уточнила:  -  Как  Вас  представить?
    -  Скажите,  что  его  ждёт  девушка  из  Белых  Гор,  там  живёт  его  отец.
     -  А  имя?
     -  Элеонора. 
     Дама  тут  же  скрылась  за  дверьми.  От  волнения  Элен  начала  бить  мелкая  дрожь. Они  не  виделись  целых  полтора  года. Она  была  уверена,  что  он  не  мог  забыть  её. Что  она  ему  скажет? Ну,  что-нибудь,  да  скажет!  Сегодня  у  неё  свободен   целый  день. Главное,  сейчас  условится  о  встрече. Она  расскажет,  кто  она,  почему  не  сказала  об  этом  в  Париже,  попросит  прощения.
     Они  обменяются  телефонами,  и  она  будет  звонить  ему  из  Италии,  а  он  съездит  к  отцу.  А  может  быть,  он  даже  приедет  к  ней  в  Италию?  Стоп,  а  если  он  уже  женат?  Его  жене  это  не  понравится.  Тогда  пункт  обмена  телефонами  отпадает,  а  всё  остальное  сохраняется  в  силе.
      Она  не  сводила  глаз  с  дверей. Люди  входили  и  выходили,  но  его  всё  не  было. Она  стала  ещё  больше  волноваться.  Время-то  идёт!  Сейчас  у  него  закончится  перерыв,  и  начнётся  семинар  на  целых  полтора  часа. Он  так  и  не  вышел.  Неужели  дама  отвлеклась  и  забыла  ему  передать?  Элен  решила  ждать  окончания  семинара,  а  вдруг  у  него  ещё  что-нибудь?

    Она  стала  прохаживаться  по  дорожке,  но  так,  чтобы  он  не  мог  пройти  мимо  неё.  Ей  становилось  грустно.  Прошло  ещё  полтора  часа. Мимо проходили  весёлые,  как  ей  казалось  люди,  разговаривали,  улыбались. На  параллельной  дорожке  она  заметила  миловидную  женщину,  она  только  что  появилась,  и  тоже  кого-то  ждала. Теперь  они  ходили  туда-сюда  вдвоём,  только  по  разным  дорожкам.
    Тут  она  увидела  снова  эту  даму. Она  быстро  шла  навстречу, и  чуть  было  не  проскочила  мимо  Элен.  Но  Элен  сделала  движение  в  её  сторону,  и  та  её  заметила.
        -   Боже  мой,  а  Вы  всё  ждёте?
        -   Вы  забыли  передать  ему?  -  с  надеждой  спросила  Элен.
        -  Нет,  что  Вы!  Конечно  же,  я  передала!  Но  он  не  захотел  к  Вам  выйти!
        -    А  что  он  сказал?
        -   Вы  хотите  знать  правду?
        -   Да.  Будьте  добры,  скажите  мне!
        -   Он  разозлился  и  сказал: «Опять  эта  деревенская  девка!  То  письма  мне  пишет,  то  теперь  сама  явилась!  Этого  ещё  мне  не  хватало! У  меня  нет  отца,  и  я  не  знаю  никакой  Элеоноры  и  не  хочу  знать!»
    Глаза  Элен  наполнились  слезами.
         -   Не  расстраивайтесь  Вы  так!  Его  отец  был  высокомерным  человеком.  И  очень  обидел  жену  и  сына.  Не  нам  их  судить.
    Из-за  спины  дамы  Элен  увидела,  как  из  дверей  вышел  Герман. Да  уж,  не  заметить  его  было  невозможно. Кажется,  он  стал  ещё  эффектней.  Вот  сейчас  они  всё-таки  и  встретятся. Он  бегло  окинул  взглядом  территорию  перед  ним,  но  пошёл  не  по  их  дорожке,  а  свернул  налево  на  тротуарчик  и  перешёл  на  соседнюю  дорожку,  и  тут  же  девушка,  гулявшая  параллельно,  быстро  пошла  ему  навстречу.
   Они  встретились  на  середине,  и  Элен  увидела,  как   женщина  поцеловала  его,  и  он  ответил  ей  тем  же.  И  они  пошли  рядом,  смотрели  перед  собой,  и  он  совершенно  не  заметил  тех,  кто  стоял  на  соседней  дорожке. Ольга  Васильевна  порылась  в  сумочке,  потом  что-то  ещё  хотела  сказать  или  спросить,  но,  заметив  напряжённый  взгляд  Элен,  проследила  за  ним,  увидела  парочку,  они  уже  прошли  мимо,  и  быстро  заговорила:
           -   Да  вот  же  он!  Идите,  быстро  догоняйте,  вы  успеете!
           -   Нет!  Не  надо!  Он  занят!
           -    Да  уделит  он  Вам  пять  минут,  чтобы  наговорить  гадостей!
           -    Скажите,  а  кто  это  с  ним?  Его  жена?
           -    Не  слышала,  чтобы  он  женился.
           -    Ну,  гражданская?
           -    И  такой  не  знаю.  Катя  бы  мне  сказала.
           -    Катя,  это  Екатерина  Ахметовна?
           -    Да,  она  моя  подруга.
           -    А  Александр  Германович  -  мой  друг.
           -    Как  он  себя  чувствует?
           -    Спасибо.  Нормально.
           -    Хотите,  я  сама  его  окликну  и  догоню?
           -    Нет,  не  нужно.  У  него  важные  дела,  гораздо  важнее,  чем  его  больной  отец. Наверное,  с  ним  его  Анжелика.
           -   Возможно.  Куда-то  собрались  развлекаться.
    Они  медленно  шли  по  дорожке,  не  упуская  из  виду  Германа  и  Анжелику. Те  направлялись  к  стоянке,  где  Герман  оставил  машину. Ольга  Васильевна,  которая  выскочила  из  университета,  как  ошпаренная,  больше  не  торопилась.  Ей  было  приятно  разговаривать  с  Элеонорой,  как  та  назвала  себя.
    Внезапно  перед  парой  остановилась  машина,  из  неё  выскочили  четверо  бугаёв,  и  перекрыли  им  дорогу.  Элен  и  Ольга  Васильевна  прибавили  шагу. Элен  бежала  впереди  неё.  Отморозки  угрожающе  размахивали  руками,   наступая  на  них,  один  кричал  матерные  слова,  Элен  разобрала: «Мы  тебя  сейчас  пришьём!»  Анжелика  крикнула:  «Артур,  не  надо!»   И  спряталась  за  Германа.
    Элен  уже  две  минуты,  как  держала  правую  руку  перед  собой,  а  большой  пальчик  на  рычажке  перстня,  сам  же  перстень  направила  на  бандитов.  Артур  выхватил  нож,  и  в  ту  же  секунду  Элен  опустила  рычажок  вниз,  одновременно  проведя  в  воздухе  перстнем  как  бы  по  ногам  двоих  нападавших. И  тот,  который  был  с  ножом,  и  тот,  кто  был  без  ножа,  оба  рухнули  на  асфальт,  как  подкошенные.
   Элен  опустила  руку  вниз, чтобы  не  задеть  лучом  Германа  и  Анжелику,  метнулась  влево  и   мазнула  в  воздухе  перстнем  по  ногам  двух  других,  и  те  тоже  закорчились  в  судорогах  на  асфальте.  Со  стороны  это  выглядело  просто,   какая-то  девочка,  металась   то   вправо  то  влево,  чтобы  получше  разглядеть  свару,  для  чего-то  рисуя  ручкой  в  воздухе. А  если  бы  был  пистолетик,  то  могли  быть  вопросы,  хотя  ни  пуль,  ни  отверстий  никто  бы  не  нашёл.
   Всё  произошло  так  мгновенно,  а  папа  её  натренировал,  что  никто  ничего  не  понял. Ольга  Васильевна,  которая  смотрела  и  на   кучку  людей,  и  видела  перед  собой   Элен,  что-то  заметила,   но  не  придала  особого  значения  лёгким  кульбитам  своей  спутницы,  и,  когда  та  вернулась  обратно  к  ней  со  словами: »Какой  ужас!»  ни  о  чём  её  не  спросила. Рычажок  на  её  перстне  уже  вернулся  в  исходное  положение.
   Герман  вообще  ничего  не  мог  понять. Он  уже  предрекал  себе  смерть,  потому  что  хоть  и  владел  приёмами,  но  с  четверыми  он  бы  не  справился,  тем  более,  у  тех  были  ножи.  Он  смотрел,  как  бандиты,  среди  которых,  как  он   понял,  был,  вернувшийся  из  тюрьмы,  бывший  муж  Анжелики,  корчились,  хрипели  и  испускали  пену,  но  быстро  сообразил,  что  смотреть  на этот  почти  одновременный  и  мгновенный  приступ  эпилепсии  не  имеет  смысла,  а  лучше  до  приезда  полиции  ретироваться.
   Он  схватил  Анжелику  за  руку,  и  они  почти  побежали  к  машине  Германа. Элен  и  Ольга  Васильевна  дождались  полиции  и  скорой,  посмотрели,  как  собирали  ножи,  их  было  два,  как  грузили  бандитов,  которые  так  и  не  встали  на  ноги,  а  Элен  даже  сказала  врачу: 
         -  Наверное,  напились  палёной  водки. Ноги  у  них  отнялись.
         -  Скорее  всего,  так, -  сказала  женщина - врач. -  Водкой  от  них  разит  за  версту.
         -  Ничего,  отойдут. Только  ноги  теперь  им  не  позволят  на  людей  нападать.
    На  кого  они  хотели  напасть,  никто  не  видел,  кроме  них,  а  кто  видел,  те  уже  ушли,  как  наша  парочка.  Пусть  Анжелика  сама  заявляет  в  полицию,  если  им  это  нужно.  А  Элен  и  Ольга  Васильевна  подставлять  их  не  стали.  После  всего  происшедшего  они  посмотрели  друг  на  друга,  и  Элен  сказала: 
         -  Боже,  ведь  его  могли  убить!  -  и  начала  рыдать  после  времени,  а  её  новая  знакомая  обнимала  и  утешала  её.  И  говорила:
         -  Вот  ведь  с  кем  связался,  мальчишка!  Незамужних  ему  мало.
         -  Мальчишка?  Да  он  взрослый  мужчина! -  удивилась  Элен.
         -  Для  тебя – мужчина,  а  для  меня – мальчик. Ты  не  грусти,  что  у  тебя  сегодня  ничего  не  получилось!
          -  Что  Вы! Я  сегодня  сделала  такое,  о  чём  буду  благодарить  провидение  всю  жизнь.
      Она  спасла  ему  жизнь,  а  этих  негодяев  спасла  от  преступления,  тюрьмы  и  Божьего  суда.  Но  в  ногах  у  них   теперь  будет  большая  слабость,  ни  за  кем  не  угонятся.

     С  Анжеликой   случилась  истерика,  она  боялась,  что    любовник,  испугавшись  её  мужа,  теперь  её  бросит,  а  она  надеялась,  что  когда-нибудь  он  на  ней  женится. Герману  тоже  всё  было,  как  говорится,  не  в  кайф.  Если  бы  хоть  была  великая  любовь,  но  подвергать  себя  смертельной  опасности  из-за  женщины,  которая  так  и  не  решила  свои  проблемы  с  бывшим   мужем,  тоже  надо  быть  безголовым,  ведь  у   матери  он  -  единственный  сын,  да  и  самому  пожить  хотелось  бы.
     В  конце  концов,  он  Лику  успокоил,  сказав  ей,  что он  не  трус,  и  из-за  этого  они  не  расстанутся,  но  она  и  сама  должна  поберечься. И  почему,  она  расстраивается  из-за  того,  что  он  её  бросит,  а  не  из-за  того,  что  его  могли  убить? Спросил  её,  будет  ли  она  писать  заявление  о  покушении,  но  она  сразу  отказалась. Таковы  наши  женщины. Потом  они  обсудили,  что  же  такое  произошло  с  подонками,  и  ничего  придумать  не  могли.
     Единственная  версия,  которая  приходила  в  голову,  это  отравление,  но  почему  так  одновременно,  организм-то  у  всех  разный.  Он  отвёз  Лику  домой,  им  уже  было  не  до  гуляний. Сам  тоже  явился  домой,  и  понял,  что  мама  ничего  не  знает,  значит,  их  никто  не  видел.  Вовремя  они  скрылись  с   места  преступления. Ох,  что  бы  тут  было,  если  бы  она узнала! Как  он  надеялся,  что  его  никто  не  видел. Но  не  тут-то  было! На  другой  день  на  работе  его  вызвала  к  себе  Ольга  Васильевна.  И  вот  их  диалог.
          -   Герман  Александрович,  ты  вырос  на  моих  глазах,  и  я  хочу  поговорить  с  тобой  по-матерински.
           Такое  вступление  не  предвещало  ничего  хорошего.
          -   По-матерински,  это  значит,  с  розгами,  да?  -  он  ещё  пытался  шутить.
          -   Будут  и  розги,  не  сомневайся.  Когда  я  вчера  после  семинара  спустилась  вниз,  -  у  него  похолодело  внутри, -  то  увидела,  что  эта  девочка  всё  ещё  тебя  ждёт,  -  у  него  немного  отлегло  от  сердца. -  Представляешь,  она  ждала  тебя  целых  два  часа.
          -   Я  предполагал,  что  она  ненормальная,  но  не  до  такой  же  степени.
           -    Перестань  ёрничать  и  прекрати  быть  циником. Она  хотела  встретиться  с  тобой  по  поводу  твоего  отца,  а  не  из  своей  прихоти.
           -    Ольга  Васильевна,  это  запретная  тема.  Это  личное.
           -   Для  меня  нет  запретных  тем. И  всё  твоё  личное  для  меня  моё  личное.  Так  вот,  ты  найдёшь  адрес  деревни,  где  живёт  твой  отец,  и  я   знаю,  у  кого  его  можно  взять,  и  ты  это  знаешь. У  Ваших  общих  знакомых.  И  навестишь  отца,  пока  он  ещё  жив.  И  просто  спросишь,  как  он  себя  чувствует. Дальше,  ты  выслушаешь  его,  а  если  он  попросит  у  тебя  прощения,  ты  его  простишь. И  не  забудь  отвезти  ему  фрукты,  шоколад,  ну,  и  ешё  чего-нибудь,  что  тебе  не  жалко.
           -   Как  Вы  можете  мне  такое приказывать?
           -   А  я  тебе  не  приказываю,  я  тебе  ставлю  условие.  И  если  ты  его  не  выполнишь,  я  расскажу  моей  подруге  Кате  о  том,  что  с  тобой  вчера  случилось!
           -   Боже  мой,  какой  ужас! А  что  Вы  видели?
           -   Я  видела  всё  от  начала  и  до  конца,  когда  ваши  следы  уже  простыли.  Я  спустилась  раньше  тебя,  встретила  опять  эту  девочку,  поговорила  с  ней….
           -   О  чём?
           -   Тебя  это  не  касается. Потом  вышел  ты,  увидел  твою,  прости, не  знаю,  как  назвать…
           -  Девушку.
           -   Тётка  с  восьмилетним  сыном,  это  девушка?
           -   Прошу  меня  не  оскорблять.
           -   А  что  такого  оскорбительного  я  сказала?  Хорошо,  пусть  будет  девушка. Вы  прошли  рядом  с  нами,  но  ты  нас  даже  не  заметил. Я  предложила  моей  девочке,  которую  ты,  вот,  как  раз,  и  оскорбил,  назвав  деревенской  девкой,  догнать  тебя  и  поговорить.  Но  она  отказалась. Она  не  хотела  Вам  мешать.  Она  сказала,  что  у  Вас  более  важные  дела,  чем  больной  отец.  И  мы  стояли  и  смотрели  вам  вслед.  А  потом  увидели,  всё,  что  тебе  известно  самому.  А  когда  ты  и  твоя  знакомая  смылись  от  полиции….
         -   Да,  что  дальше  было,  расскажите!
         -   А  дальше  приехали  полиция  и  скорая,  их  погрузили  и  увезли. Они  живы,  не  расстраивайся,  хотя  для  тебя  и твоей,  прости,  девушки,  лучше  было  бы,  если  бы  они  того…,  потому  как  для  вас  осталась  угроза. 
         -    Как  вы  думаете,  а  что  с  ними  произошло?
         -    Моя  спутница  предположила,  что  это  -  палёная  водка.
         -   Ну,  она  же  знает,  у  них  в  деревне  все  такую  пьют.
         -   Не  знаю,  что  пьют  у  них  в  деревне,  одета  она  была  очень  прилично,  я  бы  даже  сказала - стильно.
         -   Скажите,  а  кто-нибудь  это  ещё  видел?
         -  Я  этого  очень  боюсь. Тогда  нам  не  удастся  скрыть  всё  от  твоей  мамы,  и  больница  ей  обеспечена. Ну, какие-то  люди  ещё  там  были, но  кто  спешил,  кто  не  хотел  ввязываться,  а  кто-то  тебя  не  знает,  хотя,  кто  тебя  не  знает!
        -  Всё  произошло  молниеносно,  и  мы  быстро  скрылись.
        -  Будем  надеяться, что  твоё  имя  не  всплывёт. А  кто  это  такие  были?
         -  Это  был  муж  Лики  со  своими  дружками.  Он  вышел  из  тюрьмы, -  честно  признался  Герман,  да  и  на  всякий  случай, пусть  хоть  она  знает,  мало  ли  что!
         -   Боже  правый! Зачем  же  они  сюда  приехали  и  днём?  Не  могли  выследить  вас  в  другом  месте  и  вечером?
         -   Подсказали  бы  им! Вероятно,  напились.
         -   И  решили  расправиться  с  её  хахалем.
         -  Ольга  Васильевна!
         -   Гера,  или  ты  наверху,  или  ты  с  маргиналами.
         -   Так  нельзя  рассуждать! Мы  все  перемешаны.
         -   Ну,  рассуждай,  как  знаешь! Мы  с  твоей  мамой  хотели  для  тебя  другой  доли. Потом  Элеонора   рыдала,  представила,  что  тебя  могли  убить.
          -   Ах,  как  я  тронут!
          -   А,  по-моему,  ты  умом  тронулся.  Она  тоже  вела  себя  как-то  странно,  когда  они  шли  на  тебя.  Сначала,  с  этой  стороны  дёрнула   вот  так  рукой,  и  они  грохнулись,  потом  отбежала  налево  и  опять  повела  рукой,  и  другие  навернулись. Точно  в  этот  момент.  Я  даже  подумала,  что  она  -  колдунья.  Она  и  правда  может  навести  чары  своими  глазами. Или,  как  царевна  из  сказки,  одной  рукой  махнула   -  озеро,  другой  -  лебеди.  А  эта   пришила  к  асфальту  всех  четверых. И  ещё  сказала,  что  сделала  сегодня  что-то  такое,  о  чём  будет  благодарить  провидение  всю  жизнь.
         -   Что  Вы  такое  говорите?  Бред  какой-то!
         -   Когда  поедешь  к  отцу?
         -   В  самый  ближайший  выходной. Только  маме  не  говорите!
         -   Ты,  как  пятиклассник! Потом  мне  доложишь, как  съездил.
             Он  посетил  отца  в  Белых  Горах,  и  рассказывать  об  этом  неинтересно.  Не  было  никакой  слёзной  истории.  Он  просто  выполнил  задание  Ольги  Васильевны. Он  был  удивлён, увидев  богатый  дом,  в  котором  жил  его  отец. Его  встретила  опрятная  пожилая  пара. Больше  он  никого  не  увидел,  и  тем  более,  никакой  девочки  Елены  или  Элеоноры  не  было  и  в  помине.
     Его  проводили  к  отцу  в  просторную,  уютную  комнату. Он  пробыл  у  него  всего  один  час. Спросил  о  здоровье,  чем  он  занимается,  отец  отвечал,  но  заметно  волновался. Потом  попросил  у  сына  прощения. Всё,  как  и  говорила  та,  которая  его  сюда  и  послала. Герман  ответил,  что  не  стоит  брать  в  голову,  и  что  всё  забыто. Он  давно  взрослый  и  самостоятельный. На  вопрос  о  том,  как  мама,  ответил,  что  всё  хорошо. Очень  сухая  встреча.
    Потом  отец  достал  тетради  и  попросил  посмотреть  кое-какие  его  наработки,  и  что-то  подправить. Герман  не  хотел  его  обижать  и  тетради  взял.  Но  сказал,  что  вернёт  их  по  первому  требованию.  На  это  профессор  только  махнул  рукой. Герман  не  смог  заставить  себя  обнять  отца. И  отец тоже  на  это  не  решился.  Они  просто  пожали  друг  другу  руки,  и  Герман  уехал,  оставив  подарки,  и  отказавшись  от  обеда.
    Вот  и  вся  встреча. Стоило  ли   из-за  этого  приезжать?  Да,  стоило. Важность  этой  встречи  для  обоих  они  поймут  потом. После  его  отъезда  профессор  сказал,  что  сын  его  простил,  и  что  теперь  он  умрёт  с  лёгким  сердцем,  и  всплакнул,  но  это  были  облегчающие  душу  слёзы.
    Потом  они  стали  обсуждать,  какой  видный  у  него  сын,  и  профессору  это  было  приятно. А  может  быть,  он  и  ещё  приедет! Баба  Зина  сокрушалась,  что  он  не  пообедал. Как  это  можно   не  покормить  человека,  да  ещё  после  дороги,  и  которому  опять  в  дорогу?  Но  насильно  за  стол  не  затащишь,  он  был  так  категоричен.  «Пообедает  в  кафе», - успокоил  её  Алексей  Иванович.  Да  разве  её  борщ  сравнить  с  едой  в  кафе?
    А  Герман  по  дороге  думал  о  том,  что  на  комоде  у  отца  стоят  две  его  фотографии. Кто  мог  дать  ему  ту,  на  которой  ему  двадцать  лет?  Он  не  понимал, с  какой  стати  эти  люди  приютили  его  отца? Герман  считал,  что  выполнил  свой  долг  и  встретился  с отцом,  и  теперь  его  совесть  чиста. Любви-то  нет! Мама  может  его  хоть  сто  раз  отругать,  от  этого  он  любить  её  не  перестанет. Она  его  не  бросила,  воспитала,  а  ругает  его  в  его  же  интересах,  чтобы  направить  на  путь  истинный.
   Бабушка  тут  же  сообщила   Элен  и  Виктории  в  Италию,  что  к  ним  приезжал  Герман,  и  что  отец  и  сын  помирились. И  что  Герман  простил  отца,  а  профессор  подарил  ему  свои  тетради  со  своими  исследованиями.  И  они  пожали  друг  другу  руки. Всё  выглядело  неплохо. 
   Элен  была  очень  удивлена,  с  чего  это  вдруг  упрямец Герман  приехал?  Она  выяснила,  что  о  ней  не  говорилось  ни  слова,  потому  что  Герман  ничем  не  интересовался  и  не  задавал  никаких  вопросов. И  что  он  пробыл  у  них  всего  один  час.  И  на  том  спасибо!
   Он  доложил  Ольге  Васильевне,  что  выполнил  её  задание  и  в  знак  доказательства  предъявил  тетради  профессора. А  Екатерина  Ахметовна  пока  ничего  не  узнала  о  покушении  на  сына.  И  к  его  поездке  в  Белые  Горы  отнеслась  относительно  спокойно. Время,  как  говорится,  лечит!