Глава 22. Наделённые властью

                ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.


                1.

               
...Обладание властью, как и обладание собственностью, ещё никого не сделало ни свободней, ни счастливей. Так думают большинство из мира имущих, но не все. Литвиненко думал иначе и после того, как Президент России по какой-то, только ему известной причине, отстранил от занимаемой должности своего Полномочного представителя в Сибири, эту должность с припиской – "временно исполняющий", занял Литвиненко. Но, поскольку известно, что в России временно исполняющий обычно остаётся на этой должности постоянно, Литвиненко возомнил себя хозяином региона и сразу же стал наводить в нём свои порядки. И начал он с кадровых вопросов, устраняя от руля власти и бизнеса неугодных ему людей. Наконец-то у него появилась возможность посчитаться с бизнесменом - Виктором Ермаковым, который вырвал из его рук металлургический комбинат, и который пользовался покровительством прежнего Полномочного представителя Президента в Сибири. На отдыхе в охотничьем домике со своими друзьями - прокурором края и начальником краевого управления внутренних дел, Литвиненко затронул этот вопрос.

- Николай Петрович, ты ведь в своём ведомстве Бог и царь, и наверняка всё можешь? – спросил Литвиненко прокурора.

- Ну, допустим не всё, но многое могу, - сказал прокурор, взяв в руки наполненную до краёв рюмку с водкой. – А что, у вас есть какие-то проблемы?

- Проблемы, наверное, существуют у каждого человека, - вздохнул Литвиненко. – Главное, чтобы они решались.

- Если что-то зависит от меня, то можете считать, что ваши проблемы будут решены положительно.

- Нравятся? – усмехнувшись, спросил Литвиненко, заметив с каким интересом, прокурор рассматривает плавающих в бассейне девушек.

- Красивые, особенно вон та, чернявая, с фигурой Венеры, - сказал прокурор, на миг, оторвав свой взгляд от купальщиц. – И где ты их только берёшь, таких красавиц?

- Россия богата не только своими природными ресурсами, но и природными красавицами, - засмеялся Литвиненко. – Хочешь сегодня эту чернявую?

- Не откажусь, - ухмыльнулся прокурор, опять переключая своё внимание на бассейн.

- Нет проблем. Она твоя.

- А мне какую выделишь? – спросил начальник Краевого УВД.

- Выбирай любую, - жестом хлебосольного хозяина, развёл руки Литвиненко и широко улыбнулся. – Для гостей у нас всё самое лучшее, и на ваш выбор.

- Мне нравится вон та белокурая, с кругленькой попкой.

- Попки у них у всех кругленькие, размеры только разные, - усмехнулся Литвиненко.

- Константин Дмитриевич, так в чём твоя проблема? – спросил прокурор, вновь наполняя до краёв водкой свою рюмку. – Давай прямо сейчас, и решим твой вопрос.

- Ни в чём, а в ком, - сказал Литвиненко и посмотрел поочерёдно на прокурора и начальника УВД. – Вы можете посадить в тюрьму одного моего недруга?

- Посадить можно любого человека, - сказал прокурор. – Был бы человек, а статью уж ему мы подберём. Кого нужно спрятать?

- Ермакова, - после секундной паузы, сказал Литвиненко.

- Ты с ним продолжаешь бодаться?! - удивлённо спросил прокурор. - Уже больше полугода прошло, как он стал хозяином Сибирского металлургического завода.

- Я обиды никому не прощаю, - нахмурился Литвиненко.

- Ну, если ты так хочешь...Можно и Ермакова посадить. Только, надо подумать, что ему предъявить. Может, неуплату налогов и незаконные операции с продукцией комбината? Он ведь, кажется, алюминий за рубеж гонит?

- Гонит, и в большом количестве. К нему приехали аудиторы из Израиля. И, среди них, женщина. Сейчас они находятся на Сибирском металлургическом комбинате, - сказал Литвиненко.

- И Ермаков вместе с ними?

- Конечно.

- Можно спрятать его в местном СИЗО. Там его и мама родная не найдёт.

- Мамы у него нет, и жены нет, а вот любовницы - есть. Ты, ведь, свою секретаршу трахаешь?

- Естественно, - ухмыльнулся начальник Краевого УВД.

- И прокурор свою трахает, и все, у кого есть секретарши, трахают их. Вот и Ермаков не исключение, только у него возможностей побольше, чем у тебя. Это ты трахаешь только свою секретаршу, а он - всех подряд, от секретарши, до главного бухгалтера фирмы.

- Откуда у вас такие сведения? - удивлённо спросил начальник Краевого УВД.

- Разведка донесла.

- А ты, эту еврейку...хочешь трахнуть? - с улыбкой спросил прокурор.

- Хочу.

- Сделаем всё, что пожелаешь, - сказал начальник Краевого управления внутренних дел.

- Я не сомневался в том, что вы окажетесь настоящими друзьями, - улыбнулся довольный Литвиненко и сделал знак всё ещё плавающим в бассейне девушкам, чтобы они вылезли из воды и подошли к столу...




...«Прошло всего пять лет, после моего освобождения и я вновь на тюрьме. Верно, говорят, что от сумы и от тюрьмы - не зарекайся», - грустно усмехнувшись, подумал Виктор, неторопливой походкой, проходя через тюремный двор следственного изолятора, построенного ещё в конце позапрошлого века и, как и все здания подобных учреждений построенных тогда в виде креста. Такой вот крест – самый распространённый вид тюремных построек царской России, способствовал обеспечить максимальный контроль за многочисленными, требующими постоянного пригляда, обитателями тюрем. Виктор и его сопровождающий, пожилой контролёр, пересекли двор и вошли в здание. Миновав большое количество промежуточных решётчатых дверей, Виктор и сопровождающий его контролёр вошли в мрачный, выкрашенный в ядовито-зелёный цвет, коридор. Наконец конвоир остановился возле одной из дверей, отпер её ключом и так же молча, ни проронив ни слова, закрыл её, вслед за вошедшим внутрь Виктором.


На приветствие вновь прибывшего, никто из обитателей камеры не ответил. С трудом привыкая к тусклому освещению, которое обеспечивала затянутая под потолком металлической сеткой лампочка, Виктор огляделся. Камера была небольшая, рассчитанная на восемь человек. По обеим сторонам от прохода, в два ряда, и в два яруса располагались металлические койки. Судя по лежавшим на них матрасах, верхний ярус был полностью обитаем, а на нижнем – одна была свободной.

- Ты откуда, такой красивый тут нарисовался? – спросил Виктора, сидевший на койке сосед. – Прикид на тебе не из дешёвых. Из «бобров», что ли?

- Ну, не из «козлов», это точно, - усмехнувшись, сказал Виктор, разложил матрас, снял ботинки и лёг на койку.

- А ты чего здесь разлёгся? – спросил сосед справа, приподнимаясь и с неприязнью посмотрев на Виктора.

- Так тут единственная свободная шконка, вот я и занял её, - невозмутимо сказал Виктор. С крайних верхних коек, как по команде, одновременно свесились две головы и стали с любопытством рассматривать наглого фраера.

- Ты кто по масти? – продолжал наседать сосед, явно настраиваясь на конфликт. – Может мне западло с тобой рядом находиться.

- Ну, так закажи себе отдельный номер-люкс, - усмехнулся Виктор.

- Это вы, суки позорные, заказываете себе номера-люкс за границей, а мы здесь в коммуналках и трущобах ютимся! – закричал кто-то с верхнего яруса, перемешивая слова с отборной бранью. - Богатеи, твари...ненавижу вас...

- Чего это с ним? – с равнодушным видом спросил Виктор соседа. – Ты, случайно, не знаешь?

- А хрен его знает, наверное, ты ему не понравился, - усмехнулся сосед, внимательно присматриваясь к Виктору. Его озадачил невозмутимый вид новичка, который вёл себя так, словно всю жизнь провёл в тюремных камерах.

- А я не баба и не пидор, чтобы кому-то нравиться, - сказал Виктор.

- Так тут пидорами запросто становятся, - сказала свесившаяся со второго яруса башка и радостно заржала.

- Ты базар фильтруй, дефективный, - не меняя тембра голоса, сказал Виктор.

- Зону топтал? – спросил Виктора сосед по койке.

- Было дело, - нехотя сказал Виктор.

- А чего темнил? Нам сказали, что в хату богатого лоха кинут, и что надо на него «жути нагнать». Выходит, что мы на нормального пацана бочку покатили и ментам на руку сыграли?

- Выходит, что так, - пожал плечами Виктор.

- Вот падлы, - покачал головой сосед и хотел сплюнуть на пол, но во время вспомнил, что плевать на пол в хате нельзя, витиевато выматерился. - Я откликаюсь на Лешего, а ты?

- А я на своё имя, - секунду подумав, сказал Виктор, решив не раскрывать перед мало знакомым сокамерником свою былую кличку. – Меня зовут Виктор.

- Не хочешь светить своё погоняло? – криво усмехнулся Леший. – Всё равно узнаю, ведь на тюрьме, как и на зоне, почта работает лучше, чем на воле.

- Узнавай, если тебе это надо, - пожал плечами Виктор и поняв, что конфликт полностью исчерпан, вновь устало закрыл глаза. Арест, и заключение его под стражу, а потом препровождение в следственный изолятор, оказались для него полной неожиданностью.

«С чьей же это подачи я загораю здесь?» - думал он, перебирая в мыслях все возможные варианты и мучительно выискивая ответ на свой же вопрос. – «Наверняка это Литвиненко побеспокоился, но как это ему удалось? Ведь про увод денег от налогов знали всего несколько человек. Так кто же оказался «кротом» в моей фирме?»



                2.


Наступили вторые сутки пребывания Виктора в камере следственного изолятора, и снова никто не вызвал его для допроса. Всё это очень походило на психологический прессинг. Похоже, кто-то сознательно пытается выбить его из колеи, лишить воли и заставить мечтать о любом способе, вновь обрести свободу. Виктор уже перестал тешить себя мыслью о досадном недоразумении. Он уже не сомневался в том, что всё, произошедшее с ним не только не случайность и не в горячке реализованное кем-то желание повозить его мордой об стол, а тщательно спланированная акция на его уничтожение. Официальное обращение, написанное Виктором в адрес следователя, дало результат только через два дня, но это был не тот результат, на который он рассчитывал. Завозился ключ в замке, загремел отодвигаемый засов, и дверь в камеру открылась.

- Ну, наконец-то хоть увижу своего следователя, - подумал Виктор, вставая со скамьи и направляясь к выходу.

Не очень молодая, довольно симпатичная женщина-контролёр, посмотрела на Виктора долгим, внимательным взглядом, потом опустила глаза и сказала, что его вызывают не к следователю, а в оперативную часть для беседы.

- Это ещё для чего? – удивлённо спросил Виктор, но женщина ничего не ответила ему, молча закрыла камеру и приказала идти вперёд.

Остановившись у двери кабинета опера, женщина тихо сказала ему в спину: - Вы там это...поаккуратнее разговаривайте с Иваном Фёдоровичем.

Виктор резко обернулся и посмотрел на женщину. Взгляд её был слегка смущён и встревожен.

- Спасибо за предупреждение, - тихо сказал Виктор. – Вы замечательная женщина, и форма вам к лицу. Женщина смутилась ещё больше и, не поднимая глаз, постучала в дверь кабинета.

Тюремный опер, немолодой уже, сухощавый майор, вышел из-за стола и пожал вошедшему Виктору, руку.

- Прошу садиться, Виктор Сергеевич, – предложил опер и жестом указал на стул. Видимо майор решил придать беседе доброжелательный тон.

Как человек сведущий в тюремных традициях, всё-таки имея за плечами срок, Виктор знал: для беседы в оперчасть периодически приглашают практически всех обитателей следственного изолятора. Хотя бы для того, чтобы сбить с толку и скрыть от контингента тех, кто сотрудничает с администрацией, а, попросту говоря – стучит на сокамерников. «Наседки» есть почти в каждой камере, но распознать их порой бывает очень трудно, почти невозможно.

- Виктор Сергеевич, мы оба понимаем, что вы у нас надолго не задержитесь, и пассажир вы нетипичный для здешнего контингента, но я обязан выслушать ваши жалобы, если таковые есть, а так же услышать пожелания, если и такие у вас имеются.

- Если у меня и есть жалобы или пожелания, то они не в ваш адрес, - сказал Виктор.

- Понимаю, вас угнетает бездействие следствия, - сочувственно вздохнул опер. – Но должен вам заметить, что по закону, у следователя есть десять дней с момента доставки вас в наше учреждение. Так что – не обессудьте. А что вы скажете о бытовых условиях содержания в камере? Есть какие-то пожелания? Сейчас совсем другие времена настали, и человек состоятельный вполне может позволить себе иметь в камере и телевизор, и холодильник, даже евроремонт можно сделать в камере.

- Евроремонт в камере делать не надо. Я не собираюсь обустраиваться здесь надолго. А вот переселиться в одиночную камеру я бы не отказался.

- А что в общей камере вас не устраивает? Есть проблемы с контингентом?

- Нет никаких проблем, просто я люблю тишину и одиночество, тогда мне лучше думается, а подумать мне, как вы догадываетесь, есть о чём.

- Действительно, подумать вам есть о чём. Хорошо, я дам команду, чтобы вас отвели в одиночную камеру, кстати, в этой камере, год назад сделали капитальный ремонт, конечно не евроремонт, но достаточно хороший. Тогда у нас отдыхал один, тоже очень богатый "пассажир", так вот он рассказывал, что волею случая, довелось ему провести несколько месяцев в тюрьме за границей, в частности – в Швеции.

Он рассказывал поразительные вещи: там задержанному предлагают на выбор постельное бельё, белое или цветное. Предлагают на выбор камеру и даже сокамерников. Представляете, там пятиразовый «шведский» стол, Интернет, спортивный зал и даже женщин определённого поведения - и всё за счёт заведения. Но, до шведского уровня нам ещё далеко, но хотелось бы хоть как-то благоустроить наше учреждение, - с сожалением вздохнул опер. – Кстати, тот богатый сиделец спонсировал нашему учреждению энную сумму денег, и после отсидки, до сих пор не забывает нас.

- Это по его просьбе отремонтировали камеру?

- Скажем так - при его финансовой поддержке.

- Находясь здесь, я даже рубля не могу снять со своих счетов, тем более, что они наверняка заблокированы, - сказал Виктор, догадавшись, куда клонит опер. – Если посодействуете открыть хотя бы некоторые счета, тогда и я мог бы стать вашим спонсором.

- К сожалению, это не в моей компетенции, - вздохнул опер, и Виктор увидел, что сожаления по этому поводу у майора вполне искренние...



...И опять Виктор шёл по длинному коридору СИЗО в сопровождении женщины-контролёра, только теперь она конвоировала его обратно в камеру.

- Вы каждый день дежурите? – спросил Виктор и попытался оглянуться.

- Разговаривать и оборачиваться нельзя, - строго сказала контролёр и слегка замедлила шаги, разрывая расстояние между ней и арестованным. Виктор опустил голову и больше не проронил ни слова.

- Лицом к стене, - приказала контролёр, останавливаясь возле дверей одиночной камеры и забренчала связкой ключей. И это приказание Виктор выполнил молча.

- Заходим в камеру, - сказала женщина-контролёр и захлопнув за ним дверь, закрыла её на замок, потом открыла «кормушку» и тихо сказала: - "Я дежурю через сутки", и тут же захлопнула «кормушку».

- Через сутки, - машинально повторил за ней Виктор, и медленно опустившись на скамью, задумался.

«Видимо я на долго застрял здесь, если опер предлагает сделать мою камеру немного благоустроенней и уютней, наверняка он что-то знает такое, что неведомо мне. Неужели я действительно надолго становлюсь здесь пассажиром? Так, спокойно, надо что-то делать, надо подключать рычаг Архимеда, только мне не надо переворачивать землю, мне надо только перевернуть этот следственный изолятор, а перевернуть его можно только одним рычагом – денежным. Значит надо искать того, кто сможет выкупить меня отсюда, за любые бабки, я потом всё верну с процентами, только свалить бы отсюда».

Мысленные рассуждения Виктора прервал стук открываемой «кормушки».

- Виктор Сергеевич, может, у вас сигареты кончились, так я могу поделиться, - сказала женщина-контролёр, протягивая ему начатую пачку. – Я скоро сменяюсь, так что обойдусь без курева.

- Благодарю, - сказал Виктор, подходя к окошку и взяв пачку, погладил протянувшую её руку. – У меня как раз свои кончились.

Женщина убрала руку, захлопнула окошко для раздачи пищи, прижалась спиной к стене и закрыла глаза. Грудь её поднималась и опускалась, она прерывисто дышала и беззвучно что-то шептала побелевшими губами. Вспомнились и замелькали перед глазами кадры фильма «Тюремный роман», о любви следователя прокуратуры и осужденного бандита.

- Нет...нет...ни за что...я же не сумасшедшая, - прошептала женщина-контролёр, не открывая глаз и всё ещё прижимаясь спиной к стене. - Но Боже, как же он красив!

- Светлана Георгиевна, вы не выспались? - раздался рядом мужской голос. Женщина-контролёр вздрогнула и открыла глаза.

- Да...вчера дети.., - смущённо улыбнулась женщина. - То с одним провозишься, то с другим уроки...поздно легла.

- Я понимаю, но работа есть работа...

- Извините, товарищ капитан, больше не повторится.

- Да я так просто, для порядка, - махнул рукой капитан, с повязкой дежурного на рукаве, и пошёл дальше.

- Да, тяжело и тоскливо жить одинокой женщине, если она уже позабыла, когда в последний раз обнимала и целовала мужское тело, - тихо прошептала женщина-контролёр и, постояв ещё несколько минут у двери камеры, за которой находился понравившийся ей мужчина, вздохнула и медленно пошла по коридору, останавливаясь напротив каждой камеры, прислушиваясь к доносившимся из камер звукам, и открывая небольшое, смотровое окошко, прижималась к нему глазом.
 

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.