Глава 7. Автор. Ассистент, доцент, профессор

   Защищал я свою диссертацию в один день с преподавателем кафедры биохимии М.П.Шлемовичем (фамилия изменена), который был племянником жены профессора Б.А.Собчука. М.П. после окончания нашего мединститута вместе с женой-гинекологом получил распределение в одну из азиатских республик Советского Союза, а затем вернулся во Львов. Лет ему было уже около 40 и, по существующему закону, быть принятым в аспирантуру он не мог. Но ходатайства в министерство помогло преодолеть это ограничение. Он был принят в аспирантуру и выполнял свою диссертационную работу параллельно со мной.
   После защиты кандидатской диссертации я оказался на распутье. Было понятно, что дальнейшего продвижения на кафедре уже не буде, так как не скрывалось, что в ближайшее время заведовать кафедрой будет именно М.П., поскольку здоровье профессора Б.А.Собчука резко ухудшилось. Кроме того, возможности для исследований, заложенные еще О.Парнасом, были практически исчерпаны, если не считать посуды и отдельных химических реактивов, которые приобретались ученым за деньги, выручаемые продажей туалетного мыла. О.Парнас в свое время наладил полукустарное производство мыла, чтобы иметь средства для продолжения затратных исследований на кафедре.
   В это время судьба преподнесла мне еще один сюрприз. В июне месяце меня неожиданно приглашает на беседу декан педиатрического факультета и одновременно заведующий кафедрой пропедевтики внутренних болезней профессор Ф.П. Малюк (фамилия изменена). В связи с восстановлением закрытого 10 лет назад санитарно-гигиенического факультета (в стране никогда не могли точно посчитать, сколько необходимо каких специалистов), на его кафедре появилось два места ассистента. Одно уже было занято средних лет женщиной, миловидной, умной, решительной. Второе, учитывая мое положительное прошлое, было предложено мне и моя фамилия ушла в приказ на перевод. Следует сказать, что ректор нашего института никогда не возражал против перевода преподавателей с теоретических кафедр на клинические, считая, что их хорошая фундаментальная подготовка, после приобретения ими клинического опыта, помогут поднять научный уровень клинических исследований.
   Беседа с будущим шефом меня несколько насторожила. Я ожидал услышать от него: какими интересными проблемами с моим участием мы займемся, как поскорее мне набраться клинического опыта для успешного ведения пациентов и для преподавания основ терапии? Вместо этого мне пришлось выслушать, как в последствии оказалось, совершенно несправедливые упреки в отношении преподавателей кафедры (безынициативность, причуды в быту и работе и т.п.). В беседе содержался недвусмысленный намек на особое ко мне расположение, если я буду его информатором. Еще больше терзаний было у меня из-за того, что уже в сентябре мне придется вести больных, дежурить по больнице, вести занятия со студентами.
   Для начала я взялся штудировать учебник внутренних болезней А.Л. Мясникова (к слову, лучший из когда-нибудь написанных по этой дисциплине), но ничего не запоминалось. Тогда я сообразил, что должен быть конкретный мотив, в моем случае - больной для изучению той или иной патологии. Да, но где взять больных? Положение мое было реально опасным из-за того, что в обычных городских больницах тогда еще не было специализированных отделений (инфарктных, онкологических, пульмонологических и других), и вести следовало больных с любой патологией. Я сообразил, что самое страшное – это ошибиться с диагностикой инфаркта миокарда и инсульта, которые могли закончиться для больного фатально, и поэтому на все лето устроился волонтером на службу «скорой помощи». Наблюдая днем больных и подчитывая учебник вечерами, я 1 сентября вошел в клинику, волнуясь, но не паникуя. Обязательным для ассистента было 2 суточных дежурства в месяц, каждое из которых на самом деле продолжалось больше 30 часов, так и во время дежурства, и на следующий день занятия со студентами оставались за мной.
   Конечно, в первые годы работы на кафедре были обидные промахи, которые со мной иногда случались, хотя я старался каждого сложного больного обсудить с доцентами кафедры, А.И.Черновой и В.И.Пискорским, а также опытным ассистентом - Ю.М.Коваливым. С каждым из них у меня сложились самые теплые отношения и взаимная симпатия. Мне разрешалось позвонить им даже ночью, во время дежурства, если были проблемы с тяжелыми больными. Но отношения с профессором стали быстро ухудшаться, ведь я ничего «важного» о преподавателях не доносил, а с восхищением отзывался об их клиническом опыте и человеческих качествах. В ответ на упреки сотрудникам в безынициативности я предложил полтора десятка предложений по новым направлениям исследований. По-видимому, опасаясь, что я начну работать еще и над докторской диссертацией, шеф давал совершенно никчемные поручения, далекие от науки.
Жизнь в клинике стала особенно невыносимой, когда ректор уволил его с должности декана, но, из жалости, оставил заведовать кафедрой. Через день устраивались заседания кафедры, сводившиеся часто к его воспоминаниям, «как раньше чудно работалось», о никчемности сотрудников нашей и других кафедр,   заканчивающиеся нередко в 7-8 вечера. Недовольным предлагалось покинуть кафедру. Пресекался любой самостоятельный шаг.
   Большую моральную поддержку в эти годы мне оказывал ставший деканом педиатрического факультета профессор М.Б.Титов, хорошо знавший меня со студенческих лет. Он предложил коллективу факультета избрать меня секретарем парторганизации и добился выдвижения меня на должность доцента кафедры (у меня уже был достаточный клинический стаж). Условием выдвижения на должность доцента было планирование мной докторской диссертации. Дело в том, что на заседаниях ученого совета института ректор без конца напоминал заведующим кафедр о необходимости подготовки резерва, называя и фамилию моего шефа.
   Отвергались десятки предложенных мной вариантов докторской диссертации. Каким-то чудом, не иначе, удалось утвердить название работы, посвященной диспансеризации и реабилитации больных, которые перенесли операции на желудке по поводу язвенной болезни. Но на присвоение мне звания доцента Ф.П. Малюк согласия не давал. Более того, так как в положении и.о. доцента я был уже в течение 4 лет, ректоратом была создана комиссия во главе с профессором И.И. Марковым, которая должна была встретиться с коллективом кафедры и принять решение – рекомендовать к присвоению мне научного звания доцента или нет? И тут я был буквально потрясен смелостью сотрудников кафедры, которые единогласно стали на мою защиту. Но на этом пакости Ф.П. не закончились. Сговорившись с ученым секретарем института, он подготовил текст решения комиссии, которая «не рекомендовала присвоение звания доцента», но под этим «документом» ни один член комиссии подпись не поставил.
Не известно, сколько бы еще продолжалась эта неопределенность, если бы профессор Ф.П. Малюк не решил и дальше заведовать кафедрой, для чего явился к ректору просить поддержки. Но тут проявил решительность ректор института профессор М.П. Павловский, который перечислил многочисленные претензии к нему от врачей клиники, преподавателей кафедры и в неопределенности положения со мной. Пообещав согласиться с решением моего вопроса в обмен на согласие ректора допустить его к избранию на должность заведующего кафедрой, Ф.П. Малюк утром следующего дня распорядился бросить занятия со студентами и немедленно готовить необходимые документы ему на подпись.
   С благодарностью вспоминаю ректора института М.П. Павловского, который поддерживал меня и в дальнейшем. Я пожаловался на то, что заведующий кафедры не дает заниматься диссертационной работой, изгоняет из лаборатории больных, которых я обследую, что я буду вынужден прекратить работу, которая уже утверждена в МОЗ Украины. Михаил Петрович перевел меня на другую кафедру, которой заведовал профессор П.Г. Подорожный, и согласился, как хирург, консультировать мою работу. Более того, он распорядился, чтобы все мои больные прошли обследование у него на кафедре в единственном тогда во Львове кабинете УЗД, а также организовал иммуноферментное определение уровня некоторых гормонов в крови моих пациентов. Участвуя благодаря ему в научных конференциях, публикуя результаты работы в авторитетных журналах, Михаил Петрович успешно подвел меня к защите докторской диссертации с участием в качестве официального оппонента выдающегося ученого-хирурга А.А. Шалимова.
   Годы работы на докторской диссертацией на кафедре профессора П.Г.Подорожного были счастливой компенсацией за пережитые на бывшей работе  унижения. Павел Григорьевич первое время ко мне внимательно присматривался - не окажусь ли я подлецом, как меня ему представлял бывший шеф.  У обоих были рядом гаражи, и при встрече Ф.П.Малюк, злорадствуя, предупреждал Павла Григорьевича о больших неприятностях в будущем из-за «беглеца». Но повода к недовольству в отношении меня у профессора П.Г.Подорожного никогда не было.
   Занятия с врачами-курсантами я проводил добросовестно, лекции читал интересно, одновременно проводил огромный объем исследований. Вот примерный расклад моего рабочего дня. Утром, до занятий, забор крови у больных, центрифугирование в лаборатории кафедры (на 3-м этаже) образцов для получения сыворотки, запаивание ее в пробирках, замораживание в морозильной камере  для последующего исследования содержания в крови гормонов. В это же время на 5-м этаже больницы проводилось рентгенологическое обследование желудка и двенадцатиперстной кишки доктором Л.Г.Матланом (святой человек!), а на 4-м - эндоскопия больных доктором В.Й.Кимаковичем (светлая память!). На 5-м этаже в моей учебной комнате лежит на топчане больной с зондом в желудке и с подключенными электродами гастрографа Собакина на животе. Я же, не прерывая практических занятий с врачами (вторая пара), ношусь по всем упомянутым этажам, контролируя процесс обследования больных, а затем бегу в лекционный зал (третья пара) проводить семинар.  С таким азартом я никогда в жизни не работал. Уважительно-спокойная обстановка на кафедре, казалось, открыла второе, третье, четвертое «дыхание».
   Последующий «маршрут» больных я опекал уже на курорте Моршин, где в условиях реабилитационного отделения пациенты продолжали восстановительное лечение, а затем - в поликлиниках города и районах области. Таким образо, была создана стройная система реабилитации и последующего диспансерного наблюдения больных с описанием встречающихся осложнений, их лечения и профилактики. Внедрению этой программы в практику  я обязан главному хирургу области, талантливому специалисту С.Л.Рачкевичу. 
   Учитывая сотни показателей у 450 больных, полученных в результате исследований, об обработке материалов в ручном режиме не могло быть и речи. В это время на некторых заводах, прежде всего оборонных, появились огромные вычислительные машины, работа которых сопровождалась шумом и нагревом помещения, как в горячем цеху. Используя хитрость и коньяк, удалось договориться  с руководителем такого вычислительного центра, который дал задание девушкам операторам занести на перфокарты мои материалы, организовал программу, что под грохот вычислительной машины позволило выдать обработанные результаты. Машина и назначенные шефом люди работали почти 4 месяца.
   Написание диссртации заняло почти половину года. В квартире, где проживало 6 человек (жена , ее родители, двое детей и чудный ирландский сеттер Ральф), это было бы невозможным. Пришлось оборудовать под кабинет полуподвальное помещение и там уже без помех завершить труд.
   Диссертацию к защите я подал осенью 1989 года в спецсовет при Академии последипломного медицинского образования (г.Киев). Для начала следовало «расположить» к себе ректора академии профессора В.Н.Гирина. Обнаружилось, что он любит отдыхать в санатории «Шахтер» курорта Трускавца, а его любимая минеральная вода – «Нафтуся». Его лечащий врач, а в последнее время почти приятель - начмед этого санатория. Он-то и предупредил «пациента» о минеральной воде, которая будет доставлена докторантом. Нагрузившись двумя ящиками «Нафтуси», я вышел на привокзальную площадь Киева и должен был, по договоренности со старым комсомольским приятелем, обещавшим машину, доставить воду по адресу. Но машины не оказалось, и я, беспомощный, стою рядом с залом «для официальных  делегаций». В это время в «Волгу» садится приехавший в Киев на сессию Академии наук директор Институа прикладной математики  Подстригач. Заметив мою растерянность, он из окна машины спросил: «Вам куда?». Затем распорядился водителю погрузить ящики с водой в багажник машины, доставить его в помещение Президиума АН, а затем – меня по нужному адресу. Сегодня его уже, к сожалению, нет в живых, а я не перестаю удивляться его душевной щедрости.
   Председатель специализированного совета профессор В.Г.Мясников, уже ждавший меня, приветливо встретил, быстро распорядился о процедуре рассмотрения диссертации на кафедре гастроэнтерологии, которой заведовал тогда профессор П.С.Федышин, уроженец Ивано-Франковщины, с большой симпатией относившийся к «западенцам». Экспертом диссертации была назначена профессор Дегтярева Ирина Ивановна, авторитетнейший гастроэнтеролог, красивая женщина, лет чуть за 40. Она же и стала моим официальным оппонентом, а затем - и душевным другом, вплоть до ее внезапной кончины.
   Защита однако была отложена почти на полгода из-за перерегистрации спецсовета. Но наконец дата была официально объявлена. Официальными оппонентами, кроме И.И.Дегтяревой, были утверждены академик А.А.Шалимов и профессор В.Г.Денисюк из Ивано-Франковского медицинского института. Ранее утвержденный оппонентом П.С.Федышин тяжело страдал из-за миеломной болезни, и «отречение» от защиты подписывал, уже не поднимаясь из постели.
   Не каждому читателю понять, какие проблемы встают перед совершенно бесправным диссертанток, когда все уже, казалось бы, готово к процедуре защиты. Главным препятствием оказывается здоровье (как в случае с профессором С.П.Федышиным), явка на защиту оппонентов, кворум на заседании совета. Если с приездом на защиту профессоров проблем не было, то доставить академика А.А.Шалимова оказалось не просто. Накануне в его кабинете Института клинической хирургии я просил не «мыться» завтра на операцию и несколько раз уточнял, на какой совет ему следует завтра прибыть, но он, соглашаясь, каждый раз называл другой. Убедившись, что его явка на защиту под большим вопросом, я попросил Валерия, мужа И.И.Дегтяревой, заехать в Институт хирургии в половине девятого утра и забрать академика на заседания совета. Как я и предполагал, Алексей Александрович начал готовиться к операции, и Валерий попросил его срочно «размыться» и ехать на защиту.
   На заседание совета явился ректор Академии профессор В.Н.Гирин. Оказалось, что нет кворума. Несколько профессоров отсутствовали из-за болезни, отпуска и по неизвестной причине. Негодованию В.Н.Гирина не было предела. Матерясь, он позвонил директору Института кардиологии. Тот влетел на заседание через полчаса. Защита началась.
   Началась моя работа в роли профессора, заведующего кафедрой. В это время на кафедре работали доцент Е.М.Розанов, ассистенты Л.К.Ютанова и С.А.Бачковская. Начались потери: умерла Л.К.Ютанова, опытнейший врач, замечательный лектор, ушла на пенсию С.А.Бачковская. Следовало немедленно устранить дефицит кадров опытнейшими специалистами, так как кафедра относилась к факультету усовершенствования врачей. Удалось привлечь к работе на кафедре опытнейшего эндокринолога, доцента В.И.Пискорского, прекрасного специалиста-гематолога А.П.Подорожного (сына основателя и первого заведующего кафедрой), ведущего специалиста Института фтизиатрии, пульмонолога И.С.Садового, кардиолога М.В.Перепелицу, затем - опытных практических врачей Л.М.Терлецкую и Т.И.Маркову.
   Кафедра продолжала заниматься проблемой клинической витаминологии, основоположником которой был профессор П.Г.Подорожный, а также различными вопросами гастроэнтерологии. За годы работы на кафедре мной было подготовлено 30 кандидатов и докторов наук, организовано областное общество гастроэнтерологов (теперь отделение Украинской гастроэнтерологической ассоциации).
   В 2011 году я доложил ректору Университета Б.С.Зименковскому, что достиг критического возраста – 70 лет и готов передать заведование кафедры достойному кандидату. На его вопрос: «Кому?», я предложил своего бывшего студента, сегодня профессора – Евгения Яковлевича Склярова. Кроме прочих аргументов, в его пользу свидетельстовали порядочность, бесконфликтность, научные работы в области гастроэнтерологии.
   Свой уход с заведования кафедрой я воспринял трезво, без естественных в этом случае переживаний. Работая на должности профессора кафедры, я читаю лекции врачам, продолжаю готовить кандидатов медицинских наук, пишу монографии, учебные пособия, научные статьи, выступаю по актуальным вопросам на научных конгрессах.
   Читатель, очевидно, хотел бы продолжения повести: а есть ли у автора жена, дети, внуки? Хочу ответить на все вопросы утвердительно, не вдаваясь в детали семейной жизни, поскольку дал слово своей жене в эту часть жизни никого не посвящать.