Лютый-Студия Цикл про Тверь

Все персонажи, которые тем или иным образом воскресают в моей памяти по прошествии не малых лет, вспоминаются мне очень комично, хотя временами это бывает совсем и не так. И в данном случае мне хотелось бы рассказать, про человека с которым меня столкнула жизнь в Твери и в данном случае, все было именно так же комично в жизни, как и в моем последующем повествовании.
Так вот, был у меня знакомый в городе на Волге. Примечательный такой тип. Под два метра ростом, с медучилищем в кармане и полностью отвязной башкой. Всю силу его сумасшествия может охарактеризовать, как он на день ВДВ подходил к группе выпивающих на центральном фонтане беретам и совершенно серьезным тоном спрашивал. «…А, правда, что когда вы прыгаете с парашютами, вы в воздухе друг-друга шпилите в попы…» Потом, через месяц, придя в больничке, он с полной серьезностью отвечал, что вот опять блин, он не добился правды. Звали этого другана Гера (Игорь), ну я так и не выяснил происхождения имени Гера, и я так думаю. Гера никогда не бывал, трезв, ну как сказать – трезв… да в лохматы он всегда был. Он заваливался к нам с женой, в дом на бульваре и долго рассказывал про свои любовные похождения или про неистовство по дикой пьяни, а на следующий день звонил, и интересовался, а не у нас ли он случаем был весь вечер. Одна из его историй выглядит просто анекдотом, и в нее сложно поверить, кабы я не знал лично, участников его рассказа. А история проста, была у него девушка, и ее престарелые родители вечно пилили его избранницу за непотребно пьяный вид ее спутника. И вот однажды он взял бутылку самого крепкого портвейна и напросился на чай к своей будущей теще. И вот весь при параде, в лучах весеннего солнца с букетом дешевых цветов на пороге заветной квартиры. Но, прежде чем надавить на звонок, он в три глотка засаживает в себя, весь пузырь чертова зелья, закусив мощными вспрысками туалетной воды, которую и припас для этого, после чего, с рожей полного счастья и влюбленности в глазах, вдавил гашетку звонка. Маман, и его избранница, по случаю такого праздника обставили стол в гостиной скромной сталинки, для еще менее скромного чаепития. Все началось чинно и благородно, но на глазах у удивленных женщин, с Герой стали происходить изменения. Он, вдруг стал пьянеть на глазах с каждым новым глотком чая, а так как он никуда не выходил, это выглядело весьма странно, ну и апофеозом случился выплеск эмоций, и уверений Геры, что его тайно подпоили непонятным чаем, а сами при этом еще его и обвиняют.
Таких историй у Геры было море, человек он был интересный, чем и привлекал меня. Работал он медбратом в какой-то из городских больничек, а так как, им особо не платили, то требований к работе сильно не предъявляли. Гера иногда заваливался к нам с пакетом вина и набрасывался на домашнюю еду как одержимый, и удалялся только к вечеру, успев раза три сбегать в магазин «СВЕЖЕЕ МЯСО», на углу, в котором исключительно торговали алкоголем. В Твери довольно часты были такие не стыковки, ассортимент менялся, а вот названия… так и оставались с прошлых хозяев. Про Тверь то мне есть чего порассказать, но не в этот раз.
Сегодня я опять же, не про Геру веду рассказ, да, а про его друга.
Однажды, дело было осенью, и сезонная депрессия доконала всех и вся. На Геру приход осени действовал особенно сильно, что-то в жизни у него было связанно с проливными дождями, суицидами, неразделенной любовью и его неизвестной матерью. С матерью была история темная, и каждый раз он ее рассказывал по-новому и каждый раз эти истории отличались. Гера беспробудно пил, залезал на старый Тверской мост, откуда его снимали пожарники и спасатели, или просто пьяный бродил по подворотням старого города, прячась неизвестно от кого, толи от себя толи от чертей… Я не лез к нему в душу, и по ходу ему это нравилось.
Гера стоял на пороге с убитым горе лицом в кожаной косухе, в джинсах с подворотом и странных кирзовых ботинках. На голове давно немытый хаер, в ушах серьги, сопровождал это явление огромный пакет куриных лап. Ну да, лап куриных, пакет был огромен, Гера доставал их по одной и жадно ими хрустел. Зрелище было зловещие. Я посторонился, и Гера практически ввалился в нашу крохотную прихожую. Я предложил пройти на кухню. Он не стал возражать, и я еще минут пятнадцать наслаждался разглядывание его мокрых носков, из-под стола и хрустом куриных лап у него на зубах. Суть его горя сводилась, что в связи, и по случаю, плохого настроения и, конечно же, неописуемого его таланта, пришлось создать группу. Группа свелась к двум гитаристам, барабанщику и клавишнику. Я выразил восторг по поводу образованию группы, и поинтересовался техническими вопросами, чего играть будут, есть ли инструменты и конечно самое главное – есть ли помещение для репетиций. Оказывается, все было, но вопрос упирался в звуковика, вот по этому вопросу он и пришел. Он был в курсе, что, будучи еще в мытарствах по Москве, я работал на поприще ночных клубов, по вопросам именно - звуковых дел мастера. Я спросил, что от меня требуется, и он довольно быстро мне втолковал, что им нужны уши стороннего человека, что бы отстроить аппаратуру и если можно, то он хотел бы, что бы это были мои уши и моя отстройка. Я согласился, да и посмотреть на этот зоопарк мне уж больно хотелось. Репетиции должны проходить в одной из школ и от меня требовалось приходить раз в неделю и все отстраивать, после чего мне покупалась пару литров пива, и я был свободен. Я согласился. Не буду рассказывать про те музыкальные шедевры, которые мне пришлось услышать, но работу со звуком я не забыл и отстраивал их раз в неделю. Они советовались со мной по качеству их исполнения, выбора репертуара ну и вообще. Я, судя по отношению к себе со стороны «оркестрантов» вызывал у них уважение, а Геру они просто боялись как огня, он лепил им затрещины и тумаки как само разумеющее. Однажды при мне, он, выкинул из окна второго этажа барабанщика, за то, что тот пришел на репетицию пьяным (сам Гера трезвым никогда не бывал), хорошо, что снег уже лежал и горе-барабанщик отделался легким испугом. Время текло, группа играла, время от времени их приглашали поиграть на концертах городской самодеятельности. Да и школа, которая давала помещение под их увлечение, тоже иногда предлагала расплатиться за аренду выступлениями на мероприятиях. Успехом это не назовешь, но время я так понимаю, занимало, да и вроде пить стали меньше, что тоже не плохо.
И вот по весне позвонил мне Гера, и говорит, что свершилась их великая мечта…, я вежливо осведомился, не уж-то легализовали наркоту, или ему стали отпускать бухло в безвозмездный кредит. Гера зло выругался, памятуя всю мою родню, и как меня вообще земля такого носит…, и в итоге сообщил, что их, наконец, позвал Лютый!!! Ну, Лютый, это конечно круто, но кто такой Лютый я не знал и соответственно спросил. Мне пришлось отложить телефон и, досчитав до ста поднеся обратно телефон к уху, услышал, что это что-то связанно со звукозаписью. Я стал слушать про Лютого и днями и ночами. Иной раз меня среди ночи поднимал звонок телефона, и Гера совершенно в диком восторге рассказывал в подробностях, как он горд, что такой ВЕЛИКИЙ и МОГУЧИЙ – пригласил их на запись. Меня конечно попервости мучил вопрос, а почему – Лютый, но вскоре вопрос отпал…. ОН, этот самый Лютый, стал мне люто надоедать. Вскоре состоялась встреча группы с этим самым Лютым, все говорили о нем с превышенным уважением и восторженностью. Оказалось, что и мне надо с ним встречаться на самой записи. И то, что когда они будут играть, я должен буду их отстроить, а сигнал уйдет уже Лютому. Ух, я ах вспотел, когда мы нагруженные оборудованием приковыляли к спальной пятиэтажке в еще более спальном районе, с серыми проездами, серыми спинами людей, серым небом. Группа, которой руководил Гера, протопала к определенному подъезду и мы начали совершать манипуляции с домофоном, но он, ни в какую не хотел нас впускать, и пришлось звонить на мобильник. После пары минут дверь распахнулась, и появился Лютый. Вот сколько я не рисовал его для себя, в довольно бурном своем представлении, ну ни как не предполагал увидеть ТАКОЕ.
Лютый был не высокого роста, даже я бы сказал маленького, был в джинсах, которые из-за лоснящийся грязи были неопределенного цвета, из-под шапочки-таблетки бились жидкие, жирные волосы. Он был в футболке всей в пятнах и накинутой на плечи куртке черного цвета. Он был толст, лицо в обрамлении сальных волос и с очками с толстенными стеклами на носу картошкой смотрелся просто - откровенно противно. Но, помня, что судить надо по делам, я решил не составлять такое скоропалительно мнение о человеке, пожал потную, липкую с черными ногтями руку и прошел в святую обитель Лютого - студию. Даже по прошествии многих лет, я ну, ни как не могу назвать это студией. Вся двушка была завалена различным электронным хламом, причем многое уже давно не выпускалось или являлось реальным раритетом, мечтами коллекционеров. В одной комнате стоял стол, на котором стояли различные аппараты, назначения которых знал только сам хозяин. Среди этих электронных приблуд, стояли пустые бутылки, свидетели давнишних трапез - тарелки, пустые пачки из под дешевых сигарет и конечно окурки везде. Зрелище было пугающим. Полы не мытые с незапамятных времен, и тряпка, заменяющая шторы… жутко. Во всех углах скопление грязи и мусора вперемежку с остовами старинных магнитофонов, усилителей и всякого барахла. Вторая комната была тоже далеко не из чистых, там стояла пара столов, и в нее вел пук проводов из первой комнаты. Мы распаковались, и быстренько отстроили наши инструменты. Лютому за работу полагалась сумма денег и двухлитровая бутылка пива. Деньги, как я понял, Гера заплатил раньше, а пиво взгромоздилось на стол рядом с пультом хозяина, этой чудо квартиры. Дальше наступило прослушивание и пробные прогоны. Лютый постоянно ругался, сидел в огромных наушниках и больше напоминал грозного чебурашку. Он вскакивал, бежал в соседнюю комнату требовал перенастроить наш поток, потом возвращался на место, что-то крутил в своих аппаратах, жал кнопки, с умным видом крутил, резисторы или перетыкал на пульте какие-то провода. При этом, совершенно не забывая отпивать из своей двухлитровки, и чем больше понижался уровень в бутылке, тем реже становились набеги в соседнюю комнату, и тем спокойней становился наш студийник. Сигаретный дым плотно обложил потолок, грохот инструментов, бормотание бобинной ленты...
Чем все это закончиться я не стал ждать, да впрочем, как мне подсказывал не очень большой опыт в делах звукозаписи, ничего хорошего ожидать от Лютого не приходилось. Я через пару дней звякнул Гере, как там прошли их дела, он что то промычал в трубку, а при встрече махнул рукой и послал меня подальше, с глупыми вопросами. Лютый… вот так, совершенно на поверку оказался и не лютым… а откуда такая кликуха, и как, она к нему приклеилась мне не удалось выяснить. Прошло, наверное, полгода, а может и год, и группа давно распалась, и Гера куда-то провалился, только у меня все оставалось, довольно, ровно. И в череде тихой и довольно однообразной жизни меня порадовал всплеск в виде переданного мне компакт диска, с коряво написанными фломастером, на нем названием группы и подписью «ЛЮТЫЙ-СТУДИЯ» который вовсе и не Лютый.