Свежеснятая и свежекупленное

Малина была хоть и с большим носом, но это не мешало ее популярности среди мужчин. Это всё из-за ее заливистого смеха, которым она собирала всё мужское окружение вокруг себя и стреляла глазами, как из автомата, без разбора.
Бывало, сидит такая, в коротенькой юбчонке, нога на ногу, смеётся и про жизнь свою рассказывает: о том, как отец ее домогался, как мать с ментом переспала, чтобы отца посадили хотя бы на 15 суток. А иногда она совсем была откровенна, говорила про деда Макара, который любил в детстве ее водить в сарай, где сено хранилось и коровы мычали. Так они заунывно мычали, это только и спасало, чтоб с ума не сойти.

Но это всё в детстве. А тут день рождения случился. Малине исполнилось тридцать лет. Она бегала по свежеснятой квартире в поисках чулок, так как вчерашние сильно порвал один молодой человек, имя которого она даже не пыталась вспомнить. Себе под нос Малина бормотала что-то типа: «Ну, ты - растяпа гребаная. Где эти долбучие чулки? Мне выезжать через полчаса, на хай. Я же такси уже вызвала. Мне ещё краситься, пля». Она даже споткнулась о порог комнаты и упала на колени. В этот момент в дверь позвонили. «Какого лешего? Кто тут ещё нарисовался?» Она стала судорожно перебирать в голове всех парней, которых приглашала в гости за последние пару недель. Встав с колен, подошла, как бы на цыпочках, к двери и посмотрела в глазок. А там стоял какой-то пожилой бородатый человек среднего роста, сгорбленный и, как ей показалось, очень уставший. Она только хотела задать классический в таких ситуациях вопрос, но мужчина ее опередил.

- Малина, здорова! Открывай! Мне тут век стоять что ли?

Колени опять сами собой стали подкашиваться, и в животе у девушки скрутился жгут страха и где-то из глубины поднимающейся агрессии. Это значило, что ее тело узнало голос и манеру говорить, а уже потом, через пару секунд, до нее дошёл тот факт, что за дверью стоял Он. Малина открыла дверь быстрее обычного. Третий замок заело, и она очень резко его дернула, прищемив палец до крови. Приоткрыв дверь, она отошла назад, пятясь. Дед Макар распахнул дверь и несколько секунд стоял в проеме, рассматривая внучку. Затем кашлянул в свой огромный кулак, перешагнул через порог и встал у вешалки.

- Чего смотришь? Что не бежишь обнимать дедушку?- исподлобья посмотрев своими большими черными глазами, прогремел на всю свежеснятую квартиру дед Макар, - Поставь-ка чайник, а я пока разденусь и покурю.

Малина повиновалась. На кухне ее ждала гора немытой посуды и несколько пустых бутылок из-под шампанского. Набрав чайник, она поставила его кипятиться и вернулась в коридор, о чем-то задумавшись или вспоминая. Макар снимал свои большие грязные сапоги, опершись о стену, с которой он уже успел снести телефон. Из пальца девушки капала кровь на паркет, но она этого совсем не замечала.

- Ну что? Куда мне можно присесть? - в этот раз дед Макар хотел дождаться ответа внучки. Он встал, чуть наклонившись, и вытянул голову вперед. Его глаза засверкали чернотой.

- Малина, хватит витать в облаках! – наконец рявкнул он, - ничуть не изменилась. Как была отлетевшей дурой, так и осталась.

Он хотел было сплюнуть, да пожалел паркет. Малина на это замечание немного очнулась и посмотрела на родственника.

- Мне выходить скоро надо, – промямлила она.

- Ничего, дела подождут. Пойдём-ка на кухню. Чайник-то уже вскипел, пока мы тут с тобой разговариваем, застревая в паузах.

- Проходи, - девушка начала потихоньку возвращаться из транса, вытерла выступивший пот со лба, испачкав лицо кровью, чуть-чуть.

Дед Макар зашел на кухню как настоящий хозяин. Осмотрел всё вокруг внимательно, но быстро, крякнул и сел на табуретку, которая под ним заскрипела и пошатнулась. Внучка же, открыла шкаф и достала оттуда две чашки: одна такая белая и с ручкой, вторая чашка красная, с ручкой отломанной.

- Мне, пожалуйста, в красную. Люблю трогать ломаные края, - более мягко, даже культурно, произнес нежданный гость и немного изменился в лице.

На мобильный телефон Малины пришла смс о том, что такси подъехало. Она прикусила губу и взяла аппарат в руки. Одна нога предательски затряслась.

- Знаешь, дедушка, я вообще-то выходить собиралась на мероприятие. Меня вот такси ждет у подъезда, - то ли оправдываясь, то ли угрожая, проговорила Малина скороговоркой.

- Нет, никуда ты не пойдешь, милая, - мягко произнес дед Макар, - мне с тобой поговорить надо. Тебе сегодня исполняется тридцать лет – дата памятная, значительная. У меня есть надежда, что у тебя мозги появились за те годы, пока мы с тобой не виделись. Зачем ты из деревни сбежала, я так в толк и не возьму до сих пор.

Малина вышла в коридор, позвонила таксисту, отменила заказ и вернулась.

- Так вот, я, пожалуй, продолжу. Тогда, когда ты сбежала, ничего нам не сказав, я очень расстроился и немного взял на свой счет. Думать я стал, не потому ли ты так юрко в своё восемнадцатилетие упархнула из семейного гнезда, что возненавидела меня за то, что иногда происходило в сарае, рядом с домом.

- Нет, совсем не поэтому, дедушка. Я просто вся амбициозная, хотела в институт поступать, в большом городе жить.

- Я вижу, - поглядывая на бутылки из-под шампанского, сказал Макар и как-то болезненно сморщил лицо, - До сих пор помню, как ты там плакала и просила меня, чтобы я тебя не заставлял коров доить. Я-то думал, что добро тебе делаю. Думал, вот научишься доить коров, так цены тебе не будет в нашем колхозе. Как ты ревела! Приходилось даже уши затыкать твоей матери, чтобы не слышать твоего крика.

Образовалась неловкая пауза, по середине которой летала проснувшаяся жирная муха. Малина на неё поглядывала, медленно потянувшись к полотенцу.

- Подожди, не бей. Лучше форточку открой, да выпусти, - со знанием дела и с какой-то странной любовью проговорил дед.

Малина подошла к окну и потянулась открывать форточку. Дед Макар крякнул ещё раз и немножко облизнулся.

- Что-то есть захотелось, внучка. У тебя есть что-нибудь съестное?

- Да. В холодильнике сковородка с фаршированными перцами лежит. Можешь достать и разогреть, - как бы небрежно сказала внучка, развернувшись к нему лицом и не только.

- Нет уж, давай ты сама, я же гость всё-таки. Кто тебя манерам-то учил?

Дед Макар поймал муху в свой огромный кулак, встал с табуретки и, подойдя к окну, выпустил ее на свободу. Малина с тоской и завистью посмотрела на сонную муху за окном.

- Да вот, у меня в доме мужчины сами всё делают, а я только удовольствие получаю, - Малина выпалила эту откровенную фразу и прикусила язык.

- Я - не твои кобели! – дед стукнул ребром ладони слегка по столу для вида.

- Да, ты прав, дедушка. Сейчас разогрею в микроволновке.

- Вот ещё, давай на плите, по-человечески. Не доверяю я этим высоким частотам. Говорят, от них рак образуется в теле, а я раков не люблю, - он внезапно так громко расхохотался, что девушка закрыла уши ладонями и громко закричала.

- Что ты орешь? Уж и посмеяться нельзя немножко.

Через пару секунд она и вправду перестала, но коленки затряслись уже обе.

- Слушай, нервная ты наша недотрога (так тебя отец называет) сейчас-то ты понимаешь, что я тебя заставлял в сарае доить только из любви к тебе? Заботился я так, доходит до тебя, нет?

- Я не понимаю, зачем ты пришел, Макар. Ты мне всю жизнь поломал своими коровами. Их вымя мне сняться до сих пор в самых страшных снах. Молочные продукты на дух не переношу. Даже сперму видеть не могу, потому что она мне молоко напоминает. Бедным моим мальчикам приходится или сдерживаться или ловко прятать от меня использованный презерватив, иначе я начинаю кричать, рвать на себе волосы и хвататься за нож.

- Ого, какая ты впечатлительная у нас! – Макар как-то немного сжался и даже ноги подобрал с пола, прислонив к ножкам табуретки, - если бы я знал, что так будет, то в жизни бы тебя к коровам не подпускал.

После этих слов он вышел в коридор и вернулся с пакетом старым полиэтиленовым. В этом пакете лежало пять пачек свежекупленного молока особенной жирности в шесть процентов. Дед Макар торжественно улыбнулся.

- Я тут в книжке одной вычитал, что чего боишься, тому навстречу идти надо.

Малине показалось в этот момент, что она поседела, хотя, конечно, это было не так.

- Молоко это с нашенского колхозу. Директор лично тебе передал, - довольный и немножко внезапно счастливый, сказал Макар.

Малина хотела закричать, но связки ее подвели абсолютно. Она немного захрипела и потеряла голос очень основательно. Дедушка стал доставать пакеты и открывать их торжественно и неуклюже. Они стали брызгать белыми струями по всей кухне. Он даже специально на них поддавливал, чтобы молоко разливалась по столу и по паркетному полу. Малина пыталась упасть в обморок, но сознание отказалось ей повиноваться и даже наоборот, как-то резко прояснилось. Она смотрела на эти белые струи и почти не дышала.

- Смотри, внучка, ничего страшного в нем нет. Ну течет, ну пахнет своеобразно. Это же чистый белок. Оно полезно, из него, знаешь, сколько продуктов делают? И творог делают, и сметанку, и масло сливочное, даже сливки. А помнишь, ты сама ложкой снимала слой сливок в отстоявшемся молоке в трехлитровой банке?

- Помню, - прошептала Малина.

- А помнишь, мы с тобой это молоко ходили продавать на базар, и ты одну бутыль разбила?

- Помню, - уже громче прошептала Малина, не отрываясь взглядом от ручейков этой белой жидкости, которая начала заполнять собой всю поверхность пола, стола и даже подоконника.

- А помнишь, - не унимался Макар, уйдя в азарт, - мы с тобой, в шутку твоему отцу капельницу не с физраствором поставили, а с кефирчиком? Он тогда чуть не помер.

- Помню, дедушка, помню, - оживилась внучка и упала на пол прямо в молочную лужу. Очутившись внизу, она стала водить руками по белым ручейкам и потихоньку смеяться всё громче и громче. Дедушка подхватил эту идею и тоже начал смеяться и брызгать молоком Малине на лицо и на другие части тела.

- Вот моя внучка, вот узнаю. Ну, пойдем в комнату. Что я, зря приехал что ли…