Неробкие ростки девяностых 1966-1967

Из сборника «Страна, которую мы забыли»

Глава 2. Шесть раз в новый класс. Краткий гид по московским школам (1959-1969)

2.5. Неробкие ростки девяностых (1966-1967)

     Наверное, для учителей понятие «коллектив школы» действительно существует и подразумевает определенное содержание. Для учеников единого коллектива в таком понимании не существовало. Мы были мало знакомы с ребятами из других классов и совсем не интересовались тем, что там у них происходит. Даже совместные дежурные мероприятия не могли сломать стену отчуждения между параллельными классами, не говоря уже о взаимоотношениях младших и старших учеников. Конечно, это не исключало общения на основе личных симпатий или интересов, но суверенитет каждого класса в любом случае оставался незыблемым. Возможно, в качестве пояснения здесь достаточно напомнить модель взрослого мира, где практикуется деление на внутреннюю жизнь государства и международные отношения.
     За три года совместной учебы под литерой «В»  я достаточно хорошо познакомился со всеми учениками. Никаких приятных открытий, так же как и неожиданных разочарований общение с ними больше не сулило. К седьмому классу единого содружества уже не существовало, но образовавшиеся в соответствии с разными интересами группы мирно сосуществовали, сохраняя способность в случае необходимости объединяться. Например, для совместного туристического похода по Подмосковью.
     Для этого мы брали напрокат выгоревшие на солнце брезентовые палатки, ватные спальные мешки и рюкзаки зеленого цвета. Под дождем палатки промокали. Настоящая романтика как раз и заключалась в том, чтобы провести в сырости ночь в лесу. Правда, потом приходилось по очереди дежурить во дворе школы, пока просушивались развешанные на веревках походные принадлежности. Иначе в пункте проката их обратно не принимали.
     Относительную идиллию нарушила оптимизация учебного процесса. Из трех седьмых классов было решено скомпоновать два восьмых. В результате в каждом из них должно было стать почти по 40 учеников. Под расформирование попал мой седьмой «В». Хотя вместе со мной в восьмой «А» перевели человек двенадцать, для меня это, по сути, оказался уже пятый переход в новый класс.
     До этого мне довольно часто случалось сталкиваться во дворе, по дороге в метро или в школу с мелкими приставалами, претендовавшими на статус местных бандитов. В Останкине этим вряд ли можно было кого-то удивить. Но пересекаться с волчьей стаей, верховодившей в параллельном классе, как ни странно, мне раньше не доводилось. У этих ребят были гораздо более современные представления о дворовой этике. Драться до первой крови, не бить лежачего, не нападать всей сворой на одного - эти и подобные им интеллигентские придумки уже давно вышли у них из употребления. Зато присутствовала недетская первобытная злобность и мстительность. К тому же волчата, как им и положено, были неплохими психологами и предпочитали не задевать тех, кто мог дать отпор. Или мог быть им полезен. Ситуацию весьма точно описывает высказывание, принятое у шахматистов: угроза страшнее действия. Для коллективного отпора остальные ученики были слишком трусливы, законопослушны и разобщены. Поэтому в большинстве случаев просто предпочитали не связываться, и до драк дело не доходило. Естественно, это не спасало от внимания со стороны стаи.
     Учителя заключили с неуправляемыми учениками негласное соглашение: вы делаете вид, что учитесь, а мы делаем вид, что этому верим. Бедные женщины с нетерпением ждали, когда, наконец, опасные подростки окончат восьмой класс и избавят их от непредсказуемых неприятностей. Обреченно выставляя незаработанные тройки, педагоги, как могли, приближали этот счастливый миг.
     Забавной иллюстрацией атмосферы двоедушия может служить отношение к главному личному символу пионера. Находясь под надзором учителей, ученики еще носили пионерские галстуки. Но едва покинув здание школы, засовывали признак принадлежности к пионерской организации в карман. С комсомольскими значками дело обстояло точно так же. На выпускной фотографии восьмого «А» вы при всём старании не отличите пионеров от комсомольцев.
     Обычно Кирилл (Володя Кириллов) на перемене был занят тем, что, взяв у меня тетрадку, списывал в туалете домашнее задание по очередному предмету. Но некоторые перерывы оставались свободными, и ему становилось скучно. Развлечения он придумывал самые простенькие. В пиджаке в уголке воротника у него была припасена булавка. Покалывая всех попавшихся ему под руку, а потом, угрожающе демонстрируя свое оружие, он получал неописуемое удовольствие. В конце концов, Володя перестарался, и парень из параллельного класса угодил в больницу с серьезной инфекцией. Разразился запоздалый скандал с участием родителей пострадавшего. Но что может грозить подростку за столь невинные шалости?
     В отличие от Кирилла, который был принципиальным бездельником, Вите Ишутину учеба не давалась по более банальной, а потому и более обидной причине. Из-за этого стремление каким-либо образом самоутвердиться только усиливалось. В качестве средства был избран Яшка Ройзман, один из моих товарищей. Узнав, что тот занимается боксом, Витя горел желанием доказать свое превосходство.
     В итоге поединок состоялся на перемене в школьном коридоре. Он начался, как и положено, с «разведки». Но вскоре, получив сильный удар точно в подбородок, Ишутин упал навзничь и, даже поднявшись, продолжал пошатываться, держась обеими руками за голову. То есть это был классический нокаут. Сородичи по стае, поначалу оцепеневшие от изумления, бросились на обидчика с кулаками. Среди них тоже был доморощенный боксер, Олег Каратаев, который сходу отвесил правый боковой прямо Яшке в глаз. Тут очнулись и остальные болельщики, вместе с ними удалось - в стиле рефери на ринге - оттеснить нападавших от ушедшего в глухую оборону одноклассника.
     Синяк под глазом ученика не позволил учителям сделать вид, будто ничего не произошло. Но ни участники, ни свидетели «дуэли»  никакой пищи для разбирательства не дали. Пока синяк под глазом у Якова менял окрас с фиолетового на желтый, на подбородке Ишутина сохранялось круглое темное пятно. Сам он вдруг сильно зауважал своего противника и, продолжая сидеть с ним за одной партой, даже претендовал на дружеские взаимоотношения.
     Похожую историю могу рассказать и про себя. Она случилась немного раньше. Примечательно, что у меня конфликт случился не с членом стаи, а с волком-одиночкой. Посадив отличника за одну парту с двоечником, учителя, очевидно, надеялись получить какой-то образовательный эффект. Правда, я не припомню, чтобы эта педагогическая теория хоть раз подтвердилась на практике. Так или иначе, но Юра Харисов оказался за одной партой со мной. Он был известен как прирожденный мастер кулачного боя. В этом ему не было равных благодаря природному чувству ритма и дистанции. А главное, в драке он сохранял хладнокровие. Мне кажется, именно стычка с ним послужила последним толчком к тому, чтобы мой товарищ начал серьезно заниматься боксом. В тот раз Яшка отделался всего лишь разбитыми губами, но при этом Харисов продемонстрировал полное превосходство сноровки над физической силой.
     Как-то раз на перемене, я в шутку, чтобы привлечь его внимание, ущипнул Юру за шею. Что называется, на правах соседа по парте. Результат превзошел все ожидания. Толкнув меня несколько раз ладонями в грудь в духе незабвенного «а ты кто такой?!», одноклассник внезапно перешел к активным боевым действиям. Первый же удар пришелся мне в левую бровь. Инстинктивно я бросился вперед, обхватил более высокого, но довольно щуплого противника, изобразил нечто вроде броска через бедро и, как сказали бы профессионалы, перевел схватку в партер. То есть теперь я сидел верхом на спине повергнутого противника и колотил его кулаками по затылку. Очень скоро мне это надоело, и я посчитал конфликт исчерпанным.
     Однако едва мы успели подняться на ноги, Юра попытался повторить всё с начала. Так и получилось, за исключением первого удара, который уже не мог быть неожиданным: я вновь сидел на нем верхом, а он опять лежал на животе, стараясь руками прикрыться от ударов. На этот раз выяснение отношений прервал звонок. Зрители стали расходиться по классным комнатам. Я отправился в туалет, чтобы привести себя в порядок, и, взглянув в зеркало, обомлел. Вместо глаза сквозь красный отек просвечивала тоненькая щелочка.
     Явиться на урок в таком виде было никак нельзя. Это дома можно коротко заявить, что всё, мол, в порядке, просто подрался по глупости. Но от учителей так легко не отделаешься. Тем более что в школе я был довольно заметной личностью. Прежде всего, надо было выбраться на улицу, чтобы там без помех обдумать план дальнейших действий. Попутно замечу, что меня всегда удивляло, как некоторые одноклассники могут довольно долго находиться в туалете. Скрываться от учителей, прогуливая урок, или просто передувать домашнее задание, разложив на подоконнике тетради. Ведь там царила невыносимая вонь непонятного происхождения. Мне почему-то представлялось, что так могла бы пахнуть жареная моча.
     Украдкой выглянув из туалета, я сразу же наткнулся на Нину Ильиничну Осипову, учительницу английского языка и нашу классную руководительницу. И пошло-поехало. Сбежались все учителя, у кого не было урока. Между ахами и охами призвали на помощь школьную медсестру. Одновременно старались выяснить, что случилось и кто меня ударил. История о том, что, я, поднимаясь по лестнице, резко повернулся и какой-то мальчишка, бежавший навстречу, нечаянно боднул меня головой, была воспринята с явным недоверием. Но я твердо стоял на своем. Всё завершилось походом в поликлинику в сопровождении медсестры. Окулист, посветив фонариком, заверил ее, что глазное дно не повреждено и беспокоиться не о чем. Мы с Юрой продолжали сидеть за одной партой, пока он как-то незаметно не исчез из школы.
     Вообще-то все эти стычки были просто образцовыми с точки зрения прежней дворовой этики. А вот тягостные воспоминания о драках, которые соответствуют современным стандартам, не дают мне покоя до сих пор. Но вряд ли когда-нибудь у меня получится рассказать о них в таком же отстраненно насмешливом ключе.
     Главным объектом воспитательной работы учителей была Женя Имангулова. Девушка небольшого роста, но с довольно ладной фигуркой старалась подчеркнуть свои природные достоинства. Единственным доступным средством для этого были цветные ажурные чулки. С постоянством, достойным Мары Багдасарян, прославленной интернет-героине нашего времени, Женя каждый день надевала красные чулки в сеточку, и столь же неизменно ее отправляли переодеваться. Сняв чулки в туалете, девушка возвращалась в класс. В зависимости от наблюдательности очередной учительницы процедура могла повторяться в течение одного дня на нескольких уроках.
     Дело в том, что старшая сестра Имангуловой вполне могла бы служить прообразом Нинки из песни Высоцкого. Сердобольные школьные дамы старались по мере сил ограничить тлетворное влияние окружающей среды на свою ученицу. Вот и стали ажурные чулки главным индикатором успеха в борьбе за нравственность. Класс относился к этой возне в целом безразлично, но с некоторым оттенком сочувствия Жене.
     По окончании восьмилетки предстояло сдать четыре выпускных экзамена. Врачиха в ведомственной поликлинике, узнав, что я «круглый» отличник, подсказала блестящую идею. Оказывается, она могла выписать мне справку, освобождающую от этой лишней траты времени. В результате я получил полноценные три месяца летних каникул. В самом начале июня мы с мамой улетели на Украину. Отцу оставили поручение забрать мой аттестат, когда закончится экзаменационная эпопея. Официально документ назывался свидетельством о восьмилетнем образовании.
     Надо сказать, с визитами в школу дела у моих родителей обстояли не очень хорошо. Сначала вышел конфуз у мамы. Как-то раз, забыв ключи от квартиры, она отправилась разыскивать меня в школе, чтобы взять мои. Возле учительской родительница начала изучать расписание уроков. Тут к ней вышла женщина, оказавшаяся завучем, которая поинтересовалась, что она ищет.
     Выслушав объяснение про ключи, учительница спросила:
     -А в каком классе учится ваш сын?
     -Кажется, в шестом «А».
     Уловив нотки неуверенности в этом ответе, завуч переспросила:
     -А как его фамилия?
     -Прошунин,- гораздо более твердо ответила мама.
     -Вообще-то, Прошунин учится в седьмом «В»,- дернула плечом завуч и пошла вызывать меня с урока.
     У отца получилось не лучше. Сначала мне пришлось долго объяснять ему, где находится школа. Потом ему звонили несколько раз, чтобы он пришел за моим  свидетельством, а он всё никак не мог выбрать время. В конце концов, директриса с присущим учителям педагогическим жаром сделала ему выговор: «Ну как же вы не хотите прийти за ТАКИМ аттестатом?!»

Москва, сентябрь 2017