На Кавказе

                Посвящается Людмиле Л., приехавшей недавно из Парижа.

     Проезжая из Сочи в Мацесту извилистой узкой дорогой, струящейся между горными Кавказскими хребтами на дне каменистого ущелья, улыбаясь ослепительному солнцу, пляшущим золотистым лучикам на слегка запыленном стекле автобуса, щурясь и зевая - в какой-то момент поднимаешь голову к опрокинутой вниз пронзительной синеве небес и замираешь сначала от удивления, затем от внезапно нахлынувшего восторга.

     "Ух ты", "ох ты", "ах ты" - слышишь вокруг изумленные возгласы тех, кто как и ты впервые проезжает узкой извилистой дорогой из Сочи в Мацесту к водогрязелечебнице, пахнущей уже на подъезде к ней специфическим запахом тухлых яиц, пропитавших собою всю округу насквозь, сейчас и ты будешь пропитан до последней нитки в одежде. Все эти восторги относятся, однако, не к местному колориту и не к красоте Кавказских вершин. Там, на невообразимой высоте горного мира, между двумя из вершин - неизвестных тебе названий, в слепящей солнечной синеве - взгляд цепляется за тонкую серебристую ниточку, по которой движутся быстрые, легкие тени.
 
     "О, это наш новый мост" - одобрительно прицокивает языком местная медсестра, сопровождающая автобус с жаждущими окунуться в горячую зеленую жижу, вытекающую из самых недр ада, где черти жарят грешников в кипящих котлах, текут бесконечно петляя, зеленые сероводородные реки и так же вечно пахнет тухлыми яйцами.
Новый мост висит без всяких опор на большом протяжении между двумя далеко отстоящими друг от друга вершинами, висит в пустоте, в синеве, в пронзительности, в сиянии и сам сверкает как новогодняя гирлянда, которой кто-то украсил горные небеса. И у всех, проезжающих тут внизу мелькает одна мысль:
"а как оно там наверху?", "что? видны ли мы оттуда, наш автобус-черепашка, зажатый в каменистом ущелье, полном прохладных теней?", "а каково оно там ехать в полной пустоте, не страшно ли без опоры, вися в пространстве, как канатоходец над пропастью?"

     А мне, начитавшейся накануне, лежа на нагретых мелких камушках пляжа, вечно юной Fran;oise Sagan, чьи волосы растрепаны ветром, когда она все так же на скорости проносится легкой прозрачной тенью по улочкам Рaris, мне - представляющей себя в таком же Франсуазином авто на кавказском мосту, на скорости мчащейся и глотающей в упоении порывы высокогорного ветра, наполненного ароматом льда, с впечатавшимися в него ростками редких горных трав и фиолетовыми прожилками лаванды, мне приходит что-то другое, романтическое:
 
"вот и любить это идти по канату, лететь на скорости по висящему в пустоте серебряному мосту, среди небес цвета индиго, среди ослепительного бесконечного солнца, зеркально отсвечивающих вершин, двигаться в пустоте, с хрупкой опорой под ногами, качающейся от ветра как палуба корабля под ногами матроса, под которой такая же бездонная пропасть мегатонн воды; вот что такое любить, это не ползти тебе здесь, зажатыми в тени ущелья, полного камней, скатившихся с вершин во время последнего большого наводнения, которое сломало как игрушку водогрязелечебницу, построенную еще в 19 в. для надушенных, холеных, белых и рыхлых аристократических тел, так что пришлось строить новую современную; да, любить это тебе не ванны принимать лечебные, а потом бегать по маленькому базарчику, раскинувшемуся возле - в поисках восточных сладостей, как-то нанизанные на гирлянды ядра грецких орехов, облитые чем-то тягуче-сладким, словно янтарной смолой в смеси с медом, лимоном и пряностями. Да, любить - не вся эта обывательщина, это вот там в высоте парить с риском свалиться от внезапного порыва могучего горного ветра вниз и разбиться вдребезги ко всем чертям, со счастьем лететь и чтобы в лицо тебе только хрустальный ветер, от которого трудно дышать и вокруг индиговые поля пустого пространства, это и есть любовь; впрочем, все это мещанство - принять вонючую ванну, вспомнить чертей в аду, подумать о пользе для здоровья, прикупить на рыночке фейхуа в меду для насыщения организма йодом - это тоже не так уж и плохо, это тоже очень даже себе ничего". ;

27/12/2017, Minsk