Геракл

РОЖДЕНИЕ ГЕРОЯ
   Самый могучий греческий герой Геракл прожил трудную жизнь, наполненную огромных тревог, страданий и тяжелого, изнурительного труда. Он прославился невероятными подвигами, но каждый его подвиг был прежде всего тяжелой работой, нечеловеческим напряжением всех сил.
   Наверное, неумолимая Мойра, прявшая нитку жизни Геракла, не очень внимательно следила за своей пряжей, и нитка это сразу пошла толстая, неровная, с узлами.
   Тяжелые испытания начались для Геракла с самого его появления на свет. Родители его – Амфитрион и Алкмена, из рода славного Персея, - царствовали в Тиринфе. Но случилось так, что Амфитрион нечаянно убил своего тестя Электриона, сына Персея, и родной брат убитого Сфенел вынудил Амфитриона с женою покинуть Тиринф. Молодая чета осела в семиворотных Фивах, у приветливого царя Креонта.
   Амфитрион любил охоту, и его юная жена Алкмена часто грустила одна. Увидел это с заоблачного Олимпа Зевс и решил развеселить загрустившую красавицу, приняв облик ее мужа. Обрадовалась Алкмена, искренне поверив, что это вправду Амфитрион, и могущественный бог прогостил у нее три дня и три ночи, превратив их в одни сутки: лишь только один раз утомленная богиня Селена-Луна распрягла своих белых коней, и только один раз на смену примчался на небо в огненной колеснице светлоликий Гелиос-Солнце.
   Когда закончились эти чудесные сутки, Зевс поднялся на свой сияющий Олимп. Алкмена спала и ничего не слышала, поэтому когда вскоре вернулся с охоты Амфитрион, ни ему, ни его милой жене и в голову не пришли ни измена, ни обман.
   Супруги жили мирно, в согласии, счастливые надеждой вскоре запеленать сыночка. Не знали они, что с высокого Олимпа теперь следят за ними две пары зорких глаз: Зевса – доброжелательные, ласковые, и Геры – завистливые и злобные.
   Много сыновей было у Зевса от смертных женщин, но сердце ему вещало: только сейчас настало время родиться его самому прославленному, самому могучему сыну. Радость и счастье так неудержимо бурлило в Зевсе, что об этой новости вскоре узнали все боги на Олимпе, а прежде всех его супруга Гера. Какой завистью, какой дикой ненавистью пылали теперь ее черные глаза, когда она смотрела вниз на красавицу Алкмену! А тут еще Зевс как-то собрал всех олимпийцев и радостно молвил:
- Послушайте, боги, что вещает мне чувствительное сердце: сегодня должен родиться тот из рода Персея, кто будет владеть всем Аргосом и всеми потомками Персея.
  Все боги-олимпийцы почтительно слушали Зевса, только коварная Гера осмелилась прервать его речь:
- Ты так уверенно говоришь, о Зевс, а я тебе не верю. Поклянись великой клятвой богов, что тот, кто из рода Персея родится первым, станет властвовать всем Аргосом и всеми Персеидами.
   Зевс сразу же дал торжественную клятву, не предчувствуя, что его старшая дочь, богиня обмана Ата, затмила его светлый ум. Так ее научила Гера, а сама, не теряя ни минуты, отправилась на золотой колеснице с Олимпа. Путь ее лежал в Микены, во дворец царя Сфенела, сына Персея.
   Жена Сфенела тоже была на сносях, и по воле Геры, богини брака и семейной жизни, у нее преждевременно рождается ребенок – больной, хилый мальчик Эврисфей.
   Он родился раньше Геракла, и с этой вестью Гера поспешила на Олимп. Даже не скрывая злорадности в черных глазах, она рассказала новость самому Зевсу. Теперь над всем Аргосом и всеми Персиадами будет властвовать Эврисфей, а не сын Алкмены, хотя Зевс и назвал его в угоду жене Гераклом, что значит «прославленный Герою». 
   Понял Зевс, что его подло обманули. В ярости схватил он свою дочь Ату за рыжие волосы и швырнул прочь с Олимпа на землю, запретив возвращаться снова к богам. С тех пор и живет богиня обмана Ата на земле среди людей, ослепляя им глаза и ум.
   Зевс не мог нарушить свою великую клятву, и властвовать над Аргосом и всеми Персеидами должен был не Геракл, а никчемный Эврисфей. Правда, Зевс дал своему сыну могучее здоровье, божественную мощь, а еще поручил самой Афине Палладе заботиться о нем. Но позже разрывалось сердце всемогущего бога, когда он видел, как смиренно повинуется великан Геракл непотребному Эврифею, какие тяжкие, нечеловеческие подвиги совершает  по его капризному требованию.
   Гера тоже не забывала про Геракла. Он был еще грудным ребенком и лежал в боевом щите Амфитриона, служившем ему колыбелью, когда злая богиня наслала на него двух больших ядовитых змей. Было это ночью, в покоях Алкмены уже не светилось ни одно окно, но главные ворота сами неслышно открылись перед черными змеями, и те быстро поползли, словно хорошо знали дорогу.
   В доме все спали, спал и маленький Геракл, когда вдруг услышал какое-то странное шипение, проснулся. Мальчик  увидел прямо над собою две змеиные пасти и красные мерзкие глазки. Геракл мгновенно схватил ручонками змей и стал их душить. Длинные скользкие гадины дергались, свивались в кольца, вырывались из детских рук, но малыш сжимал их все сильнее.
   Услыхав какую-то возню, проснулась Алкмена, за нею служанки. С перепугу они на какой-то миг замерли, а потом подняли страшный крик и плач. Прибежал обеспокоенный Амфитрион с воинами, все с острым оружием в руках, но змеи уже лежали на полу, околев в руках дитяти.
   Понял тогда Амфитрион, что Геракл – особенный, необычный ребенок. Утром он велел привести слепого ведуна Тиресия, и тот, внимательно все выслушав, пояснил: Геракл будет великим героем, какого еще не было на греческой земле.


ЮНОСТЬ ГЕРАКЛА
   Умный Амфитрион решил дать мальчику образование, достойное героя. Из разных греческих городов были приглашены к Гераклу самые выдающиеся знатоки. Эвбейский властитель Эврит, наилучший стрелок, учил Геракла стрелять из лука; сын Зевса Кастор, один из братьев Диоскуров, учил носить тяжелое оружие, драться им и строить фаланги к бою; сын Гермеса Автолик, дед хитреца Одиссея, учил, как побеждать в поединке; от умного кентавра Хирона юноша узнал, какое снадобье целительное и как по звездам находить правильный путь. А сам Амфитрион, непревзойденный наездник, учил Геракла мчаться на боевой колеснице и ловко управлять конями.
   Сообразительный, ловкий и сильный, Геракл удивительно быстро превзошел всех своих учителей. Только с пением было что-то не так.
   Играть на кифаре и петь его обучал Лин, брат знаменитого певца Орфея.  Требовательный, суровый Лин как-то со зла ударил Геракла. Вмиг вспыхнув, юноша швырнул кифару в голову своему учителю, при том с такой силой, что тот упал замертво. Геракла привлекли к суду, но парень напомнил судьям закон  мудрого Радаманта: нельзя наказывать того, кто ответил ударом на несправедливый удар. И судьи оправдали Геракла.
     Опасаясь, как бы парень еще чего не натворил, Амфитрион послал его в горы к пастухам, пасшим на горных лугах большие отары. Тут, на приволье, Геракл рос и копил силы, как молодой дубок.
      Он вырос высокий, сильный и красивый – настоящий сын всемогущего Зевса. Его рука никогда не знала промаха, метал ли он тяжелое копье или стрелял из большого лука. А когда ему исполнилось восемнадцать лет, уже никто среди смертных людей не мог победить его в борьбе, беге или других состязаниях.

ЖЕНИТЬБА И БЕЗУМСТВО ГЕРАКЛА
   Возвратившись в Фивы, Геракл узнал, что город должен платить ежегодно немалую дань орхоменскому властителю Эргину. Геракл собрал небольшое, но храброе войско, напал на Эргина, победил его, и теперь уже Орхомен стал платить дань Фивам, даже вдвое большую.
   В благодарность фиванский царь Креонт отдал за него свою дочь Мегару. На свадьбу собралось множество гостей, даже бессмертные боги спустились с Олимпа к Гераклу и щедро одарили его.
   Предупредительный Аполлон подарил жениху большой лук и бьющие без промаха стрелы, Гермес – острый меч, Гефест сам выковал ему крепкий панцирь, Афина Паллада выткала красивый плащ, Посейдон подарил пару бойких лошадей, а Зевс – непробиваемый щит, инкрустированный золотом и самоцветами.
   Но ни драгоценное одеяние, ни острое оружие, ни быстроногие кони не интересовали поначалу Геракла. Он откровенно радовался семейному счастью, молодой жене, крепеньким детям, появившимся вскоре.
    Счастье Геракла казалось ярким, как солнечное сияние, и безоблачным, как небесная синь.
   Как-то утром Геракл весело играл с детьми. Вдруг сухой, жгучий ветер, всегда предвещающий грозу, обжог ему лоб, затмил глаза, погасил светлые мысли. Геракл дико захохотал, схватил свой меч и бросился на собственных детей. Не пощадил безумец и Мегару, пытавшуюся защитить малышей. А после Геракл упал, и тяжелый сон навалился на него, словно каменная брыла.
   Долго длился этот сон, а когда Геракл наконец проснулся, то ничего не мог понять. Насланное Герой безумство миновало, как минует черная грозовая туча, и теперь ужас и отчаяние охватили Геракла. Добрые люди похоронили Могару и детей, а он ушел куда глаза глядят.
   Словно изгнанник, бродил Геракл от одного селения к другому, пока добрался до Дельфов.   Тут, в храме Аполлона, узнал Геракл у Пифии о приговоре богов: он должен поселиться на земле своих родителей, в Тиринфе, и 12 лет верно служить микенскому царю Эврифею, который благодаря клятве Зевса царствовал теперь во всем Аргосе и над всеми Персеидами.
   Тяжело было Гераклу покориться никчемному Эврифею, но он превозмог себя и покорно пошел в славные Микеи.

ПОДВИГ ПЕРВЫЙ: НЕМЕЙСКИЙ ЛЕВ
   Хилый, трусливый, но заносчивый Эврисфей напыщенно принял своего родственника.
- Пришел служить мне? А что ты умеешь? – скривился он, пряча страх в маленьких глазках, так как перед могучей фигурой Геракла он ужасно растерялся.
«Ишь, какой здоровяк! – мысленно ужасался царь, искоса посматривая на него. – Что бы ему такое поручить, чтобы он быстрее сгинул?»
   И Эрисфей горячечно размышлял, напрягая свой узкий лоб, а Геракл безразлично ожидал царское решение.
   Наконец царь, злорадно улыбаясь, молвил:
- Наверное, ты только и способен, что напрягаться в борьбе. Вот и попробуй побороть льва, прячущегося вблизи Немеи. Убей льва и принеси мне его   шкуру, интересно мне на нее взглянуть. Говорят, эту шкуру не пробить ни камнем, ни железом. Вот и иди, не задерживайся!
   Напрасно Эврисфей надеялся потешиться испугом могучего Геракла: тот спокойно попрощался и ушел.
- Видимо, он и представления не имеет, что это за лев, - радостно потирал царь свои холодные, слабые  руки. – Ну и ладно, быстрее сгинет!
   Огромный лев, уничтоживший все села вокруг Немеи, был не обычный зверь, а чудовище, порожденное огнедышащим Тифоном и ядовитой Ехидной. Любое оружие было против него бессильно, но Геракл все-таки взял свой любимый лук со стрелами, подаренный ему самим Аполлоном. А в  немейском лесу он вырвал с корнем немалую сосну и, обтесав, сделал себе огромную палицу, которую никто из мужчин не смог бы даже приподнять.
   Никто не мог показать Гераклу, где именно в горах искать великана-льва, так как тот, кто хоть раз увидел его, уже не возвращался домой. И Геракл в одиночестве бродил по лесистым горам, пока наконец не наткнулся на зверя.
   Лев почуял человека и притаился, припал к земле, намереваясь прыгнуть. В тот же миг засвистела не знающая промаха стрела Геракла, но она даже не поцарапала зверя. Лев прыгнул, однако от страшного удара палицей по голове не удержался и упал. Сразу вскочив, лев снова прыгнул прямо на грудь Геракла, даже пошатнулся герой, но, напрягшись изо всех сил, устоял. Мощными руками обхватил он львиное горло и стал душить.
   Как ни вырывался немейский лев, а все же Геракл победил, взвалил на плечи огромную тушу и пошагал в  Микены, в царский дворец.
   Увидев чудовище, все царские слуги , воя от ужаса, убежали. Услыхал вой и крики Эврисфей и быстренько спрятался в большой бочке. Геракл все же нашел царя, но тот, увидев львиную голову, завизжал не своим голосом:
- Не подходи-и-и!
  Геракл засмеялся от удовольствия:
- Да не бойся, он уже неживой. Ведь ты хотел увидеть, какая у него шкура.
- Не подходи! – продолжал визжать перепуганный Эврисфей. – Не нужна мне никакая шкура. Вон отсюда, вон!
- Ладно, я возьму шкуру себе, - спокойно молвил Геракл и ушел.
   А царь все визжал ему вслед:
- Прочь, прочь, и не смей заходить во дворец!
   С тех пор Геракл, удовлетворив царский гонор, не шел дальше дворцовых ворот и под ними сложил свою добычу. А Эврисфей исподтишка выглядывал сверху, озлобленный тем, что Геракл возвратился живой и снова он – победитель.

ПОДВИГ ВТОРОЙ: ЛЕРНЕЙСКАЯ ГИДРА
   Недолго довелось отдыхать Гераклу. Он успел только вычинить шкуру немейского льва, которую решил всегда носить вместо плаща, а голову хищника – вместо защитного шлема. Вот тут и разыскал его царский вестник Копрей и торжественно произнес:
- Великий царь Эрисфей велит тебе убить гидру, живущую в Лернейском болоте, и причиняет людям большой вред.
   Эта гидра была младшей сестрой немейского льва, ее тоже породили огнедышащий Тифон и ядовитая Ехидна. У гидры было большое змеиное туловище и девять голов, из  них восемь были смертными, а девятая – средняя – бессмертная. Спрятавшись в воде или камышах, гидра ковано нападала на людей, на большие отары овец или других животных. Девятью пастями они вмиг раздирала самого большого быка или лошадь.
   Геракл понимал, что отыскать это чудовище на болоте будет нелегко, и , не зная хорошо местность, взял себе проводника, юношу Иолая.
   Долго бродили они по болоту, рискуя провалиться в трясину, но вот зоркие глаза Геракла заметили черную блестящую тварь, которая, слегка выставив из воды свои 9 голов, внимательно следила за храбрецами. Геракл велел Иолаю не двигаться с места, а сам пошел вперед, держа в руках свою огромную палицу.
   Теперь гидра поднялась из болота, и ее головы бешено закачались, словно черные ветви во время бури. Страшное шипение и отвратительный смрад чуть не лишили Геракла сознания и он, торопясь, изо всех сил ступил на скользкое туловище твари. Та начала сопротивляться, завертелась, но Геракл все сильнее прижимал ее к земле.
   Тогда гидра обвила ему ногу хвостом, силясь повалить героя, а ее 9 мерзких голов на тонких гибких шеях напрасно пытались прокусить львиную шкуру, надежно защищавших героя.
   Геракл мощно размахивал своей палицей, сшибая эти головы, но, вместо одной, на том месте сразу вырастали две головы, и герой понимал, что таким способом ему гидру не одолеть.
   А тут ко всему из болота вылез гигантский рак и вцепился ему в ногу своими клешнями.
- Ага, двое против одного! Это нечестно, - улыбнулся Геракл и крикнул Иолаю: - Юноша, подожги-ка камыши и ближайшие деревья, чтобы твари было некуда бежать. А потом мчись ко мне.
   И вот над болотом потянуло едким дымом, затрещали сухие ветки. Гидра забеспокоилась и зашипела еще сильнее.
   - Ну, что, не нравится? – засмеялся Геракл. – Иолай, неси сюда побольше головешку, пусть ей станет еще теплее.
   Теперь, как только Геракл сбивал какую-либо голову гидры, парень сразу же прижигал шею головней, так что скворчало и черным дымило, и на том месте новые головы уже не вырастали.
   А рак-великан непрестанно напоминал о себе своими клешнями. Вначале Геракл не обращал не него внимания, но когда тот слишком больно ущипнул за ногу, герой так прижал его палицей, что того и след на болоте простыл. Но Гера, щедро награждавшая всех, кто делал что-либо плохое Гераклу, не забыла и о нем: с тех пор на ночном небе сверкает созвездие Рака.
   Наконец у гидры осталась одна – бессмертная – голова, которая непрестанно крутилась, избегая тяжелой палицы, но вот и она, отсеченная, покатилась по болоту. А длинное скользкое туловище, как тряпка, лежало у ног Геракла, и из него текла густая кровь, такая ядовитая, что от нее все вокруг почернело – и земля, и вода, и болотная поросль.
   Геракл взял свои стрелы, макнул остриями в эту черную кровь, и стрелы стали навсегда ядовитыми.
   Бессмертную голову, до сих пор яростно шипевшую, герой закопал глубоко в землю, еще и завалил сверху большим каменным валуном. А затем они с Иолаем отправились обратно, счастливые, что избавили людей от такой отвратительной твари.

ПОДВИГ ТРЕТИЙ: КЕРИНЕЙСКАЯ ЛАНЬ
    Вернувшись в Тиринф, Геракл надеялся хоть теперь отдохнуть, но его уже ожидал царский вестник Копрей.
- Великий царь Эврисфей, - строго сказал он, - гневается, что ты не один уничтожил лернейскую гидру, а с помощью Иолая. Вот и иди немедля в горы, поймай живьем керинейскую золоторогую лань и принеси ее царю.
- Ладно! – хмуро сказал Геракл.
   Ему страсть как не хотелось идти охотиться на прекрасное создание. Да и нелегко было это сделать: легкая и быстрая, как ветер, лань словно летала по скалам, перепрыгивая ущелья и глубокие бездны, только взблескивали ее серебряные копыта да сверкали под солнцем золотые завитые рожки.
   Геракл должен был добыть ее живьем, поэтому он не взял никакого оружия и отправился в Аркадию к горе Керинее, где чаще всего попадалась людям эта лань.
   Долго бродил по горным склонам Геракл. Он зашел даже туда, где никогда не ступала нога человека, видел редких зверей, видел страшных хищников, но стройной красавицы нигде не было.
   Наконец герой вышел на небольшую уютную поляну, где чистый горный источник, струясь вниз веселым журчащим ручьем, образовал спокойное озерцо. Напившись холодной вкусной воды, Геракл увидел на песчаном берегу множество следов – видимо, лесные звери ходили сюда на водопой.
   «Может, золоторогая тоже прибегает сюда?» - подумал Геракл и затаился в густой непроходимой чаще.
   Ему пришлось прятаться там долго, почти не двигаясь, чтобы не напугать зверей, часто навещавших озерцо. Но,  наконец, однажды утром среди зеленых кустов мелькнули золотые рожки, и на поляну быстро выскочила стройная лань. Подняв гордую, осененную золотом голову, она некоторое мгновение настороженно принюхивалась, нет ли рядом врага, а потом вмиг крутнулась и исчезла.
   Геракл бросился за ней по живому следу. Его мощное тело почти затекло, требовало быстрого движения, сердце весело стучало, глаза горели охотничьим восторгом. Торопясь за прекрасным зверем, он преодолевал непроходимые заросли, глубокие обрывы и стремительные скалы.
   А золоторогая лань убегала все дальше и дальше. Так добрались они до страны гипербореев, лежащей далеко на севере. Но в этом хмуром краю, где даже солнце холодное, а ветра пронзительны, злы, лань задержалась недолго. Наверное, изящному созданию здесь было неуютно, холодно, и оно, хитро обманув Геракла, побежало обратно.
   Сколько раз герой почти настигал бедную лань – она уже совсем обессилела от непрерывного бега! Временами он уже протягивал руку, чтобы схватить ее за золотые рожки, но в последний миг неимоверным усилием лань прыгала далеко вперед, и погоня продолжалась.
   Гераклу не везло. Ни силой, ни ловкостью, ни хитростью не мог он победить золоторогую красавицу. Но когда они снова были уже почти на греческой земле, в Аркадии, неутомимые ножки изменили бедному зверенышу: одно серебряное копытце неудачно скользнуло по голому камню, быстрые ножки не выдержали, подогнулись, и в тот же миг герой накинул свою львиную шкуру на лань.
   Она даже не трепыхалась в руках Геракла, а лежала обессиленно и тихо, только мелко дрожала, словно била ее холодная дрожь. Охотник сам едва не валился с ног от усталости, но, счастливый своей добычей, шел быстрым шагом в долину.
   Внезапно он удивленно остановился: из-за деревьев вышла ему навстречу высокая красивая женщина, одетая в короткий хитон, с луком в руке и колчаном за плечами. Гневом горели ее прекрасные глаза, а во всей фигуре чувствовалась горделивое и обидное пренебрежение.
 - Неужели тебе не жаль моей лани? – спросила она, и, взглянув ей в лицо, Геракл невольно ступил шаг назад: это была Артемида, богиня охоты и защитница животных.
- О прекрасная дочь великой Лето! – сказал почтительно Геракл. – Мне вправду жаль твоей золоторогой лани, но что мне делать? Я поступил так не из собственного каприза, а по жестокой неволе. Ведь я должен служить Эврисфею и покорно удовлетворять все его капризы, даже жестокие. Такова воля моего отца, всемогущего Зевса. Твою золоторогую лань я должен нести в Микены, Эврисфею. Пусть он убедится в моей победе, но этого звереныша я ему не отдам – он снова возвратится сюда, в горы Аркадии, обещаю тебе!
   От этих слов большие глаза богини засияли ласково, доброжелательно. Она улыбнулась Гераклу и просто сказала:
- Иди!
   Наконец Геракл добрался до Микен. Крайне обессиленный, дошел он до царского дворца, но Эврисфей, в расстройстве от новой победы героя, даже не взглянул на золоторогую красавицу.
   А Гераклу этого только и надо было. Уже на следующий день лань, отдохнувшая, вновь неуемная, свободно паслась на зеленых склонах Аркадии, и золотом горели среди кустов ее крученые рожки.

ПОДВИГ ЧЕТВЕТЫЙ: ЭРИМАНТСКИЙ ВЕПРЬ      
   Среди гор солнечной Аркадии есть одна, получившая свое название от имени юноши Эриманта, сына Аполлона. Веселый, шаловливый, он как-то случайно подсмотрел, как в горной речке купалась самая красивая из богинь – сама Афродита.
   Прекрасная богиня разгневалась и покарала наглеца жестокой карой – навеки его ослепила, чтобы больше не мог он ни на кого смотреть. С тех пор и стала эта гора называться Эримант.
   На ее склонах, поросших густым лесом, водилось множество всяких зверей, а в ущельях и пещерах жили кентавры – дикое племя полулюдей-полуконей.
   Именно тогда, когда Геракл гонялся по горам за золоторогой ланью, в лесных зарослях горы Эримант поселился огромный вепрь, которого стали бояться даже кентавры. Этот вепрь очень им докучал, но больше всего вреда он наносил крестьянам: уничтожал их посевы, раздирал домашних животных, а порою даже людей.
   Вся округа жаловалась на вепря, но выйти на него не решался ни один смельчак. Услышав грозное хрюканье, или только увидев свежий след вепря на земле, люди бросали все и прятались в своих жилищах.
    Дошли слухи о вепре-людоеде и до царя Эврисфея. Безразличный ко всему, он не обратил внимания на жалобы, да вдруг его обуяла мысль – а может, с помощью злопамятной Геры? – послать на вепря Геракла. Утешительно было царю представлять, как теперь его родственник погибнет: его либо растопчут кентавры, либо – а это уж наверняка – на куски разорвет дикий вепрь.
   - Где Геракл? – завопил Эврисфей. – Пусть Копрей передаст ему мою волю – поймать эримантского вепря и принести сюда живого. И немедленно, немедленно!
   Геракл еще не отдохнул после погони за золоторогою ланью, а уже вестник Копрей встал у него на пороге и торжественно огласил царскую волю.
   Нахмурился герой, да что делать? И уже следующим утром отправился к горе Эримант. Он знал, что встреча с кентаврами неизбежна – они занимали все подножье горы, - а одному ему их не одолеть. Потому Геракл решил обратиться к первому попавшемуся на пути кентавру и рассказать, что идет охотиться на вепря, который, видимо, тоже досаждает им.
  На Гераклово счастье, тем первым кентавром был Фол, сын веселого, всегда пьяненького толстяка Силена, который некогда был учителем самого бога Диониса.
   Ласковый, немного ленивый Фол не носился, как другие кентавры, по горам и долам, а больше отлеживался где-нибудь в тени. Вот и теперь он почивал вблизи своей пещеры, когда подошел Геракл. Выслушав рассказ героя, добрый Фол расчувствовался, повел его в пещеру и стал угощать. Он зажарил гостю самый лучший кусок оленины, а сам ел сырое мясо, разрывая его руками.
   Геракл успел проголодаться в дороге, и жаркое ему очень понравилось. Не хватало только какого-нибудь питья, но зоркий Геракл заметил в углу пещеры большую бочку.
- Там случайно не вино? – спросил он хозяина.
- Конечно, вино, - ответил искренний Фол. – Только нельзя мне самому открывать эту бочку. Ее подарил нам, кентаврам, бог Дионис, это наше общее добро, и пить его можно, лишь когда все соберутся вместе.
- Да мы только немного попробуем, - стал уговаривать Геракл, всегда любивший хорошее вино.
   Фолу и самому ужас как хотелось хлебнуть божественного напитка, но он боялся разгневать кентавров, зная об их жестокости.
- Не бойся, нацеди жбан вина, а я защищу тебя, если кентавры случайно появятся здесь.
   Вино оказалось таким ароматным, игристым, пьянящим, что Фол и Геракл не могли им натешиться. Они обвили себе головы зеленым плющом, удобно разместились на полу и, умильно посматривая друг на друга, медленно смаковали вино. Этак они развлекались долго и спохватились лишь тогда, когда услыхали злобное ржание.
   Кентавры паслись недалеко на горных лугах, но и туда донесся крепкий, пьянящий дух подарка Диониса. Мгновенно сообразив, что кто-то пьет их вино, кентавры отовсюду помчались к пещере Фола, вооружаясь по дороге, - кто вырвал с корнями сосну, кто отломил кусок скалы, кто подхватил с земли камень.
   Подбежав к пещере Фола, первые два кентавра попробовали было  вломиться внутрь. Но Геракл подскочил к костру и стал швырять в них большие головешки. Кентавры испуганно отступили, а Геракл выбежал из пещеры, натянул лук и, почти не целясь, стал стрелять в них своими отравленными стрелами.
   Видимо, черная кровь гидры была страшным ядом, ибо кентавры, даже легкораненые, падали замертво. Остальные кентавры бросились в разные стороны, убежал и самый злобный среди них Несс, чтобы со временем отомстить герою. А Геракл не стал догонять кентавров, не держа против них никакого зла.
   Он вернулся в пещеру, да и остолбенел на пороге: его гостеприимный друг Фол вертел в руках отравленную стрелу, выдернув ее, очевидно, из убитого кентавра. Фол заинтересованно рассматривал ее, удивляясь, как такая маленькая вещь могла убить здоровенного кентавра.
   И случилось то, чего боялся Геракл. Он подскочил к другу, чтобы отнять у него стрелу, но она уже выскользнула из рук Фола и, падая, слегка царапнула его ногу.
   Через мгновение Фол лежал мертвый.
   Грустный Геракл похоронил своего бедного друга, завалил его могилу камнями и отправился в лес искать эримантского вепря.
   На этот раз герою повезло: он быстро обнаружил след, выследил вепря и, подняв страшный шум, погнал его из чащи к вершине.
   Лес все больше редел, а потом и вовсе закончился. Бежать по каменистой тропе, присыпанной снегом, становилось все труднее, но Геракл не остановился ни на миг, пока не загнал вепря в глубокий сугроб.
   Теперь зверь был беспомощен. Геракл крепко связал его и поволок вниз, до самых Микен.
   Когда Эрисфей услыхал за стенами дворца дикое хрюканье вепря и громкий голос Геракла, приглашавшего царя хотя бы взглянуть на добычу, он быстро спрятался в свою любимую бочку. И герой напрасно ждал его у ворот.      

ПОДВИГ ПЯТЫЙ:  АВГИЕВЫ КОНЮШНИ
   Царь Эврисфей долго не мог прийти в себя – не так с перепугу, как от отчаяния: ведь Геракл вновь возвратился победителем после тяжелого испытания, да еще и, к досаде царя, приволок того вепря, который должен был разорвать героя на куски. 
   «Что же еще ему придумать?» - ломал себе голову недалекий царь, и, возможно, ничего бы не придумал, если бы не его могущественная союзница Гера.
   Злопамятная богиня явилась Эврисфею как-то во сне и подсказала задать герою такое, что было не только невыполнимо, но и позорно, унизительно даже для нормального человека.
   Еще задолго до рассвета успокоенный Эврисфей послал своего вестника Копрея к Гераклу с суровым наказом: идти немедленно в Элиду к царю Авгию и за один день вычистить все его конюшни.
   Услышав этот странный приказ, Геракл вспыхнул от обиды.
- Чистить конюшни! – возмущенно крикнул он. – Что ты, Копрей, мелешь?
  Но тут же герой умолк, заметив насмешливую улыбку посланца. Лицо Геракла пылало гневом, но он склонил тяжелое чело и даже не слышал, как Копрей ушел.
   Это была тяжкая кара! Но его собственная вина, до сих пор неподвижным грузом лежит на сердце, еще страшнее. Так разве может он отказаться от пусть наихудшей, пусть самой позорной расплаты? Царь Эврисфей насмехается со своими прислужниками, ну и что? Не надо обращать на них внимания, надо выполнять волю Зевса.
   По дороге в Элиду Геракл вспоминал, что он слышал о властителе этой страны. Царь Авгий, сын сияющего Гелиоса, был чрезвычайно богатым, в особенности всяческим скотом. Тьма-тьмущая ее паслась на зеленых горных лугах и в долине реки Пенея. Царские табуны и отары были неисчислимы, как облака на осеннем небе. Поэтому, видимо, и конюшни были огромными. Никогда Геракл не уклонялся от работы, но его смущала мысль о том, сможет ли он управиться за один день.
     В Элиде Геракл  отправился сразу не во дворец Авгия, а к его многочисленным конюшням, обведенным крепкой стеной. Только теперь герой уяснил, какое трудное дело навязал ему Эврисфей. Весь двор внутри стен был сплошной выгребной ямой, из которой тянуло отвратительным смрадом. Расспросив людей, Геракл узнал, что конюшни никто никогда не чистил. Ввечеру сюда загоняли скот, и он там так и топтался в навозе. А ужасная вонь от царских конюшен достигал окружающих сел, отравляя людям воздух и жизнь.
   Конечно, позорно для героя ковыряться в навозе, однако люди потом будут дышать свободно и вспоминать его щедрым словом благодарности. Но как выполнить задание за один всего день? Долго размышлял Геракл, прохаживаясь вдоль стены, потом поднялся наверх, к быстрой реке Пеней и тут сел передохнуть.
   Царь Эврисфей, наверное, тешится мыслью, что Геракл, славный герой, будет носить на собственных плечах вонючие корзины с навозом и сам станет мерзким и смрадным. Но нет, не дождется Эврисфей , чтобы Геракл пачкал свои руки. К тому же он сам дал один лишь день.
   Ввечеру Геракл пошел во дворец элидского царя.
   Искренне удивился Авгий, когда увидел перед собой прославленного Геракла, тем более, когда услыхал, что тот взялся за один день вычистить все его конюшни.
- Да неужто один человек сможет сделать это?  - спросил, не веря, элидский царь. – Даже если собрать людей со всей моей страны, они не справились бы за день.
- А я сделаю это один, - спокойно возразил Геракл.
- Нет, не сделаешь! - уперся Авгий. – Бьюсь об заклад, не сможешь.
- И я спорю, - улыбнулся герой. – если я выиграю, ты отдаешь мне десятую часть своего скота, согласен?
- Согласен! – не задумываясь, согласился царь, уверенный, что Геракл непременно проиграет.
   Позвали в свидетели Филея, старшего сына Авгия. Царевич разбил им руки, а хозяин сказал:
- Сегодня, Геракл, будь моим гостем, а завтра утром можешь браться за дело.
   На следующее утро, лишь только зарозовели на небе лучи-персты златовласой Эос,  Геракл вышел из дворца, неся на плечах кайла и лопаты. Но пошел он не в сторону конюшен, а в лес, к реке Пеней, бурно несущей с гор свои воды.
    В нескольких шагах от берега Геракл остановился, снял львиную шкуру и принялся копать большую канаву вниз, в сторону конюшен. Тяжелая это была работа, под силу лишь могучему герою, - твердый, каменистый грунт едва поддавался, раз за разом ломались лопаты и кирки.
   Целый день, не разгибаясь, Геракл копал свой ров, лишь посматривал время от времени на солнце, а потом продолжал упорно работать дальше. Докопав ров до самих ворот царских конюшен, Геракл наконец остановился, обошел стену и с противоположной стороны выбил в ней большую дыру, а потом велел челяди не подпускать к конюшням скот, хотя солнце уже клонилось к закату.
   Из дворца вышел наконец сам Авгий – посмотреть, что же делает Геракл, но нигде его не увидел. Улыбнулся пренебрежительно царь: чистить конюшни герой и не думал. А день уже был на исходе…
   Но из лесу послышались глухие могучие удары – это Геракл уже соединял ров с Пенеем. И вот прозрачные, чистые потоки хлынули по новому руслу вниз, прямо в конюшни, завертелись на подворье и понесли весь навоз, солому, гнилье через дыру, пробитую в той стороне стены.
   Геракл стоял и молча смотрел, как работает вместо него вода. Отовсюду сбежались люди, из толпы слышались возгласы искреннего восторга, радостный смех, а царевич Филей вслух восхвалял Геракла, его ум и руки.
   Долго бурлила вода, а потом герой отправился назад, к реке, завалил камнями ров, и вода вновь потекла по прежнему руслу. Все конюшни стояли чистые, вымытые водой, и последние лучи предзакатного солнца отражались в небольших прозрачных лужах.
- Ну что, царь, проиграл? – весело крикнул Геракл хмурому Авгию. – Придется утром твоим пастухам отсчитать мне десятую часть скота, а я погоню его завтра домой.
- Куда спешить, погости у меня в Элиде, - неохотно ответил Авгий.
- Нет, не могу задерживаться. Ведь Эврисфей уже придумал, наверное, новую работу для меня.
- Так тебя прислал сюда Эврисфей? – оживился Авгий. – Что ж ты с меня скот требуешь?
- А мы разве не спорили? – обиженно молвил Геракл.
_  Конечно, спорили, я тому свидетель, - послышался звонкий голос, и царевич Филей встал рядом с героем.
- Прикуси язык! – заорал злобно Авгий на сына. – Иди с глаз долой!
   Но царевич недвижимо стоял возле Геракла. И Авгий орал в припадке злобы:
- Вон отсюда оба! Убирайтесь прочь оба!
   Так царь Элиды потерял и гостя, и сына.
   Царевич Филей отправился к родственникам на остров Дулихий, а Геракл, как послушный раб, пошел в Микены.
   Выслушав его рассказ, царь Эврисфей небрежно сказал:
- Чистить конюшни – это вовсе не подвиг. Иди-ка скоренько в Симфалийский лес да выгони оттуда меднокрылых птиц.


ПОДВИГ ШЕСТОЙ: СТИМФАЛИЙСКИЕ ПТИЦЫ
   В Аркадии, недалеко от города Стимфал, в густом лесу поселились удивительные птицы. Огромные, больше соколов, с медными клювами, когтями и крыльями, они сыпали своими перьями, как настоящими стрелами. Птицы убивали животных и людей, так как питались только мясом. Былли это птицы Арея, грозного бога войны.
   Все звери, даже волки, убежали из Стимфалейского леса, жизнь в нем замерла, замолчали певучие птички, неподвижно и грустно стояли деревья. А сверху непрестанно  слышалось отвратительный гогот этих хищных птиц и бряцанье их металлических крыльев.
   На эти звуки и шел Геракл, так как все тропки в лесу поросли травой. Долго продирался герой сквозь густые заросли и наконец свободно вздохнул, выйдя на лесную поляну. Но не успел он сесть на землю и хотя бы минуту передохнуть, как что-то остро зазвенело в воздухе и рядом с ним в землю впилось медное перо.
   Взглянув вверх, Геракл увидел огненно-медную птицу, стряхивавшую на него свои смертоносные перья. Герой быстро натянул на голову львиную шкуру, с которой никогда не разлучался и которая его всегда надежно защищала. Как и рассчитывал Геракл, медные перья не смогли пробить эту шкуру, и он, спокойно прицелившись, выстрелил в птицу.
   Вспыхнула, замелькала медь в ярких лучах солнца, и птица, громко вскрикнув, упала где-то в кустах. Но, услыхав этот предсмертный крик, отовсюду поспешили сюда другие меднокрылые птицы.
   Из-под своей надежной защиты Геракл непрестанно стрелял и ни разу не промахнулся. Однако количество птиц не уменьшалось, а наоборот, становилось все больше и больше. Герой быстро понял, что стрелы у него скоро кончатся, поэтому нужно искать другой способ.
   В голове у него уже гудело от свиста медных перьев, от лязга крыльев и непрерывного гогота, в глазах мельтешило от огненного блеска. Полуочумелый, Геракл плотнее натянул на себя львиную шкуру и закрыл утомленные глаза.
   Привиделось ли ему в этот миг, или вправду встала перед ним мудрая Афина Паллада, его покровительница с детских лет? Золотое убранство богини горели ярче медных крыльев птиц, в прекрасных руках тоже что-то блестело и бряцало.
- Возьми, это сделал сам божественный мастер Гефест! – промолвила богиня и исчезла, а в руках у героя оказались два больших тимпана.
   Геракл сразу сообразил, что надо делать. Весело засмеявшись, он сбросил львиную шкуру, поднял тимпаны над головой и стал бить в них изо всех сил, еще и кричать во всю силу могучих легких.
   От этой дикой музыки и собственного крика герой едва сам не оглох, но его разбирал искренний смех, так как огромные птицы с перепугу задрожали, залязгали крыльями и быстро улетели прочь.
   А Геракл выбежал на бугор и долго еще бил в тимпаны, долго шумел, смеялся и свистел, пока все огненно-медные птицы исчезли за горизонтом.
   Они улетели к далекому морю и поселились на небольшом островке, где их со временем увидели аргонавты. А в Стимфалийском лесу снова все ожило: прибежали звери, прилетели певучие птички и весело зашумели деревья.

ПОДВИГ СЕДЬМОЙ:  КРИТСКИЙ БЫК      
На этот раз по требованию царя Эврисфея Гераклу пришлось отправиться на Крит. Огромный этот остров был благословенен богами: когда-то именно здесь богиня Рея, жена могущественного Кроноса, родила Зевса, а потом скрывала ребенка, подвесив его колыбель между ветвями густого дерева, чтобы Кронос не нашел своего сына ни на земле, ни в море, ни в небе.
   А со временем сюда, на еще безлюдный, пустынный Крит, приплыл снежно-белый бык, а на его широкой спине сидела юная финикийская царевна Европа. Тем прекрасным быком был сам Зевс, а именем его любимой много позже назвали часть света.
   Тут, на Крите, Европа родила Зевсу троих сыновей: гордого Миноса, справедливого Радаманта и воинственного Сарпедона. Между братьями не было мирного уговора. И когда всю власть на острове прибрал к рукам Минос, Радамант бежал от него в Беотию, а Сарпедон – в Ливию.
   При Миносе остров разбогател и расцвел. Казалось, богатство прямо плывет сюда отовсюду. На Крите выросли красивые города, а самым большим, самым богатым среди них стал Кносс, где жил царь Минос и где позже по его приказу славный зодчий Дедал возвел дворец Лабиринт.
   Власть Миноса с каждым годом крепла. Гордый царь уже не хотел признавать ее пределов, он даже решился состязаться с богами. Как-то он решил показать критянам склонность к нему богов, и заявил, что бессмертные выполнят любое его пожелание. Но так как критяне молчали, не веря в сказанное, Минос повел их на морское побережье и стал вслух просить могущественного повелителя моря Посейдона послать ему наилучшего быка, еще не побывавшего в ярме. А он, Минос, принесет, мол, быка в жертву Посейдону.
   Залегла мертвая тишина, а потом загудело, заволновалось море, и, на удивление всем людям, из волн вдруг вынырнул и поплыл к берегу огромный бык. Толпа отхлынула назад, но бык спокойно встал на берегу, словно чего-то ожидая. Его белая шкура лоснилась, мощные ноги крепко удерживали крупное тело, а в мускулах чувствовалась дикая, непреодолимая сила.
   Бык Посейдона так пришелся по душе Миносу, что тот велел быстро отвести его к царскому стаду, а в жертву морскому богу зарезать другого, обычного быка.
   Так и сделали. Довольный Минос отправился со своей свитой во дворец, где долго еще все пили пурпурное вино в восторге от того, насколько милостивы и щедры к царю Миносу бессмертные боги.
   Но утром случилась беда: красавец бык вырвался из хлева на волю и, словно вмиг одичав, стал уничтожать все, что попадалось ему на пути. Видно, бог Посейдон не простил Миносу обмана, и теперь его огромный бык стал настоящим горем для критян. Никто не мог поймать, приручить разъяренного быка, и он носился со страшным ревом по всему острову, убивал людей, разрушал их жилища и уничтожал сады и огороды.
   Заморские торговые корабли, всегда охотно пристававшие к Криту, теперь немедля уплывали прочь и везли в далекие края страшную весть о быке Посейдона.
   Услыхал ее микенский царь Эврисфей и искренне обрадовался: вот куда следует послать Геракла! На радостях Эврисфей прямо сиял, представляя, как бык разорвет его родственника.
    Когда Геракл прибыл на Крит, жители острова встретили его почтительно, так как уже слыхали про удивительные подвиги героя. Все восторженно смотрели на его могучую фигуру, но никому не верилось, что один мужчина, пусть даже самый сильный, в состоянии усмирить разъяренного быка.
   Обескураженный царь Минос предложил Гераклу помощь – опытных охотников и пастухов, но тот отказался, ведь по прихоти царя Эврисфея он должен был в одиночку справиться с быком. 
   Не день и не два продолжался поединок между человеком и зверем, но как же были удивлены критяне, когда наконец увидели, что Геракл гонит к берегу быка, но покоренного, смирного.
   Со всех сторон сбежались люди, вышел и царь Минос, приветствуя Геракла, но все с опаской держались в стороне. А герой, добравшись до берега, устроился на широкой спине быка и погнал его в воду. На глазах у удивленных критян тот послушно поплыл, разрезая могучим телом морские волны.
   Так Геракл добрался до родных берегов   и потом спокойно погнал укрощенного быка в Микены, к царскому дворцу.
   Дух захватило у Эврисфея, когда он увидел Геракла, держащего на веревке огромного белого быка.
   - Отпусти его! – завизжал отчаянно царь. – Опусти, тебе говорят! Я посвящу его моей покровительнице Гере.
    Не успел Эврисфей договорить, как красавец бык, почувствовав, что Геракл ослабил веревку, вмиг обернулся и помчался прочь из Микен.
   Долго после того не было ни слуху, ни духу о критском быке. После он объявился вблизи Афин, на Марафонском поле, где вновь нанес людям ужасный вред, и в конце концов его убил афинский герой Тесей, юный родственник Геракла.

ПОДВИГ ВОСЬМОЙ:  КОНИ ДИОМЕДА
   Не дав Гераклу передохнуть, Эврисфей сразу же приказал ему пригнать в Микены четверку знаменитых коней фракийского царя Диомеда, сына недремлющего бога войны Арея.
   Эти кони были такими дикими и злыми, что держали их в железных путах. Питались они только человеческим мясом, и жестокий Диомед велел бросать им на съедение всех чужестранцев, появляющихся во Фракии.
   Хотя Геракл и слышал об этом, он не колебался ни минуты. Собрав небольшую группу желающих поехать с ним, он не  медля поплыл на север, в далекую Фракию.
  Море было беспокойное, бурное, и корабль Геракла долго носило по волнам, пока не прибило к фессалийскому городу Фер. Тут жил Адмет, старый друг Геракла. Побыв у него какое-то время, герой снова поплыл дальше и наконец добрался до Фракии.
   Дворец Диомеда возвышался недалеко от берега, и его стража не успела опомниться, как Гераклово общество уже оказалось около царской конюшни. Быстро вывели четверых диких, разъяренных  коней, но не решились снять с них железную сбрую. Поэтому пришлось вести их к кораблю медленно, хотя Геракл понимал, что медлить нельзя.
   И правда, царь Диомед тем временем уже собрал свое войско и поспешил к берегу наперерез небольшой группе смельчаков.
   Но среди этой толпы был сын Зевса. И вскоре царское войско убегало, куда глаза глядят, а царя Диомеда разорвали его собственные кони – постигла его та же кара, которой он казнил невинных людей.
   Восточный ветер Эвр и северный Борей крепко натянули паруса, и корабль Геракла быстро поплыл домой, и на его палубе неподвижно стояли стреноженные дикие кони Диомида.
   Все микенцы выбежали на улицы города смотреть на этих коней, когда Геракл вел их в царскому дворцу. Действительно, таких красавцев мало кто видел на свете. Понравились они и Эврисфею, но когда один конь сверкнул на него глазами, царь испугался до смерти и велел немедленно отогнать их в горы, – он подарил их своей покровительнице Гере.
  С тех пор никто никогда этих коней не видел.
 


  ГЕРАКЛ У АДМЕТА
В фессалийском городе Феры правил добродушный и гостеприимный царь Адмет – смелый герой, принимавший участие в знаменитой калидонской охоте, а на корабле «Арго» плавал в далекую, неведомую Колхтду за золотым руном. Его искренними друзьями были вождь аргонавтов Ясон и великий Геракл.
   Сам гордый олимпиец Аполлон бы благосклонен в Адмету и помог ему добыть в жены прекрасную Алкесту.
   Казалось, во всей Элладе не было девушки красивей и ласковей, чем орхоменская царевна Алкеста, но отец ее, Пелий, пообещал отдать дочь лишь за храбреца, который впряжет в колесницу диких зверей – медведя и льва. Никто из тех, кто домогался руки Алкесты, не мог этого сделать. Но, к превеликому удивлению царя Пелия и всех орхоменцев, они однажды  увидели: прямо к царскому дворцу мчатся лев и медведь, запряженные в колесницу, а на ней стоит ферский правитель Адмет. Это Аполлон придал ему нечеловеческую силу укротить  диких зверей и так добыть себе царевну Алкесту.
   В счастье и любви жила молодая чета, растила детей и понятия не имела, что счастье это может прерваться. Ведь никто из смертных не знает, длинную ли нить жизни прядут ему неумолимые Мойры, и когда они ее прервут…
   Но светлоликий бог Аполлон не забывал своего любимца. Он добился у Мойр обещания, что, когда наступит Адмета смертный  час, кто-нибудь из родственников сможет вместо него добровольно спуститься в подземное царство Аид, а Адмет останется живой на земле.
   Не успела счастливая чета оглянуться, как этот час настал. Адмет, напуганный близкой смертью, кинулся к своим престарелым родителям. Обнимая их колени, он стал умолять их добровольно спуститься вместо него в Аид, ведь им все равно недолго осталось жить на земле.
   Но ни отцу, ни матери, хотя они и были слабые, немощные, не хотелось еще умирать, и они отказали сыну. Услышала это верная супруга Алкеста и грустно подумала: « А зачем мне жить без Адмета? Пусть лучше я умру вместо него!»
   И она стала готовиться к смерти: искупалась в родниковой воде, оделась в чистый праздничный пеплос, а потом, опустившись на колени перед домашним очагом, стала просить могущественную богиню Гестию:
- Умоляю тебя, хранительницу дома, береги моих детей, пусть живут они счастливо и долго, и не умерли до срока, как я. Береги мой дом и семью, умоляю тебя, богиня!
   Долго прощалась с детьми Алкеста, долго их целовала, ласкала, умываясь слезами. Видит это Адмет, и страшная печаль сжала его сердце. Он обнимает супругу, но она словно тает в его объятиях, у нее темнеет в глазах и видится ей нечто странное.
- Видишь, - шепчет она через силу, - вон на лодке перевозчик Харон. Он торопит меня: « Чего медлишь? Быстрей сюда, ко мне в лодку!» А вон и сам бог смерти Танат, черный, костлявый, синим пламенем горят его глаза. Он протягивает меч к моим волосам…  я умираю….                В царском дворце на всех алтарях пылает яркий огонь – это Адмет умоляет бессмертных не отнимать у него супругу, не отнимать мать у несчастных детей. Но напрасны все молитвы и жертвы: даже вечные боги бессильны перед властью Мойр.
   Все жители Фер надели траур, обрезали свои кудри, укоротили длинные гривы у лошадей, и ни одна флейта, ни одна кифара не нарушала мертвой тишины.
   Именно в это время к Ферам подплывал на своем корабле Геракл. Он держал путь на север, в холодную Фракию, где должен был добыть для царя Эврисфея коней-людоедов властителя Диомеда. Но на море поднялась буря, волны погнали корабль к фессалийскому берегу и тогда Геракл решил пристать у Фер, где жил его старый друг, гостеприимный Адмет.
   Сначала Геракл не заметил, что Феры встретили его печальной тишиной.
Но, войдя во дворец, герой удивленно остановился: его поразил грустный вид Адмета, его траурная одежда.
   Но хозяин, подавляя свое страшное горе, уже спешил к милому гостю с сердечным приветствием. И хотя как не расспрашивал Геракл, что случилось, Адмет не сказал, так как понимал: другу надо отдохнуть после трудной дороги, а особенно когда тот рассказал, куда держит путь.
   Геракл подумал, что у Адмета умерла какая-то дальняя родственница, и он торопится на похороны. А хозяин и вправду торопился. Извинившись перед гостем, Адмет велел слугам отвести его в самый дальний зал и щедро угостить ужином.
   Утомленный и проголодавшийся герой долго и вкусно ужинал, слуги не успевали ставить перед ним тарелки со всякими блюдами и кратеры с вином. Но вот, утолив первый голод и жажду, Геракл увенчал себе лоб зеленым миртом  и принялся петь, раз за разом выпивая полный до краев бокал вина. Пел он не очень умело, но так громко и весело, что слуга, принесший свежеприготовленное мясо, без приязни посмотрел на него.
- Что ты такой мрачный? – весело крикнул Геракл. – Разве можно так принимать гостя? Выпей-ка  бокал вина, от этого божественного напитка исчезают все грустные мысли. А потом мы споем вместе.
- Нет, нет, не могу я веселиться,- испугался слуга.
  Это сильно  удивило Геракла, и он так насел на слугу, что тот наконец все ему рассказал.
   Герой даже схватился за голову:
- Какое большое горе у Адмета, а у него хватило сил почтить меня как гостя и не затмить мне хорошего отдыха. О, я должен отблагодарить друга!
   Узнав у слуги, где именно хоронят Алкесту, Геракл торопливо выбежал из дворца. Издали он увидел темную толпу с факелами. Похорон уже закончился, и все возвращались обратно.
   Никто и не видел, как герой спрятался за гробницей Алкесты. Он знал, что черный бог смерти Танат непременно придет пить еще теплую кровь покойницы, и терпеливо ждал. И правда, вскоре мелькнула высокая черная фигура, повеяло смертельным холодом, раскрылась гробница, и тогда Геракл, преодолевая ужас, выскочил за Танатом.
   Тот на миг окаменел. Сроду еще ни один человек не отваживался на такую наглость – состязаться с ним, богом смерти. Костлявыми ледяными руками Танат уцепился в наглеца, но сын Зевса, напрягая все свои невероятные силы, оторвал его от себя и выхватил из гробницы Алкесту. Она была еще теплая, еще бог смерти не коснулся ее.
   И произошло невероятное: побежденный Танат отказался от своей жертвы, и к Алкесте стала возвращаться жизнь.   
    Тем временем опечаленный Адмет сидел одиноко в своем дворце. Уже все разошлись, слуги погасили почти все факела, а Адмет все сидел. Страшное горе превратило его в глухого и слепого. Он даже не услышал, как раскрылись двери и в зал вошел Геракл, ведя за руку какую-то женщину, одетую в черное.
- Адмет! – тихо позвал Геракл, а поскольку тот не отозвался, добавил громче:  - Адмет, я узнал о твоем большом горе, хотя сам ты мне не сказал. Ведь верный  друг всегда нужен в беде. Вот я привел тебе женщину, которую добыл в тяжелейшем поединке. Она разгонит твою печаль.
- Никто меня не утешит. А чужой женщине в моем доме не место, - не поднимая головы, ответил Адмет.
   Но Геракл так долго и настойчиво уговаривал друга, что тот наконец поднял на нее глаза и удивленно сказал:
- Теперь, наверное, мне в каждой женщине будет видеться только Алкеста.
- Алкеста! Это и есть Алкеста! – торжествующе воскликнул герой и сорвал с женщины черную накидку.
   Сколько добра сделал Геракл  людям, но сроду он еще не видел таких счастливых  лиц, как у этой четы. Правда, из-за того, что  Алкесту посвятили подземным богам, она должна была еще три дня молчать. Но эти дни быстро пролетели, и Геракл, плывя во Фракию, знал: счастье вновь поселилось в доме Адмета.

ПОДВИГ ДЕВЯТЫЙ: ПОЯС ИППОЛИТЫ
   На далеком берегу Приветливого моря жило удивительное племя воинственных женщин – амазонок, которое вело свой род от самого Арея, грозного бога войны. Когда у амазонок рождались дети, то мальчиков или убивали, или выращивали из них слуг, а девочек сызмала учили военному делу. Все амазонки были сильными, выносливыми и смелыми в бою.
   А лучшей среди них была Ипполита, именно ей грозный Арей подарил пояс, знак царской власти.
   Слух про амазонок летел далеко по миру, дошел он наконец и до Микен. И вот дочери царя Эврисфея Адмете, которая была жрицей Геры, захотелось завладеть поясом Ипполиты. «Уж не Гера ли ее надоумила?» - подумал злорадно Эврисфей. Адмете даже не пришлось просить отца: радый, что не придется напрягать мозги и не спать ночами, выдумывая, какую еще пакость сделать Гераклу, царь велел герою немедленно отправляться в путь и, что бы там ни было, раздобыть тот пояс.
   Для длительного и опасного путешествия необходимы были верные спутники. Но Геракл не смущался: на его клич уже отовсюду спешили отважные мужи. Радостно встречал их герой, а когда на корабль ступил его родственник, молодой афинский правитель Тесей, Геракл радостно воскликнул:
- В дорогу!
   Путешествие было и вправду тяжелое, опасное и долгое. Часто, пристав к какому-нибудь берегу, они поневоле принимали неровный бой , однако всегда выручала необычайная сила Геракла. Так миновали они остров Парос, славный своим благородным мрамором, так остался позади берег Мисии и владения бебриков, которые с тех пор стали называться Гераклеей. А потом еще долго-долго плыли, пока, наконец, добрались до края амазонок.
   Там, где в Ласковое море впадает широкая рекаТермодон, они увидели город – столицу амазонок, таинственную Темискиру, куда еще не отважился пробраться ни один чужеземец.
   В городе сразу же приметили корабль, и на берег вышла сама Ипполита, окруженная толпой заинтересованных женщин-воительниц. Всем хотелось узнать, откуда этот корабль и с чем к ним прибыл – с войной или с миром.
   Геракл поспешил успокоить вооруженных женщин. Он вежливо рассказал Ипполите, откуда они и какая цель их сюда привела. Пока Геракл говорил, царица не сводила с него глаз, пораженная величественной фигурой героя, его красотой и почти  детской откровенностью. Чувствуя странную благосклонность к чужестранцу, Ипполита сказала:
- Хорошо, герой, я отдам тебе царский пояс!
   Геракл и все его спутники обрадовались, что не придется проливать кровь ради прихоти дочери Эврисфея. Да и драться с женщинами было для них непривычно и обидно. Они быстро разожгли на берегу костери принялись готовить ужин. Амазонки стали возвращаться в город, только Ипполита не торопилась.
   Но не судилось им мирно пережить этот вечер. Завистливая Гера быстро слетела с Олимпа в Темискиру и, приняв облик обычной женщины, начала убеждать амазонок:
- Чужаки взяли в плен Ипполиту, - кричала она, бегая от одного дома к другому. – Ее убьют, а потом поубивают и нас. Смерть чужакам!
   Гере было легко подговорить амазонок. Истые воительницы быстро вскочили на коней и помчались на берег, размахивая оружием. Впереди мчалась самая главная в войске – Меланиппа, за ней красавица Антиопа и другие женщины. Словно буря налетели они на лагерь Геракла, и трудно пришлось мужам: пришлось им пешими драться со всадницами, да и было их так мало – маленькая группа против целого войска.
   Но во главе этой группы стоял Геракл, непобедимый, могучий. Он дрался с самыми сильными, самыми заядлыми амазонками и всех победил. Вот упала одна, за ней вторая, третья… сама Меланина, обессиленная в стычке с Гераклом, сдалась в плен, а красавицу Антиопу взял в плен славный Тесей. Тогда амазонки стала поворачивать лошадей, и бой вскоре закончился.
   Геракл нахму3рился: ему показалось, что все это произошло из-за подлого замысла Ипполиты, но поднять на нее меч он не мог. Ипполита сама протянула ему царский пояс, и герой позволил за это вывести из плена самую главную среди воительниц – Меланиппу. А красавица Антиопа стала военным трофеем Тесея, к  искренней радости обоих, - наверное, им уже ласково улыбнулась Афродита, богиня любви.
   Следующим утром, едва потухли на мглистом небе звезды, корабль Геракла отправился обратно, в Элладу.

ГЕРАКЛ В ЛИВИИ
   По требованию царя Эврисфея Геракл снова отправился в дальнюю дорогу но в этот раз уже на запад, туда, где каждый вечер садится яркий Гелиос в зеленые волны огромной реки Океана. Идя на запад, герой долго бродил разными землями и, наконец, оказался в большой стране Ливии.
   Властвовал здесь непобедимый великан  Антей, сын бога моря Посейдона и Геи, богини земли. Геракл уже слышал про Антея, слышал о его непомерной силе и о том, что он негостеприимный и не любит чужеземцев. Если в его владения заходил иностранец, Антей вызывал его на поединок, и никто не мог осилить хозяина. Но Геракла это не пугало.
   И вот сошлись два великана – Антей  и Геракл. Оба не уступали друг другу – ни ростом, ни шириной плеч, ни гибкостью мышц. Пришелец держал в руке свою любимую палицу, а хозяин вырвал с корнем сосну и стал размахивать ею так, что вокруг него поднялся ветер.
- Ну-ка, подходи ближе, если ты решился ступить на мою землю, - закричал Антей. – Дай взглянуть, кто ты такой.
   Обычно после таких слов чужаки пугались, но Геракл спокойно приблизился и спокойно сказал:
- Я – Геракл, а ты, видимо, Антей, тот, кто никогда не придерживается закона гостеприимства?  Коли так, я научу тебя чтить этот Закон Зевса.
   В ответ Антей только захохотал и, подняв обеими руками сосну, кинулся к Гераклу, целясь ему прямо в голову. Но герой взмахнул своей палицей и одним страшным ударом раздробил сосну на щепки.
   Раздосадованный Антей затряс кулаками, похожими на два валуна. А справедливый Геракл отбросил в сторону свою палицу и крикнул:
- Давай драться голыми руками!
   Долго, упрямо состязались великаны. Геракл не спешил в своем стремлении победить соперника. Вот тот ударился оземь, но, к удивлению Геракла, не ушибся, а словно набрался новой силы и снова бросился на противника.
   Герой сбил его второй, третий раз, но Антей каждый раз становился лишь сильнее. Тогда догадался Геракл, что Антею прибавляет сил его родная мать – Земля. От каждого прикосновения к ней он набирался новых сил и становился все непобедимее.
   Антей уже сам неоднократно падал на землю, желая подразнить Геракла, но тот уже знал, что делать. Изловчившись, он обхватил Антея и сильными руками поднял его вверх. Напрасно тот извивался и пытался хотя бы ногой коснуться земли, молотил наугад своими массивными кулаками, - его удары слабели, а потом руки опустились, и дыхание стало прерываться. Но Геракл все держал Антея высоко над землей, пока тот не утратил силу и жизнь.
   Долго еще бродил Геракл по ливийскому побережью, отыскивая место, где море бы сузилось настолько, что можно было бы переплыть на другой берег. Но сколько он не всматривался в синевато-зеленую даль, не увидел ни полоски земли. Широкое море морщилось и мерцало солнечными бликами, сливаясь на горизонте с небесной синевой.
   Но герой упрямо шел вперед. От стариков он слышал, что море сужается там, где каждый вечер прячется солнце в глубины Океана, поэтому все шел и шел на запад. Из безоблачной выси беспощадно палило солнце, на пустынной земле уже давно не было ни источника, ни ручья. И Геракл наконец остановился. Внимательно осмотрев окрестности, он выбрал самое низкое местечко, поднял огромную палицу и сильно ударил ею об землю.
  Тотчас блестящим водопадом вверх брызнул прозрачный жизнетворный поток, звонко забил чистый источник, и обессиленный герой припал к нему жаждущими устами.
   Полдня отдыхал тут Геракл под веселый звон воды, а когда наконец отправился дальше, чистый родничок остался и долго еще дарил радость и силу путешественникам. Со временем на него наткнулись обессиленные, измученные аргонавты, и он прибавил им силы в поисках дороги в родные края.
   А герой все шел и шел вдоль побережья на запад. Вот вдруг ему показалось, что впереди, на самом горизонте высокий берег будто раскололся пополам. Но прошел целый день, пока Геракл убедился: море сужается и лишь пролив разделяет два берега.
   Так герой добрался до пролива, который мы теперь называем Гибралтарским. На радостях он возвел по обе стороны пролива высокие скалы – пусть другие путники издалека видят, где сужается море, вспоминают его добрым словом.
   И впрямь, эти скалы древние греки назвали Геркулесовыми столбами в честь своего любимого героя. Целые века они считали их краем земли. Но человеческой отваге нет предела – позже появились другие храбрецы и проплыли мимо Геркулесовых столбов в безграничную ширь океана.

ПОДВИГ ДЕСЯТЫЙ: ГЕРИОНОВЫ КОРОВЫ
   Среди бескрайнего простора могучей реки Океан лежал остров Эрифея, дикий, безлюдный, так как там царил великан Герион. У этого чудовища было три туловища, срастающиеся в поясе, было у него три головы, шесть рук и шесть ног. Поэтому Герион был неутомим в бою, и никто не смел состязаться с ним и посягать на Эрифею.
   На острове том на воле паслось большое стадо красных коров, принадлежавших Гериону, и именно их, по воле царя Эврисфея, Геракл должен был пригнать в Микены. А стерегли это стадо огромный пастух Эвритион и двуглавый пес Ортос, стерегли так старательно, что ни одной коровы не разодрал дикий зверь и не украл какой-нибудь наглый пришелец.
   Об этом Геракл уже слышал, но ничто его не напугало. Сидя на крутом берегу, он размышлял об одном – как добраться на Эрифею. Перед ним, до самого горизонта, распростерлась бездонная река Океан, ее темные волны с глухим грохотом налетали на прибрежные камни, вздымая фонтаны блестящих брызг. А Геракл все сидел и сидел. С безоблачного неба безжалостно палило высокое солнце, а герой словно не замечал его.
   Наконец, не найдя никакого выхода, он расстелил на камнях львиную шкуру, с которой никогда не расставался, и только лег на нее, как сразу его сморил глубокий сон.
   Когда под вечер Гелиос-Солнце погнал своих огненных коней вниз, к реке Океан, и косые лучи стало светить герою прямо в глаза, он проснулся и сгоряча схватился за лук. Ослепительная солнечная квадрига была совсем близко, и Геракл бессознательно прицелился в ярчайшего бога.
- Брось лук! – властно велел бессмертный.
   Гелиос не разгневался. Заинтересовавшись узнать, кто этот храбрец, он присмотрелся и узнал сына Зевса.  Расспросив его, светлый бог понял, в какую передрягу попал герой, и одолжил ему свой золотой челн. В этом челне Гелиос ночью пересекает весь Океан, чтобы утром снова промчаться с востока на небо, неся людям ясный день и жизнетворящее тепло.
   Обрадовался Геракл и быстро вскочил в челн. Но титан Океан надумал испытать мужество прославленного героя и поднял бурю. Тогда Геракл поднял как парус свою львиную шкуру, и опытной рукой ее по ветру поворачивая, вскоре причалил к Эрифеи.
   Не успел герой ступить на берег, как на него, злобно лая, кинулся двуглавый пес Ортос. Поднял Геракл свою палицу и мигом отшиб обе собачьи головы, но к нему уже бежал великан Эвритион. Прицелился герой, стрела просвистела, как всегда, без промаха, - и Эвритион упал мертвый.
   Пришлось Гераклу принять бой с самим Герионом. Тот так неожиданно выскочил, что герою остался только миг один раз натянуть тетиву, но ведь эта одна-единственная стрела пронзила все три ужасных головы, и непобедимый Герион сразу умер.
   Загнав коров у челн Гелиоса, Геракл быстро поплыл обратно. Океан больше не вздымал высокие волны, наоборот, они ласково несли челн к берегу. Отдав его с искренней благодарностью Гелиосу, герой отдохнул, а на рассвете погнал свое красное стадо на восток.
   Чрезвычайно тяжелым был этот перегон. Несколько раз на героя нападали разбойники или лихие люди, желавшие отбить красивых коров, но по сравнению с Гераклом они были беспомощны. Но ведь и Геракл становился беспомощным перед отвесными скалами, бурными горными реками, глубокими ущельями. В одиночку он бы и тут легко прошел, а со стадом вынужден был далеко обходить все преграды и терять время из-за страшного бездорожья.
   Наконец герой дошел до реки Тибр и тут, пустив стадо пастись в долине, сам сладко, крепко уснул. Так крепко, что не слышал и не видел, как к стаду пробрался огнедышащий великан Какус, сын Медузы и бога Гефеста.
   Этот великан жил в глубокой горной пещере, там он и решил спрятать двух лучших коров, украв их у Геракла. А чтобы запутать следы, Какус потащил их в пещеру за хвосты.
   Следующим утром, собираясь в путь, герой не досчитался двух лучших коров. Он начал искать на земле следы и добрел до горной пещеры. Возле входа, закрытого большим валуном, на земле виднелись следы копыт, но вели они не в пещеру, а из нее. Геракл долго искал, обошел все вокруг, но коров как корова слизала.
   Пригорюнился герой, да что будешь делать? Погнал он стадо дальше, но, когда миновали ту пещеру, оттуда послышалось мычание. Тогда Геракл подбежал к валуну, закрывавшему вход, навалился могучим плечом и сдвинул с места. Сразу из пещеры выбежали две красные коровы и присоединились к стаду.
   А Гераклу в спину полетели обломки скал и вырванные с корнем деревья, вся гора  содрогалась и дышала адским огнем – это бесился огнедышащий Какус.
   Сын Зевса не обращал внимания на эту ярость и спокойно гнал свое стадо на восток.
   Еще много хлопот досталось ему с красными коровами, еще не раз коварная Гера насылала на них чудовищ, болезни и другие пакости. Однако, все преодолев, Геракл однажды пригнал Герионовых коров в Микены.
   Не рассчитывал на это царь Эврисфей. Со зла даже не взглянув на красных красавиц, велел он принести их в жертву могущественной Гере, а Геракла снова послал в путь.

ПОДВИГ ОДИННАДЦАТЫЙ: ЗОЛОТЫЕ ЯБЛОКИ ГЕСПЕРИД
   Десять невероятно тяжелых подвигов уже совершил Геракл по требованию Эврисфея. Царь всегда посылал его на неминуемую, казалось бы, смерть, но каждый раз герой возвращался победителем – на радость людям и к досаде своего недалекого родственника. А тот не мог теперь ни спать, ни есть, его словно бы трясла лихорадка от мысли – Геракл снова возвратился живой! И царь напряженно размышлял: чем же его озадачить, чтобы он не вернулся назад, чтобы, в конце концов, погиб?
   И снова Эврисфея напутствовала злопамятная Гера. Когда-то на ее свадьбе с Зевсом богиня Гея, мать-земля, вырастила яблоню с золотыми яблоками и подарила ее невесте. Это дерево росло где-то на краю земли, в саду прекрасных Гесперид, дочерей титана Атланта и вечерней звезды Геспер.
   Вскоре бдительная Гера как-то углядела, что Геспериды лакомятся ее золотыми яблоками. Разгневалась богиня и приставила к дереву стражу – одноглазого дракона Ладона. Теперь, оплетя ствол яблони своим длинным чешуйчатым телом, Ладон день и ночь был начеку. Его единственный глаз никогда не закрывался, и никто, даже Геспериды, не решались подойти к дереву.
   Наученный Герой царь Эврисфей повелел Гераклу принести три золотых яблока и приказал немедленно отправляться в путь. Но где этот сад Гесперид, царь не знал, и не знал ни один человек, кого герой встречал и спрашивал по бесконечной дороге.   
   Сколько прошло времени, сколько раз бледная, грустная и полная Селена выходила на ночное небо, Геракл уже перестал считать. Много он прошагал краев и, наконец, оказался на далеком севере, где быстро бежит река Эридан.
   Утомленный бесконечными мытарствами, герой лег отдохнуть на берегу, но уснуть не мог – из прозрачных вод Эридана вышли юные нимфы и сели в кружок, любуясь славным сыном Зевса.
   Нимфы тоже не знали, где искать сады  Гесперид, но подсказали Гераклу, что делать дальше.
- Когда выйдешь к морю, - наперегонки торопились они объяснять, - найдешь там вещего бога Нерея. Старик часто спит на берегу в тени. Надо его внезапно схватить и связать, чтобы не сбежал в воду. Не обращай внимания, если Нерей примет другой облик, это он так хитрит. Держи старика крепко, пока не скажет, где найти Гесперид или их отца Атланта.
   Поблагодарил нимф Геракл и, отдохнув, отправился вдоль Эридана к морю. А там вскоре нашел и Нерея. Как не выкручивался старик, в кого только не превращался – становился птицей, быком, рыбой, - но из железных объятий Геракла вырваться не мог. И пришлось вещему богу объяснять, где найти сад Гесперид и как  добыть золотые яблоки.
   - Но смотри же, герой, ты к яблоне не подходи и яблок сам не рви, - напутствовал укрощенный ведун. – Попроси титана Атланта, он тебе охотно поможет, если ты подержишь за него небесный свод.
   Повеселел Геракл и поторопился в путь. Но еще не один день и не одна ночь миновали, пока вознесся перед ним, как гора, могучий Атлант. Когда-то Зевс, победив гигантов, покарал и его, родного брата Прометея,- заставил держать над землей все небо с солнцем, месяцем и звездами. Вот и стоял Атлант, подперев сильными руками и плечами небесную твердь, но невероятная тяжесть согнула даже титана.
   Вежливо поздоровавшись с ним, Геракл объяснил, кто он и зачем пришел сюда, на край света. Атлант искренне обрадовался: ему так хотелось выпрямиться и отдохнуть! Поэтому он сразу взялся принести сыну Зевса золотые яблоки, лишь бы тот подержал тем  временем небесный свод.
   И титан переложил свою тяжесть на Геракла. И герой – первый раз в жизни покачнулся, в глазах его погас солнечный свет, дрожь пронизала все тело. Но, напрягшись, собрав все силы, Геракл устоял. Только мышцы у него ужасно налились, горячая кровь ударила в виски, а ноги погрузились в землю.
   Сроду не было так тяжело сыну Зевса, но он стоял и держал небосвод. Вдруг ему показалось, что вес уменьшился, поддержанный  неизвестной могучей рукой. Геракл не оглядывался, он знал – это Афина Паллада, божественная опекунша, снова  пришла ему на помощь.
   Как ни тянул Атлант, но наконец-то возвратился, неся золотые яблоки, светящиеся и сияющие даже издалека.
- Наверное, я сам отнесу их в Микены, - промолвил титан, хитря, - уж очень ему не хотелось снова брать на плечи небесную тяжесть.
   Но Геракл сразу понял, чего жаждет Атлант, и тоже пошел на хитрость.
- Хорошо, - вроде бы согласился он. – Только подержи небо еще немного, пока я подложу себе на плечи львиную шкуру, чтобы не так сильно давило.
   Простодушный титан положил на землю золотые яблоки и снова встал на свое место.
- Могучий Атлант! – сказал тогда освободившийся Геракл. – Извини меня за неискренность, но иначе я поступить не мог. Ведь смертному человеку не под силу то, что может титан. Так что не гневайся и прощай.
- Прощай! – грустно отозвался Атлант. – Бери золотые яблоки , пускай они тебе пригодятся.
   Возвратившись в Микены, герой отдал золотые яблоки самому царю  в руки. Яблоки так дивно сияли и светились, будто руки Эврисфею жгли, и он быстро отдал их Гераклу.
- Дарю эти яблоки тебе, - заносчиво буркнул царь, пряча за спину руки, чтобы никто не заметил, как они без удержу дрожат.
   Слегка улыбнувшись, Геракл взял яблоки, но не оставил их себе, а отнес в храм Афины Паллады, своей божественной опекунши. А богиня перенесла яблоки снова в сад Гесперид, где им и должно быть.
   А люди до сих пор не знают, где был этот сад и где стоял могучий Атлант, или Атлас, как его еще называют, - там ли, где теперь в Африке возвышаются Атласные горы, достающие вершинами гор неба; или, может быть, на острове в бурном океане, который с тех пор зовется Атлантическим; или там, где среди лазурного моря была прекрасная земля Атлантида, исчезнувшая навсегда, и только прекрасной сказкой осталась она в памяти человечества.
   
ПОДВИГ ДВЕНАДЦАТЫЙ: ПЕС КЕРБЕР (ЦЕРБЕР)
  Теперь Гераклу оставалось послужить царю Эврисфею в последний раз, и от этой мысли радость, как солнце, согревала героя. Правда, царь выдумывал каждый раз более сложные задания, а теперь, напоследок, потребовал от героя вещь неслыханную, невозможную. Эврисфей повелел привести из подземного царства мертвых сторожевого пса Кербера, злобное животное, порождение Ехидны и Тифона. У Кербера (др. источники – Цербер) было три головы на одной длинной шее, большая шея из ядовитых змей, а вместо хвоста у него извивался дракон.
   Этот пес охранял выход из царства могущественного бога Аида, где в непроглядном мраке бродят души умерших, и горе было той несчастной, которая снова порывалась выбраться на землю, к солнечному свету. Кербер бросался на нее, рвал на куски, тащил обратно, в непроглядный мрак. А потом возвращался на свое место, и оттуда был слышен жуткий вой и лай.
   Когда люди услышали, что Геракл должен привести царю Эврисфею это подземное страшилище, в Микенах поднялся плач и стенания: ведь всем было жалко любимого героя. Но царь не обращал внимания на плач и торопил Геракла. А сын Зевса спокойно выслушал капризную царскую волю и, как всегда, сразу собрался в дорогу.
   Шагая по зеленым полям и лугам, герой наслаждался ласковым весенним солнцем и часто невольно улыбался ему – ведь скоро солнечный свет погаснет для него надолго, а может, и навсегда.
   Чем ближе подходил Геракл к ущельям Тенара, тем тусклее становились солнечные лучи, вокруг становилось хмуро и тоскливо. Небо заволокли черные тучи, скрывавшие солнце, а из потрескавшейся земли поднимался ядовитый, удушающий запах.
   Вот, наконец, черный провал, ведущий в подземное царство мертвых. На какой-то миг Геракл остановился, тяжело вздохнул, а потом решительно шагнул вперед.
   Тропа круто падала вниз, и храбрец наверняка бы разбился, но рядом с ним вдруг появился Гермес, бог неутомимый и ловкий.
   - Приветствую тебя, сын Зевса.- приветливо молвил Гермес. –Меня прислала сюда твоя защитница Афина Паллада помочь тебе сойти в Аидово царство. Потому держись меня, я хорошо знаю эту тропу, ибо часто провожу тут души умерших.
   У Гермеса была на ногах небольшие золотые крылышки, поэтому он так быстро шел, будто летел, а за ним торопливо шел Геракл. Вскоре они были уже на берегу Стикса, самой большой подземной реки, тяжело несущей свои волны. По сигналу Гермеса сын Ночи, старый сердитый Харон, молча взял на свою лодку Геракла и перевез его на другой берег, где в темноте что-то клубилось, словно серый туман. Это были тени умерших.
  Попрощавшись с Гермесом, Геракл пошел дальше один, привычно помахивая своей огромной палицей, и от него в разные стороны разлетались серые пряди тумана. Никогда тени мертвых не видели такого могучего, отважного героя и испуганно бежали от него.
   Но одна тень не убежала. Гераклу даже показалось, что она хочет что-то сказать, но не решается начать разговор. Присмотревшись, герой узнал Мелеагра, знаменитого калидонца, и сердечно поприветствовал его.
   - О, великий Геракл! – глухим, тусклым голосом заговорил Мелеагр. – Выслушай меня: в Калидоне, в доме отца, живет моя младшая сестра Деянира. Умная и красивая, она была бы тебе верной женой – она с детства мечтает о тебе. Если бы я знал, что женишься на ней, я бы меньше страдал и тосковал.
   Расчувствовался Геракл и, недолго думая, сказал:
- Хорошо, Мелеагр, я женюсь на твоей сестре Деянире, если только возвращусь на землю.
   И Геракл пошел дальше, туда, где на большом троне сидели властитель поземного царства Аид и его милая супруга Персефона.
   Ужасно разгневался вначале Аид оттого, что какой-то смертный наглец осмелился спуститься в его царство, да еще и подойти к самому трону. Но, узнав знаменитого сына Зевса, Аид только хмуро спросил:
-  Чего тебе надобно, герой?
_ Не мне, о могущественный Аид, а царю Эврисфею нужен Кербер, я должен привести его в Микены.
- Ну, что ж, забирай Кербера, если сумеешь, ответил коварный Аид. – Только я ставлю тебе одно условие: сумей победить его без всякого оружия. А теперь можешь идти, ищи пса где-то на берегу Ахерона. И больше сюда не приходи.
   Среди крутых черных скал тихо, медленно и тяжело тянулся Ахеронт, река скорби. Геракл стоял на берегу и наблюдал. Вдруг среди тревожной тишины послышалось злобное рычание. Но зверь опоздал: Геракл прыгнул раньше и сильно сжал псу горло. Бешено крутились и рычали три собачьи головы, но не смогли достать героя. Дракон, служивший Керберу хвостом, впился в Геракла, однако тот на него не отвлекся. Все сильнее и сильнее сжимал он отвратительную шею, пока изнемогший пес не упал к его ногам.
   Тогда Геракл затянул на шее Кебера цепь и поволок зверя к Харону. Старый перевозчик, мрачный и хмурый, видимо, знал уже про Аидову волю, ибо молча перевез обоих на другую сторону, и герой потащил подземного пса крутой тропой наверх.
   Постепенно светлело, черный мрак отступал перед солнечным сиянием, и Кербер забеспокоился, стал упираться, чем дальше, тем больше, но Геракл, ни на миг не останавливаясь, потащил его наверх.
   А вот и солнце, блестящее, прекрасное. Герой даже засмеялся, такая бурная радость его пронизала.  А подземный пес отворачивал от солнца глаза, злобно лаял – пена летела во все стороны из каждой его пасти. Там, куда падала эта пена, жухла трава и становилась страшной отравой.
   Когда микенцы увидели трехглавое чудище, которое тащил на цепи Геракл, они бросились наутек. Никто не предупредил царя Эврисфея, и он не успел спрятаться в своей излюбленной бочке, даже вышел из дворца именно в тот момент, когда появился Геракл.
   Узрев Кербера, царь побледнел, затрясся и не мог ни сдвинуться с места, ни вымолвить слово. Наверное, он тогда впервые осознал, насколько Геракл сильный, отважный. По крайней мере, когда слуги отнесли полумертвого царя во дворец, тот едва прошептал трясущимися губами:
- Герой теперь свободный… Пусть идет…
   Геракл отправился домой, в свои родные Фивы. Но сначала   он разомкнул цепь, и освобожденный Кербер мгновенно исчез с глаз – одним прыжком он оказался в подземном царстве  и стал, как прежде, охранять из него выход.
ДРУГИЕ ПОДВИГИ ГЕРАКЛА
   Двенадцать великих подвигов совершил Геракл на службе у царя Эврисфея, но, кроме них, сделал немало полезного людям. В молодости он ездил с Ясоном и другими прославленными мужами на корабле «Арго» за золотым руном, но, потеряв маленького друга Гиласа, возвратился с полдороги обратно – то ли слишком пронзила его тоска, то ли, может быть, Афина хотела, чтобы он совершил  много других подвигов и стал бессмертным.
   Все, что делал Геракл, было не под силу обычным людям. Еще во время поисков садов Гесперид, он дошел до суровых Кавказских гор, где, прикованный к отвесной скале, уже много веков страдал Прометей. Так покарал когда-то титана Зевс-Громовержец за то, что он дал смертным людям огонь, а теперь смертный человек пришел его освобождать.
   Застрелив черного орла, клевавшего каждое утро печень титана, Геракл добрался до скалы, разорвал мощными руками цепь и оковы и освободил Прометея.
   Но Геракл искренне уважал своего великого отца. На юге Греции, в Элиде, там, где со временем вырос небольшой город Олимпия, когда-то Зевс победил своего отца Кроноса. В память об этом учредил в Олимпии праздник с разными спортивными соревнованиями и играми. Раз в четыре года в Олимпии собиралась молодежь из всех греческих городов, даже из тех, которые враждовали между собой. Но во время Олимпийских игр все были вежливыми, веселыми и честными в состязаниях. Победителей украшали венками их ароматных оливковых веток и чествовали, словно героев.
   Много еще добра сделал Геракл для смертных людей. Даже бессмертным богам он был полезен, когда против них восстали гиганты – волосатые великаны со змеями вместо ног. Решив уничтожить солнце и богов-олимпийцев, гиганты принялись бросать в небо скалы и горящие деревья. Олимпийцы предполагали быстро укротить гигантов, между ними разгорелся жестокий бой, но по решению Судьбы боги могли победить своих врагов только с помощью земного человека. Заботливая Афина Паллада напомнила Зевсу о его могучем сыне Геракле и, выполняя волю отца, поспешила к герою.
   Геракл яростно бросился в бой. От стрел его лука тяжело падали на землю гиганты, и смерть закрывала им глаза. А Геракл стрелял и стрелял. Убил он даже самого сильного из гигантов – Алкионея. Наконец, битва закончилась победой олимпийцев.
   Трудно перечислить все победные битвы и доблестные поступки героя. Трудные испытания выпали на его долю, все его могучее тело было в ужасных рубцах, в рубцах было и большое сердце героя. Черные кудри на его висках покрыл серебряный иней, глубокие морщины избороздили лицо. Но, как и много лет тому, Геракл был по-детски искренним, чувствительным к добру и беспощадным ко всему злому.

ДЕЯНИРА
   С радостью возвращался Геракл в родные Фивы. Надоело ему одиноко бродить бирюком дальними краями и морями, и вспомнил он обещание, данную в царстве Аида калидонскому герою Мелеагру – взять в жены его младшую сестру Деяниру.
   Но добыть Деяниру оказалось нелегко. В Калидон к ее отцу, царю Ойнею, уже дважды приходил свататься речной бог Ахелой, принимая разные личины.
   Сейчас, в третий раз, он пришел в облике получеловека – полубыка, и с его растрепанной бороды ручейком бежала вода.
   Увидев его, Деянира испугалась. Румянец исчез с ее щек, соблазнительные уста задрожали, юное тело проняла холодная дрожь отвращения. Девушка стала умолять отца не отдавать ее за Ахелоя, но старый Ойней не осмеливался перечить речному богу, который шутя мог затопить весь Калидон. Свадьба должна была уже состояться, но тут на пороге дома Ойнея появился сам великий Геракл. 
   Поединок между сыном Зевса с Ахелоем, неугомонным и быстрым, как горный ручей, продолжался долго. Издали, ожидая своей судьбы, бледная Деянира не сводила глаз с Геракла и мысленно умоляла бессмертных богов даровать ему победу. А рядом с царевной, невидимая для смертных глаз, стояла золотая Афродита.
   Не потому ли поединок выиграл Геракл? Счастливая Деянира вскоре стала его женой, и эту свадьбу праздновал весь Калидон. А когда пышный праздник закончился, Геракл с юной супругой отправился домой. Идти вдвоем  им было весело и уютно, а чтобы Деянира не уставала, Геракл часто нес ее на руках.
   Так дошли они до горной реки, которая широко разлилась после зимних дождей. Но на берегу они увидели кентавра, подрабатывавшего перевозом. Геракл не узнал кентавра, а был это Несс, который однажды убежал от его стрел и с тех пор затаил на сердце жажду черной мести. Коварный Несс охотно взялся помочь супругам  перебраться на другой берег. Геракл усадил Деяниру на его широкой спине, а сам пошел вброд, даже не спрашивая, где лучше и удобнее перейти.
   Несс первым выскочил на другой берег и не стал ждать Геракла, а помчался с Деянирой в горы, сжав ее в сильных объятиях.  Испуганная Деянира закричала, и Геракл услыхал ее наполненный отчаянием голос. Стрелять из воды ему было трудно, неудобно, к тому же он мог попасть в жену. Но руки его не дрожали. Зазвенела в воздухе стрела, отравленная кровью лернейской гидры, и попала прямо в кентавра. От полученной раны кентавр зашатался, выпустил Деяниру, но в последний миг успел сказать:
- Ты такая красивая, так не знай никогда измены в любви! Вот, возьми у меня горшочек, набери немного крови из моей раны и хорошо спрячь. Если твой муж полюбит другую женщину, намажь этой кровью его одежду, и он будет любить только тебя.
   Кентавр умер, а Деянира быстро набрала его отравленной крови, не думая о своем поступке, – больше всего на свете она боялась потерять любовь Геракла.
   А он уже спешил к ней. Увидев, какая Деянира испуганная и еще чем-то озабоченная, он ласково успокоил ее и, взяв на руки, понес дальше, к родному дому.

ИОЛА
   Счастливо зажил Геракл с молодой супругою. Со временем родился у них мальчик Гилл, а позже еще несколько детей. Тихо и мирно текла их жизнь. Но сын Зевса не мог долго сидеть без дела, он стал беспокойным, неуравновешенным и часто внезапно разражался гневом.
   Как-то прибыл к ним с недалекого острова Эвбеи гость – Ифит, сын царя Эврита, властителя эвбейского города Ойхалии. Хозяин сердечно и гостеприимно принял Ифита, как следует по закону гостеприимства Зевса. Но когда они вдвоем стояли на городской стене, Геракл вдруг вспомнил старую обиду, и у него потемнело в глазах.
   Еще мальчиком Геракл учился у Эврита стрелять – тот был самым лучшим стрелком во всей Греции. Позже, путешествуя по  свету, герой побывал в Ойхалии и влюбился в дочь Эврита Иолу, изящную и нежную, как свежая фиалка. Девушка тоже была к нему благосклонна, и они уже собирались пожениться, но, кроме Геракла, еще многие греческие и иноземные мужи сватали красавицу Иолу. А царь Эврит согласился выдать дочь только за того, кто будет стрелять из лука лучше, чем он и его четверо сыновей.
   Все женихи отказались, а Геракл принял вызов и победил в состязании. Однако, когда победитель потребовал награду - Иолу, царь Эврит насмешливо засмеялся ему в лицо, назвал рабом Эврисфея и с позором выгнал из дома. И Гераклу пришлось уйти, глубоко упрятав в душе страшную обиду и большую любовь к Иоле.
   И вот теперь, стоя с сыном Эврита на городской стене, Геракл вдруг вспомнил, как позорно обошлись с ним в Ойхалии. Дикая ярость охватила героя, в глазах его потемнело, и он внезапно столкнул своего гостя  с городской стены.
   Сбежались люди, подняли мертвого Ифита, и только тогда Геракл осознал, как преступно нарушил он святой закон Зевса. Что же ему теперь делать, как искупить свою вину? Геракл не мог сам разобраться в этом и пошел в Дельфы спросить вещую Пифию в храме Аполлона.
   Но Пифия отказалась отвечать ему, как преступнику, и снова дикая злость обуяла сына Зевса. Охваченный яростью, он вырвал из рук пророчицы священную треногу, швырнул ее прочь и начал было разрушать храм. Но его остановила властная рука…
   Оглянувшись, Геракл увидел в сиянии и блеске бога Аполлона. Однако герой не очнулся, - подняв палицу, он бросился на своего бессмертного брата.
   Страшным гневом вспыхнули божественные глаза, и не известно, что было бы с Гераклом, но Громовержец с заоблачного Олимпа бросил между своими сыновьями огненную молнию, еще и прогремел грозно, протяжно.
   Братья опомнились и примирились. Геракл возвратил треногу в храм, и Пифия, смилостивившись, молвила такие пророческие слова:
- Пусть продадут тебя в рабство на три полных года, а выручка за тебя пусть достанется детям Ифита.
   Нахмурился сын Зевса и грустно сказал:
- Я покорюсь оракулу и снова стану рабом. Но через три года пойду войной на того, кто виноват в моем позоре. Пусть Эврит трепещет: и он, и вся его родня через три года станут моими рабами!
   Быстроногий бог Гермес, покровитель торговли, отвез Геракла на азиатское побережье и выставил его там на продажу как невольника без роду и племени. Купила его Омфала, владычица большой страны Лидии. Требовательной и капризной царице понравился новый раб, хотя ей и на ум не приходило, кто он такой.
   Только характер его, суровый и гордый, возмущал Омфалу. Она охотно унижала Геракла, принуждала наряжаться в женскую одежду и целый день прясть пряжу вместе с ее служанками. А сама она набрасывала себе на плечи тяжелую шкуру немейского льва или бросала ее на пол и презрительно топтала ногами.
   Но если где-нибудь в Лидии случалось несчастье, царица немедленно посылала туда Геракла, и он, снова во львиной шкуре, снова с любимой палицей в руках, спешил выручать лидийцев – разбивал их врагов или наказывал лихих людей, уничтожал кровожадных чудовищ или укрощал диких зверей.
   Так прошли три долгих года. Став свободным, Геракл сразу же поспешил домой, к Деянире и детям, но в спешке не забыл заглянуть на остров Эвбей.
   По дороге герой набрал себе войско, и люди охотно становились под его руку, зная, что ему всегда ласково улыбается Ника, крылатая богиня победы.
   С этим войском Геракл быстро взял город Ойхалию. Царь Эврит и его сыновья погибли в бою, а царевна Иола попала в плен. Вместе с другими пленницами Геракл отправил ее к себе домой, где его уже ждала Деянира.


СМЕРТЬ И БЕССМЕРТИЕ ГЕРАКЛА
   Первое, что Геракл задумал сделать, ступив на родной берег, - это принести священную гекатомбу своему отцу Зевсу. Пока воины на лесистом склоне горы Эты рубили деревья и сносили их для жертвенного костра, пленниц повели в город. Туда же поспешил вестник Лихас, чтобы сообщить Деянире и взять у нее праздничную одежду для Геракла, собравшегося отправить священную гекатомбу торжественно и пышно.
   Словно солнце засияло ярче на небе, когда Деянира узнала, что скоро ее муж вернется домой. Приятно ей было видеть и большую толпу пленниц. Присматриваясь к ним, хозяйка случайно остановила свой взгляд на ясноликой девушке, изящной и нежной, как ароматная фиалка.
- Кто эта девушка? – спросила она Лихаса, но тот, не смотря ей в глаза, сказал только:
- Не знаю.
- Видно, она не простого рода, - сочувственно продолжала Деянира. – Жаль ее, такую юную и красивую! Выпала ей жестокая участь невольницы, и эта дивная красота скоро поблекнет от слез.
   Деянира велела служанкам отвести пленниц и хорошо накормить, а сама уже намерилась идти в свои покои, когда из-за колонны выглянул раб. Убедившись, что Лихас ушел, он сделал несколько шагов вперед и прошептал:
- Госпожа, не верь Лихасу! Он хорошо знает, что это дочь Эврита, царевна Иола. Именно ради нее Геракл пошел на Ойхалию. И не обращай внимания на ее грустный вид. В твой дом она входит не как несчастная рабыня, а как гордая соперница.
   Ничего не ответила Деянира, даже не взглянула на раба, только солнце для нее вмиг потускнело. Словно что-то вспомнив, она поспешила в свои покои. Спеша, словно в лихорадке, Деянира принялась на работу: достала тщательно спрятанный горшочек с кровью убитого кентавра Несса, намочила в нем пучок шерсти и стала мазать праздничную одежду своего мужа.
   Хорошо смочив, она сложила наряд в шкатулку и позвала Лихаса.
- Неси быстрее Гераклу одежду, но не открывай шкатулку, чтобы солнце ее не повредило, и чтобы не глазели люди. Пусть для всех это будет неожиданностью.
   Лихас ушел, а Деянира еще долго бродила по покоям, нигде не находя себе места. Так провела она ночь и лишь под утро уснула. Разбудило ее солнце, высоко поднявшееся в небе и заглянувшее к ней в окно.
   Вдруг Деянира увидела: тот пучок шерсти, которым она мазала одежду Геракла, а потом небрежно бросила на пол, теперь, под солнечными лучами, превратился в черный комок и словно пенился горячей кровью.
   Страшная догадка молнией блеснула у Деяниры: Несс соврал, умышленно соврал, чтобы отомстить Гераклу. Его кровь – не приворотное зелье, а смертельный яд. И теперь ее муж умрет, умрет из-за нее!
   Вне себя Деянира выбежала из дому, а навстречу ей торопливо шел Гилл, их первенец, теперь ужу красивый юноша. Бледный, с перекошенным от горя лицом, он кинулся к матери.
- Что ты наделала! – в отчаянии воскликнул он. – Наш отец умирает в страшных муках. Лучше бы ты не была моей матерью, тогда я мог бы тебя покарать. О, богини кровавой мести, беспощадные Эринии, отомстите за моего великого отца!
   Не смогла вынести этого Деянира. Не промолвив ни слова, склонив голову долу, она ушла в свои покои. Когда прибежали к ней служанки, она уже лежала, подплывая кровью, ибо пробила себе сердце мечом.
   А Геракл, так и не дойдя до дома, кончался в страшных муках.
   Накануне, когда Лихас принес от Деяниры праздничную одежду, герой сразу же надел ее и, бодрый, торжественный, велел разжигать священный костер. Привели жертвенных быков, принесли кратеры с вином, и он сам начал совершать возлияния. Когда пламя разгорелось сильнее и осветило праздничные одежды, странный частый пот оросил его чело, грудь, все тело.
   Геракл вдруг почувствовал, что ткань прилипла к его телу и жжет жгучим огнем. Он стал торопливо рвать ее с себя, но она отдиралась только с кусками кожи. Невыносимая боль пронизала все его могучее тело, и люди ужаснулись, услышав дикий, звериный крик. Они даже не сразу поняли, что так кричит гордый и мужественный Геракл.
   Тот, кто некогда держал на своих плечах весь небосвод, тот, кто голыми руками задушил огромного льва и приручил трехглавого Кербера, тот, к то одолел Антея и гигантов, - теперь согнутый, сгорбленный, дико кричал и плакал кровавыми слезами.
   Иногда боль стихала, и тогда Геракл слезно умолял:
- О Громовержец, отец мой! Кинь в меня свою огненную стрелу-молнию! О хмурый Аид, чего же тянет теперь твой верный слуга, бог смерти танат? А вы, люди, есть ли среди вас хотя бы один мой искренний друг? Убейте же меня быстрее. Ведь вы же воины, вам ли бояться смерти…Нет, нет у меня друга… Тогда я сам, я сам…
   И Геракл, преодолевая муки, стал подниматься вверх по склонам Эты, да еще по дороге выламывал целые деревья. Так добрался он до самой вершины горы и из тех деревьев сложил себе смертное ложе. Сверху расстелил львиную шкуру, лег на нее, а под голову подложил свою любимую палицу.
   Люди, поднявшиеся толпою за Гераклом, молча грустно смотрели на него. Среди них был уже и Гилл, возвратившийся из дому и теперь с горечью, безутешно рыдал.
   Ни у кого не хватило сил поджечь смертное ложе, как ни уговаривал их, как ни гневался Геракл. Наконец Филоктет, властитель соседнего края, высек искру, и вскоре все дерево было охвачено огнем.
- Ты настоящий друг, Филоктет! – молвил Геракл. – Дарю тебе свои бьющие без промаха стрелы, пусть они прославят тебя в справедливом бою. А ты, Гилл, сын мой, не плачь и выслушай мою волю последнюю: женись на Иоле, и будьте счастливы в совместной жизни.
   Костер разгорался все сильнее. Вдруг  загремело на небесах, внезапно покрывшихся темными тучами, по ним змеями заскользили молнии. И внезапно одна, ярко-слепящая, ударила прямо в костер, вздымая тучи пламени и дым. Над головами ошеломленных людей загрохотала огненно-золотая колесница – это сам Зевс – Громовержец примчался за своим смертным сыном.
   Когда дым рассеялся, на костре дотлевала лишь львиная шкура. Геракл был уже на Олимпе, среди бессмертных, сам стал бессмертным, - так почтили его Зевс и боги-олимпийцы за тяжкие подвиги на земле. Даже Гера ласково приветствовала Геракла и отдала за него свою прекрасную дочь Гебу, богиню вечной молодости.
   Древние греки свято верили, что так оно и было в действительности. Они не хотели, не могли себе представить, что их самый любимый герой умер, как обычный человек.
   И они не ошиблись: с тех пор прошли тысячелетия, а Геракл до сих пор жив, ведь его бессмертие – это бессмертие народа Эллады, мужественного, свободолюбивого, способного на великие подвиги и чувствительного к справедливости, добру и красоте.