Гости столицы

Зима. Январь. Трескучий мороз. Они приехали из Харькова торговать яблоками к Рождеству на Ленинградский рынок. Яблоки были ещё в пути.
Они пришли вечером и постучали в дверь, хотя на двери был звонок.
«- Хозяюшка, пусти отогреться, окоченели совсем. В пять дверей стучали, отказали, а некоторые даже не открыли…
- Да, конечно, проходите…»
Вставка. Горькие воспоминания из детства. В 1949 году моего отца, который работал судьёй Моложовского района Москвы, арестовали прямо на работе. Это был подлый донос. Кто-то из сотрудников принес папку с делом, которое будет слушаться завтра. Был поздний вечер, тогда рабочий день моего отца был 10-12 часов. Он взял папку, положил её в стол, не открывая, и запер своим ключом. Через 2 минуты вошли в кабинет двое и приказали достать папку с документами – там были деньги. А что такое деньги? – Это взятка! Ночью к нам в дом пришли два человека, чтобы конфисковать «награбленные ценности». «Ценностей» было несколько: три штопанные-перештопанные простыни, столько же пододеяльников и две-три старенькие скатерти, вышитые, наверно, ещё до революции, - приданое моей мамы.
С тех пор я люблю постельное белье и скатерти. Даже когда обедаю одна, на столе обязательно скатерть. А уж когда гости…(!)
Итак, гостей было трое. Я быстренько раздвинула новенький стол, постелила новую красивую скатерть, и мы сели греться и пировать.
Они достали из своих сумок всякие яства: соленые огурчики, грибочки, мочёные яблоки, колбасы и, конечно, сало (!), потрясающе вкусный хлеб. Присутствовал на столе и чистый, как слеза ребёнка, самогон. Градусы самогона я определять не умею и, предвидя это, женщины разбавляли самогон клюквенным соком. Смесь очень красиво смотрелась в хрустальном графине. Такого красивого праздничного стола, импровизированного нечаянным случаем, я и не видела.
Мы быстро освоились и полюбили друг друга преданно и нежно.
Кто они, мои гости?
Начну с красавицы Галки. Это весёлая, озорная женщина с копной смоляных кудрей. Только природа может сделать такую красоту с волосами – тяжёлые кудри разного размера и диаметра. Галка заливисто хохотала и эти кудри…
Я вспомнила чей-то стих:
«Не мучай волосы свои,
Дай им вести себя как хочется.
На грудь и плечи их спусти.
Пусть им смеётся и хохочется.»
Когда мы привыкли друг к другу, я говорю Галке: « - Я думала, что вы цыганка.»
Она отвечала: « - Папа пришли с фронта, пили очень и маму били. Так, может, маму и пожалел кто-нибудь… А папу все ругали, а я хитрая, всё ластилась к нему, и папа меня полюбили…»
Вторая гостья – Валентина, самая красивая, настоящая хохлушка, с толстой косой на затылке, и казалось, что тяжёлая коса оттягивает ей голову и поэтому осанка у неё была как у царицы. Она приехала повидать сына, который служил в почётном карауле Мавзолея. Показывала нам фотографии сына: высокий статный красавец – других-то в караул и не брали. Валентина рассказывала о своём посещении Мавзолея и вдруг залилась горючими слезами. Мы её утешали: «Валечка, ну что ты плачешь? Сын хорошо служит, в Москве.» Она нам отвечала: «Да не о сыне я плачу, а об Ленине. Лежит такой сухонький, маленький, глаза ввалились, ручки худенькие, жёлтые как у птенчика…» И опять в слёзы!
Третьим был пожилой седой мужчина, его все звали Егорычем. Он был молчаливый и почему-то тяжело и шумно вздыхал.
А мы пили и пели. Между тремя женскими голосами разной тональности был слышен голос мужика, хрипловатый и приглушенный.
Что же мы пели?
« Чёрный ворон, что ты вьёшься
Над моею головой?
Ты добычи не дождёшься.
Чёрный ворон, я не твой…»

Пели мы и песни Высоцкого, удивительно, слова песен мои гости знали.
« Затопи ты мне баньку, хозяюшка,
Я от белого света отвык.
Угорю я, и мне угорелому
Пар горячий развяжет язык…»

Когда мы укладывались на ночь, я достала хорошее бельё и положила двух женщин на свою тахту, а Егорыча – на полу.
Утром встала – бельё так и лежит в аккуратной стопочке, нетронутое. Я их укорила.
А Егорыч говорит: «Митровна, не сердись. Мы с дороги, грязные… Зачем нам бельё? Мы пОльтами накрылись, не замёрзли… Спасибо тебе за доброту…»
Потом выяснилось, что в дороге мотор у полуторки заглох, яблоки замёрзли, торговать нечем. И мои гости в тот же день уехали домой, на Украину.
Никогда не забуду этот тёплый нежный вечер в моей жизни.