Подводник Егоров

                Подводник Егоров

                Сальников Сергей Сергеевич

Проклятый бронхит вынимает душу бесконечным кашлем. Вяло переступаю порог двухместной палаты, опускаюсь на свою койку, на соседней сидит какой-то маленький, совсем прозрачный и, похоже, невесомый мужичок с безразличным ко всему окружающему лицом, но мне не до него, кажется ещё немного и мои лёгкие выскочат наружу.
Сестра появилась минут через десять вводит укол в вену, потом цепляет капельницу, летят одна за одной кусочки лекарственной жидкости, стекают потихоньку в мою кровь. Проходит ещё с полчаса и кашель останавливается, прямо чудеса, я уже с интересом обвожу глазами своё новое место нахождения, маленькое, чистое аккуратное помещение, две кровати, две тумбочки, умывальник, всё путём и вот этот сосед напротив, что по-прежнему безучастно смотрит в стену.
«Добрый день, коллега, как звать величать?»
Мужичок переводит взгляд на меня: «Володя. Егоров Володя»
«А меня Сергей. Знаменитая у тебя фамилия, сосед, я в Балтийске жил на улице «Подводника Егорова», да и бывшего командующего Балтфлотом и экс губернатора нашей области тоже так величали. Не родственник?»
Он лишь попытался изобразить улыбку и вяло ответил: «Нет» - чуть помолчал и произнёс – «А вообще я срочную на лодке служил, на атомной, давно это было, на Дальнем Востоке»
«Да ты чо!» - вместе с отступающим кашлем ко мне возвращается интерес к жизни – «А на каком проекте служил?»
«Не помню, я мотористом был. Ну, такая с ракетами крылатыми»
«Три спарки и два контейнера одиночки?»
«Ага» - он чуть оживился
«Так это 675-проект, американосы её звали «убийцей авианосцев», а мы «ревущей коровой» - я пытаюсь продолжить разговор.
Но Володя не втягивается в него, лишь берёт с подоконника пластмассовую «полторашку» с молоком, плескает в стакан и делает насколько глотков. По всей видимости, он ежедневно в этом сельском районе встречается с людьми, которые могут знать проекты атомоходов. Привык и ничего нового для него в этом нет.
Лечение явно идёт впрок, не успела сестричка снять капельницу, а я чувствую страшный голод, за время болезни впервые у меня появилось желание кушать, как не крути, а почти пятнадцать килограмм веса слетели с меня.
Сосед сползает с кровати и тихо копошится возле раковины: «Опять горячей воды нет» - тихо бухтит он.
«Так ты вот так поверни ручку, видишь, вправо – это холодная вода, влево горячая, всё очень просто» - я демонстрирую ему, как пользоваться смесителем – «Странно, что кто-то ещё не освоил это» - думаю про себя.
Время в больнице тягучее и скучное- уколы, капельница, завтрак, обед, ужин.
Гремит в коридоре «тачанка» - это такая металлическая подставка на колёсиках, на которой развозят еду по палатам.
Дверь открывается, сияющая с безумным макияжем физиономия тридцатилетней женщины, что раздаёт ужин.
«Давайте кружки. Вот сначала дедушке поставь, Маша» - раздаёт «накрашенная» команды своей помощнице, показывая на моего соседа.
Я ухмыляюсь про себя, поскольку уже знаю, что «дедушка» на год моложе меня, приятно, однако!
Сосед даже не притронулся к еде, опять плеснул себе молока из «полторашки» чутка отпил, перевел взгляд на меня и тихо так: «Ну, вот, поужинал. Сегодня хоть спать буду спокойно»
«А вчера что мешало? Болело что-нибудь?»
«Да нет, сосед, что до вас тут лежал, он того, не в себе, от «перепела» лечился, ой, что он тут творил, встанет с кровати и в угол ссыт»
Я хотел спросить, какого шута он его не выкинул, но, взглянув на подводника, промолчал.
«И долго с ним тут мучился?»
«Так дней пять, спать боялся, шут его знает, что у него в голове»
«Какого чёрта из больниц делают санатории для алкашей и бомжей? Нормальному человеку часто мест нет, а этот мусор тянут и в первую очередь, госпитализируют. Золотой фонд России!» - я припоминаю, что в прошлый мой заход в стационар, в нашей пятиместной палате трое лечились от «перепела». Откачивали после запоя»
«А кушать то чего не стал, Владимир, так и не вылечишься?»
«Аппетита нет совсем»
«Откуда он возьмётся, ты вот только эту белую воду, что условно молоком называется пьёшь, у тебя уже, как у грудного ребёнка несварение. Чего-нибудь острого купи, огурчик солёный, рыбку, сок яблочный»
«Не, не хочу»
«А дома тоже не кушаешь? Жена не заставляет?»
«Нет жены, разошлись» - он чуть помолчал- «Я в конторе лесхоза живу, они мне комнату выделили, вот там и обитаю, мне женщина знакомая иногда приносит покушать - супчик там, ещё что, я ем»
«А дети есть?»
«Есть сын и дочь, где-то в Калининграде живут, я не знаю где, да мы уже много лет не виделись»
«Тут до областного города километров сто всего, чего не приезжают совсем?»
«Нет, да и зачем, если и приедут, так чего-нибудь просить будут»
Он опять уставился безразличным взглядом в стенку, а я стал рассматривать огромные деревья за окном. Весна была в разгаре, май выдался по-летнему тёплый.
Дней через пять его выписали.
Из окна на втором этаже мне было видно, как он тихо и вяло поплёлся в сторону остановки автобуса. Маленький, худенький, сутулый и невесомый.

Снова в больницу «подводник Егоров» попал месяца через три, пролежал здесь дней пять и умер. Прописка в паспорте не соответствовала его фактическому месту жительства в помещении конторы и, не найдя родственников, его похоронили за казённый счёт.
Дней через десять в больницу пришёл сотрудник из лесхоза, узнать куда пропал их жилец и что с ним.
Больше им не интересовался никто.

08.01.2018 г.

Сайт писателя и журналиста из Калининграда Сергея Сальникова здесь: http://sss1949.wixsite.com/salnikov