По скользкой дороге. 5 глава

     Костя вошёл в пустой дом, где прошло шесть счастливых лет, его такого недолгого детства. А потом всё в один миг закончилось, всё, что было так дорого его детскому сердцу. В доме ни мебели, ни постельного белья, хоть на полу спи. Тихий стук в дверь оторвал парня от горьких мыслей, на пороге стояла Мастура, держа в руках матрас и подушку.
     - Я увидела свет в окошке, так и подумала, что ты пришёл. Больше ведь некому... Костик, идём к нам, я покормлю тебя и дам. одеяло У меня и кровать раскладная есть. Рустам в армию ушёл, вот кровать и стоит сложенная в углу. Пойдём, сынок, пойдём... - обняв парня за плечи и увлекая за собой, тихо говорила Мастура.
     - Спасибо, Мастураопа, Вы всегда были добры к нам, - опустив голову и тихо смахивая с глаз набежавшую слезу, проговорил Костя.
     В доме у Мастуры было тепло и уютно, две её дочери, сестрёнки Рустама, подросли, одной было пятнадцать, другой тринадцать лет. Они сидели за столом и делали уроки. Муж Мастуры работал таксистом в таксопарке, домой заезжал пообедать и поужинать. С работы возвращался поздно ночью.
     - Семья большая, надо кормить, одевать, девочки подрастают, да и сын с армии вернётся, пару лет поработает, женим его, - уже отужинав и уходя, сказал Тахиракя Косте, будто извиняясь, что покидает гостя.
     - А ты садись, Мастура плов приготовила, поешь, сынок, не стесняйся, - уже в дверях сказал Тахиракя.
     - Спасибо Вам, - тихо ответил Костя и сел за стол, где уже стояли салат ачучук, без которого плов не плов, поломанные лепёшки и чайник горячего чая с пиалками. Мастура забрала со стола ляган, прошла на кухню и положив из казана ещё плова, поставила его перед парнем. Костя был очень голоден и без стеснения принялся за еду. Мастура села за стол рядом с парнем и налила ему чай.
     - Что делать-то будешь? Тебе бы надо на работу устроиться. Жизнь-то продолжается, сынок, что уж теперь, если так все вышло, - говорила Мастура, еле находя слова, понимая, что бесполезно сочувствовать и давать советы.
     Парень вырос без любви и ласки родитетелей и приглядевшись к нему, Мастура вдруг увидела в глазах парня такое отчаянье и тоску, что прослезилась и тихо, чтобы Костя не увидел, смахнула с глаз слёзы. Быстро поев, Костя встал из-за стола.
     - Спасибо Вам, Мастураопа, очень вкусный плов, давно такого не ел. Ну, я пойду, поздно уже. А Рустам скоро приедет? - как-то между прочим, спросил Костя, так как дружил с сыном женщины лишь в далёком детстве, ведь Ольга, когда он приезжал из интерната на воскресенье, не выпускала его на улицу.
     - Так ведь он только уехал, два месяца как, - ответила Мастура.
     - Ааа... Ну Вы ему привет от меня передавайте, если письмо будете писать, - уже у выхода, ответил Костя.
     - Подожди, сейчас одеяло тебе вынесу и кровать раскладную, - вдруг спохватившись, воскликнула Мастура и побежала в спальню. Забрав одеяло и поблагодарив за ужин, Костя сказал.
     - Кровати не надо, я на полу лягу.
     И ушёл. Остаться у себя, Мастура предлагать не стала, ведь у неё молодые дочери, мало ли, что соседи болтать будут, неудобно.
     - Да и к своему дому пусть привыкает, дому хозяин нужен... - подумала женщина, закрывая за парнем калитку во дворе.
     Бросив матрас и подушку на голый пол, Костя лёг и укрылся одеялом. Он долго не мог уснуть, думая о матери, об отце, о своей непростой жизни. Парню было восемнадцать лет, наверное, в таком возрасте надо думать о будущем, но Костя никак не мог себе представить, что делать дальше. В интернате он подружился с ребятами, двое из которых были русские, один татарин и один узбек. Он поддерживал с ними связь, но в интернате эти ребята были трудновоспитуемые, из очень неблагополучных семей. Но Костя подружился именно с ними. Наверное, их каким-то образом связывал характер, грубоватые и дерзские, они часто сбегали с уроков, огрызались с учителями, а то и вовсе уходили на два-три дня из интерната.
     Костя решил продать дом, зачем ему одному такой дом, в котором не было счастья и семейного тепла? Покупатель нашёлся быстро, не Бог весть какие деньги, которые Костя со своими друзьями быстро потратил на дискотеках, в кафе, в бильярдных.
     Ребята, когда все деньги были потрачены, решили сколотить банду, Костя стал главарём, так как тратил деньги направо и налево и ребята к нему относились с уважением. Он умело управлял ими и они беспрекословно его слушались. Чтобы заработать деньги, ведь хотелось ещё погулять, хорошо поесть, хорошо одеться, они решили заняться грабежом. Сначала грабили подвипивших прохожих, потом вычисляли тех, у кого был день зарплаты. Так, начиная с малого, они, совсем обнаглев, начали подкарауливать те квартиры, которые оставались без присмотра. А проживали пятеро ребят в Бектемире, сняв обставленную  квартиру на окраине города. Заявлений в милицию поступало немного, вычислить банду грабителей никак не удавалось. Но Костя решил не испытывать судьбу. Как-то, собравшись на съёмной квартире, парень объявил, что решил действовать и в других городах.
     - Нечего светиться в Ташкенте, надо чаще менять адреса, поедем в Самарканд. Там тоже дело найдётся. На том и порешили. Чтобы не привлекать внимание, ребята разделились на две группы, одна из которых села в одну машину, другая во вторую. В Самарканде, по объявлению, ребята нашли пустую квартиру. Там их никто не знал, пару дней они просто ходили по городу и присматривались.
     - Тут народ проще, работа найдётся. Все вместе действовать не будем, выручку вечером на стол. Тут кое-какие адреса, там можно сорвать хороший куш. Учую воровство - порешу, - серьёзно сказал Костя, зло сверкнув глазами.
     Ребята переглянулись, принимать всерьёз слова главаря или он так шутит? Но взгляд Константина говорил сам за себя.
     Каждое утро, разделившись на две группы, ребята выходили из дома и возвращались поздно вечером. Константин не спрашивал, где и как заработаны деньги, только "заработок" он отбирал и складывал в отдельный чемодан, ключ от которого хранил при себе, отдельно откладывая на еду и на съёмную квартиру. В Самарканде они пробыли недолго.
     - Всё, здесь ловить больше нечего, поедем дальше, в Бухару. Там золотишко чистое, бухарское, - подмигнув, сказал Константин в один из вечеров, сложив очередной награбленный куш.