Древо. Возрождение. Глава 4

Древо. Возрождение.

Глава 4. Последний рубеж.

Лес неровной грядой высился над выжженным полем. Теперь уже все видели острые лысые верхушки ближних деревьев, хорошо различимые в свете луны. Очевидно, от безжалостного огня пострадали только первые ряды. Те деревья, что стояли позади по-прежнему могли похвастаться пушистой кроной, мерцающей живыми листочками, отражающими холодные лучи. "Там, где лес - там вода. Вероятно, на пути пламени оказалась река или достаточно широкий ручей. В любом случае, — это точно была вода!" - путники как-то одновременно пришли к этой мысли и с радостными крикам, по-детски, забыв о боли, усталости, страхе и погоне, припустили вперед, будто наперегонки. Даже Кейд ускорился, изо всех сил стараясь не отставать, опираясь на свой импровизированный посох. Лес приближался, похожий на мрачную неприступную стену, одолевший не так давно безумную стихию, пожирающую все, что попадалось у нее на пути. Ликовавший отряд все еще не чувствовал угрозы. Круглый белый глаз злорадной луны сопровождал бег беспечных глупцов, а звезды замерли в ожидании, временно прекратив мерцать.

Кейд добрался до леса последним. Нога совсем разболелась и вновь стала понемногу кровоточить. Он как мог старался превозмогать боль. Страшно остаться одному ночью где-то в выжженном поле, а надеяться на спутников, стремящихся к своему спасению, захваченных грезами о воде казалось бесполезным. Никто сейчас не будет его ждать. Мужчина сильно запыхался, все время кряхтел, вздыхал от очередного болезненного укола и от этого не заметил момент, когда звуки ликования единовременно стихли. Едва он в очередной раз поднял глаза чтобы взглянуть как близко подобрался к деревьям и далеко ли убежали его спутники как тут же чуть не врезался в одного из них. Они все как один остановились у входа в лес и смотрели куда-то вверх, почти на уровень крон. Издалека доносился шелест листвы и тревожные крики ночных птиц. Воодушевление на лицах людей сменилось уродливой, благодаря игре ночных теней, маской ужаса. Кейд проследил по направлению их взгляда и безвольно осел на землю, теряя остатки сил, его рука медленно разжималась, выпуская посох.

Освещаемые ярким лунным светом на черном обгоревшем дереве висело два тела. Сложно было опознать в подвешенных вверх ногами изуродованных трупах бывших соратников или, вернее, неудачливых предателей. Однако каждый из выживших смотрел, и будучи не в силах оторвать взгляд от кошмарной картины, понимал — это Арис и Колд. Ужаснее всего выглядело распоротое тело Колда. У него не доставало некоторых частей. Кроме того, становилось понятно, чем именно привязали к стволу дерева охотники свои жертвы. Никто не сомневался, что видят дело рук проклятых дертанцев. Тошнота подкатывала к горлу каждого, кто наблюдал это. Некоторые мужчины, не в силах справится с этим стояли, согнувшись пополам. Остальные в немом молчании продолжали завороженно смотреть вверх. Со стороны леса едва доносилось жужжание мух.

Кейд взяв, наконец, себя в руки опустил взгляд ниже. Там, где истерзанные беспощадным огнем почерневшие стволы ближайших деревьев встречались с таким же почерневшем полем, брала свое начало пролегающая через лес едва заметная просека. Следы, нарочито небрежно, неаккуратно оставленные, вели вглубь, приглашая следовать по ним, издеваясь над перепуганными путниками. Но, самое главное, что там, у входа, лежали сваленные грудой остатки вещей, похищенные предателями. Еще одна попытка сломить дух людей, дать им понять, что они лишь дичь, живая до сих пор только благодаря великодушию охотников. Несколько практически пустых бурдюков с водой и пара сумок с остатками провизии.

- Я думаю, - начал говорить не своим, сдавленным голосом Кейд, стараясь проглотить ком, застрявший глубоко в горле, - все согласны, что в лес мы теперь не можем идти, по крайней мере ночью?

- Тела... Как быть с ними? - еще кто-то вышел из оцепенения.

- Кто готов снять их и придать земле?

Красноречивая тишина стала Кейду ответом. Хорошо, если найдется среди них тот, кто хотя бы подберет необходимые им вещи там, с земли под трупами.

- Сумки с провизией, - продолжил говорить Кейд, окончательно справившись с шоком, указав вперед пальцем, - этого ведь хватит нам на некоторое время. А утром подумаем, что делать дальше. Через лес придется идти в любом случае. Но ведь лучше при свете дня, верно? А сейчас мы уйдем подальше отсюда вдоль кромки леса и разобьем лагерь. Подальше от этого ужаса уйдем.

Один из беглецов, уже выпрямившийся, утирающий рукавом рот, чуть отдышался и, прикрыв глаза ладонью, кинулся за вещами. Казалось, замедлись он на секунду, замешкайся и дерево схватит его своими ветками, оплетет корнями ноги, подвесит к стволу вверх ногами. А быть может сама тьма поглотит, скроет навсегда в глубинах кошмара. Ничего такого, естественно, не произошло. И хотя охотники где-то рядом наблюдали за этим, нападать в открытую было не в их привычке. У них еще оставалось время чтобы закончить свою работу, от отряда артанцев оставались совсем крохи. Несколько маленьких блуждающих беззащитных крошек.

Еще шаг. Люди практически падали от усталости в изнеможении, но им чудилось, что ушли они недостаточно далеко. Ведь там, за спиной наблюдают незрячие глаза мертвецов, из кустов следят охотники, а с неба холодное насмехающееся око луны, постепенно спускающееся к своему закату. Спрятаться хотелось даже от себя. От своей трусости, бессилия, которые загнали их сюда, превратили в плетущиеся мишени. Позор Арты, уроды и изгои. Им бы мечтать о смерти, но ведь умирать так страшно, и они брели, цепляясь за жизнь. С другой стороны, все герои мертвы. Да, у них честь, слава и почет. Но зачем это все, если цена - жизнь? А ценна ли жизнь хоть кого-нибудь из беглецов?

Голова Кейда раскалывалась от боли, заглушая временами даже ощущение нестерпимой боли в ноге. Страданий добавляли уставшая шея, ноющая спина, стертые ступни. Справа от него едва переставлял ноги Раисел, уперев вдаль уже невидящий взгляд ввалившихся глаз. Его рот был открыт. Едва слышно и все реже, реже он с усилием втягивал понемногу воздух. Вдруг из него вырвался протяжный и полный безысходности звук "м". Кейд обернулся в сторону Раисела. А тот сделал еще шаг и повалился на землю лицом вперед. Тарон, его давний товарищ кинулся помогать другу. Однако, помощи, как оказалось, уже никто не ждал. Крик полный горя и отчаяния раздался, разрывая наступившую гробовую тишину глубокой ночи. Через некоторое время Кейд и Сид с трудом оттащили Тарона от тела Раисела. У того даже не было сил сопротивляться, и вся трудность заключалась в его весе. Остальные члены отряда начали подтаскивать камни, постепенно скрывая остывающее тело.

Кейд решил разбить лагерь чуть поодаль от могилы, не дожидаясь, пока они все умрут от усталости, страха или подавляющего ощущения безысходности. Те, у кого остались еще какие-то резервы сил, отправились за дровами для костра. Несмотря на гибельное, палящее весь день солнце, выпивающее остатки жизни из этих проклятых мест, ночи в это время года часто были прохладными. Изможденные потные тела легко могли пасть, в дополнение ко всему, жертвами простуды или переохлаждения. Все понимали не сговариваясь - любой, кто станет обузой отряду, останется позади. Слабый ведь всегда остается хищникам, чтобы у других был шанс.

Под обгоревшими стволами крайних деревьев веток практически не было. Огненная стихия, полыхавшая здесь не так давно обратила их без остатка в золу. Глубже в лес соваться смельчаков не было. К счастью, недалеко отряд обнаружил сваленное и наполовину обуглившееся дерево. Обрубив остатки сучьев, они подтащили ствол к лагерю и разожгли огонь. Многие, впрочем, не дождались этого и уже провалились в глубокий беспокойный сон, лежа на траве, свернувшись, подтянув колени к груди. По мере отогревания, они все больше распрямлялись, их дыхание выравнивалось. Несколько часов передышки для беглецов.

Огонь уютно и успокаивающе потрескивал, убаюкивая или вводя в транс тех, кто не смотря на бесконечную усталость не смог сомкнуть глаз. Кейд, один из них, принял решение, что бодрствующие заступят в караул, а потом, когда придет спокойствие и найдутся силы на сон, кого-нибудь поднимут себе на смену. Сам он лежал недалеко от огня и рассматривал стрелу, обнаружив к своему удивлению, что все еще несет ее с собой, не выпуская из рук ни на секунду. Это казалось странным и не понятным даже ему. Но чем больше всматривался в нее, тем больше чувствовал какую-то связь с этим отполированным куском дерева. Кейд вел пальцем по древесине. Нет, не идеально гладкая. Подушечки хорошо ощущали шероховатость поверхности, характерную структуру волокон. Палец скользил по древку пока его не кольнул холодный не знающий пощады металл. Кейд направил руку в другую сторону, туда, где ждала обманчивая мягкость и податливость оперения. Неизвестно, что опаснее в стреле - металл, чья роль очевидна и выставлена напоказ или оперение, направляющее стрелу в цель, прикидывающееся вынужденным помощником стального убийцы. Так что дерево - лишь связующее звено между истинным убийцей и его пособником, между наконечником и оперением, между охотником и дичью. Когда придет время, Кейду придется выступить в роли безвольного древка, ведомого хитросплетением случая и судьбы, направляющего удар возмездия. Он не желал убивать. Это не его путь. Внезапно Кейд ощутил, что способен помочь освободиться древку, подарить ему иную роль, как бы странно это не звучало. Мужчина поднял знамя первой армии, служившее ему временно посохом, сложил его и стрелу крест-накрест.

- Ан Хас Азарис - слова сами всплывали в памяти, вырываясь наружу, меняя голос Кейда таким образом, что ни один смертный не смог бы повторить такое. Голос, идущий сквозь ночное бездонное небо мимо несметного числа звезд, идущий из подземных глубин, спрятанных горными хребтами через широкие тоннели пещер. Вибрация звука заставила вздрогнуть саму земную твердь. Пепел черными облачками поднялся и разлетелся во все стороны, обозначив ровный круг, в центре которого оказался Кейд. Воздух так же разошелся волнами, практически погасив мерно горевший костер.

Люди, вырванные из сна и дремоты, повскакивали с мест, потерянные, нервно оглядывались по сторонам, в поисках источника, метались, ища укрытия. Затем принялись оживленно переговариваться, предполагая, что все миновало, ведь не было ни жертв среди беглецов, ни урона стоянке. Пара человек неуверенно тыкали пальцами в сторону Кейда, склонившегося над своим посохом-знаменем. Лагерь постепенно успокаивался, люди стали приближаться к лидеру, стараясь понять произошедшее, увидеть причину. На земле перед Кейдом лежали перекрещенные знамя и стрела. Казалось, снаряд прорастает, сливаясь с древком прямо под стягом. Протирающие глаза мужчины осознавали - им это не кажется. Тоненькие волокна на самом деле шевелились, переплетались, врастали друг в друга, сливались, становясь одним единым. Дерево проросло в дерево. На гладких, отполированных участках образовывалась кора, особенно интенсивно это происходило в месте их соприкосновения. Лопнул и отвалился стальной наконечник, явив ночному небу пару небольших молодых нежных листочков. Порвалась обмотка, удерживающая оперение внутри стрелы. Перья упали, вытянулась маленькая веточка, украшенная таким же небольшим листочком. Кейд не обращал внимания на людей, склонившись над процессом, воплощавшим в реальность древние легенды, над волшебством из сказок. Его глаза, изможденные, провалившиеся, обведенные страшными черными кругами внимательно следили за тем, как стрела, вестница смерти обращается парой веточек, воплощением жизни. На губах блуждала зарождающаяся улыбка.

- Что произошло? Что это было? - Прошептал пораженно кто-то над ухом Кейда, - как ты это сделал? Ты можешь оживлять мертвое? Ты сын богов? Потомок Изнаракса?

Склонившийся над чудом лидер, не поднимая глаз, начал неспешно свое повествование, отвечая на вопросы соратников.

- Отец оставил мне лишь небольшое деревце перед тем, как бросил нас с мамой. Яблоню. Мы посадили ее вместе, незадолго до его исчезновения. Дерево - все, на что хватило этого мерзавца. Я со своей глупой детской верой был убежден, что, если заботится и ухаживать за деревом правильно, он поймет, что я хороший сын и вернется. Верил, что это такое наказание за беспечность, а может глупость или просто испытание для меня. Я не слушал слова матери. Отстранился от нее. Большую часть времени проводил под яблоней. Совершенно перестал общаться с соседскими мальчишками, со своими друзьями. Они в свою очередь, в отличии от меня не стали терпеть предательства. Завалились целой толпой под вечер. Двое держали меня, прижимая к земле, а остальные трое отламывали ветку за веткой, сгибали ствол, пока тот не треснул, не сломался, издав такой хруст, что мне показалось, что это сломались мои кости, что рухнуло небо. Я до сих пор слышу его. А мальчишки смеялись, говорили, что это вправит мне мозги, вылечит от тупости. Но на деле, в тот момент, я учился избегать людей, бояться их. С каждой отломанной веткой по моему сердцу проходила новая борозда, разрывая его, оставляя шрамы. В тот вечер я рыдал как никогда прежде. Не только о яблоне были мои страдания, но и о том, что я подвел отца. О своем одиночестве.

Старик, наш сосед, сжалился надо мной и поведал, что есть один выход. И хоть дерево у меня спасти не получится, есть шанс спасти хотя бы его ветку, а остальное вопрос времени. Будто во сне я схватил одну из ветвей и кинулся в общественный сад. Дорога расплывалась и растекалась передо мной от слез. В тот момент, у нас с матерью еще не было других плодовых деревьев, а у меня должности хранителя сада. Отыскав здоровую крупную яблоню, я рассек ей ствол и сделал все так как наказал старик-сосед. Час за часом минуло три дня. Я неустанно следил за веткой. Молча и практически без движения, не обращая внимания ни на голод, ни на жажду, ни на затекшие части тела. Вот в один момент на исходе третьего дня я услышал фразу на странном наречии, смысла которой я не смог уловить тогда. Ан Хас Азарис. До меня, совсем маленького мальчугана дошло, что чудо свершилось - уничтоженная злыми мальчишками яблоня будет жить. А позже в поиске ответов мне открылась легенда о Древе, что создало все сущее, практически отдав себя, о чудесах, которые еще вершатся в нашем мире по его воле.

- Расскажи Кейд. Пожалуйста расскажи легенду. - Просили наперебой спутники негласного предводителя их необычного похода к легенде.

Его слова успокоили их, сняли напряжение, копившееся уже столько дней. Теперь они были захвачены сказкой, своей причастностью к этой сказке. Такие истории всегда побеждают смерть. Да, для обычного слушателя в рассказе Кейда о своем детстве помимо легенды выделялось так много печальных моментов, что его судьбе могли лишь посочувствовать. Но люди, стоявшие сейчас вокруг него, способны были рассказать и более грустные истории. Большей части беглецов приходилось с трудом выживать все юные годы. Быть может, это и помогало им сейчас. Им нужно лишь еще немного надежды.

- Простите, но не сегодня, - осек их Кейд, погружаясь все глубже в свои воспоминания о детстве, проваливаясь в них, в свои мысли и постепенно засыпая. Слишком много для одного дня, для одного человека.

Через пару десятков минут восстановившееся и сейчас мерно потрескивающее пламя костра, скользящее по обугленному ониксово-черному стволу дерева убаюкало остальной отряд. Далеко на западе разгорался рассвет. Новый день, новые испытания.