Вечерняя перекличка

Перед ним простиралось когда-то зелёное, а теперь изрытое воронками, словно оспой, поле. Извилистые линии траншей глубокими, незаживающими ранами прорезали землю.
Кроваво-красное солнце неторопливо заходило за далёкие верхушки деревьев. Стояла такая тишина, точно исчезло всё живое и остались лишь убивающие друг друга люди. И среди этой тишины в поисках своей добычи метались, отчаянно визжа, пули.
Стояло то редкое на фронте глубокое затишье, за которым всегда следовал яростный бой. Кто-то спал на дне глинистого окопа, скорчившись под грязной плащ-палаткой, кто-то торопился в наступающих сумерках дописать письмо, кто-то чистил винтовку, любовно прижимая её к себе.
Солнце будто тоже готовилось к бою, осыпая своими лучами, точно прощальными поцелуями, землю. И  на многие уставшие лица, в том числе и этого бойца, мягкий, солнечный свет ложился, может быть, в последний раз. Что бы там ни говорили о суеверии, солдаты всегда предчувствуют свою смерть. Находясь по другую сторону жизни, каждый из них в любой момент ожидает её призывного крика.
Боец долго смотрел на заходящее солнце, пытаясь удержать в своей памяти его далёкий свет. Ему было несказанно жаль эту изуродованную войной землю. Сколько же лет понадобится, чтобы зарубцевались её раны?! Измученный, он твёрдо знал, что завтрашний бой будет для него последним. Он чувствовал это всем своим израненным нутром.
Очень хотелось с кем-то поговорить. Не с людьми, нет, а с тем, кто много выше их, чьё незримое присутствие он всегда ощущал в своём сердце. Вот только не знал, с чего начать, не умел правильно выразить свои мысли, а просить, как просят старики, не мог. Да и чего просить-то? Жизни? Так он достаточно пожил, почти четверть века, и насмотрелся, и испытал столько, что хватит ещё на десять таких жизней. Он никогда не носил крестик, и самое дорогое, что у него было, – партбилет. Возможно, это останавливало и мешало ему найти нужные слова… Солдат вздохнул и погладил рукой тугой карман гимнастёрки. Потом окинул взглядом остальных бойцов: каждый из них был чем-то занят.
Да, многих завтра недосчитаются. Вот этот, например, что пишет письмо, будет убит. А у того, кто рядом с ним, в глазах нечто такое, отрешённое, точно он внимательно слушает слова, которые ему тихо нашёптывает Смерть. Другой тоже знает, что умрёт, но мужественно и спокойно принимает судьбу. Возможно, и он пытается найти в себе собеседника?
Кровавое солнце наконец-то окунулось в далёкий лес. Вечер тяжело и душно лёг на окопы. И только весело повизгивали трассирующие пули. Горько пахло сырой землёй. По ту сторону жизни неторопливо начинала свою перекличку Смерть.