Память

Я помню большой песчаный карьер, который мы рыли щербатыми лопатами и ломами уже много дней: по любой погоде – под лучами немилосердно жарящего солнца, в жужжащем и жалящем облаке слетевшихся на запах пота кровососущих насекомых; в лютый мороз, превращающий в мёртвые, уже не ощущающие ни холода, ни боли, черные струпья – живую плоть и звенящий в твоих костях миллиардами раскалённых игл; под проливными дождями, когда Земля и Небо становятся единым целым, погружаясь во тьму и соединяясь, словно мостом, сплошной стеной холодной воды.
Ветер и вода сбивают тебя с ног и ты падаешь в скользкое песчаное месиво, на холодные камни, в мутную земляную жижу… но почти сразу же поднимаешься, потому что иначе нельзя, ведь во первых – работа должна быть завершена вовремя: по плану мы обязаны не только закончить её в строго установленные сроки, но и успеть сделать это значительно раньше – чем раньше, тем лучше, что бы победить в соревновании и ещё раз доказать «капиталистическому Западу» что мы круче; а во вторых, потому что тебя просто пристрелят как загнанную клячу, если ты позволишь себе валятся в грязи на несколько секунд дольше, чем допустимо, ведь рабочей силы в лагере в общем то хватает; вымрут одни, по этапу пришлют других….
И ты встаёшь. Не знаешь зачем, но встаёшь. Негнущимися пальцами берёшь в руки лопату и продолжаешь копать, вопреки разбушевавшейся стихии, наперекор собственному телу, которое, согласно всем законам природы, уже давно должно загнуться… Ты выворачиваешь камни и сбрасываешь их в одну общую кучу или на «тачку», ты поднимаешь отяжелевший от влаги песок и швыряешь его в лицо грозе и ветру… и всему этому миру.
Грохочет гром… Бездонную тьму, в которой ты существуешь, время от времени озаряют голубые вспышки молний и в течении каких то долей секунды, ты видишь все что вокруг: согнутые, обтянутые промокшей насквозь и прилипшей к коже робой, тела заключённых; черные фигуры надсмотрщиков, на так называемых «вышках» - высоких, деревянных конструкциях с крышей и смотровой площадкой, с которых весь лагерь виден как на ладони; утопающие в грязи трехколёсные «тачки», гружёные песком и камнями, которые ещё как то ухитряются толкать вперёд, живые рабы, лишённые разума и воли.
Но всему рано или поздно наступает конец, поэтому гроза заканчивается, из за уплывающих в даль по глубокому, синему небу облаков, появляется солнце и его косые, горящие расплавленным золотом лучи, позволяют увидеть ещё больше, чем голубые вспышки молний. Они освящают всю красоту и убожество жизни: возвышающиеся над карьером высокие, стройные сосны, маленькие, белые искорки диких цветов, пока ещё живой, но обречённый, отчаянно – цветущий ярко – розовыми цветами, куст шиповника… чьи корни уже наполовину выкорчеваны из земли руками живых рабов, потому что он вырос там, где должен быть карьер.
Солнце освещает промокших, но продолжающих копать рабов, а чёрные фигуры на «вышках» приобретают более человеческие очертания и цвет – грязно – зелёный цвет советской формы; кроме того, в солнечном свете становятся видны темные карабины, которые они держат в руках.
Пропитавшийся светом воздух наполнен неповторимым, сказочным ароматом свежести и хвои, мокрой земли, цветущих трав, влаги и прошлогодних листьев – тем самым, который в полной мере, можно почувствовать только в первые минуты после грозы. Над неровной изгородью темно – зелёных, сосновых крон появляется радуга. Вновь осмелевшие, коль буря уже миновала, начинают петь птицы и вылезают из своих незримых убежишь, пчёлы и муравьи. Скоро и слепни покажутся… куда ж без них?
На Земле и над Землёй цветёт весна. Весне совершенно все равно чем заняты люди, даже если в конце концов они погибнут, уничтожив сначала других людей, а затем самих себя, весна всё равно будет цвести каждый год, и над планетой будут грохотать грозы и появляться радуги, и обречённый на смерть куст шиповника, вырастет вновь – от маленького корешка, который не смогли откопать.
А ты – скелет №213. У тебя нет имени, памяти, воли… У тебя ничего нет. Ты – враг народа, осмелившийся ступить на советскую землю в коричневой форме рядового Третьего Рейха, но Товарищ Сталин, имеющий полное право расстрелять тебя хотя бы за одно только то, что ты немец, дал тебе шанс хотя бы отчасти искупить свою вину потом и кровью и поэтому ты должен копать, копать, копать….. до тех пор, пока тебя самого не закапают.
Да, я немец. Но кто сказал Вам что я когда либо был фашистом? Я пошёл на войну только для того, что бы фашисты не убили мою мать….
«Чё встал!? Копай, морда фашистская»!!!
Удар прикладом…
Не больно.
Человек привыкает ко всему, в том числе и к боли, и если эту боль приходиться испытывать очень уж часто и продолжительно, то в конце концов он перестаёт её ощущать.
Телу уже всё равно. Оно продолжает копать.
Но душа болит и мечется в темнице этого тела, как дикая птица, пойманная и посаженная в клетку, глупым мальчишкой…
Душевная боль – самая страшная. Её невозможно унять ничем, но лишь до тех пор, пока ты её ощущаешь – ты живой. И ты все ещё человек….
Вот к груде камней, которые я откопал, приближается скелет №539 с пустой «тачкой». На первый взгляд он ничем не отличается от меня: такой же грязный и тощий, с почерневшим от усталости и изборождённым морщинами лицом, запавшими глазами и на лысо бритой головой… Но помогая укладывать камни, я присматриваюсь к нему повнимательней и вижу ЧТО ОН УЖЕ МЁРТВ.
И это не важно, что его сердце продолжает биться, распределяя кровь по организму, а тело двигается и выполняет работу. Я не вижу Света в его глазах: его Дух сломлен, а Душа больше не чувствует боли. Он смотрит на камни и на меня пустыми, ничего не выражающими, подёрнутыми голубоватой пеленой глазами и я точно знаю: его смерть – только дело времени. Он умрёт через несколько дней или недель, точно так же, как до него, умирали многие другие – с такими же глазами.
А в моих глазах ещё есть Свет. Я конечно, не могу видеть этого, но он определённо там есть, потому что я чувствую этот Свет в своей Душе….
И это сбивает меня с толку. Откуда взялась эта сила, эта непобедимая, звериная жажда жизни, эта сумасшедшая любовь к бытию, заставляющая меня вставать всякий раз, когда можно было остаться лежать на земле и получить пулю, в один момент прекращающую все мои страдания? Зачем она мне? Ведь выхода всё равно нет….и я как тот куст шиповника – обречён, но цепляюсь за жизнь до последнего. Что за безумный Бог создал меня таким? Почему, зная, что выхода нет, я любуюсь солнечным светом и голубым сиянием молний, и словно выброшенная на берег рыба, отчаянно хватаю ртом воздух, тогда как другие просто прекращают дышать?!
ПАМЯТЬ….одно слово, заключающее в себе так много…
У каждого своя память и своя боль.
И давно уже нет на Земле человека с фамилией Эрингард, который был когда то скелетом № 213 и рыл карьер, восхищаясь немеркнущей красотой окружающего мира…
И кости его, уже полностью очистившиеся от плоти, лежат в одной из тех общих могил, которые и могилами то трудно назвать….
И над ними растёт трава, играют дети, над ними всё тоже бездонное, синее небо, то согревающее нас своим вечным светом, то ослепляющее вспышками молний во время весенних гроз….
И страны, в которой он умер, тоже давно уж нет.
А я живу. И Память, от которой при всём желании никуда не денешься, живёт вместе со мной.
Я вижу других людей – людей XXI века. Глядя на них, я замечаю всё тоже самодовольство и гордыню, возведённое в ранг святости убожество и неуёмную жажду денег, славы, разврата и власти…. Конечно, не все такие. Но таких – большинство.
Я понятия не имею что ожидает нас всех в будущем. Но есть кое что, что я знаю наверняка и моя Память является тому подтверждением:
Не важно кто ты: русский, немец, украинец или еврей (да хоть абориген с Папуа Новая Гвинея!);
Не важно – мужчина ты или женщина, 20 тебе лет или 70;
И в какой стране ты живёшь – тоже не важно.
Мы живём на Земле… на прекрасной, голубой планете, среди загадочных просторов Космоса, среди сотен других планет, на которых, возможно, есть Жизнь…. Так получилось, что именно Земля является сейчас нашим Домом и я не вижу в этом ничего плохого. Но мне бы очень хотелось, что бы люди на этой Земле хотя бы попытались понять самих себя и друг друга и перестали причинять боль себе и другим, ведь наша история, наша генетическая память и без того хранит в себе так много боли и слез, так много смертей и восстающих из своих могил призраков, которые никак не могут обрести покой…
Наша история написана кровью.
Так может хватит воевать, ребята? Неужели история так ничему Вас и не научила? Я говорю не только о той войне, которая идёт на поле боевых действий, но и той, которая происходит каждый день во всех частях света, когда мы непонятно зачем воюем с соседями по лестничной клетке, родителями, которые нас не понимают, детьми, которые не хотят слушаться, начальством, коллегами по работе и т.д… Может быть, хватит? Давайте попробуем понять и полюбить друг друга и начнём прямо сегодня – с самих себя и своих близких, постепенно расширяя диапазон до масштабов всего, что нас окружает.
Поверьте, любить совсем не так просто, как может показаться на первый взгляд. И нервы помотать придётся, и здоровье может начать давать сбои…
Но дело того стоит.