Дед Никола и Яблонька

КРАСИВОЕ МЕСТО

Жил дед Никола в красивом месте.

А что это значит, красивое место? Что, например, значили эти слова для деда Николы?

А это когда рядом с деревней река течет. Зовут речку, к примеру, Протвой. Петляет она по широким заливным лугам, среди моря трав и цветов, под охраной старых ветел. Веселится солнечным днем, грустит пасмурным утром, ворожит таинственной лунной ночью.

От правого берега поднимается к дальнему лесу длинный отлогий холм. Между его подножием и вершиной уютно расположилась деревня.

Название ее Гостешево. Издалека ее видно, потому что высоко поставлена, просторно живет, широко глядит! А вон церковь! Смотрите! Ее-то уж точно отовсюду видно! Сама своей красотой взгляд приманивает!!

На холме есть еще одна деревушка. Это Верхнее Судаково Не так она заметна, как Гостешево: скромно спряталась в овражке, но и там тоже хорошо можно жить!

На склоне холма яблоневый сад, а справа от него сливовый сад, вишневый сад тоже есть, есть и родник с целебной водой. И ручей рождается у родника, как положено ручью, и течет с холма вниз, к речке.

Где-то на краю вишневого сада стоит деревянный дом. У дома — огород. У крыльца — цветы — мальвы да золотые шары. Здесь-то и жил дед Никола в красивом месте.

Он — садовник. Жизнь провел среди деревьев и цветов. Никто не умеет так заботиться о них и любить, как дед Никола. И в саду, и в лесу он свой человек.

Было на свете такое время, когда и дед Никола был молод. С тех пор много воды утекло, много хлебнул он лиха на своем веку: воевал, горел в танке, тонул в ледяной воде. Все, что пришлось испытать его земле, испытал и Никола. Ничего не жалел для родной земли, и она щедро делилась с ним всем, что имела: и воздухом, и водой, и умением залечивать раны, способностью не помнить обид, забывать про горе и болезни.

Была у Николы подруга Агнеса. Она жил не в деревне, а в лесу на опушке возле гречишного поля. Когда-то давным-давно, еще детьми, подружились Агнеса и Никола, и сохранили дружбу на всю жизнь. И неважно, что став взрослой, Агнеса вышла замуж за друга Николы, а Никола женился на другой девушке!

Потом была война. Муж Агнесы погиб, защищая Родину. Тогда, получив известие о его смерти, Агнеса переехала из деревни в лес, осталась там жить и, если верить деревенским бабушкам, стала волшебницей.

А еще Никола дружит с Кузнецом и Поэтом.

Кузнец — крепкий, немолодой уже человек, широкоплечий, сильный, работяга и весельчак.

Поэт служит в деревне пастухом. Он высокий, тощий и сутулый, у него большие, выпуклые, всегда точно удивленные глаза. Стихи он сочиняет рано утром, когда всходит солнце, и свежа, и прозрачна еще роса на траве. Ходит по полям и бормочет себе стихи под нос, а коровы слушают их очень внимательно и, похоже, стараются выучить наизусть. Коровам стихи нравятся: они вкусные, как клевер, свежие, как вода в летний зной.

У каждого человека есть своя тайна, своя любовь, свой стыд, своя боль. Боль у деда Николы вот какая: потерялась у него жена. Вернулся боец Никола с войны, а жены нет. Никто не мог объяснить, куда девалась, где пропала… — Может, от голода спасаясь, переехала куда-то, голодали ведь люди, уходили-уезжали далеко хлеба искать, — предположили соседи.

Молчит Никола, все в нем молчит, даже слезы большие молча из глаз катятся и на землю падают. Не верит Никола, что жена могла уйти, не дождавшись его!

Остался Никола в доме один. Грустно в доме одному. Весь день и вечер проводит Никола в саду, а иногда даже ночует там в шалаше.

СОВЕТ ДУБА

Однажды, в мае дело было, пошел как-то Никола в лес. Долго бродил по зеленым опушкам, по склонам согретых солнцем оврагов, где в зеленой траве светились нежные огоньки медуницы. Устал дед и прилег отдохнуть на солнечной полянке в тени под могучим дубом. Любил он, когда и солнце светит, и тень есть, чтобы голову спрятать. В этот раз все было, как ему хотелось! Прилег старик, полежал-полежал да и заснул. И приснился Николе сон.

Снится ему, что идет он, еще молодой, по земле и держит за руку девочку, внучку свою. Сам радуется, и девочка тоже радуется. Хохочет, приплясывает, на руке у него виснет… Хорошо им вдвоем!

Проснулся дед, и так ему грустно стало, что сон-то кончился, и что всего лишь сон он видел. Упали слезы из глаз деда прямо на корни дуба,

Вздрогнули ветки дуба, словно порыв ветра позвал их за собой. Засиял дуб всеми листьями, и показалось вдруг Николе, что это стая жар-птиц прилетела и украсила дерево изумрудами и рубинами со всего мира!

Кора у дуба-великана темная, а сердце — светлое! Слышит Никола голос глухой, но сильный:

Голос Грядущего!

— Не печалься! Иди к Агнесе. Она сможет тебе помочь!

ЗАДАНИЕ АГНЕСЫ

На лесной поляне по соседству с вековыми елями и старыми соснами стоит избушка. Мала избушка, да не в росте дело! Словно говорит путнику:

— Хорошая у меня хозяйка. Заботливая.

А путник тоже обязательно подумает:

— Хорошо, наверное, жить в таком чистом да ладном домике. Весело.

Здесь живет Агнеса. Она свое счастье в радости других ищет. Ищет и находит! Поэтому на Ее Поляну часто прибегают олени и лоси, ежи и зайцы. Поэтому круглый год, зимой и летом, тут поют птицы, не боясь силков.

Сюда-то и пришел Никола по совету дуба.

Агнеса была во дворе, возле костра.

Над костром, на колышках перекладина, над ней висел котел. В котле варилась Восхитительная Похлебка. Кто бы ни поел такой Похлебки, тут же начинал всем на свете восхищаться: Агнеса, в самом деле, умела восхитительно готовить.

Тепло встретились старые друзья. Посидели на лавочке под кустом старой сирени, вспомнили былое. Наконец, Агнеса спросила:

— Может, у тебя какое дело ко мне? Говори, не стесняйся!

Рассказал Никола о своем сне и том, что ему дуб посоветовал.

Задумалась Агнеса, помолчала, потом сказала:

— Я могу помочь. Но сначала ты должен выполнить три моих задания. Не обижайся, но ведь и нам, волшебникам, иногда нужна помощь!

— Только скажи, — исполню все! — обрадовался Никола.

— Первое мое задание вот какое: живут в далеких северных краях муж и жена. Зовут их Ураган и Буря. Построили они в пустынном лесу ледяной дворец. Там у них разбойничье пристанище, хулиганская контора. Каждую зиму, прилетают они к нам оттуда, с севера, много бед причиняют всему живому.

Если разгуляются Ураган и Буря, разойдутся, — не остановить. Заметут в степи путников снегом, вырвут с корнем деревья. Приведут с собой лютый мороз, от которого трещат березы и вымерзают яблони…

Волшебной силы моей не хватает, чтобы унять их. Они меня не слышат и не понимают! Попробуй, объясни им ты!..

Идти в поход тебе придется зимой, потому что летом их не найти. Готовься серьезно. Трудно тебе придется, если с ними в честном бою сойдешься!

Простился Никола с Агнесой и заспешил домой. Не стал времени даром терять, хотя и далеко еще было до зимы. Дома достал из сарая кольчугу, шелом и меч, они деду достались от предков-богатырей. Очистил их от ржавчины, смазал машинным маслом. Меч наточил. Кольчугу примерил, — впору пришлась, словно на него была сделана. Раньше Никола всегда в солдатской гимнастерке воевал: нельзя было в доисторической одежде, а то бы товарищи его на смех подняли! А тут решил богатырем одеться: понял, что в самую сказку попал. Значит, и одеваться надо по-сказочному!

УРАГАН И БУРЯ

Быстро пролетело время. Наступила зима. Собирался Никола долго, зато поехал быстро. Скачет он на вороном коне. Скок-поскок! Конь могучий, высокий, всаднику под стать. До чего же хорош конь! Не скачет, летит! Снежная поземка за ним так и вьется, словно хочет догнать скакуна, да никак не может, не поспевает!

Крепко сидит на коне Никола. Кольчуга на нем старинная, родовая, из сарая, на плечах тулуп меховой наброшен, на голове железный шелом, на поясе меч висит. Богатырь, да и только!

День погожий, ясный. Солнце в каждой снежинке яркое светит, глаза слепит.

Долго ли, коротко ли скакал Никола на своем Воронке, но вот, наконец, добрался до места, где надо было свернуть с твердого наезженного пути. Спешился богатырь и пошел по снегу, а коня за повод ведет, бережет скакуна, чтобы Воронок силу не потерял, в глубоких сугробах не запыхался.

Остановился Никола передохнуть, поднял голову и замер…. Как мог он прежде такого не заметить?!

Перед ним за березовой рощей, за глубоким оврагом высится замок, весь из ледяных глыб. Замок украшают башенки изо льда, над ними сверкают ледяные маковки. Как же ярко горят они под лучами солнца! Крутая лестница, тоже изо льда, поднимается к самому входу.

Перебрался Никола через овраг, снова сел на коня (снег тут то ли чистили, то ли ветром сдували), подъехал к лестнице, подбоченился да как крикнет:

— Эй, хозяева! Это я, Никола, пришел поучить вас уму-разуму! Выходи из замка на честный бой!

Отчаянный был Никола! Ничего не боялся! Никаких атмосферных явлений: ни грозы, ни смерча, ни тайфуна, ни торнадо!

Не заставили себя долго упрашивать хозяева. Первым вылетел Ураган. Большой он. Бородатый. Лохматый. Спрятались глаза под густыми бровями.

Взвился, опустился, завертелся, закружился, снова взмыл, взлетел за лес, снег взметнул до самых небес и обрушил на Николину спину тяжелую снежную лавину.

Не растерялся богатырь, поднял над собой щит и держит его обеими руками, себя и коня от снега защищает. А снег-то все летит и летит. Падает и сваливается со щита, потому что щит — скользкий, стальной, а по виду, как блюдце донышком кверху, все лишнее с него соскальзывает.

Оказался Никола с конем на дне снежного колодца.

Перестал снег. Стоит Никола на дне колодца и думает, как ему из снежного плена выбраться.

Вдруг, откуда ни возьмись, Буря выскочила. Едва на драку не опоздала, занята была очень: перед зеркалом с утра красоту наводила!

Громадная она, крикливая, шумливая, неуемная; снежные космы растрепаны, глаза сверкают, голос громкий, злой. Кричит Буря мужу своему, Урагану.

— Вишь ты, он еще и улыбается, твой Никола, Стоит себе в снегу, прохлаждается. Ничего ему не делается! Мало ты ему, наглецу, трепку дал.

Как называется сия картина, муженек мой дорогой?

Молчишь! А я скажу тебе как: «Встретились в бою Два Лентяя!»

Ну-ка, всыпь ему, как следует! Сбрось его скорей в овраг. В снегу ему слишком тепло, хорошо!

— Нет, пускай тут остается, — хмуро возразил Ураган.

— А я говорю, сбрось.

— Нет, пусть лучше тут будет.

— Ох, и упрямый ты!

— Да и ты, Буря, не лучше! Вечно ты в мои дела путаешься!

Слово за слово. Дальше-больше. Распотешились, разыгрались, разодрались в пух и прах Ураган и Буря. Она его за бороду, он ее за космы. Он в нее снежком, она в него ледышкой! Сцепились супруги, покатились клубком, понеслись мимо Николы, разметали вокруг него весь снег, всю его снежную темницу разнесли, оголили землю до зеленой травы, до осенних сухих листочков, свалились в овраг и сами застряли там.

А Никола им еще забот прибавил. Выхватил из-под кольчуги сетку железную, мелкую-премелкую, загодя припрятанную: нарочно взял из дома, чтобы буянов поймать, и набросил сверху на обоих супругов. Сидят супруги в сетке, как две огромные птицы в вольере зоопарка, дрожат от холода и страха.

— А ну-ка, скажите мне теперь, будете ли еще путников в степи снегом засыпать да морозом морозить? Будете ли деревья с корнем вырывать?

Взмолились Ураган и Буря, обещали никогда никому больше зла не делать. Ни людям, ни зверям, ни растениям, ни птицам! Тихо сидеть у себя на Севере… Песцов да медведей кондиционировать, а то погода на полюсах меняется, жарко стало зверям в шубах ходить!

— Ну, гляди у меня, не балуй! А не сдержите слова, — так я до вас везде доберусь, так и знайте!

Снял Никола с присмиревших Урагана и Бури железную сетку, тронул поводья: «Вперед, Воронко» и поехал домой спокойно, не спеша.

Ветер, тем временем, совсем утих, снова выглянуло солнце, и замок засиял в веселых холодных лучах.

…. По дороге домой заехал Никола к Агнесе.

«Выполнил я одно поручение. Урагана и Бурю утихомирил. Давай мне новое задание».

Заулыбалась Агнеса, ласковыми стали ее глаза, разбежались вокруг них веселые морщинки.

— Знаешь что, Никола, пожалуй, не буду я больше от тебя других подвигов требовать. Подарю тебе внучку. Заслужил. А остальные подвиги ты сам, без всякого задания, совершишь. Такой уж ты человек, Никола, что без подвигов никак не можешь.

Обрадовался дед Никола. Засияли у него глаза, забыл и про холод, и про усталость.

— А когда ты подаришь мне внучку?

— Потерпи до весны, Никола. Я дам тебе знать, когда время придет.

Отправился домой Никола и стал весны ждать.

ВНУЧКА

Вот и пришла на землю весна. Растаяли снега, вода напоила досыта поля и леса. Прилетели перелетные птицы, зимовавшие за теплыми морями. Зазеленела трава. Начали распускаться деревья и кусты в лесу и в садах.

Однажды рано утром вышел Никола из дома. Глядь, — а перед ним олень стоит — красавец с длинными ветвистыми рогами.

— Я за тобой, Никола. Агнеса зовет. Поскачем скорее.

Сильнее забилось сердце деда Николы.

— Что ж, поехали. Видно, не забыла Агнеса наш уговор!

Сел Никола на оленя, и помчались они к домику Агнесы.

Агнеса уже ждала их, стоя у крылечка.

— Здравствуй, Никола! Вот настал день, которого ты так долго ждал! Сейчас олень доставит тебя на поляну Старой Яблони. Там растет много молодых яблонь, это все молодая поросль, детки Старой Яблони!. Найди среди них внучку. Выбрать сможешь только одну и только один раз! Смотри, не ошибись, найди сразу и на всю жизнь!!

Примчался олень к поляне, о которой Агнеса говорила. Поляна — большая, солнечная. И тень там есть. Все нравится деду на поляне. Посредине — Старая Яблоня стоит, чуть поодаль от нее — молодые яблоньки. Ходит Никола по поляне, волнуется, яблоньки рассматривает. Раз прошел, другой. Остановился и затылок почесал. Вздохнул тяжело, — не знает, какую из яблонек выбрать. Все хорошие, все нравятся! Вот незадача! Трудно выбирать, когда всех любишь!

Вдруг один из самых тонких прутиков наклонился к деду (удивительное дело, — ветра в то утро и не было вовсе) да и говорит высоким девчоночьим голосом:

— Возьми меня, дед Никола, с собой!

Обомлел дед Никола. Остановился у деревца, смотрит на него во все глаза и думает:

— Яблонька то уж больно молоденькая! Прутик тоненький вместо ствола да две хилых веточки, покрытые маленькими, только что раскрывшимися листочками.

— Ослышался я, наверное, — не может быть, чтобы этот прутик говорить умел! — решил дед.

— Вовсе и не ослышался! — возразило деревце уже чуть громче. — Хочу с тобой! Возьми меня домой!

— Ну что ж! Со мной — так со мной! Пойдем, внученька! — сказал дед Никола. У него в мирное время был очень покладистый характер.

Осторожно выкопал он яблоньку, с большим комом земли, завернул в чистую тряпицу, чтобы корни не повредить, сел на оленя, который был тут как тут, и отправились они все вместе домой.

Посадил Никола Яблоньку в саду, в мягкую добрую землю. Полил ее чистой родниковой водой и стал ждать. Вдруг деревце шевельнуло листочками и прошептало:

— Жарко! Не напиться мне одной водой! Дедушка, принеси мне квасу, пожалуйста!

Ахнул Никола: «Ах!»

Потом подумал и охнул: «Ох!» А больше ничего и сказать-то не смог. Уж очень удивился, что дерево опять человечьим языком заговорило. Но за квасом все-таки пошел, — была у него в сенях одна бочажка припрятана.

Вернулся дед на улицу с квасом, сошел с крыльца, в руках кружку держит, — а перед ним девочка в зеленом платье стоит, тоненькая, как прутик, волосы светлые, лицо загорелое (и где загореть-то успела, — ведь лето еще и не начиналось!), а на лице — улыбка, ласковая такая, хорошая.

— Здравствуй, дед Никола! Меня зовут Яблонька. Я теперь буду тебе внучкой. Ну, что же ты квасу мне не даешь?

Так появилась в доме Николы Яблонька. Как был он ей рад, — и рассказать не расскажешь! Работал еще пуще прежнего, новый сад разбил, всем старикам в деревне дома покрасил в цвета радости — зеленый да голубой. Теперь и стареть не надо! У счастливого человека — силы необъятные.

В доме у Николы теперь порядок: Яблонька хоть и маленькая, а работает, как взрослая. Не нарадуется Никола на трудолюбивую внучку свою, не нахвалится.

Встанет Никола рано утром, чтобы на работу идти, — а Яблонька уже на ногах, готовит деду завтрак. А потом дом убирает, на огороде работает, а днем бежит к деду через овраг и опытное поле, — несет обед в лукошке.

Как-то решили Никола с Яблонькой навестить Агнесу. Пришли к ней на опушку у гречишного полюшка.

— Хотим мы тебя поблагодарить, Агнеса, — сказал Никола. — Счастье наше у твоего порога начиналось. Скажи мне, нет ли у тебя заветного желания? Не нужна ли еще помощь?

— Вздохнула Агнеса, будто засомневалась: просить или не просить (не хотелось ей огромное дедово счастье никакими берегами ограничивать), но потом все же сказала:

— Помоги мне усмирить Болотную Нечисть. Много беды терпит от нее лесной народ.

— Помогу, чем смогу, — сказал Никола. — Сам собирался с ними сразиться. От них ведь и людям житья нет.

Когда Никола и Яблонька возвращались из леса домой, девочка спросила Николу:

— Де, а ты знаешь что такое «Болотная Нечисть»?

— Знаю, внучка, знаю! — вздохнул Никола.

БОЛОТНАЯ НЕЧИСТЬ

Пока Никола с Яблонькой направлялись домой, совсем близко, в Большом лесу вот что происходило. В самой его глубине, в самой чаще было непроходимое болото. Посередине болота находился островок — твердой земли кусок. На островке росло несколько дубов. Там, где было суше, на небольшом возвышении в центре стоял деревянный сарай.

У входа в сарай горел костер. Рядом грелись трое разбойников. По чему видно, что разбойники? А по всему! Как лихого человека не узнать! Узнают его без ошибки не только люди, но и звери, и птицы, и деревья!

Никто не знал настоящих имен прятавшихся в дебрях людей, знали их прозвища.

Великана с маленькой головой на бычьей шее прозывали Крошибеем. У него были длинные руки и ноги толщиной с бревно, а пальцы были толстыми, как сардельки. Природа создала его, чтобы ломать и крушить, создала в один из дней, когда встала утром с левой ноги, когда было особенно скверное настроение.

Второй разбойник, по прозвищу Следопут, был тоже высокого роста, но хилый, тощий, беспокойный, подвижный, как ртуть. Он часто оглядывался, вздрагивал при каждом звуке, вдруг вскакивал, обегал вокруг костра и снова садился и успокаивался на какое-то время. Лучше всего на свете он умел нести охрану и ходить по следам.

Третий разбойник был коротышкой с большой головой почти без шеи и длинными, как у обезьяны, руками. Лицо у него было плоским, рот широким, язык длинным, а глаза выпуклыми. Звали его Бранисловом. Лучше всего на свете он умел обижать и ссорить людей.

Откуда взялись на болоте эти большие микробы? Когда поселились здесь? Никто этого не знал. Может быть, когда-то, давным-давно, были они обыкновенными двоечниками и так не любили учиться, что убежали от уроков и учителей, куда глаза глядят, и спрятались на самом неприступном болоте. А может, вовсе и не так обстояло дело. Кто знает?

Итак, сидели у огня три разбойника и думали, чем бы заняться. Скучно им. Всех соседей лесных разогнали. Звери от них убежали, птицы улетели, даже змеи, — и те уползли подальше, на другой конец болота.

Деревья — поломали.

Березы — погнули.

Нечего больше делать на болоте.

Скучно.

Вдруг к костру подлетела ворона, старая знакомая Следопута. Только она одна и оставалась еще на острове. Закаркала ворона:

— Ужасно важное известие! Против вас собирается выступить известный боец дед Никола. Никто еще не сумел побороть его в честном бою. Кар-р-р! Вы тоже не сможете! Не сумеете!

Встал на ноги Крошибей, распрямился во весь рост, рявкнул на весь лес:

— Я сумею!

Покружилась ворона над поляной и улетела восвояси, очень довольная тем, что разбойников предупредила. А Крошибей, Следопут и Бронислов наклонились друг к другу и о чем-то зашептались.

ПОЭТ

Вернулись дед Никола и Яблонька домой. Стал Никола думать, как лучше ему Нечисть Болотную одолеть. Решил позвать на помощь друзей — Кузнеца и Поэта. Втроем сподручнее с разбойниками воевать.

Поэт жил недалеко от церкви, довольно высоко, на верхней части холма. Никола любил заходить к нему и гостить у него подолгу; нравилось ему и бывать у церкви, — именно здесь навещали его хорошие мысли, вспоминались добрые чувства, и еще добрее делалась Николина душа.

А вот и домик друга — старый, с узкими окнами, крышей из щепок, над которой покосилась печная труба. Крыша протекала, печка дымила, и все-таки не было в деревне человека богаче Поэта. Улыбку розы, золото листопада, румянец зари — их не спрячешь в карман, не запрешь в ларь, не сунешь под подушку. Зато можно нарисовать, сочинить о них стихи или просто вспомнить в сырой безрадостный день. Так и жил Поэт, копя добро не в сундуках, а в сердце своем. Все хорошее, все красивое на земле старался запомнить.

Соседи любили его, но считали чудаком, большим ребенком.

В тот день у Поэта-Пастуха был выходной, и стадо выгнал в поле его подпасок, пастушонок Ваньша. Дверь дома была раскрыта, как всегда, настежь. Поэт лежал на полатях, подложив вместо подушки под голову старое пальто, и разговаривал со сверчком, сидевшим на подоконнике.

— Я сочиняю поэму о Родине, Сверчок. Я напишу о ней так, как никто и никогда не писал раньше. Я слышу, как звучат во мне волшебные слова. Они просятся в жизнь, становятся крыльями, моими крыльями, поднимают меня все выше, несут все дальше, к горизонту, за самый горизонт. Слова неиссякаемый источник счастья. Знаешь, как я назову поэму?

«Русията»!

— Ты уже стар, Поэт. Успеешь ли дописать? — грустно заметил Сверчок

— Пусть не успею! — с жаром отвечал Поэт, — Но даже если я скажу всего лишь одно слово, оно будет о Родине. И тогда все равно я жил и писал не напрасно. Да здравствуют те, кто еще ценит красивые мысли и слова! Те, кто еще не разлюбил Родину! Будьте счастливы, мои будущие читатели!

Тут Поэт повернулся на другой бок и… заметил Николу: дед только что вошел в дверь и смотрел на прекрасного лентяя с улыбкой. Поэт тут же вскочил, обнял друга, захлопотал, собирая на стол нехитрое угощение, — чай на зверобое, краюху хлеба.

Рассказал Никола о своем деле, попили друзья чаю, зашли за Кузнецом, который жил рядом — через два дома, — и направились все вместе к дому Николы.

ПОХИЩЕНИЕ

А в доме деда, пока Николы не было, — вот что случилось. Только осталась Яблонька одна, только занялась домашними делами, как вдруг слышит, — стучит кто-то в калитку. Видит Яблонька, — стоит во дворе незнакомец — роста высокого, тощий да верткий. Так и мечется из стороны в сторону, как пламя в костре в ветреный день, как вода в водовороте. Покрутился, поплескался и говорит этот человек девочке:

— Зовет тебя Никола в деревню, пойдем скорее со мной!

Глядит Яблонька на человека и не верит ни одному его слову. Подсказывает ей сердце, что неправду он говорит. Ясно, что замыслил он что-то против ее дедушки.

Выбежала девочка на улицу первой и калитку за собой на щеколду закрыла. А щеколда та с секретом была: ни за что не открыть ее резко, рывком. Стал незнакомец дергать за щеколду, — никак не открывается. Пока Следопут (а это был он) калитку дергал, пока перелезал через забор (калитку ему открыть так и не удалось!), Яблонька уже далеко убежала.

Не уйдешь, девчонка! — крикнул Следопут вслед и погнался за девочкой.

НИКОЛА И БРАНИСЛОВ

Подошел Никола с друзьями к дому, — зовет, кричит, — нет Яблоньки. Сразу смекнул Никола, что к пропаже внучки Болотная Нечисть руку приложила. Решила обезоружить деда, в самое сердце ударить. Вскочил Никола на Воронко, Поэту и Кузнецу коней соседи дали. Поскакали воины в лес. Спешат! Вот как все быстро завертелось!

А на лесной опушке давно уже сидел на толстой ветке и скучал Бранислов. У него было особое задание: задержать Николу, чтобы тот не успел Яблоньку у Следопута отобрать. Зевал Бранислов на ветке, не знал чем заняться. Ну, хоть бы кто-нибудь мимо прошел, такой, кого можно изругать, выбранить, отчехвостить, задеть, поддеть, зацепить!

Замечтался Бранислов, загляделся, — глядь, — а под деревом Никола с товарищами, на него смотрят. Чуть не свалился Бранислов от испуга, от неожиданности, еле удержался. Ухнул, словно филин, моргнул, руками покрепче за ветку уцепился, вниз головой наклонился и пошел-поехал браниться:

— Ах ты, старик-старикашка, красная рубашка, никуда не годный чурбан нерасторопный, простонародный, необразованный. Будешь ты нами на клочки порван, быть тебе биту, раз не из нашей элиты! Дуй подальше от леса, старый повеса!

Что именно сказал бы еще Бранислов, большой мастер по части ругательств и обзывания, неизвестно. Не успел он проявить свой талант во всей красе, потому что Никола навалился плечом на дерево и тряхнул его так, что Бранислов чуть не рухнул на землю.

— Эх ты, Бранислов-Бранила! Почто позоришь меня? Около леса сидишь да околесицу несешь!

Ну, я тебе сейчас задам!

Стал Никола раскачивать дерево из стороны в сторону. Затрясся, заметался на ветке Бранислов. Не удержался. Сорвался. Шлепнулся громко на землю, как большой мешок, прямо перед Николой, вскочил, потер ушибленное место и задал стрекача в лес.

Удрал Бранислов, а Никола с друзьями дальше поскакал Яблоньку спасать.

Едет Никола и слушает траву: если не туда повернул, трава оплетает ноги коню, не пускает, а если правильно едет Никола, не мешает коню трава.

Едет Никола по лесу, а тем временем с Яблонькой вот что было:

ПОГОНЯ

Бежит Яблонька и слышит за собой шаги. Догоняет ее Следопут. Бросилась девочка в лес!

А куда ей еще бежать? Ведь лес ей — родной дом! Там надеялась она найти защиту!

Прямо у опушки — полянка — крапивница, вся поросла сердитой жгучей-колючей крапивой. Попросила Яблонька крапиву:

— Пропусти, сестричка крапива, пожалей, пропусти, не жаль меня больно!

Пробежала Яблонька через полянку-крапивницу, как через мягкую траву-мураву, ни разу не уколола ее крапива. Бежит она дальше и слышит, как за ее спиной завопил от боли Следопут. Бросился он было за девочкой, тут-то и покусала его вволю полянка-крапивница.

Добежал только до середины полянки Следопут, встал: ни туда, ни сюда идти не может, кричит, вопит, на помощь зовет. Только никто в лесу помогать ему не хочет.

Наконец, выбрался кое-как Следопут из крапивной ловушки, весь в волдырях, и снова в погоню за Яблонькой пустился.

Прибежала Яблонька на родную поляну, где ее мама и сестренки растут. Выросли за лето яблони — сестренки, стали выше Николиной внучки: ведь деревья растут быстрее, чем люди. Расправили молодые деревья ветки, и стала вся поляна, как непроходимый лес, — стеной деревья стоят. Хотел Следопут сходу проскочить через поляну, — не тут-то было. Не пустили его деревья. Пришлось Следопуту бежать кругом, и снова он отстал.

Добралась Яблонька до дома Агнесы. Встретила ее волшебница у самого порога, ласково так улыбается:

— Иди ко мне, девочка моя. Ничего не бойся. Никто тебя здесь не обидит!

Подбежала Яблонька к Агнесе и за ней спряталась. А волшебница махнула рукой, и протянулась вокруг дома едва заметная серебряная паутинка.

Тут как раз и выскочил из-за ели Следопут. Бросился вперед и упал навзничь! Словно на преграду невидимую наткнулся! Вскочил на ноги, отбежал назад и снова вперед с разбегу, и снова упал. Попробовал проползти под паутинкой, но опять ничего не вышло.

Не пускает разбойника волшебная паутинка. Только хорошие люди проходят сквозь нее.

Куда девалась резвость Следопута? Побрел он прочь, понурив голову. За темной елью-великаном встретил его Никола с товарищами.

Взял дед разбойника за ворот, тряхнул вполсилы, только для порядка, чтобы слова лучше доходили, и сказал сурово:

— Попался, разбойник! Отучу я тебя за моей внучкой по лесам гоняться! А пока веди меня скорей к вашему болотному бригадиру Крошибею.

Посадил Никола Яблоньку на коня, помахал рукой Агнесе и пошел за Следопутом, а коня повел под уздцы. За ними шагом ехали верные друзья: Поэт и Кузнец.

БОЙ

Скоро добрались путники до болота. Красиво болото, велико. На кочках клюква рдеет. Крупные ягоды морошки манят, завораживают взгляд желтыми огоньками. А у болота деревьев поваленных — видимо-невидимо.

— Видно, ураган недавно прошел, — заметил Кузнец.

— Или смерч, — предположил Поэт.

— Нет, друзья, то Крошибеевы проделки! Разбойничьи то забавы! — нахмурился Никола.

Привел друзей Следопут к бревнам, по которым можно было на остров пройти.

Только подошли к бревнам Никола, Яблонька и их друзья, как вдруг грохот раздался. Словно у невидимой горы выросли каменные ноги, и пошла себе гора медленно, тяжело ступая, топая каменными башмаками. Все ближе шум. Вот уже темнеет что-то за кустами.

Появился великан — выше Николы на две головы, а Никола не маленького роста. Ноги у великана, как два ствола, руки, как два сука, все поросли рыжей шерстью, как мхом. Это и был сам Крошибей.

— Ты искал встречи со мной, Никола? — прогремел Крошибей. — Я здесь!

— Искал, искал, — тихо ответил Никола, не отрывая от разбойника взгляда. Вначале, когда Крошибей только появился из-за деревьев, Поэт и Кузнец испугались и попятились, даже убежать хотели. Потом, увидев, что Никола остался на месте, снова выступили вперед и приободрились. С Николой они ничего на свете не боялись.

— Что, Никола, биться будем или сразу домой пойдешь? — спросил Крошибей и захохотал так, что все лесные звери со страху забились в норы, а птицы спрятались в гнезда.

Ничего не сказал Никола, а медленно засучил рукава и пошел на Крошибея.

Схватил дед разбойника за пояс, поднял и швырнул на землю. Поэт и Кузнец ахнули. Гора на каменных ногах рухнула прямо на их глазах, как железный метеорит. На том месте, где упал Крошибей, образовался глубокий овраг. Торчит из оврага голова Крошибея и громко так удивляется:

— Победил ты меня, Никола-богатырь! Теперь ты на болоте самый главный. Дай мне руку, помоги вылезти из оврага. Я сдаюсь!

Улыбнулся Никола, протянул руку, и в тот же миг Крошибей уперся ногами в дальний край оврага и толкнул богатыря что было сил в сторону болота. Пошатнулся Никола и упал в болото. Захохотал Крошибей:

— Силен ты, Никола, да прост больно. Хороший урок получил. Теперь я в овраге, а ты — в болоте. Посмотрим, кто из нас раньше выберется.

Рванулся Никола, да крепко держит трясина за ноги: вцепилась и не пускает! Пока думал, что делать, по колено провалился.

Бросились к Николе Поэт и Кузнец, — и сами завязли. А Никола уже по пояс в холодной жиже.

У самого края болота росла высокая сильная береза. Подбежала к ней Яблонька, гладит ее по коре, просит сквозь слезы:

— Березка, березка, помоги деда Николу из болота вытащить. Утонет ведь!

А Никола уже по грудь провалился.

Наклонилась береза, согнулась над Николой и вершинку над болотом опустила.

Еще два-три раза глазом моргнуть, и провалится дед по самую голову! Тогда уж его не спасти!

Но успел, успел ухватиться Никола за ветки, распрямилась береза и вытащила Николу из болота.

Оказался он высоко-высоко, на самом верху доброго дерева. Посидел Никола наверху, осмотрел окрестности: нет ли в округе новых признаков разбойничьей наглости и коварства, но ничего опасного не заметил. Спустился, расцеловал Яблоньку, обнял березку, помог выбраться из болота своим друзьям.

ОСТРОВ

Оставили друзья Крошибея в овраге, из которого тот так и не смог выбраться, пустили лошадей пастись на опушке, направились на остров через болото по жердочкам да по бревнышкам, это была потайная разбойничья тропа, ее Яблонька первой заметила.

Осмотрели пристанище разбойников. Под одним из дубов под самыми корнями Поэт с Кузнецом нашли подземный ход. Открыли деревянную крышку и спустились в подземелье.

Оказалось, что в этом месте разбойники прятали своих пленников.

Вышли из-под земли крестьяне и крестьянки, похищенные разбойниками из соседних деревень. Была среди них и одна седая старушка с синими-пресиними глазами.

Подошла старушка к Николе и спросила:

— Не узнаешь меня, Никола?

Глядит Никола и глазам своим не верит. Стоит перед ним пропавшая во время войны жена! Оказывается, похитили ее разбойники, и держали на острове вместе с другими несчастными, работать на себя заставляли.

Вернулись в деревню Никола с женой и Яблонькой, Поэтом и Кузнецом.

Стали они жить, поживать и добра наживать.

А с пленными разбойниками вот что было: Агнеса накормила их Восхитительной Похлебкой, и стали бывшие разбойники всем на свете восхищаться. Подойдет к дереву Крошибей (а его из оврага все же вытащили), посмотрит на листочек — и восхитится: до чего красивый! И кто его таким сделал? А чтобы сорвать листок или сломать что — нибудь, — об этом и думать забыли бывшие разбойники после первой же ложки Восхитительной Похлебки. А потом, после второй ложки привыкли к хорошему, потому что к хорошему быстро привыкают, и стали обычными людьми, и сами стали леса на Земле рассаживать!

СОН

Приснился как-то Николе еще один сон. Поехал он с ребятами в ночное. И вот стоит он на берегу реки, а мимо него несутся кони. Много коней! И кажется ему, что не лошади это вовсе, а годы жизни его.

Вот резвые гнедые, вот пегие в яблоках, трясут гривами, горделиво гарцуют — это проносятся мимо Николы кони — годы его молодости.

За ними скачут рыже-огненные, могучие скакуны, и кажется Николе, что видит он пожары минувшей войны.

И еще, и еще вырываются из тумана и несутся вперед неудержимо все новые и новые рысаки. Но вот проскакал весь табун. Улеглась пыль.

И вдруг видит Никола старого дряхлого коня. Еле бредет он, коняка, пытаясь догнать ускакавших товарищей. Хромает, ноги трясутся, голова клонится к земле. Но идет и идет старый конь вперед, хоть и спотыкается. Прямо к реке идет. К обрыву!

— Может, он слепой? — думает Никола и спешит к берегу, чтобы остановить, спасти коня.

— Не спеши. Не спасешь, — слышит он чей-то голос.

Этот конь — последний год твоей жизни, Никола. Упадет конь, — и тебе конец.

Проснулся Никола, видит, — рядом Яблонька стоит, грустная, встревоженная:

— Ты стонал во сне, дедушка! Что тебе снилось?

— Ничего, внучка! Пока ты, пока жена и друзья со мной… Чего может быть плохого? Не упадет еще конь! В общем, еще поживем! — ответил дед Никола и улыбнулся внучке своей Яблоньке.