Воинствующая утопия

               
        Исполнилось 170 лет работе К. Маркса и Ф. Энгельса «Манифест коммунистической партии» [1]. Эта небольшая брошюра оставила заметный след в истории человечества. Вначале разработкой программного документа занимался Ф. Энгельс, но последняя редакция, которая и была опубликована, принадлежит перу К. Маркса. В ней он выполнил глубокий анализ современного ему буржуазного общества.

       «Буржуазия, повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения. Безжалостно разорвала она пестрые феодальные путы, привязывавшие человека к его "естественным повелителям", и не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного "чистогана".

       «В той же самой степени, в какой развивается буржуазия, т.е. капитал, развивается и пролетариат, класс современных рабочих, которые только тогда и могут существовать, когда находят работу, а находят ее лишь до тех пор, пока их труд увеличивает капитал».

      «Рабочий становится простым придатком машины, от него требуются только самые простые, самые однообразные, легче всего усваиваемые приемы... Больше того: в той же мере, в какой возрастает применение машин и разделение труда, возрастает и количество труда, за счет ли увеличения числа рабочих часов, или же вследствие увеличения количества труда, требуемого в каждый данный промежуток времени, ускорения хода машин и т. д».
               
       Маркс  не только показал цинизм и жестокость буржуазного общества, но и отметил его высокую эффективность: «Буржуазия менее чем за сто лет своего классового господства создала более многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествовавшие поколения, вместе взятые».

       Проведя блестящий анализ капитализма, Маркс сделал на его основе совершенно фантастический вывод. Вместо поиска способов развития и совершенствования эффективного капитализма, он предложил его разрушить. Разрушить и построить вместо него справедливое, на его взгляд, коммунистическое общество без частной собственности и классов. «Коммунисты считают презренным  делом  скрывать свои  взгляды  и  намерения.    Они  открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения  всего существующего общественного строя».

       Такой вывод стал следствием ошибки, которую Маркс совершил в самом начале «Манифеста»: «История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов». Это неверное утверждение.  На самом деле в соответствии с законом единства и борьбы противоположностей имеет место единство и борьба классов как единство и борьба противоположностей. И разница здесь принципиальная.  Классовая борьба допускает возможность уничтожения одного класса другим. При единстве и борьбе  классов это  невозможно.  Раб и рабовладелец,  крепостной и феодал в единстве рождаются, в  единстве развиваются, борются и в единстве погибают. Гибель рабов означает и гибель  рабовладельцев, гибель крепостных означает и гибель феодалов. Пролетариат и буржуазия, наемные работники и работодатели, в единстве родившись, в единстве и должны погибнуть. Не в классовой борьбе, а в единстве и борьбе классов как в единстве и борьбе противоположностей раскрывается суть отношения классов. И хотя Маркс упоминает об одновременной гибели классов, в дальнейшем он сосредотачивается исключительно на классовой борьбе, говорит об уничтожении буржуазии и  господстве пролетариата.

       С тех пор, когда в результате возросшей производительности труда появились избытки, человечество стало на частнособственнический путь развития. Излишки привели к принципиальным изменениям в обществе людей. Излишки одного вида можно было обменивать на излишки другого вида. Излишки одежды один род мог  обменивать на излишки продовольствия у другого рода; излишки земледелия можно было обменивать на излишки охоты и т.д.  Продукты постепенно становятся товарами.  Производство продуктов  превращается в производство товаров. Родовые связи  разрушаются. Формируется семья во главе с мужчиной. Ранее существовавшее материнское право уступает место отцовскому праву. Родовая, общинная собственность распадается на собственность отдельных семей,  возникает частная собственность. Быстро развиваются и совершенствуются формы обмена, появляется торговля, появляются деньги, развиваются товарно-денежные отношения. Производительность труда растет. Растет богатство семей. Рост богатства происходит  неравномерно,  одни семьи богатеют  быстро,  другие медленно, третьи, напротив, беднеют. Начинается расслоение общества [2].

       Проблема неравенства, богатство одних и бедность других волновали людей всегда. Задолго до Маркса над этим задумался древнегреческий философ Платон (426–348 г.г. до н.э.). Изучая современное ему общество, причины богатства одних и бедности других, он пришел к выводу, что порождает  неравенство  частная собственность. Пытаясь найти  выход из создавшегося положения, он предлагает модель идеального государства, утопию. «Сейчас мы лепим в нашем воображении государство, как мы полагаем, счастливое, но не в отдельно взятой его части, не так, чтобы лишь кое-кто в нем был счастлив, но так, чтобы оно было счастливым все в целом», —  писал он [3]. Рассматривая вопросы наследования, он указывает: «И вот я как законодатель устанавливаю: ...весь ваш род и имущество – это собственность государства».

       Аристотель, друг и ученик  Платона,  провел  подробный  анализ его политических  проектов и показал их несостоятельность. «Собственность должна быть общей только в относительном смысле, а вообще – частной. Ведь когда забота о ней будет поделена между разными людьми, среди них исчезнут взаимные нарекания; наоборот, получится большая выгода, поскольку каждый будет с усердием относиться к тому, что ему принадлежит», —  писал он. «Сверх того, справедливость требует указать не только на то, какие отрицательные стороны исчезнут, если собственность будет общей, но и на то, какие положительные свойства будут при этом уничтожены; на наш взгляд, само существование окажется совершенно невозможным» [4].

       В XVI—XIX веках был предложен целый ряд проектов идеальных обществ —  утопий, призванных решить проблему неравенства. Авторы этих проектов, так же как и Платон, причину неравенства видели в частной собственности,  предлагали ее отменить и построить таким образом идеальное коммунистическое общество.

       Одни авторы утопий считали, что достаточно описать идеальное общество и люди его примут, как только убедятся в его преимуществах, другие предлагали реализацию своих проектов политическим деятелям, третьи предпринимали попытки строительства таких обществ самостоятельно.  Всего известно до 40 попыток построения идеальных обществ без частной собственности и классов. Все эти попытки после некоторого успеха на начальном этапе неизменно заканчивались крахом. Таким образом,  вывод Аристотеля о том, что существование в обществе с общей собственностью будет невозможным, был  многократно подтвержден.               

       Участник и один из руководителей Французской революции 1789–94 годов Г. Бабеф понял, что не удается буржуазное общество преобразовать  в идеальное, во «всеобщее счастье и общественное благоденствие».  И он решил,  что для этого необходим некий переходный период – «повстанческая директория».  «Повстанческая директория останется несменяемой до тех пор, пока эта новая революция не укрепится и пока счастье народа не будет обеспечено» [5].  Идея  переходного периода  понравилась Марксу.  И он, приписав пролетариату особую революционность, стал говорить о неизбежности разрушения буржуазного государства революционным пролетариатом, о создании политического господства, диктатуры пролетариата, которая затем перейдет в бесклассовое коммунистическое общество.

       «Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил».

       Утописты стремились построить справедливое коммунистическое общество путем убеждений или личным примером.  Маркс же  предписал сделать это насилием и создал, таким образом, некую теорию воинствующей утопии. Только революционер-практик Бабеф  применил  правильный  термин: «повстанческая директория» – директория восстания, революции. А теоретик Маркс использовал нечто абстрактное:  «диктатура пролетариата» – ничем не ограниченная власть неимущего класса.

       Неимущий класс не обладает капиталом и не может исполнять функции работодателя. И поэтому не существует общественно-экономических условий, при которых диктатура пролетариата могла бы  быть реализована.  В  качестве  такого  условия   Маркс  предлагает  «централизовать  все  орудия  производства в руках государства».  Однако эта централизация диктатуру пролетариата не создает. «У бюрократии  нет  частной  собственности,    но государство  и  есть  частная собственность бюрократии», — утверждает Маркс. К буржуазной бюрократии это утверждение можно отнести с большой натяжкой, поскольку буржуазная бюрократия – это  просто наемные управленцы. А вот к бюрократии государства, в руках которого централизованы все орудия производства, это утверждение относится без всяких оговорок. Бюрократия такого государства  не просто управленцы, эта бюрократия приобретает новое качество. Формально не являясь собственником средств производства, она получает право распоряжается государственными средствами производства и на этом основании выделяется в особый класс – класс государственной бюрократии. Этот класс сосредотачивает в своих руках всю полноту власти  и экономической, и политической.  В результате, вместо обещанной неограниченной власти неимущего класса возникает власть государственной  бюрократии, партийно-государственной номенклатуры, государственный капитализм.

      Пролетариат не может быть сам себе работодателем. Работодателем может быть собственник капитала: или буржуазия, или государство. И в том и в другом случае рабочий остается наемным работником.  Маркс, по-видимому, и сам сознавал некорректность термина «диктатура пролетариата». В дальнейшем, в «Критике Готской программы», он применил несколько подправленный термин: «революционная диктатура пролетариата» [6]. Однако суть дела при этом не изменилась. И в том и в другом случае речь идет о  неограниченной власти  (революционной или не революционной) неимущего класса.

       Введение понятия переходного периода еще одно доказательство того, что создать бесклассовое коммунистическое общество после появления избытков и изменений в обществе, которые в результате этого произошли,  невозможно. Это попытка оставить решение главного вопроса, обеспечение «счастья народа», «на потом». Организовать с помощью оружия  временную революционную диктатуру, «повстанческую директорию» можно. А разработать реальную программу построения функционирующей общественно-экономической формации без частной собственности и классов и реализовать ее гораздо сложнее. И как это сделать ни у Бабефа, ни у Маркса никакого представления не было.

      Бабеф потому и ввел в рассмотрение «повстанческую директорию»,  что его опыт практической революционной деятельности свидетельствовал о том, что не удается создать идеальное общество «всеобщего счастья», а революция вместо того, чтобы строить это идеальное общество, становится кровавым произволом. Тогда-то, для объяснения причин этого произвола, и возникла идея переходного периода, как якобы объективная необходимость. А Маркс не проанализировал причины возникновения этой идеи, не смог (или не захотел)  понять того,  что сам факт возникновения идеи переходного периода у революционера-практика как раз и свидетельствует о том, что создание идеального коммунистического общества без  частной собственности и классов, общества «всеобщего счастья», невозможно. Маркс безоговорочно принял  идею Бабефа о переходном периоде, соединил ее с положением  об уничтожении частной собственности и сделал их основой своей  воинствующей утопии.

       Свою задачу Маркс видел в том, чтобы крушить, ниспровергать несправедливый существующий общественный строй. Понимания того, к каким последствиям может привести это ниспровержение,  у него не было.  Чем станет господство, диктатура пролетариата в реальной жизни он не знал. Совершенно не представлял себе, как должен произойти переход от диктатуры пролетариата к  коммунистическому обществу без классов. Ничего кроме туманных намёков на некую абстрактную ассоциацию привести не смог:  «На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является  условием свободного развития всех». Но каким образом на пике своего могущества, в условиях диктатуры пролетариата,  пролетариат погибнет и воцарится общество без классов?  Что произойдет, в частности, с государством, с его многочисленными и мощнейшими в условиях диктатуры органами?   Ответов на эти и подобные вопросы в «Манифесте» нет.               

       Для достижения поставленных целей Маркс предлагает провести несколько мероприятий, в том числе  ввести «Высокий прогрессивный налог». Возникает вопрос: налог на что? Установить высокий прогрессивный налог на доходы пролетариев в условиях господства пролетариата? Или установить высокий прогрессивный налог на доходы счастливых граждан справедливого коммунистического общества, где «каждому по-потребностям»?  Высокий прогрессивный налог имеет реальный смысл в буржуазном обществе, а после его ниспровержения он становится абстракцией. Понимания того, что и как строить после «насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя» у Маркса не было.

       Маркс был весьма не последователен, в молодые годы он предложил капитализм разрушить и построить бесклассовое коммунистическое общество без частной собственности. Но в дальнейшем он не стал разрабатывать экономическую теорию этого общества, что было бы логично, а занялся экономикой капитализма [7], развитием и совершенствованием того самого капитализма, который ранее предложил разрушить.   

       Построить общество с общей собственностью уже невозможно. Общей собственности соответствует первобытно-общинный строй с натуральным производством и простой, уравнительной формой распределения продуктов. Но  избытки привели к необратимым процессам в обществе. И отменить результаты этих процессов невозможно. Невозможно  отменить товары и товарно-денежные отношения после их возникновения. Невозможно отменить семью, государство и вернуться к общине, к родоплеменным отношениям. Невозможно отменить использование усовершенствованных орудий и приемов труда, невозможно уничтожить накопленное обществом богатство. Невозможно отменить эффективность и богатство частнособственнического общества и вернуться к уравнительному распределению общины.  Невозможно отменить опыт и достижения человека за тысячелетия его развития.  Избытки привели к товарному производству, а ему соответствует частная собственность со всеми ее свойствами, и положительными, и негативными.
   
       Обобществление частной собственности – это движение назад, движение против природы,  противоестественное движение. Такое движение невозможно. Избытки привели к частной собственности и классовому обществу. Построить общество без частной собственности и классов уже невозможно. Можно пытаться это сделать. Но осуществить  невозможно.  Невозможно прокрутить историю человечества назад. Человек познал комфорт и в первобытный уравнительный аскетизм  не вернется. Равенство в бедности его уже не привлекает, а равенство в богатстве невозможно.

       В 1848–49 годах по Европе прокатилась волна революций.  Считается,  что революции эти  своих целей не достигли и окончились поражением.  И все же один, общечеловеческий результат тогда был получен. Важным итогом  революций  1848–49 годов стало  понимание необходимости компромисса между противоборствующими сторонами. Для эффективной  защиты своих интересов  наемные работники объединяются в профессиональные союзы.  Между объединениями работников и работодателями начинается диалог. Революционная борьба уступает место  социальному взаимодействию классов.  Вырабатываются меры по ограничению произвола буржуазии, меры совершенствования буржуазного государства.   Идет поиск компромиссных решений, учитывающих интересы обеих сторон, заключаются коллективные договоры. Профсоюзное движение, которое рождалось в борьбе, затем поддерживается буржуазными государствами. В разных странах  разрабатывается и принимается трудовое законодательство. Развивается социал-демократическая идеология. Капиталистическое государство из машины для угнетения одного класса другим постепенно становится  выразителем интересов всех классов и всех слоев  общества,  развивается в социальное государство.  Страны, которые используют социал-демократические установки, быстро прогрессируют и становятся наиболее успешными.

       Никакого влияния на становление европейской социал-демократии Маркс не оказал. Профсоюзное движение, коллективные договоры, трудовое законодательство, социальные гарантии были результатом компромисса, а не «классовой борьбы». И позже, в «Критике Готской программы» он отверг социал-демократические идеи и заявил: «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как,  революционной диктатурой пролетариата» [6].               

       Воинствующая  утопия Маркса показалась привлекательной радикальным революционерам.  В октябре 1917 г. большевики во главе с  В. Лениным захватили власть в России и предприняли попытку реализовать воинствующую утопию.  При этом девиз Октябрьской революции 1917 г. в России резко контрастировал с девизом  Французской революции 1789–94 годов. Девизом Французской революции были «Свобода, равенство, братство», а Октябрьской в России —  «Уничтожение буржуазии и диктатура пролетариата». Результатом этой попытки стали гражданская война, экспроприация частной собственности, истребление буржуазии, зажиточного крестьянства, большой части интеллигенции, военнослужащих, хозяйственная разруха, голод, миллионы погибших,  расстрелянных и умерших, а также  конфронтация между Востоком  и  Западом,  гонка вооружений,  бессмысленная трата результатов  труда и таланта людей. Октябрьская революция на долгие годы исключила республики бывшего СССР из общемировых процессов развития. В результате мы отстали от европейских стран.

       Ленин был великим тактиком, отличным организатором, но в стратегическом плане  он подпал под влияние ложной воинствующей утопии Маркса. Если бы он реализовал социал-демократические установки, результат был бы совсем другим.  Понимание законов исторического развития к нему пришло слишком поздно – после октябрьского переворота и гражданской войны, когда  война и неработающая национализированная экономика привели к разрухе и голоду.

       Интересно проследить эволюцию позиции Ленина в послеоктябрьский период. В 1917-20 годах он много говорит о мировой революции, диктатуре пролетариата, уничтожении капитализма, классов, строительстве социализма, о коммунистическом бесплатном труде на благо общества. Однако положение в стране остается крайне тяжелым, справиться с разрухой и голодом никак не удается, национализированная, государственная экономика не работает. А Маркс, как выясняется, никаких указаний как ее наладить не оставил. Его утверждение, что централизация орудий производства в руках государства позволит «возможно более быстро увеличить сумму производительных сил», никак не реализуется.  И Ленин все больше приходит к необходимости возрождения капиталистического способа производства. Он заменяет продразверстку продналогом, пытается восстановить товарообмен, торговлю, вводит частнособственническую НЭП. И все это происходит в условиях  сопротивления товарищей по партии, которые никак не могут понять реального положения дел. Это было крушением всех жизненных установок Ленина, идея фикс —  воинствующий марксизм, которому он посвятил всю свою жизнь — оказалась утопией.

       Ни диктатуры пролетариата, ни социализма в СССР не было.  Строили одно, а построили другое.  Потому что строили по лекалам ложной воинствующей утопии Маркса. Скоротечным революционным  «путем насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя» социализм не построить. Так воздвигаются тоталитарный большевизм и подобные ему системы. «Повстанческая директория», переходный период – это не социализм. Социализм, социальное общество свободных людей, строится упорным трудом  многих поколений на протяжении многих лет и веков устойчивого развития. За короткий исторический период советская власть потеряла доверие и поддержку советского народа, и советский народ ее разрушил. Москвичи, которые вышли на улицы и безоружными встали против советских танков, разрушили Советский Союз.

       Экономическая эффективность капитализма делает его несокрушимым. Сколько раз его ни разрушай, он неизменно восстановится.  Разрушить капитализм и построить взамен нечто новое невозможно, избытки, товарное производство этого не позволяют. Новое общество может быть результатом развития самого капитализма. Капитализм эффективен, но жесток и циничен, а установление социальной справедливости — обязанность современного государства. Развитие и совершенствование капитализма позволяет в условиях  устойчивого развития строить социальное  общество —  социализм с адекватным, справедливым распределением общественного продукта, где государство признает и защищает права и свободы граждан, в том числе право частной собственности и предпринимательства. На протяжении столетий идет поиск баланса между личным и общественным, между справедливостью и эффективностью.  Для  построения  социализма разрушать капитализм не требуется. Напротив, следует использовать его эффективность, развивать его и совершенствовать. Социализм – высшая фаза капитализма.

      Но станет ли социализм последней общественно-экономической формацией, при которой человечество погибнет, или трансформируется во что-то новое? Эффективность капитализма сопровождается его цинизмом и жестокостью. Живой организм становится эффективным в борьбе за выживание. Благость и  эффективность не совместимы. Убирая при справедливом социализме цинизм и жестокость, мы рискуем утратить и эффективность.  Это может привести к деградации и гибели человечества. Возможно, этот процесс уже развивается.

       В то же время дешевая энергия, роботизация, цифровизация, 3D-технологии или еще более мощные технологии будущего могут вывести индивидуальное предпринимательство, самозанятость на столь высокий уровень, что классы отомрут за ненадобностью, и установится бесклассовое общество. И произойдет это не революционным, а эволюционным путем,   частная собственность сохранится, а отмирание классов произойдет совместно в полном соответствии с законом единства и борьбы противоположностей.

       Но это очень  осторожные прогнозы. Возможен и иной сценарий, о котором мы сегодня и не подозреваем. Будем надеяться, что человечество при этом не уничтожит себя в ядерной или экологической  катастрофе.

       Если представить путь, дао графически, то получится линия, похожая на баллистическую кривую: медленное развитие и быстрое угасание. Возможно, социал-демократия — это  вершина пути, а либеральная демократия с ее гипертрофированной толерантностью находится уже на нисходящем участке пути. Задача состоит в том, чтобы как можно дольше задержаться у вершины развития и не скатиться в угасание.



                Использованная литература
1.   К. Маркс,  Ф. Энгельс.  Манифест Коммунистической партии. К. Маркс и Ф. Энгельс.  Соч. Т. 4.  М. 1955. 
2.   Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства.  К. Маркс и Ф. Энгельс.  Соч. Т. 21.  М. 1961.
3.  Платон. Государство. Законы.  Антология мысли. Платон.  Диалоги.  Книга вторая.  Эксмо. М. 2008.
4.  Аристотель.   Политика.  Книга вторая.  Антология мысли;. Платон, Аристотель. Политика.  Эксмо. М.;  Terra Fantastica. СПб. 2003.
5.    Г. Бабеф. Соч. Т. 4. М. 1982.
6.    К. Маркс. Критика готской программы. К. Маркс и Ф. Энгельс.  Соч. Т. 19.  М. 1960.
   7.    К. Маркс. Капитал.  К. Маркс и Ф. Энгельс.  Соч. Т. 23-26. М. 1960-63.


                Аннотация
       В работе «Манифест коммунистической партии» К. Маркс  выполнили глубокий анализ современного ему буржуазного общества, показал его цинизм и жестокость, но отметил и его эффективность. Но вместо поиска способов развития и совершенствования эффективного капитализма, он предложил его разрушить. Разрушить и построить затем справедливое, на его взгляд, коммунистическое общество без частной собственности и классов. Однако экономическая эффективность капитализма делает его нерушимым. Разрушить капитализм и построить взамен нечто новое невозможно, избытки, товарное производство этого не допускают. Новое общество может быть результатом развития самого капитализма.  Развитие и совершенствование капитализма приводят к социализму: социальному обществу с адекватным, справедливым распределением общественного продукта, где государство признает и защищает права и свободы граждан, в том числе право частной собственности и предпринимательства. Социализм — высшая фаза капитализма.
       Капитализм, социализм, буржуазия, пролетариат, избытки, товарное производство, неравенство, социальная справедливость.