Туман
Только ведь, понимаешь, собрался Лис юркнуть к выходу, прямо так, без бушлата – всего-то несколько шагов по снежку – и в общаге. Ан нет. Его почти за гюйс поймала завуч:
– Лёня, мы должны принять участие в городском конкурсе патриотической песни. Заявка подана. Конкурс послезавтра. Нужно сыграть и спеть что-то новое. Лучше своего сочинения.
– Так это... Не репетировали давно и аттестация же как бы... Пусть девчата...
– Чем больше от нас будет номеров, тем выше престиж. Не думала, что тебе придётся объяснять такие простые вещи.
– Мы не успеем до послезавтра. Вот как хотите.
– А ты не в курсе, случаем, что там с распределением на практику? Кто-то хочет на толкаче всю навигацию ходить? Можно же устроить. И про дисциплину я молчу. Не дошло бы до отчисления, Лис. К Михаилу Петровичу, может, сразу, а? Завтра послушаю вашу песню.
– Так точно.
Завуч улыбнулась и сделала вид, что поправляет Лёньке безупречно выглаженный гюйс:
– Совсем от рук отбились, господи.
И вот теперь три мученика Эвтерпы пытались решить, как им выкрутиться из ситуации.
– Да пофиг, давайте «Не плачь, девчонка...». Или «Идёт солдат по городу...», – Антохе хотелось домой, и он был готов уже играть что угодно. – Стариканы в жюри одобрят. Ещё и первое место займем.
– Пять минут позора. Зато от нас отстанут, – поддержал его Рома. – Мы всё равно ничего дельного не успеем придумать. То, что мы до этого играли, – всё не формат.
Лёнька поморщился.
– Может, «Там за туманами» Любэ попробуем забацать. Вроде, там не очень сложно...
– Угу, и модуляция в четвёртом куплете. Урепетируемся. Давайте тогда «Туман» Сектора газа, чё уж...
– А давайте. У меня слова и аккорды есть.
– Лис, ты чё, в натуре? Нас не пропустят с этой песней. Завтра завучиха позырит и устроит скандал.
– Да и похер. Я не собираюсь перед всеми на задних лапах плясать, только бы практику получше утвердили. Не понравится песня – её проблемы.
Идея показалась сумасшедше-прикольной, пацаны заулыбались, вдохновились и вылезли репетировать.
В назначенный час они вытянулись на сцене по стойке смирно с гитарами наперевес. Готовые к бою. Завуч благодушно уселась в пустом зале.
– Песня Юрия Клинских «Туман», – чопорным голосом конферансье объявил Лёнька, полуусмешка мелькнула в уголках его губ и растаяла без следа.
Завуч покачала головой, мол, не знаю такого, и приготовилась слушать. Первые аккорды ей тоже ни о чём не сказали. Но чем больше она вслушивалась в текст, тем становилась мрачнее и угрожающе качала ногой, шевелила пальцами, сдвигала брови, собирала губы в презрительную трубочку.
Было хорошо, было так легко,
Но на шею бросили аркан,
Солнечный огонь, атмосферы бронь,
Пробивал, но не пробил туман.
И мёртвый месяц еле освещает путь,
И звёзды давят нам на грудь – не продохнуть,
И воздух ядовит, как ртуть,
Нельзя свернуть, нельзя шагнуть,
И не пройти нам этот путь в такой туман!
А куда шагнуть – Бог покажет путь,
Бог для нас всегда бесплотный вождь!
Нас бросает в дрожь, вдруг начался дождь,
Нас добьёт конкретный сильный дождь!
И месяц провоцирует нас на обман,
И испарение земли бьёт, как дурман,
И каждый пень нам, как капкан,
И хлещет кровь из наших ран,
И не пройти нам этот путь в такой туман!
Всё пошло на сдвиг, наша жизнь, как миг,
Коротка, как юбка у путан,
Нам всё ни по чём, через левое плечо
Плюнем и пойдём через туман.
Под конец она не выдержала:
– Слова никуда не годятся. Несите мне их сейчас сюда, будем исправлять.
Лёнька положил гитару, вытащил из-за ремня отксерокопированный листок с текстом и спрыгнул со сцены в зал. Антоха и Рома стали подтягиваться тоже, чуя недоброе.
Завуч водила карандашом по строчкам, зачёркивала и подписывала сверху своё.
– «Но на шею бросили аркан». Какой ещё аркан, Лёня?
– Не могу знать. Вероятно, речь идёт об оковах западного гнилого капитализма и рыночной экономики...
– Не морочь мне голову. Никаких арканов. Напишем: «Нёс нас по реке катамаран». И в рифму, и по-речному. Так, дальше. «И мёртвый месяц...» – всем известно, что месяц светлый, ещё Пушкин об этом писал. Что ж, этот ваш друг – умнее Александра Сергеевича, что ли?
– Какой друг?
– Да Юра этот, который вам текст написал. Что там ещё. Совсем мрак. Припев перепишем. Будет так:
И звёзды светят нам на грудь – святая суть,
И воздух свеж, пора нам в путь,
Нельзя свернуть, пора шагнуть,
Пора идти нам в этот путь в такой туман!
– Вот. Вполне позитивная песенка на речную тему получается.
Лёнька кивал с серьезной миной. Пацаны пытались задавить отчаянный хохот, рвавшийся наружу. Завуч продолжала редактирование:
– Про Бога – это хорошо, в жюри обязательно будет кто-то из епархии. Молодцы. Но вот дождь... Пусть он не «добьёт», а бодрит.
И месяц приглашает нас побыть вдвоём,
Про испарение земли с тобой поём,
И каждый пень нам, как солдат,
Он защитит всех, будто брат.
Давай пройдём с тобою путь в такой туман!
– Но это уже какая-то любовная лирика получается, – возразил Рома.
– Ты что, Соколов, любовная лирика дальше, а это чувство братской поддержки, – Лис незаметно пихнул друга ногой, типа, не вмешивайся.
Завуч одарила его благосклонной улыбкой. Но потом прочитала про путан.
– Это ещё что такое?
– Возможно, имелись в виду сторонники президента, – Лёнька, не моргая, смотрел ей в глаза, его взор искрился патриотизмом и был чист, как утренняя роса.
– Не думаю, – отрезала завуч. – Будете петь так:
Всё пошло вперед, наша жизнь как мёд,
Западный не соблазнит обман.
Нам всё нипочём, через левое плечо
Глянем, и пойдём через туман.
– И вполне патриотично. Передайте своему Юре, что уж слишком депрессивные у него стихи.
Антоха, а за ним и Рома подскочили и выбежали из зала, не в силах больше сдерживать дикий смех.
Лёнька кивал с серьезной вежливостью японского дипломата.
– Спасибо огромное, что бы мы без вас делали...
На концерте в общественно-культурном центре зал был набит битком. Депутат, священник и председатель департамента культуры уже произнесли свои речи и теперь скучали в жюри, рассматривая незадачливых конкурсантов, певших им знакомые приевшиеся песни.
Когда на сцену вышло трио курсантов-речников, зал зааплодировал. Народ всегда симпатизировал юношам в тельняшках. Аплодисменты не прекращались – многие узнали мелодию – зал оживился и радостно загудел, готовясь подпевать.
Мальчишки озадаченно переглянулись. Лёнька тряхнул головой, сделал жест рукой, будто бросил шапку об пол. И запел оригинальный текст. Ребята поддержали. В проходах уже кто-то пытался танцевать. Зал выл.
Когда ребята уходили со сцены, овации гремели. Но на фоне кислых физиономий членов жюри всё в конце концов превратилось в жидкие хлопки и затихло. Руководство речного училища сидело окрашенное в цвета итальянского флага: бледно-зелёные полуобморочные или пурпурно-предынфарктные.
Группа Лёньки Лиса сбежала огородами, не дожидаясь окончания концерта и разбора полетов. Главный приз, как всегда, достался образцово-показательному хору.
– Чего нам теперь в речнухе будет… – Рома старался отвернуться от ветра, бившего в подворотню, не мог прикурить – дрожали руки.
– Лис, нафига ты стал оригинал петь? Ходить нам теперь на толкачах и не видать круизных лайнеров с чаевыми...
Лёнька стоял без шапки, засунув кулаки в карманы, и смотрел в небо. Не отвечал.
Свидетельство о публикации №218022302178