Гл. 5 Вера, надежда и любовь

                1
    Наверное, когда у человека много забот – время летит быстро, а когда любой из нас тяготится ожиданием  –  время превращается  в густой кисель, который еле движется сквозь узкое горлышко бутылки текущих суток.
Дербенёв  с удовольствием для себя отметил, что доковый ремонт, казавшийся чем-то необъятным и почти бесконечным,  завершён в обозначенные для этого два месяца.  Б-181 с помощью буксиров перешла к стенке завода и ошвартовалась аккурат напротив будки строителя. Сам, Евгений Иванович Подлесный  вместе с заводскими специалистами стоял на причальной стенке и встречал лодку, демонстрируя полную готовность начать навигационный ремонт.
Мелкие колючие снежинки, гонимые лёгким ветерком летели прямо в лицо Александра, стоявшего на мостике, и немного пощипывали  щёки.  Однако отворачиваться не хотелось совсем. После затяжной и сырой осени хотелось, наконец, ощутить присутствие зимы.  Середина декабря в Латвии не радовала сибирскими морозами, но акваторию Военного канала и Заводской гавани  всё же начало сковывать льдом.
— О чём мысли командирские?  – поинтересовался старший механик, поднимаясь на мостик.
— Да всё о ней, Николай Витальевич, об этой батарее треклятой. Ведь что получается: срок годности  у неё максимум пять лет, а она три года уже отстояла на складах после изготовления и что нам остаётся?
— Один - два года эксплуатации плюс минус пара УПЦ …
— Вот я и говорю, безобразие, а впереди боевая служба!
— Не переживай, Николаевич, — стармех, дружески похлопал старпома по плечу, – не на два года идём ведь, а только на два месяца.
— Всё равно безобразие, хотя бы потому, что вместо пятидесяти четырёх суток на замену всех  четырёх групп аккумуляторной батареи нам дают всего тридцать шесть.
— Справимся, время терпит, у нас ведь сначала ремонт дизелей и других технических средств, а уж потом замена батареи…
— Ты ещё скажи, что потом и командир из отпуска выйдет.
— Думаю, Александр Николаевич, легче тебе «губозакатывающий» станок заказать в заводе, чем надеяться на Зайкова что тот выйдет. Он пока всё не отгуляет, даже нос казать перед комдивом не станет.
— Это точно! — подтвердил замполит, присоединяясь к беседе коллег.
 — А где, интересно было партийно-политическое руководство нашего славного крейсера пока мы «героически» всплывали из дока и в «сложных ледовых условиях» переходили к месту ремонта? — дружески подначивая Муренко, уточнил Дербенёв. — Вами даже Александр Иванович Яковенко интересовался убывая после перешвартовки.
— Как всегда, там, где трудно,— ответил за политработника Пимах, — наверное, опять какой ни будь «проект века» готовил?
 — Не какой ни будь, а вполне конкретный  проект перегородок в казарму, что бы в условиях плюрализма мнений и трезвости мысли организовать лучшую жизнь матросам.
— Например? — не понял старпом.
— Например, по боевым частям и службам разместить весь личный состав,  — ответил замполит.
— Что ж мысль хорошая, передовая, — демонстративно подкручивая  усы, согласился Дербенёв, — но  во что нам с механиком это обойдётся?
— Да всего ничего девяносто килограмм спирта или месяц работы  четырёх матросов в деревянном цеху…
               
                2
— Ты что и вправду считаешь, что я тебе изменяю? — нежно улыбаясь и глядя прямо в глаза Дербенёву, спросила Татьяна, упираясь руками в подушку и склоняясь над супругом.
— А как бы ты, интересно, отреагировала, если бы придя однажды домой обнаружила, что я пью чай или кофе, щедро  сдобренные алкоголем, в компании, например, финансового инспектора эскадры подводных лодок?
— Надеюсь, ты имеешь в виду девушку финансового инспектора? — уточнила Дербенёва.
— Естественно!  — недоумевая, ответил Александр.
Только что случившаяся близость не позволяла Александру адекватно воспринимать вопросы задаваемые Татьяной, а длинные русые волосы любимой, слегка прикрывающие её обнажённую грудь, водопадом ниспадали на лицо Дербенёва, нежно дразнили и, покачиваясь, требовали продолжения действа. От блаженства глаза закрывались сами собой.
— Нормально отреагировала бы:  если моим мужем интересуются другие женщины значит он настоящий мужчина, а такого я никому не отдам!
 — Странно  как-то всё получается.  Я должен одобрительно реагировать на некоего бывшего сослуживца своей жены, подозрительно носящего  такое же, как у меня имя, и неоднократно посещающего  мою квартиру в моё  отсутствие, только потому, что французы   имели неосторожность придумать притчу о том, что: жена, которой не интересуются посторонние мужчины, не нужна и самому супругу?!
Татьяна приподнялась над Александром и, подвинувшись вперёд, согнула руки в локтях. Теперь она ласкала закрытые веки Дербенёва не волосами, а воспалёнными страстью сосками своей груди.
 — Любимый, ты много рассуждал, но так и не ответил на мой вопрос? — прошептала Дербенёва, продолжая своё чародейство…
Александр, физически раздавленный судоремонтом и теперь глубоко погруженный в облака любви, не приходя в сознание, попытался вспомнить вопрос, на который он не ответил, но попытка оказалась тщетной.
— Так да или нет?  — настаивала с ответом Татьяна.
— А что лучше? — еле слышно уточнил Александр.
— Нет,— также тихо, покачивая телом в такт с супругом, ответила Татьяна.
— Нет…— простонал Дербенёв.