Жила-была девочка 2

Людмила Корина  "Родные-близкие"(семейная хроника) продолжение

В Ачинске во время войны мама работала в эвакогоспитале и заведовала медучилищем
, сменив брата, получившего назначение во Владивосток.Туберкулёзный процесс прогрессировал. Писала отцу –любимому мужу письма все 4 года. Повидались в конце апреля 45го в Ачинске с “любимым мужем и отцом”(фото на сайте).

С.В. сообщил в письме, что в мае 44го встретил в Москве её сокурсницу Люду Жирякову.Но только в 46м  по окончании специализации в Москве в Сокольниках и получив назначение в Челябинск, решил маму мою больную тбц списать в Калинин,её родной город,а свою жизнь связать с её сокурсницей. Маме со мной и бабушкой он помог выбраться из Ачинска,  мама там загибалась от климата.

“Устраивай свою жизнь самостоятельно” –эта фраза запомнилась. С.В считал себя вправе оттолкнуть тяжело больную жену.Она не выдержала шока от его оборотничества.
Всю войну, измученная болезнью и работой,  Катя письма ему писала, намучившись при немцах в первую зиму оккупации, спасая меня, 3х летнюю дочку и стариков-родителей. При отступлении немцы сожгли нашу деревню Сотчино,согнав сельчан в конюшню умирать от голода. Нас с мамой и бабушкой тётя Наташа перевезла в Калинин, дедушка Иван Васильевич Лисатов отказался и умер от голода той зимой.

Мама сохранила  в  переписке с отцом его письма заботы и любви - С.В. упражнялся в  выдуманных чувствах и безупречной каллиграфии.Её писем он мне дочери не оставил, ни одного. Катя дала развод спокойно и гордо в 49м, когда С.В. попросил для перевода его из Челябинска в Дрезден. Родственники с обеих сторон считали  его развод с мамой делом житейским, не преступлением.И стал подлец жить-поживать, добра наживать в послевоенной Германии на репарациях.
 
50 лет на военной пенсии до 95 лет. В долгожительство вписались 2я жена на 15 лет и 3я на 45. Л.И. проклинала его в конце, Вера на 18 лет его младше, усмирила старика, перевоспитавшись и потакая ему во всём.В семейном альбоме мои фото были широко представлены, а предыдущие две жены отца и муж Веры отрезаны. "Мы начали жизнь с чистого листа".Я промолчала, как под гипнозом.Только сейчас я смогла вчитаться в переписку, к его письмам и сейчас прикоснуться гадко - вся эта ложь выгадывания,обмана.

С чистого ли? Послушайте теперь. Вы мне маму мою верните,  моё детство и юность. Я бы выдержала, все трудности  преодолела.Я бы семью создала во-время,мама с ребёнком бы мне помогла.Я бы работала и училась. Меня вырвали из Калинина, где у нас с мамой была комната.Семья дяди Миши не вняла просьбе мамы оставить меня в своей семье,застав по приезде в Калинин маму умирающей и поселившись втроём в нашей комнате до получения своей квартиры.

Осенью 60го в Л-де в Интуристе работа сезонная закончилась. В расчётах отца не было родительского   и просто человеческого участия. Звериное победило проблески человечности. В дневнике написала о нём – недочеловек. С мачехой у них всё затянулось в жлобский узел –делиться, разводиться.Заманенная его приглашением приехать в Дн-ск и обсудить что делать дальше, находимся в небольшой 18 кв.м однокомнатной квартире,  сплю на кухонке.  Родитель накануне своих матримониальных планов изводит жену и меня. Выруливай, дочь тебе не помеха, но почему так гадко, слишком гадко, чтобы воспринимать, удивляться, расстраиваться…ноябрь   60го.

А ведь в письмах мы всё обсудили, он писал на 6ти листах, оправдывался:" Не скрою, приходилось ограничивать тебя в расходах"- (картошка, кисель, а на ужин кусок хлеба в студенческом общаке). И даже пускался в литературные изыски, прирождённый демагог, что это типичная проблема отцов и детей.
По сравнению с ним родственники в пригороде Москвы Ховрино, бедствующие на 12 барачных метрах, оказались Армией Спасения.

Последние напутствия  и страхи выжиги.

Уже с середины отпуска в ноябре 60го начались приступы озверения С.В. Дотерпела почти до конца  ноября. За неделю пошила себе костюмчик из серой шерстянки, что  они подарили за успешное окончание института. Зудит, несёт ахинею про колхоз, тон – непотребный. У меня стала болеть голова. Жить так ещё день ? Нет. Завела будильник на 5 утра. Уже невмоготу, собрала вещички, предупредила Л.И. – завтра еду. Она- подожди, может,  вместе уедем...
 
А этот выжига  всё скрипит, как фальшивая пластинка: Ехать надо туда, где ты нужней – в деревню, и заниматься продлением жизни ( девушке 22). Сдав досрочно на заочном за полный курс, я подготовилась к поступлению во ВГИК. Распределение наш и предыдущий курс получили на Сахалин, Алтай и Кемеровскую область.

Но страх у него был, а что там родня в Ховрино  может  подумать про его выкрутасы, почему всем голову морочит с покупкой комнаты в пригороде.  Потом  спохватился, съездил в Харьков, стал дочь разыскивать, писать в Ховрино братьям - Где Люда?

Опомнился,  подходит  очередь на “Волгу”для него 5ти летней давности в Харькове. Вымучивал дочь, а  теперь не уверен- не его ли она породы, прижимистая и коварная, очередь на машину немало стоит, не попробовать ли  шкуру доброго родителя примерить?Не смог.Написал брату Николаю, что дочь уклоняется от деревни. Впору милицию вызывать.В письме брату : Пусть она губы не дует, попросит – дам на комнатку.Но это опять в копилку обещаний.

Вот он каков – привечайте, посвятите ему жизнь, угождайте. Это называется “хмелеть от помоев”(Чехов). И не таких возносили до небес. Выбрал долгожительство как цель и смысл жизни. В норке провинциальной укрылся. Любящие самоистязаться и заморачиваться – опубликуйте его 4 тетради, или хотя бы прочтите.

Нравоучения  демагога

Два отставных военных в 58м(отец и А.П.Лазученков) в комфорте и сверхдоходах поучали меня, когда вместо 6й поездки в сибирский колхоз за три года обучения в Харькове и Ленинграде, у  родных мамы в Калинине  легла в больницу вырезать миндалины, до этого непрерывно болела в  сыром климате Л-да. И за это мне выговор вынесли- мелкая месть соучениц - какую-то ахинею  несли о комсомольском долге, а я уже готовилась уйти на заочный и работать.

А.П. отписал отцу о моём выговоре – ух, как жлоб ухватился за тему, родственник аж устыдился, не сразу показал письмо, оно было непотребно. А я болела. Воспитатель –наблюдатель Алексей Петрович, приглашая в семью на воскресный обед  дальнюю родственницу, держал связь с отцом и Л.И., зная, что я голодаю. Да что там говорить –выжигой и Фомой Опискиным по своей сути был С.В.

Лазученков отступил – один за другим я брала рубежи, какие девушкам и на хорошем питании не под силу.Обхаживайте деспота, кормитесь около него. Я этого не могу терпеть. Папхен-Пахан.

Два года все мои устремления были отданы подготовке  к поступлению во Вгик, театру Товстоногова, дружбе с Светланой. Тем временем получила диплом в инъязе.
Но слёзы глотала, заедая коркой хлеба. Был  в феврале 60го короткий период пересменки  работы, без денег.

Не то, чтобы помочь- заряжался злобой - иди в комитет комсомола, на завод, и тогда я, может быть, тебе помогу. Я не просила денег, информировала. Лгал, ни копейки с тех пор, никогда. Попросишь- не попрошу, а сам знал, что не даст.
Только гестаповец может такую считалку затеять.Или особист -сдохни, но будет по-моему. Из архива – надо с ним расстаться…был перерыв связи с 60-75г, потом бумажка на пмж, “вольная”, из одного капкана в другой, меня свела с его семьёй.
Смейтесь или плачьте,- я этих подлипал словом не обидела, не поведала что и как.
 
Мучительство, как доблесть

Уехав на пмж, я опять жила сама по себе. Начиная с 20 лет, со своими триумфами и просчётами. Но как гипнозом была обаяна душевностью писем Веры и Вадима, в которых на дальнем плане присутствовал Отец. В 80е годы 3го брака отца читала в письмах о вовлечённости  супругов спасением здоровья нации, активистов общества трезвости. Лекций  они на публике не читали, но призывы не пить и не курить распространяли.

Потом их накрыл тайфун разгула спиртного середины  80х. Жил отец в   согласии с женой(насколько это возможно при его раздражительности и неконтролируемых вспышках гнева), подполковник в отставке с улицы Малиновского. Жена рабыня любви Изаура ни в чём мужу не перечила. Может быть, сразу поняла бессмысленность малейшего противления.

С.В. углублялся в чтение газет в отсутствии телевизора, пополнял недостающие страницы энциклопедии вырезками из газет, потом с перестройкой штудировал историческую литературу. Жена несла свой крест стойко. Подключилась интеллигентная  преподавательница и переводчик к бедности,  ублажая опростившегося мужа и отдавая деньги семье Вадима, привыкла к обшарпанным стенам, трудилась  без отпуска до 83х и  по дому и репетитором.  Думаю, что этот период – последняя роль 90 летнего старца.

Где С.В. такую власть над ней взял – их тайна.Или  мифотворчество.
В письме после смерти отца Вера   цитировала строчки украинского поэта Павло Тычины, посвящённые певице Оксане Петрусенко. «Співала ж дзвінко, дужо, незрівнянно! А голос був — із щирого срібла! Ой рано, рано, дуже рано, Оксано, ти від нас пішла…»То бишь муж рано её  покинул.

С.В. приближался к 95ти. Умирал  тяжело, измучив уходом жену и сына предельно.
Одарил жену высшим признанием - моя  ты мученица. Значит, знал за собой эту доблесть.   Нет,  никто бы меня не заставил с ним вблизи существовать, терпеть и во всём угождать. Но я подарила Вере  гармонию в письмах, в соучастии её проблемам, в дружбе с  семьёй. Отца 12 лет как нет. Его  4 тетради лежат нечитанными, кто узнает его мысли наедине с собой? Не я -это точно.

Письма отца маме с фронта – лирический дневник.  Катенька им выдумана, и себя такого он выдумал. А если это была любовь, то почему её по тем временам неизлечимо больную туберкулёзом в  46м бросил жестоко, а себя, красивого и живучего, “ похоронил” в  комфорте репараций поверженной Германии?

Накопленное самоуничтожалось реформами. Семья отца жила скудно, сначала в нарочитой, потом в реальной бедности.Не устраняясь от их проблем, помогая посильно, я всё же назвала их стиль жизни в письме «Кораблём дураков» - ставить непродуманные цели, исступлённо трудиться, и наступать на те же грабли своих ошибок и верчения впустую(Вадим).Спасала пенсия отца в течение полувека и самоотверженное репетиторство  немецкого и английского Веры.

Писал мне в 59м -Напрасно ты не посоветовалась со мною о переходе на заочное обучение, хотя в этом ничего сверхъестественного не вижу. Труд, который стал источником твоего существования, поможет тебе в перевоспитании.(ТУНЕЯДЕЦ все 50 лет на пенсии около жены-труженицы).

Перевоспитаться на его лад удалось третьей жене -ублажая мужа во всём в свободное от работы  переводчицей в институте и по дому время. В конфликтах  сыновьям доставалось от обоих родителей, но домострой и нотации не помогали. Вот братцы и набросились  как грачи на свежую траву при нашем знакомстве, когда я раскинула перед ними ассортимент столичных возможностей.

Перед отъездами на мою, как оказалось,трудовую вахту вперемежку с безработицей, у меня не оставалось и рубля-буквально.А вдогонку мне уточняли, что проигрыватель желательно фирмы Сони, а не русского производства, подаренный мной Вадиму  к окончанию школы.Чтобы раздобыть эти 100 рэ, я продала Надиру свой диктофон.

Добрый Ангел вёл меня через все испытания -медаль в школе,институт  и досрочный диплом, увлечение фотографией, стюардесса в 59м, гид-переводчик в 60м в Ленинграде, 8 лет в Интуристе в Москве, ответственные делегации...
 
Через тридцать лет в письме 92 года, получив мои первые авторские книжки и пластинки, отец написал мне – «бегущая по бурным волнам своей судьбы», и неизменное- у тебя бы и преподавание получилось.(Так он продолжает камуфлировать те свои попытки сбыть меня куда подальше).О себе-" а мы тут в основном о хлебе насущном помышляем».

В 71м  в полученной женой  от работы квартире на первом этаже С.В. прорыл погреб  под терраской-балкончиком, заставив домочадцев вёдрами выносить песок. Кротовая норка не для хранения продуктов(незнамо для чего), а сверху на двух метрах этого укрытия примостил к окну комнаты полочку для написания своих штудий, стульчик - получился кабинетик.Внук в его комнате теперь обитает.Интернет приоткрыл эту норку.

Людмила Корина 2.2.17  Генуя