Городские этюды. Центр. Беженцы

Центр.  Беженцы.

Всё чаще последнее время приходится встречать на улицах  каких-то особенных людей.  Мне  они напоминают литературных героев жестокого средневековья.  Кажется, произошло смещение времён и эти растерянные, выкинутые из своей среды обитания,   персонажи тупо вглядываются в чуждый  для них город. Не встречали  мы   раньше  таких   в реальной жизни.

Больше всего эти существа, как ни странно, обитают в центральной части города. Скорей всего, пугают  их новые застройки. Широкие проспекты с нескончаемой вереницей озабоченно мчащегося транспорта; широкие улицы; свет  из окон; бесконечная  чреда  бетонных  блоков  отмеренного человеческого счастья,  -  это не для них. 
 Практически, этих обездоленных людей здесь нет.

Видимо, пытаясь согреется, ютятся в подземных переходах метро, наполняя запахом нищеты гулко звучащие  переходы подземки.
 
Был в нашем городе один выхоленный деятель из городской думы, аккуратно подстриженный красавец, который предложил собрать  бездомных и в одночасье,  под Новый год, вывезти  всех за городскую черту и выпустить там  в лес, так решив,  наконец, проблему с бомжами.  Не ожидал, такого возмущения  горожан.  Ему пришлось, опасаясь за свой имидж,  пойти на попятную,  и много раз повторять, что он пошутил.

Мне всё реже удаётся выбраться в старый город. Потому, редкие минуты такого свидания воспринимаю как праздник, - подарок судьбы. Вернее, радуюсь, словно сходила на чудесный концерт, о котором, последнее время, только мечтаю.

Сегодня, возвращаясь домой, решила пройти по любимой части города. Захлестнула знакомая как сон красота.  Иду по Моховой улице,  мимо добротных  домов прошлого века. Наискосок, минуя Летний сад, слева обогнула Михайловский замок, потом памятник Петру Первому Растрелли. Удивительный памятник! Не такой живой, как любимый всеми Медный всадник, но прекрасный как величественная  архитектура. Порой мне кажется, - он возникает как мираж. Будто это парусное  большое судно,  чудом оказалось на улице города. Смотрите, любуйтесь  так всё в нём закономерно и прекрасно для человеческого восторженного восприятия.  Ух, ты!  Прошла Итальянскую улицу и слышу пение.

Охрипший, но прекрасно поставленный женский  голос поёт что-то классическое. Какие-то великие распевы. Что за язык? Похоже на старо славянский. Может сербский. Голос сильный. Настоящий поставленный голос, но с недопустимым хрипом. Боже мой! Кто же это?
 Всё нелепо. Нелепо место, на котором она стоит. Этот переулок почти безлюден. Хорошо, что нет машин. Она стоит на повороте, почти на проезжей части. А одета?! Так одеться может только слепой человек. Действительно слепая!  Я тихо остановилась. Какой то спешащий мужчина, тоже остановился и стал прислушиваться  к необычному пению. Казалась, поющая с трудом выводит последние в своей жизни ноты. Около ног  непонятные тюки. А где же кружка для подаяния? Нет кружки, и ничего подобного тоже нет.

 Догадка! Она не просит,  она делает что-то задуманное, с  отчаянной мольбой  не мешать.
Может потому этот пустынный переулок?

Кто это? Почему?  И почему пришла в наш город?
Что влекло её сюда? Какая тайна её жизни скрыта за этим обгорелым обезображенным, слепым лицом?  Люди, люди!


Впереди на ярко освещённом  Невском проспекте вырисовывается памятник Екатерине с окружающими её пьедестал, восседающими, отлитыми из бронзы, царедворцами. Великими мужами своего времени. Стою в растерянности. Вижу, как тот спешивший мужчина вернулся. Опять в недоумении постоял, и видимо почувствовав эту её волю, пошел дальше. И я пошла, поняв,  что не в силах вместить всё горе мира. Увы!