Дэд принцесс стори. skazka

“When is a monster not a monster?
Oh, when you love it.
Oh, when you used to sing it to sleep”.
Caitlyn Siehl. “Start Here”.

 «Когда’ж чудище и не чудище вовсе?
Когда любишь - баюкаешь».
Кэйтлин Зайль. «Начни здесь».












ДЭД ПРИНЦЕСС СТОРИ. SKAZKA.
Небылицы.
В вольном изложении Кота-Баюна.
В 6 картинах, с прологом.





ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Царевна - Лушка.
Государь-Помазанник, - батюшка Царевнин.
Мама – мама Царевны.
Принц-Королевич, Филипп, жених Царевнин.
Первый Министр, он же Президент Академии наук, он же Удалец - Молодец - На – Все – Руки – Мастер.
Авторитетный Гном.
Кот-Баюн, известный также как Кот-Учёный, брат двоюр;дный – Кота Казанского энд Чешир Кят – бест френд.
Придворные дамы с кавалерами, стража, слуги, гномы, иная нечисть волшебная, и не очень.


Пролог.

Где-то.
Не у нас.

Кот-Баюн: Чего только не узришь в землях иных. Вот, к примеру: мужчина видный, одет не бедно. Прямо скажем, богато одет. Квартирка вполне себе. Дворец. Чего уж. Живи-веселись. Ан нет… В одной ручке у мужчины коляска с дитём, а в другой автомат самострельный,  системы… ну не важно какой системы. Важно пуляет в цель. Да… Когда в цель, а когда бесцельно. Как теперь. И, что интересно – дитя не пробуждается. Мужчина стрельнет куда – дитё улыбнётся. Дела.
О, вот ещё один образовался. По всему служивый. Задохся.

Служивый: Ваше Величество…
Его Величество: Ты с какого… без доклада! Страх потерял!
Служивый: Так война ж, Ваше Величество…
Его Величество: Война не война, а субординацию соблюдай. Обнаглели. Ну чего там?
Служивый: Худо, Ваше Величество…
Его Величество: Прорвалась?
Служивый: Прорва…
Только досказать не довелось. Разорвала служивого сила неведомая. В клочья разорвала. Его Величество колясочку с дитём вперёд себя выставил и автомат самострельный нацелил. С чего б?
А вот с чего. Ворвался откуда не ждали Зверь Невиданный, и молвит голосом человечьим. Ну, это ясно-понятно. Зверя они ж по-иному не обучены изъясняться.
Зверь Невиданный: Отдай дитё!
Его Величество: Пошла прочь! Скотина…
Зверь Невиданный: Давно ль скотиной стала, а?
Его Величество: А как в шерстя обросла, так и оскотинилась.
Зверь Невиданный: Вон, как теперь… Ну ты и погань.
Его Величество: Погань не погань, а скотине с дитём царским быть не допущу!
Зверь Невиданный: Позволь, хоть, глянуть-приголубить дитё?
Его Величество: Неча тут. Пошла!
Зверь Невиданный: Позволь побаюкаю…
Его Величество: Я те побаюкаю! Пошла!

А зверь не идёт. И не пойми чем дело б завершилось, только поднапёрло в ту самую минутку ещё служивых. Тьмы и тьмы. С оружием. Его Величество пуще захорохорился. Орёт. Ножками сучит. Ну, зверь поскулил да и убёг.
Такие дела… А начиналось-то как …сказочно…

Жили-были, ну конечно ж, Царь-Государь с супружницей своей, Государыней. Жили да прижили Дочку Красавицу. Царевну. Всё – ничего, да вышло безобразие промеж супругов. Какое? Такое. Развелись – разбежались.
Развелись – разбежались Государь с Государыней, но дочку при себе Помазанник оставил, а сам в другой раз женился.
Ну, женился в другой раз и, что с того?
А вот – то.
Приключилась с Царевной неприятность: невзлюбила падчерицу мачеха, попервоначалу услала куда-дальше, прямёхонько к гномам, а там и отравила. Как раз на царевнино осьмнадцатилетие.
Не до смерти отравила. Желала, поди, до смерти, а вышла кома. Долгоиграющая. На тридцать годков.
Слыхали? Уверены? А я не уверен. История может и старая, да и, что с того.
И не история это.
Фэйри Тэйл.
Сказка. 
Сказочней не бывает.
И не слыхали. Может слыхали - какую похожую, да не эту.
Ну-с. Продолжим.
Проспала, значит, тридцать лет Мёртвым Сном во Гробу-Хрустальном Царевна (в коме, в коме, не спорю), очнулась – краше прежнего.
Верно мыслите: должно быть Царевне – под пятьдесят, не меньше. При пробуждении.
Но - так и осталось - осьмнадцать, как и было к моменту неприятности, ну – отравления, значит.
Почему так вышло? Обо всём во время своё. Да и, что ж это, Вы представьте только: на одну Царевну и кома ажно в тридцать лет, и, что б ещё - старухой очнулась. Ну, нет. В сказке так быть не могёт. В моей Сказке, по крайней мере.
Как звать Царевну? Действительно – как? Так и звать  - Лушка, Лукерья. Сладкая, значит, да от такой сладости у иного скулы сведёт хуже, чем от уксуса. А вообще - то девчонка нежная - пушистая, что веточка вербная, любо-дорого, того и гляди по щеке хлестанёт.
Какие ещё персонажи? Джаст э минет.
Ну и батюшка ейный, Государь-Помазанник, - старичок хоть куда: за семьдесят, соломенный вдовец, из братвы, звать Петром (в молодости до воцарения – Петька-Ключник).
Насчёт Мамы? С Мамой сложнее. Мама у Царевны - оборотень лесной: когда Девица-Красавица, а когда Рысь-Зверь-Лютый. Вот такая вот - супруга Государева. В изгнании. На вид не более двадцати годков. Звать как? Лучше не звать – сама придёт. Ну, а по-секрету, Маринкой кличут. Почему в изгнании? Потому. Узнаете. Понятно почему развелись? Данифига.
Мачеха? Мачеха – самоустранилась. Как-то так. Как дело своё сделала, падчерицу отравила, значит, так и самоустранилась.
Да и была ли, мачеха? То-то.
Ну, ещё, конечно, Принц-Королевич, жених Царевнин, как же без него: совершеннолетний - жеребчик-красавчик. Какими другими талантами не отмечен. Славен тем, что пробудил Поцелуем Любви Царевну ото Сна Мёртвого. Вроде как. Как звать? Не важно. Как хотите. Филипп? Пущай.
Ах, да -  Первый Министр, он же Президент Академии наук, он же Удалец - Молодец - На – Все – Руки – Мастер: полтинник разменял, гениален, безумен, суетлив, влюблён в Царевну с детских лет. Из инородцев, звать – Карл.
Вроде бы все.
Кого забыл?
Да.
Авторитетный Гном - ещё тот персонаж.  Умён и алчен. Нет, вживую его не видал. Не довелось. Со слов изображён. Так и всякая сказка со слов. А вы то, как мыслили? На то и сказки.
Ну и кордебалет волшебный: придворные дамы с кавалерами, стража, слуги, гномы, иная нечисть, и рассказчик-пересказчик, персоной собственной, Кот-Баюн (Ваш покорный слуга), известный также как Кот-Учёный, брат двоюр;дный – Кота Казанского энд Чешир Кят – бест френд.
Что ж, вот и вся (или весь?) интродакшн, вступление, значит. Ну и действующие лица, ежели и не ин ордер оф апиренс, то, какой-никакой, а порядок, промеж оных, соблюдён.

Картина 1. Государев Дворец. Спальня Царевны.

Царевна оупенд хёр айз.
Hет.
Зе принцесс открыла глаза.
Стоп. 
Не то.
Ещё раз.
Разомкнула очи ясные - янтарные,  Девица - Красавица, Дочь Государева.
С поры той, как пробудили её из Гроба - Хрустального минуло  с лишк;м три месяца, но она никак не могла привыкнуть.
Привыкнуть - что можно запросто открыть глаза - зажмуриться от солнышка в узком оконце.
В другой раз очи разомкнуть - оглядеть спальню: неуютную да мрачную, с трубами тяжёлыми для пара жаркого – вдоль стен, и коробами пыльными воздуховодными – по потолку.
Спальню мрачную, да привычную. Родную. Где её – маленькую - качали на руках папа и мама.
Мама.
Хотя нет, мама не качала.
Мама.
Где она теперь её мама?
Села Царевна в постели, опустила ножки сахарные на пол и от пятки до кончиков пальцев пробрало-прознобило - касанье плит каменных, ледяных да гладких.
Поёжилась и улыбнулась Дочь Государева.
Поднялась с кровати, потянулась и направилась к умывальнику. Футболку стираную - тесную стянула, да и на пол бросила.
Шлёп-шлёп-шлёп - п;полу ступни б;сые; цок-цок-цок – коготочки, маленькие да крепкие.
Умывалась Царевна с тщанием, в удовольствие, разве, что не повизгивала.
Всегда так умывалась.
Сызмальства.
«Чисто зверёк», – умилилась как-то одна из служанок.
Служанку – в холодную, под замок.
Тот час.
А там и погн;ли.
Прочь.
Следом прогнали  остальных.
Но сколь уж совсем без слуг царскому дитя быть не полагалось, окружили девчонку заботой офицеры гвардейские.
Преданные.
Немногословные.
Дисциплинированные.
Не умничавшие над нравом-характером  царевниным, но докладывавшие о каждом шаге её - Хозяину.
Отцу и Государю, по совместительству.
Ежедневно и ежечасно.
В память о няньках усатых, на шее девчоночьей, поверх  ключиц, на стальной цепи, болталась гильза стреляная. Служившая Дочери Государевой, некогда, в жизни иной, и соской, и погремушкой.
Фыркая и отплёвываясь под струйкой прохладной, сочившейся тоненько из крана латунного, чутким, сродни кошачьему слухом уловила Царевна шаги: движением воздуха – из башни высокой, эхом – с пролёта лестничного просторного, топотом тяжёлым да уверенным - из коридора.
«Папа», - подумала девочка, - «Будить будет»
Узкой, не по - девичьи крепкой, ладошкой закрутила вентиль ажурный и шмыг, в мешок спальный, что поверх кровати – раскладушки. И затаилась.
Петли дверные - кованые  простонали привычно.

Вошёл отец.
Государь.
Государь: Доченька, пора, просыпайся.
Царевна только крепче зажмурилась.
Государь: Детка, подымайся! Твоё Высочество!
Царевна свернулась калачиком.
Государь: Подъём! Становись!
Царевна выскользнула из мешка спального, точно белочка из дупла, да и вытянулась по струнке. Не шелохнётся.
Государь: Вот, другое дело, что значит гвардейское воспитание.
Царевна: Ваше Величество, за время моего сна никаких происшествий не случилось. Дежурная по спальне…
Государь:  …вольно. Ты доча, всё ж фуфайку, какую надевай, пора, а лучше – ночнушку, большая уже, вон ведь, гм, негоже девушке, это только солдатам с голым торсом возможно, а ты – барышня.
Царевна подняла с полу футболку брошенную, надела.
Государь:  Другое дело. И, это, дочка, чё ты в штанах спишь?
Царевна: Пап, это – джинсы.
Государь: Один шут.
Государь не сердился. Так – ворчал. Всё ж восьмой десяток разменял.
Подошёл ближе. Улыбнулся. Чмокнул Царевну в щёку.
Государь: Соня ты, дочка. Я-то мыслил, - ты на всю жизнь оставшуюся наспалась, во Гробу – Хрустальном.
Царевна: То был не сон, папочка.
Государь: Я знаю доченька, я знаю.
Государь повертел головой, подошёл к батареям, положил на них ладонь.
Государь: Ишь, чистый лёд, рановато отключили. Ты-то не замёрзла? Ночи ещё прохладные.
Царевна: Мне тепло. Теперь.
Государь: Ну, раз так, умывайся-одевайся и – встречай жениха.
Царевна: Так скоро?
Государь: Как «так скоро»? Полгода уже прошло, как ты очухалась. Пора. Я стар. Хочу внучк; побаюкать.
Царевна: Пап, не полгода – три месяца, а, и, вообще, с чего ты решил, что, ну про внучк;?
Государь: Не в том дело, доченька, я, ведь, ещё и слово дал: кто тебя пробудит к жизни, из Гроба-Хрустального…
Царевна:  …тому ты и меня, и Полцарства отдашь.
Государь: Ну да, не позднее трёх календарных месяцев со дня пробуждения.
Царевна: Не продешевил?
Государь: Так надежды то не было. Никакой. А я не мог, не мог представить, что так вот умру и не увижу, как ты улыбаешься мне, снова и  внучк;, вобщем, когда предложили эту, этот, ну ты понимаешь.
Царевна: Да, папочка, понимаю. Принцы-королевичи со всех царств-государств целовали-лобызали, слюнявили,  меня, по очереди, а вы глядели: не проснусь ли, так?
Государь: Ну, типа-того. А потом, чего уж сразу слюнявили, так, лобызали, в меру.
Царевна: А какой уж по счёту был тот, что пробудил?
Государь: Да ладно, какая разница. Пробудил же. Не томи душу. Мне ещё послов принимать, дары там всякие. Так, что, поторопись. Тебе ещё платье подвенечное примерять.
Царевна: Пап, а как я во Гробу-Хрустальном - то оказалась, а? Обещал рассказать.
- Государь: Ну - эта, как её…
Царевна:  …мачеха?
Государь: Ну да, отравила тебя.
Царевна: А потом, куда мачеха подевалась?
Государь: Сгорела. От злобы унутренней. Испепелилась. Самовозгорание, понимаешь, насилу потушили.
Не по нраву были Государю такие расспросы: чего старое ворошить?
Царевна: А…
Государь: …чего старое ворошить?
Царевна: А мамочка где? Моя мама?
Государь: Потом дочка, позже. И, эта, штаны сними, и, как его, платье надень.
Сказал и покинул Государь дочкину спальню. Энергично покинул.  Даже дверьми хлопнул. Не сильно, но решительно.
А Царевне беседу с  собой любезной завершать пришлось.
Царевна: Мачеха испепелилась, мамочка пропала, саму во Гроб-Хрустальный уложили. На тридцать лет. Платье одень.
Дёрнула в сердцах Царевна молнию на джинсах, приспустила штаны заморские чуть, постояла – поразмыслила  и замкнула молнию в другой раз. Да так, что палец прищемила себе. Д; крови.
Царевна: Fuck. Платье. Ненавижу.

Картина 2. Государев Дворец. Тронная Зала.

Дворец, за тридцать годков, что спала Царевна во Гробу – Хрустальном, сильно обветшал. Здание - крепкое, основательное здание, но стены, потолки, проёмы,  дверные да оконные,  - всё, что некогда блистало, сверкало и поражало, поражало и нынче - запустением.
Штукатурка осыпалась, косяки и рамы перекосились, по углам плели сети жучки-паучки, крысы бесчинствовали и не только по ночам.
Проводка электрическая с люстрами-канделябрами в негодность пришла. Ковры персидские и те моль поела.
В трубах водоводных – головастики плодились, а в канальзации  - игуаны. Ну, а в кондицьёнерах, что для услады монаршего дыханья полагались, - так там, вообще, п;нгвины обретались. Плотоядные. Всё бы ничего, да уж больно шумно чавкали. И всё более – во время ночное.
Так что Государь лукавил, когда говорил, будто торопится он со свадьбой-женитьбой дочери своей разлюбезной, чтоб, значит внучк; понянчить, да слову своему царскому  срок соблюсти.
Спешил он, прежде иного, поправить благосостояние своё материальное. Во Дворце ремонт произвесть, да и от постояльцев  незваных избавиться. За счёт жениха дочериного, конечно. Принца-Королевича.
Сплавить молодых в Полцарства, а самому в другой раз жениться, на молодухе какой и пожить-погулять остатние годочки (или деньки, это уж как получится).
Конечно, к приезду жениха, Принца-Королевича, Дворец подшаманили. Местами. Где побелили, где так, простынку повесили. Радиоузел организовали. Репродукторы понавешали по всем дворцовым углам-закоулкам. Чтобы, значит, Государеву Волю - до каждого уха донесть. Без искажения.
Ну и объявляет, репродуктор-то:
- Их Высочество, Принц-королевич! Жених  и Спаситель-Избавитель Царевны и Зять Отца нашего родного, дорогого и любимого Государя, потенциальный…
А в Зале Тронной – Государь с дочкой. Царевной. Дамы придворные с кавалерами. Стража. Корреспонденты газетные. Куда без них. Прихлебатели всякого рода-звания. С десяток – другой. Ну и стенографистка. Танечка. Ей респект, что происшествие, об котором речь веду, могу изложить в деталях-подробностях. Хотя чё излагать, вот стенограмма. В единственном экземпляре. Топ сикрет.
Совершенно секретно. Канцелярия Его Величества. Приём во дворце Государевом по случаю помолвки дочери, Отца Нашего Родного Батюшки, Царевны. Стенограмма.
С комментариями Кота – Баюна (выделены курсивом).

Государь: Вот, доченька и жених твой, без опозданий. Потенциальный, тьфу-ты, пунктуальный.
Царевна: Ага.
Государь: Чего?
Царевна: Торчу от счастья.
Государь: Отставить, смирно! (Замечает заклеенный пластырем порезанный палец Царевны) А с пальцем – то чё? Когда успела?
Принц-Королевич: Любимая! Папа!
Государь: Ты охолонись, не пыли, докладывай по уставу.
Принц-Королевич: Слушаюсь. Принц-Королевич, заморский, прибыл в Ваше распоряжение. Не исключительное, на срок брачный. Как и уговаривались. Сообразно контракту. За Полцарством и Царевной.
Государь: Верно изложил. Ну, что ж. Вольно, разойдись, то есть теперь можешь к невесте, к ручке приложиться.
Принц-Королевич к Царевне подошёл, за руку её взял, но та, хоп, пируэт на коньках роликовых, и за спиной Принца-Королевича оказалась. Коньки – то она специально  к случаю надела, а подол у платья долгий, вот и вышла неожиданность.
Принц – Королевич не сдаётся, пытается определиться с Царевной - лицом к лицу, но куда там, пешему с коньками тягаться.
Царевна по зале меж придворных шмыг да шмыг, А Принц-Королевич за ней, топ да топ.
И так весело Царевна от жениха ускользала, что ввела в смущение дам придворных, и те, сначала украдкой, а затем и открыто кавалеров своих задорить начали.
Суматоха назревает, непорядок.
Ну и Государь решил к порядку призвать.
Государь: Стоять! Смирно!
А никто и не слышит, да и не слушает.
Государь: Первого Министра ко мне! Живо!
А Первый Министр тут как тут, соткался как бы из воздуха.
Первый Министр: Кричать, Ваше Величество, незачем. Я всегда рядом.
Государь: Чё-то не видать.
Первый Министр: Я незримо.
Государь: А надо зримо!
Первый Министр: Справедливые слова, Государь, виноват. Только сам себя порою не зрю. Столько дел.
Государь: Занят он. Не тем, значит, занят. Вон чё! Беспорядки! Нарушают!
Первый Министр: Ерунда. (Обращаясь к веселящейся толпе): Господа, друзья мои, призываю вас к порядку. Порядок лучше беспорядка. Ну, что вы, ровно дети малые.
Культурно, по доброму, обратился Первый Министр. Бестолку. Публику только ещё крепче раззадорил.
Первый Министр: Стража! Ко мне! Всех вон!
Тут и стража явилась, по первому зову. И ну всех из залы гнать, даже Государю с Царевной досталось. Чего уж о женихе говорить.
Государь: Ты чё! Министр! Спятил!
Принц-Королевич: У меня дипломатическая неприкосновенность!
Царевна: Папа! (Страже): Не трожь, щас как дам в ухо! Папа!
Первый Министр: Их величеств и высочеств оставить! Прочих вон!!!
Страже только прикажи, они и рады стараться. Всех выдворили, ну а Государя, да дочку его с женихом оставили. Как приказано.
Государь: Ну, у тебя и методы.
Первый Министр: Эффективные методы, Ваше Величество.
Принц-королевич: Это скандал.
Первый Министр на слова эти к жениху оборотился и ну костюмчик тому помятый поправлять, нежно так.
Первый Министр: Никто не совершенен.
Государь: Эффективные. Ты смотри на кого дурней своих натравливаешь.
Первый Министр: Издержки.
Государь (Замахивается на Первого Министра, а тот безропотно подставляет шею): Смотри.
Принц-Королевич: Сатрап.
Первый Министр глянул на Принца-Королевича задумчиво, да и, как бы невзначай, за воротник того посильней дёрнул (мол поправляет), ну и придушил жениха малость. Придушил, да и отпустил. Никто и не заметил. А жених ощутил-заметил, ну и оставил слова обидные.
Первый Министр сдул с Принца-Королевича пылинки последние, к Царевне оборотился: у той в кутерьме подол платья надорвали, да так, что тот навроде шлейфа волочился. Ну и Первый Министр, как джентльмен, решил и здесь платье поправить, да только Царевна не далась. Сама подол отодрала. Подчистую. Да ловко так, что и коленки свои на всеобщее обозрение выставила. И не только коленки.
Государь (обращаясь к Принцу-королевичу): Так, насчёт скандала.
А Принц-Королевич про обиду уже и позабыл: на коленки девчоночьи уставился. Того гляди - прожжёт взглядом.
Государь: (Принцу-Королевичу): Щас глаза выпрыгнут, эй! (Царевне): Бесстыжая: не я-ль тебя воспитывал?
Царевна: Не ты. Я ж в казарме росла, папочка, среди гвардейцев твоих. Забыл?
Государь: Так, что они без штанов, вот так вот ходят?
Царевна: Ах, папочка, как только не ходят. По - всякому. И так и сяк и наперекосяк. А потом, ты сам мне, давеча, приказал штаны снять, забыл, что ль?
Государь: Молчать! Отставить! Смирно! Слушать меня! Объявляю вам волю свою! Во исполнение. Согласно. В соответствие. По щучьему велению. Тьфу-ты. Первый Министр, давай, объявляй мою волю, к этому случаю.
Первый Министр: Я не смею, Ваше Величество.
Государь: Чё ты ломаешься! В первый раз, что ли? Говорю, объявляй. А я поправлю, ежели, что не так. Или повешу. Ну!
Первый Министр: По монаршей милости Отца нашего Родного, Дорогого и Любимого Государя, в соответствии с Договором-Контрактом и согласно честному слову, объявляем о помолвке любезной нашей дочери, Царевны, и спасителя избавителя ея, Принца-Королевича, зятя нашего, потенциального. Сего дня, текущего года и месяца. Свадьбе быть через три дня. Ура!
Государь: Чё-то восторга не улавливаю?
Царевна: Так кроме нас, пап, никого. Министр прогнал.
Первый Министр: Тот час верну. Эй, стража!
Государь: Отставить. Ну, целуйтесь теперь, голубки.
Только Принц-Королевич хотел Царевну поцеловать, а та снова, шмыг, вырвалась и ну на коньках круги по зале нарезать.
Государь: Министр, держи её! Хватай её, говорю.
Бросились Первый Министр да Принц-Королевич Государев приказ исполнять, да куда там.
А Государь поглядел-осмотрелся, вздохнул печально, да  и взял в руки скипетр и ну им трясти словно погремушкой.
Государь: Доча, детка, девочка моя, фьють-фьють. Апорт, девочка.
Бросил скипетр, ну что палку псу-собаке, а Царевна прыг на четвереньки, да и за скипетром. Схватила его зубами и к папе принесла.
Государь: Молодец, дочка. Теперь, рядом. Вот так. Стой, не вертись.
Царевна попрыгала рядом с отцом, ну что твой щенок, да и встала, как Государь велел. Стоит смирная, глядит вкруг, ровно младенец. В смысле не понимает, что приключилось.
Государь: Свадьба, значит, через три дня. Давайте готовится. Дело ответственное. Первый Министр, список гостей принёс?
Первый Министр: Извольте, Государь.
Государь список в руки взял. Читать стал. А Царевне тоже любопытно. Она от Принца-Королевича легонько так отмахивается (тот опять её целовать пытался) и говорит:
Царевна: (Принцу-королевичу): Успеешь, ещё. (Обращается к отцу): Пап, дай мне, дай посмотрю.
Государь: Фу, фу! Тьфу-ты. На, смотри. Как без тебя.
Царевна: Пап, а где гномы? Они же меня спасли.
Принц-Королевич: Ну, спас Вас, положим, я.
Государь: (Принцу-Королевичу): Чё положим? Кого? А, ты об том. Твоя, правда. (Дочери): Дочь, вот он Герой, Спаситель-Избавитель.
Царевна: Так он меня целовал, а гномы сохранили-сберегли, ты ж сам рассказывал.
Первый Министр: Ваше Высочество, вы заблуждаетесь, гномы совершенно не причём, у них роль, я бы сказал, технического характера.
Государь: Во-во, на подхвате.
Царевна: Я без гномов замуж не пойду. Я всё помню. Гномы хорошие. Они добрые. Они, они меня учили, языку своему обучили. Без них, я бы, не буду замуж выходить без них.
Государь: Да уж, обучили, языку: «факюайлюлю», погань.
Первый министр: Вот-вот. Батюшка ваш верно говорит. Ваше Высочество, успокойтесь, гномы, они…
Государь: …будут приглашены.
Первый Министр: Ваше величество!
Царевна: Я сама поеду и приглашу. (Обращаясь к Принцу-королевичу): Ты со мной?
Принц-королевич: Кто, я? Да. Всегда.
Согласился. Царевна внимание ослабила, а Принц-Королевич, раз, и поцеловал её. Крепко, но в губы не попал. Только подбородок девичий промочил. Царевна утёрлась, глянула на жениха, ну сейчас в глаз пальцем ткнёт, но вместо того молвила:
Царевна: Раз ты со мной, пойдём в покои мои…
Принц-Королевич: …пойдём.
И хвать её за талию. А Царевна  ему по ручке – шлёп.
Царевна: В дорогу собираться пойдём.
Взяла Царевна Принца-Королевича за руку и повела за собой. А тот идёт ровно телок за мамкой. Ушли. Только за ними двери затворились Первый Министр и говорит:
Первый министр: Ваше величество, к чему эти гномы?
Государь: Не к чему, а к  Царевне, к дочке моей. А чё ты так распереживался? Тебе то какая печаль, а?
Первый министр: Мне то печали нет никакой, я о Вас пекусь. Что мне эти гномы. Дикари неумытые.
Государь: Ты о себе - пекись. Пекарь. Сначала псов своих на меня натравил, дочку до слёз чуть не довёл, гномы теперь ему не нравятся. А чего они тебе не нравятся? Может тайну твою, какую знают, а?
Первый министр: Да, что они могут знать, Государь. Дикари.
Государь: Заладил, дикари, дикари. Между прочим, пообразованней некоторых, и, дочка то права, если б они её не хранили, то и пробуждать нам было бы некого. Так-то. Пусть молодые поедут, позовут-пригласят, как заведено в царских домах.
Первый Министр: Вы правы, Государь.
Государь: А ты сомневался?
Первый Министр: Кто, я?
Государь: Не я же.
Первый Министр: Я, Ваше величество, разве я  смею. Вы для меня…
Государь: …ну-ну, чё на сей раз изречёшь, какую аксиому
Первый Министр: Вы для меня как рассвет!
Государь: В каком смысле?
Первый Министр: Во всех смыслах!
Государь: (Скептически глядит на Первого министра): Ты хоть и министр, и академик, а дурак.
Первый Министр: (Не обращая внимания на слова обидные): Позвольте мне, сопровождать дочь Вашу, с женихом.
Государь: Ты ж занят?
Первый Министр: Это подождёт.
Государь: Чё подождёт?
Первый Министр: Всё!
Государь: Чё-всё? Занят - то ты чем, а?
Первый Министр: Благополучием Вашим и Вашей державы…
Государь: Конкретней.
Первый Министр: Вам как, на макро или микро уровне изложить?
Государь: Ох, и темнила ты. Ну да ладно, позволяю, сопровождай. Но стража моя поедет. Так и мне спокойней и дочке они знакомы. Всё ж выросла под их присмотром.
Первый Министр: Это видно.
Государь: Ты чё сказал? Ты чё имел в виду?
Первый Министр: Я? Так, видно - решительная, дисциплинированная, дочка у Вас; вон как, папочка ей - «Апорт», она и расстаралась.
Государь: Ты чё, пошутил?
Первый Министр: Как я могу?
Государь: Я не знаю, как ты можешь. Ты чё забыл кто мать у ней? А?
Первый Министр: Такую забудешь.
Государь: Губу закатай, а то споткнусь, не ровен час. Да. Хороша была. Маринка - Марена – Лунная - Королевна. Всем хороша - ежели бы не оборотень. И как я проглядел? А всё ты, женитесь, женитесь.
Первый Министр: В те дни у Вас другой был - Первым министром. Не я.
Государь: Другой, не другой. Все вы одним миром. Бюрократы. Как она, кстати?
Первый Министр: Кто?
Государь: Мать её!
Первый Министр: Чья мать?
Государь: Дочки моей мать.
Первый Министр: Супруга Ваша?
Государь: Она самая.
Первый Министр: Её тоже приглашаем?
Государь: Убогий!
Первый Министр: Не приглашать?
Государь: Тяжко с вашим братом, интеллигентом. Ну-ну, езжай-сопровождай. И связь со мной держи. По рации. Ежечасно.
Первый Министр: Так, пригашать, супругу Вашу?
Государь: Пшёл вон!!!

Картина 3. Край Чудесный. Гномья опушка

Государь покричал-покричал, ногами потопал, да и успокоился. Хотя, ежели честно, то и не переживал вовсе. А злобу проявлял не всерьёз, для острастки. Знал, что супругу его не решится пригласить ни Первый Министр, ни кто другой.
Уж полвека без малого минуло, как изгнал её Государь с глаз долой, да не из сердца вон.
Изгнал, да не разлюбил. Хотя, что за любовь это, когда её страх одолел?
От страха ведь и выгнал.  Подумал-поразмыслил, что коли будет супруга его рядом с дочерью, растить-воспитывать примется, то и вырастит такого же зверя-оборотня, что и сама.
И прогнал прочь супругу.
Хотя, что в том худого, что оборотень? Государыня – то в зверском виде прибываючи и не лютовала. Так, зарежет кого, но лишь для пропитания. А чтоб баловства ради – ни-ни.
А Государь – то мало, что прогнал, ещё приказал – распорядился, коли, замечена будет супруга его, у дворца или около, то казнить её смертью. Уж и пулями серебряными запасся, и кол осиновый сам вытесал. 
Супруга государева, конечно,  покрутилась у дворца, повыла-поплакала, да и ушла прочь.
С тех пор её никто и не видал.
Хотя сказывали, будто Первый Министр с ней в контакте находился, но не как государев слуга, а в научных целях. Министр то на все руки мастер был и совмещал кроме службы государевой, ещё и пост Академии Наук Президента.
Ну вот, успокоился Государь, проводил дочь свою, Царевну, с женихом, да Первым Министром в путь-дорогу; да и стал их обратно дожидаться.
Затосковал-закручинился. Да так, что повелел созвать к себе артистов-музыкантов, да и прочий весёлый народ и давай грусть – тоску свою рассеивать.
Знай песни-частушки поёт, да вином лакирует.
Уж на что на что, а на весёлое дело Государь мастер был. Другого такого не сыскать.
А Царевна с Принцем-Королевичем, с Министром Первым, да со стражей гвардейской, не прошло и недели, как добрались-доехали до Опушки Гномьей, что в Краю Чудесном, где живность волшебная обитала в избытке.
Только вот ведь незадача, как увидали гномы Царевну, так и  разбежались – попрятались кто куда. Стража гвардейская кинулась изловить народец мелкий, да где им с ручищами, да ножищами огромными за мелюзгой угнаться.
Принц-Королевич хохочет, Царевна в недоумении, а Первый Министр загрустил.
Гномы то, прежде чем спрятаться, как один кричали: «Dead Princess, Dead Princess», по гномьему значит «Мёртвая Царевна».
Спросите – откуда подробности про то? Так Государь устройство такое, подслухивающее, Первому Министру в причинное место вмонтировал. Незаметно. Жучком именуют. Для контроля-порядка. А люди обученные всё и записали. Как заведено-положено в приличных Царствах - Государствах.  Чтоб значит Государь в курсах находился. И ежели чё – пресёк чтоб, на корню. А через время запись ту…ну вы понимаете. Да. А я уж расшифровал.  Танюшка подсобила. Стенографистка давешняя. Так, что далее – эксклюзив. Эксклюзивней не бывает. И всё – как вживую. Онлайн.
Совершенно секретно. Архив Президиума Лейб-Гвардии Его Величества. Экспедиция в Край Чудесный на Гномью опушку. Часть № 1. Запись онлайн с подлухивающего устройства (жучка). Расшифровка. С комментариями Кота – Баюна (выделено курсивом):
Царевна: Что это с ними?
Принц-Королевич: Это их-то Вы, Ваше Высочество, на свадьбу нашу пригласить желаете? Ха-ха. Разве, что заместо шутов-скоморохов.
Первый Министр: Я предупреждал. Непредсказуемы и неуловимы. Дикари. Вот, что. Пускай жених Ваш, Принц-Королевич, со стражей гвардейской место для ночлега готовит, а мы с Вашим Высочеством решим, как далее быть.
Принц-Королевич спорить не стал, а стражам и не положено, и остались Царевна с Первым Министром наедине.
Царевна: Почему гномы меня испугались? Мёртвой называют?
Первый Министр: Дикари. Тёмный народец.
Царевна: Всё ты врёшь, они добрые. Были, когда я у них жила, тут.
Первый Министр: Ну, так, когда Вас мачеха  отравила, вы, как-бы, умерли, в некотором смысле, и они - мёртвой Вас считают с тех пор. Не переубедишь. Тёмные и упрямые.
Царевна: Так я же не совсем умерла. Я впала, в эту, в кому, вы же сами мне говорили.
Первый Министр: Я ничего такого не говорил, это Вам отец Ваш, говорил. А он не знает всего.
Царевна: Так ты, что, скрыл от Государя правду? Обманул?
Первый Министр: Что Вы сразу – обманул. Я объяснил попроще, чтобы батюшка ваш не переживал сильно.
Царевна: Так, что, выходит, я умерла? Получается, гномы правы, когда меня Мёртвой называют?
Первый Министр: Так и не так.
Царевна: Не юли. Верно, тебя папа называет – темнила. И чего темнишь, не пойму: я всё чувствую, всё помню, я знаю, кто я. Я живая.
Первый Министр: Ну, всё верно, только есть некоторые, как бы сказать, нюансы.
Царевна: Я тебе в ухо щас как дам! Говори, какая я! Живая или мёртвая.
Первый Министр: Я знал, я предвидел, за добро всегда – зло награда.
Царевна: Ты чё лопочешь? Говори прямо!
Первый Министр: Почему я должен терпеть? Неблагодарная!
Царевна: Ты о ком? Это я неблагодарная? За, что я должна быть, тебе, благодарной? Ты меня, чтоль избавил ото сна мёртвого?
Первый Министр: Да. Я. Избавил.
Царевна: Так меня же Принц-королевич целовал-слюнявил, и избавил.
Первый Министр: Он - то целовал, гадёныш, а избавил я. Я. Я. Понимаешь?
Царевна: Вы чего? Вы так вы. Какая разница. Спасибо. За то, что к жизни вернули.
Первый Министр: Да не вернул к жизни. Хотя, как посмотреть - можно сказать, что вернул, как-бы.
Царевна: Я не понимаю. Вернули к жизни или нет?
Первый Министр: Пойдём.
Царевна: Куда пойдём?
Первый Министр: Ко Гробу-Хрустальному.
Царевна: Зачем?
Первый Министр: Увидишь. Поймёшь.
Царевна: Давайте, Принца-Королевича возьмём с собой. И стражу.
Первый Министр: Нет. Только я и ты.
Царевна: Мне страшно.
Первый Министр: Не смешите. Чего Вам боятся? Мёртвой Царевне. Оживления?
Царевна взглянула пристально, и ну всхлипывать, словно дитя малое; а Первый министр взял её за руку крепко, да и повёл за собой, ко Гробу-Хрустальному.


Картина 4. Край Чудесный. Погреб.

Царевна закрыла хёр айз. В смысле, клоузд глаза.
Так и шла, следом за Первым Министром, сомкнув очи. Руку не отнимала. Шла и жалела. Себя жалела.
Ещё жалела, что ради прихоти-упрямства своего гномов приглашать поехала и дом родимый оставила, жалела, что провела тридцать лет в забытьи, а за года минувшие, те, что  дороги  были ей -  кто состарился, кто умер.
Маму жалела, хотя и не помнила её толком.
Шли долго. Но и у долгого пути есть завершение.
То, что дальше не поведёт её Министр, Царевна почуяла сразу.
Запах. И тишина. Да такая тишина, что уж лучше бы крик да скрежет.
Совершенно секретно. Архив Президиума Лейб-Гвардии Его Величества. Экспедиция в Край Чудесный на Гномью опушку. Часть № 2. Запись онлайн с подлухивающего устройства (жучка). Расшифровка. С комментариями Кота – Баюна (выделено курсивом):
Первый Министр: Можете открыть глаза. Пришли мы.
Царевна: Здесь я? Лежала?
Первый Министр: Здесь.
Царевна: Страшно. Уйдём?
Первый Министр: Нет. Я скажу Вам.
Царевна: Уйдём. Дома расскажете. Пожалуйста.
Первый Министр: Вы дома.
Царевна: Пожалуйста, не шутите так.
Первый Министр: Как вам будет угодно.
Царевна: Я хочу к папе.
Первый Министр: Прежде выслушайте меня, а там решите, чего вы хотите.
Царевна закрыла глаза.
Ей было страшно.
Очень.
Так же страшно, как в детстве, когда вдруг просыпалась среди ночи, одна, а за стенами дворца вой тоскливый слышался.
И ещё, когда надкусила яблоко - мачехин гостиниц. Знала, что делать того не следует, а надкусила.
Первый Министр: Взгляните, Ваше Высочество.
Разомкнула Царевна веки, да и увидела Гроб-Хрустальный. Всё бы ничего (хотя приятного мало), да во гробе том – она. Царевна.
Царевна: Это кто?! Это я?!
Лежит как живая. Недвижимая. Вкруг свет сиреневый и воздух такой, как после грозы. И тишина – не тишина вовсе, а стрекотание, как от цикад-кузнечиков.
Царевна: Пожалуйста, уйдёмте.
А Первый Министр будто и не слышит, говорить принялся, как по писаному. Видно загодя речь свою готовил.
Ну и рассказал.
Рассказал, что ещё мальчиком влюбился в неё, в  Царевну, ведь росли – воспитывались они рядом, во Дворце Государевом, да и возрастом Первый Министр Дочь Государеву всего-то на четыре года опережал.
Так любил, так любил, что жениться захотел.
А как?
Она то – о-го-го!
А он кто?
Ну, дворянский сын, конечно, иначе при Дворце как ему обретаться. Отец тоже не кучер - Астрономом служил, да и матушка, не на кухне, а  по Министерству Заморских Дел числилась, переводчицей.
Да вот только, всё одно, знатности маловато, чтобы к Царевне свататься.
Да и инородец, к тому же.
Государь, до воцарения своего, конечно, тоже, не многих чинов достиг.
Так, всё более в сержантах,
да и по службе не строевой, а – провиантской.
Ну, то прошлое, а теперь – персона не в пример иным, первостатейная персона.
Помазанник.
Государь.
Да и свой в доску.
Туземец.
Государь, конечно, привечал Первого министра с детства, да, что там  - любил-души – не - чаял. Когда советом, когда деньгами, а когда и заступничеством оделял.
К месту пристроил, сначала библиотекарем, потом по хозяйственной части, а следом и Товарищем Первого Министра.
Но вот насчёт женитьбы.
Да, насчёт женитьбы и иных семейных дел у Государя строго было.
Чтоб в женихи к Дочери Государевой никого акромя Принца-Королевича.
Ну, на худой конец - кого и поменьше рангом.
Но чтоб руководителя.
И точка.
Так, что о женитьбе, юноша и разговора не мыслил заводить.
Но страстью к Царевне пылал. И, что ни день всё сильней и сильней.
Царевна: Я вас не помню совсем.
Первый Министр: О, я скрывал не только чувства свои, но и сам…
Царевна: …зачем? Вы б рассказали.
Первый Министр: Кому?
Царевна: Мне.
Первый Министр: И, что? К отчаянию, ещё и насмешку получить?
Царевна: Что Вы, нет, я полюбила б Вас. Может быть.
Первый Министр: Что с того? Ваш отец отрубил бы мне голову, как только бы донесли. Или на кол.
Царевна: А мы бы сбежали.
Глянул Первый Министр на Царевну как на дурочку какую и молвил:
Первый Министр: Я лучше придумал. Знаете сказку про то, как мачеха падчерицу от зависти отравила?
Царевна: Мне читали, в детстве. Как будто про меня, правда? У царевны, в сказке той, имя ещё такое, что-то  со снегом. Вспомнила: Snowwhite.
Первый Министр: Так вот я и решил, если, к примеру, Вас мачеха от зависти, или просто, по злобе душевной, отравит, как в сказке, не до смерти, а я вас от чар избавлю, то возможно батюшка Ваш к моему сватовству благосклоннее отнесётся.
Царевна: Я не понимаю…
Первый Министр: …чего уж.
Царевна: Вы хотите сказать…
Первый Министр: …да. По моему плану Вас траванули. Царевна: За что? Что я Вам сделала?
Первый Министр: Причём тут это. Ничего Вы мне не сделали, напротив, я любил Вас, да и сейчас…
Царевна: …зачем же Вы меня?
Первый Министр: Ради любви. Это план был такой. Да, только вот с дозой зелья. Вобщем ошибся я, не учёл, так сказать, силу препарата.
Царевна: Постойте, но ведь меня мачеха отравила? Вы были в сговоре?
Первый Министр: Не было никакой мачехи.
Царевна: Как не было?
Первый Министр: Да так. Не было.
Царевна: Но я помню.
А Первый Министр, вроде, как и не обращает внимания на девичьи слова. Вместо ответа, взял да и обернулся вокруг. Царевна такому пируэту удивилась. Вроде Первый Министр мужчина серьёзный, с чего бы ему так вот, вертеться. Но только смотрит, а это и не Первый Министр, вовсе, а мачеха её, змеюка. Не успела Царевна и удивится толком, Первый Министр в другой раз пируэт сотворил и вновь в привычном, мужском, обличье предстал.
Царевна: Так мачеха это…
Первый Министр: …я. Покорный слуга Вашего Высочества.
Царевна: Как же Вы обучились такому?
Первый Министр: Матушка Ваша помогла. Я с ней втайне ото всех в контакте находился. Вот она и научила. Не бескорыстно, конечно. Я ей обещал Вас, Ваше Высочество, показать, чтоб она, значит, свой материнский инстинкт удовлетворила.
Царевна: Показали.
Первый Министр: Нет. Как только она меня обучила, я ей такой препарат дал, специальный, и она забыла всё, и Вас забыла.
Царевна: Сука.
Первый Министр: В точку. Матушка ваша точно – сука.
Царевна: Ты - сука.
Первый Министр: Так вот. Батюшку Вашего обольстить большого труда не составило. Да.
Царевна: Вас же могли хватиться, папа с мамой Ваши?
Первый Министр: Я чрезвычайно подвижен, так, что, было нетрудно часть времени быть Вашей мачехой, а часть самим собой. От родителей я отдельно жил.
Царевна: А с папой, с моим? С папой моим? Вам же пришлось…
Первый Министр: …пришлось. Это Вы верно подметили. Но, знаете, новый опыт, это оказалось, как-бы, познавательно. В научном смысле.
Царевна: Так это Вы меня отравили?
Первый Министр: Да я. Но и спасти Вас должен был тоже я. И к гномам Вас услал тоже я, и к жизни вернул, я.
Царевна: Через тридцать лет. Не могли пораньше.
Первый Министр: Так в том и дело: я не рассчитал, ошибся по молодости. Ваше - забытьё должно было длиться не более трёх месяцев. Достаточный срок, чтобы батюшка Ваш отчаялся и согласился б на моё предложение: Вашу руку  в обмен на воскрешение. Как всё и было задумано. Какое изящество. Какое остроумие. Вы засыпаете. Мачеха исчезает. А я? Я - воскрешаю Вас и женюсь на Вас - на любимой. Гениально.
Царевна: Вы больны.
Первый Министр: И какая - то нелепая ошибка: дрогнула рука. И вот Вы, вместо того чтобы воскреснуть от моего поцелуя через три месяца и стать моей, пробуждаетесь через тридцать лет, когда я стар. Что обидно.
Царевна: Но Принц-Королевич?
Первый Министр: Для отвода глаз. Я решил, что мне, разменявшему шестой десяток, Ваш батюшка откажет по-любому. Поэтому я и предложил затею эту, с принцами. Думал, главное пробудить Вас, а там, принца по боку. Знаете, а с принцами, с принцами получилось, как-бы, очень, очень пикантно. Даже - возбуждающе. Не я один заметил, многим пришлось по вкусу. Судите сами: лежит эдакая Красота-Неземная во Гробу-Хрустальном, дотронуться и мыслить не смей (а многим, ох, многим, хотелось), и принцы – лобызают - по очереди. Да, а - публика наблюдает. Ну вот, когда попался самый дурной, в смысле глупый - я Вас пробудил.
Царевна: Насмотрелись?
Не ответил Первый Министр, только ухмыльнулся, может и от смущения какого, но верней от самодовольства.
Царевна: А кто там, во Гробу-Хрустальном?
Первый Министр: Ваша прежняя, как-бы, оболочка. Шкурка. Ну, как у змеи, знаете, когда змея сбрасывает старую кожу.
Царевна: Зачем же это здесь?
Первый Министр: В научных целях. Было-стало. Понимаете?
Царевна: Только – то? А, затейник?
Первый Министр: Ну, и мне, было  жаль расставаться с тем, во, что я был влюблён. Ностальгия.
Авторитетный Гном: It’s me. Это я настоял.
Царевна: Кто тут ещё?
Первый Министр: Это у них тут, ну, что-то вроде батюшки Вашего.
Царевна: Вы Государь местный?
Авторитетный Гном: No. У нас – democracy,  вече . I am местный - авторитет. Меня и обзывают так – Authority. Авторитетный Гном.
Царевна: Чего Вам?
Авторитетный Гном: Just to talk. Поговорить.
Царевна: Говорите. Только по-нашему говорите. Вы сказали, что настояли, вот это вот, устроить?
Авторитетный Гном: Yes. Не нравится? 
Царевна: Нет.
Авторитетный Гном: Это не важно.
Царевна: А Вы давно, в авторитете?
Авторитетный Гном: Давно. Когда  Вас к нам привёз, этот, на vocation, я ещё не был, Авторитетным. А Вас полюбили.  Такой стали,  - авторитетной.
Царевна: Я не помню.
Авторитетный Гном: Не удивлён. Вот этот - мастер памяти лишать. Ну не важно.  Меня при Вас помощником назначили.
Первый Министр: Что Вы мелете. Вы были лакеем Её Высочества.
Авторитетный Гном: Ну да. Так это тогда, а теперь я авторитет, и тому обязан  ей. Вам.
Царевна: Я не понимаю.
Первый Министр: Да и понимать нечего. Он был неотлучно при Вашем Высочестве, ну и часть восхищение этих дикарей Вами, и на него пала.
Авторитетный Гном: Верно. Пала. Ну и когда Вы - пали, подохли…
Первый министр: …я попрошу Вас…
Авторитетный Гном: …попросишь, попросишь. Сдохли Вы. Рыдания кругом. Работу побросали. Я сначала, как и все, огорчился. И вдруг – озарение! Ну и начал собратьям внушать (я в ту пору в газетёнке местной, главарём был, по совместительству): вина, братья, наша, не уберегли Свет Наш, Красоту Нашу. Вас, значит. Подействовало. Виноватые все стали. Вдруг. Ну и ко мне, как искупить? Подскажи? А я им: никак не искупить. Они грустят. Слезами исходят. Просто умываются. А я им, внезапно: есть спасение. Мне Свет Наш, это Вы значит, шепнуть, перед тем как подохнуть,  успела – Слово Заветное. И, вот, значит, исполним, Завет, будем спасены, а нет – и нас нет. Они мне: скажи - Слово Заветное. А я: не уполномочен. Хранить – уполномочен, и вам, виноватым, по капельки, ну как в аптеке  - зелье какое, прописывать.
Царевна: Ну а причём тут, вот это, муляж этот во Гробе Хрустальном?
Авторитетный Гном: Да не при чём, Ваша, правда. Только я - смекнул: пройдёт время, забывать виноватость свою начнут, а кто и сомневаться. И вот, значит, для крепости идеи, решил Ваше прежнее естество, ну вот это вот, сберечь. Чтобы, понадёжнее, чтоб, значит - пришли, посмотрели, прониклись, поклонились, и за работу.
Первый Министр: И после этого, Вы меня затейником именуете, Ваше Высочество. Вот кто истинный затейник.
Авторитетный Гном: Таким уж я уродился, согласен, сообразительный. Ну, вот, года шли, народец наш к виноватости своей привык, сжился прямо, сросся, да, - правда тупеть стали, от вины беспрестанной.  Но на работе и общем благоденствии это не сказывается. А теперь Вы явились. Вдруг. Сумятица началась. Основы потрясены. Да…
Царевна: …так объяснитесь. Расскажите правду. Всё и образуется. Успокоится. Может и умнеть начнут, гномы: нельзя же виной мучить безпристанно, да и в чём вина-то? Вон, стоит, затейник-виновник.
Авторитетный Гном: Правда, Ваша. Нафига она, правда-то, когда основы потрясены, порядок рушится. Катастрофа.
Царевна: Ну, а что Вы предлагаете?
Первый Министр: (Царевне): Вас удавить. (Авторитетному Гному): Верно?
Авторитетный Гном: Ага, в самый раз. Удавить. И к прежней жизни вернуться.
Царевна: Меня? Удавить? За что?
Авторитетный Гном: Для общего блага. Да не переживайте. Быстро удавят. И не заметите. Можете, конечно, сами, того, не возражаю, Можно и с моей помощью. Я в этом деле - авторитет, люблю…
Только не узнаем мы теперь, чего Авторитетный Гном любил, потому как, зыркнула очами Царевна и испепелила авторитета местного.  Испепелила и сама силе своей внезапной удивилась. Поудивлялась некоторое время и беседу с Министром Первым возобновила.
Первый Министр: Блестяще, Ваше высочество. И справедливо. По монаршему.
Царевна: Ладно, не важно, теперь ты продолжай-рассказывай. Значит, шкурку ты с любви со своей первой снял, а дальше?
Первый Министр: Как вы грубы, заметно, что в казарме воспитывались.
Царевна: Да уж не в обсерватории,  только я с людей шкурку то не сдираю ради прихоти. Да и не об том разговор. Дальше рассказывай.
Первый Министр: Извольте. Дело в том, что я, как вам уже докладывал, ошибся с дозой зелья. Более чем требовалось положил. Ну, так вот, и поэтому Вы не только вместо трёх месяцев тридцать лет пролежали тут, а ещё…
Царевна: …что ещё?
Первый Министр: Стали происходить необратимые процессы…
Царевна: …какие ещё процессы?
Первый Министр: Ваша кожа, внутренние органы, короче говоря, зелье проникало всюду и несло гибель. Вы, вы действительно умирали. Медленно и неотвратимо. И мучительно. Вы так стонали, в забытьи. Эти стоны, да. О чём я? Ах да. Мне удалось максимально затормозить этот процесс. И я сумел заменить…
Царевна: …заменить? Что заменить?
Первый Министр: Ваши органы, Ваши косточки. Они из самого лучшего и крепкого материала. Чешуя драконья. Очень дорогая и вечная. Связки, сухожилия, хрящики – сплошь инновационные материалы, да, ну и от военного производства кое-что: титан, редкоземельные. Да. Кожа ваша из кожи василиска. Самая нежная часть, брюшк;.
Царевна: Я не понимаю. Я же это я, и кожа – она тёплая.
Первый Министр: Да-да, тёплая. Вы идеальны. Вы это вы. Всё так. Но только вы - новая. Прекрасная, желанная и - вечная.
Царевна: Как вечная?
Первый Министр: Я так старался исправить свою ошибку, вобщем все манипуляции с Вашим телом, привели к тому, что Вы стали вечная, бессмертная. Понимаете? Такая…
Царевна: …какая-такая?
Первый Министр: Такая. Износу Вам нет.
Царевна: Обрадовался?
Первый Министр: Чего?
Царевна: Говорю, обрадовался, что износу мне нет. Верти, как хочешь, можно и наследникам передать или одалживать.
Первый Министр: Что вы, как Вам только в голову могло прийти?
Царевна: Тебе же пришло. Затейнику. А сюда, зачем с нами попёрся? Чего на сей раз задумал?
И уж на, что Первый министр был хитёр да осторожен. Ходил всю – то жизнь свою по краю да около, а тут не утерпел и правду выложил. Всю. Как есть.
Первый Министр: Это импровизация была. Только батюшка Ваш согласие дал, чтобы гномов на свадьбу пригласить, а Вы и жениха с собой потянули, тут и…
Царевна: …что тут?
Первый Министр: Тут я и решил, что вот – судьба: Ведь, гномы – то как увидят Вас, так непременно – решат с Вами разделаться.
Царевна: Но за что? Неужели этот вот, не врал?
Первый Министр: Не за что, а почему. И да, он не врал. Вы, Ваше высочество для них кадавр, монстр, куда хуже  матушки вашей, а она их род в своё время, ох как проредила. Да к тому же самозванка. Основы их потрясли.
Царевна: Так они же меня хранили-сберегали?
Первый Министр: Не Вас, они так полагают, а вот эти останки, шкурку, как Вы изволили выразиться. Да и за плату, и не малую. Жадны до наличных, да и до добра какого.
Царевна: Такими милыми мне казались…
Первый Министр: …за плату, за плату. Да. По сути своей они, гномы, вроде жуков – навозников: катят перед собою ком с барахлом всяким, пока он их не расплющит, да. А ещё суеверны и злопамятны. Так, что скоро, полагаю, нам визита от них ждать, с самыми гнусными намерениями.
Царевна: Ты не досказал, что за импровизация?
Первый Министр: Не сказал? Ах, да. Ну, так вот, гномы Вас убивать придут, но сначала со стражей и женишком Вашим разделаются; я их, как Вы теперь, полагаю, догадались, специально в одну сторону отправил, а с Вами в другую сторону отправился.
Царевна: Так гномы же, едва завидели меня – бросились кто – куда? Со страху. Куда им убивать? Врал, всё же авторитет-то, чего-нибудь выторговать хотел.
Первый Министр: Нет, говорю Вам, не врал. А  разбежались, так то - самые малодушные, да и немного их было, они, знаете ли, всё больше скопом, гурьбой смелы. Коалиционно.
Царевна: Как же быть? Их – тьма. На, что рассчитывали…вал, ты, умник?
Первый Министр: На ум свой, да изворотливость и на вашу силу – беспощадность. Рассчитывал. Что и от соперника избавлюсь, Вам всё поведаю, да и пот;м. И рассчитываю, более того, уверен. Да и вы теперь – Вы и сами  - убедились.
Царевна: В чём уверен-то? В чём я убедилась? Что потом?
Первый Министр: А этого, про это, вобщем, поглядим.
Не поняла Царевна последних слов Министра Первого, да и, пожалуй,  сам он не вполне разумел об чём речь держит. Только размышлять более времени ни у Дочери Государевой, ни у государева слуги – не было. Шум раздался, и ввалилось в подземелье гномье племя, несчитано - незванно.
Обступили Царевну с Первым Министром – не прорвёшься: кто с киркой, кто с лопатой, кто с молотом, кто с руками; хотя не знаешь, что страшней, кирка-лопата в гномьих руках или сами руки эти, грубые да узловатые, что корни древесные.
Припёрлись, не считаясь ни с родом, ни со званием, и стар, и млад.
Обступили, значит, и теснят. Задавить хотят, чтоб и от страха-ужаса избавится перед Мёртвой Царевной.  Да и обиду-злопамятство своё потешить. Ну и добром каким – никаким разжиться: пусть всего – ничего, а там, часы  - запонки, браслеты – серёжки. Одним словом, поганый народец, мародёры.
И раздавили бы гномы и девчонку, и выдумщика учёного, да только повела Царевна рукою левой – разметала толпу; повела рукою правой – где толпа была там месиво кровавое, не поймёшь, где кишки, где кости.
И минуты не минуло, а пресеклось гномье племя на веки – вечные, в самом своём логове. Ну, ежели и не всё племя гномье-то пресеклось, то уж самых бойких да лютых Царевна - пресекла, это наверняка. А остальные, говорят, разбежались – разъехались, без присмотра. Ну и не только виновность свою позабыли, да и вполне людьми - от – вас – не -  отличишь стали.
Первый Министр: Как я был прав, о, как я был прав! Вы – совершенство. Да я с Вами. У наших ног теперь весь Свет Белый будет. Ваша сила-беспощадность и мой ум - изворотливость. Вы только представьте.
А Царевна и не слушает.
Царевна: Как думаешь, затейник, поди папиных гвардейцев с женихом моим в живых-то не застанем?
Первый Министр: Да, что нам до них. Представьте, какие перспективы открываются. Мы теперь, да мы, да Вам стоит только свистнуть и к Вам этих принцев очередь выстраиваться будет.
Царевна: Да, уж выстраивалась, очередь – то? Забыл? А как расхваливал, слюной чуть не изошёл.
Первый министр глядит на Царевну и не поймёт о чём та речь держит, а потом смекнул: обиду высказывает. И пожалел тотчас, что разоткровенничался  давеча, да уж сказанного не воротишь.
Царевна: Молчишь? Молчи. Пойдём, поглядим, может кто и живой или раненый, кому поможем, а кому, эх.
Первый Министр: Вы поднимайтесь, а я следом, приберусь тут, да и двери запереть, чтобы не пропало чего.
Царевна: Нет уж, со мной ступай, а, что до костей гномьих, да и прочего - не переживай.
Первый Министр: Как же не переживать?
Царевна: Обыкновенно. Не размышляй лишнего, за спину мою лучше становись.
Спорить не стал Первый Министр. Встал как велено. Царевна же вздохнула глубоко, сверкнула глазами, да и выжгла подземелье -  огнём – пламенем. Подчистую.

Картина 5. Край чудесный. Гномья опушка.

Поднялись Царевна и Первый Министр из подземелья на Свет Белый, а там – солнышко в небе синем светит – пригревает, птички поют, деревья, а на деревьях гвардейцы с Принцем – Королевичем. Живые. Руками стволы обхватили, уж из сил выбились, но вниз не спускаются. Опасаются гномьей лютости.
Царевна, как и положено монаршей особе инициативу в руки свои взяла.
Приказала и жениху своему и страже вниз спускаться. Пристыдила, но не сильно. Объяснила коротко, без подробностей, что, вот, мол, гномы, польстясь, не поймя на что, замыслили недоброе и пришлось их того, под корень извести. Но теперь опасность миновала и могут слуги государевы домой возвращаться. Без опаски и с сознанием выполненного долга.
Гвардейцев объяснения удовлетворили: «измена», «извести под корень» - всё привычное-знакомое. Жених сперва обрадовался избавлению, но потом в смятение пришёл.
Совершенно секретно. Архив Президиума Лейб-Гвардии Его Величества. Экспедиция в Край Чудесный на Гномью опушку. Часть № 3. Запись онлайн с подлухивающего устройства (жучка). Расшифровка. С комментариями Кота – Баюна (выделено курсивом):
Принц – Королевич: А женится?
Царевна: Кому?
Принц – Королевич: Мне. Обещали же? Полцарства, и того.
Царевна: Я никому ничего не обещала. Вопросы свои, справедливые, задашь тому, кто обещал.
Принц – Королевич недоумевает, да и гвардия – в растерянность пришла: про свадьбу – женитьбу они слыхали, а тут. Один Первый Министр понял, что к чему. Всё ж Академик.
Первый Министр: Её Высочество правы. Исполняйте, что приказано. Государственная необходимость. Мы с Её Высочеством…
Царевна: …позднее, тропами потаёнными вернёмся.
Первый Министр: В целях безопасности.
Принц – Королевич: Это какой-то обман, надувательство. Сперва гномы, теперь усылают прочь, без женитьбы, без Полцарства. Неудовлетворённого.
Первый Министр: Всё только откладывается, чтоб удовлетворить, в полной мере…
Царевна: Ты ж, сам давеча, у папы во дворце кричал: «дипломатическая неприкосновенность»; вот и соблюсти хотим…
Первый Министр: …Ваши интересы. Понимаете? Вы – одной дорогой. Царевна – другой. Что бы со следа сбить. Понимаете?
Вроде складно объяснили, только жених упирается. Амбицию свою демонстрирует. И гвардейцев смущает. Они хоть и в подчинении, да только не у Министра с Царевной, а у Государя. Сомневаться стали и уже готовятся повязать всех скопом и к Хозяину, а там как он решит.
Царевна не будь дурой шасть к жениху, да и взасос того, в губы, минут, эдак на семь. Принц – Королевич амбицию свою и оставил, да и ума остатки. А гвардейцам решительность и в девках по нраву. Заулыбались.
Первый Министр: Ушли…
Царевна: И ты – иди.
Первый Министр: Как же…
Царевна: …в пешем строю, путь тебе знаком.
И глянула, ласково так, как котейка сытая на мышь.
Первый Министр: Я во дворец не вернусь. Пойду. Скитаться.
Царевна: Это, как знаешь, большой уже.
Первый Министр: Простишь меня? Прости, у тебя сердце. Живое.  И кровь.
Царевна: О чём ты? Я ж не человек: так, кадавр – твои слова. Да и с чего прощения просишь? Вон я какая теперь, твоими стараниями стала: ни в чём износу нет, зато сама – кого пожелаю – изношу.
Первый Министр: Не простишь?
Царевна: Зануда ты, и как папа с тобою ладил, а? Иди, давай, проваливай, а то ручкой – то, как поведу.
Ну и ушёл Первый Министр, правда недалеко. Во дворец не вернулся, не дурак. Да и скитаться ему не с руки. Так, для словца красного сболтнул. Притулил свою головушку умом – разумом богатую недалече. На болоте. У Кикиморы. Та его давно дожидалась: обещался ей интерфейс подлатать, да и с желудком, ну какая на болоте пища?  А министр ей диету приготовил. Хотя, может и врут, может, так, в болоте утоп. По неосмотрительности. Да и, как говорится, этот самый, с ним.

Картина 6. Край Чудесный. Царство Лесное.

Про то как далее дело было, известно мне из первых уст. Всё’ж в родстве нахожусь. Пусть и дальнем. А дело так было:
Царевна открыла глаза. Зе Принцесс оупенд хёр айз.
Разомкнула очи ясные-янтарные Девица-Красавица.
С поры той, как покинула она Опушку Гномью, немало минуло времени…
Или мало?
А сколько минуло  времени?
День?
Два?
Месяц?
Несколько минут?
Вечность?
Это не имело значения.
Ничего не имело значения.
Теперь.
Царевна лежала на спине и глядела прямо перед собой.
Вверх.
Вверху были кроны деревьев.
За ними небо.
Утреннее,  вечернее, ночное.
Какая разница.
Спать  не хотелось.
Нет. Не так.
Ничего не хотелось.
Желаний не было.
Вовсе.
Или были?
Точно, было одно желание.
Кушать хотелось.
Вздохнула Царевна и молвит:
Царевна: Сердце и кровь. Скажет тоже. Ещё желудок оставил, наверное. Точно – оставил, кушать хочется так.
Поднялась Царевна.
Повертела головой.
Повела носом.
Опустилась на четвереньки.
Прислушалась.
Где-то рядом промельк.
Лось.
Оттолкнувшись от земли, в два прыжка настигла добычу.
И уж было вцепилась в шерстяной бок, да только вместо мяса сохатого - полонрот мха да мухоморов себе набила, и ещё об осину, со всей дури, хрясь.
Ничего не поймёт Царевна.
Что такое.
Поднялась, озирается, а перед ней Рысь – Зверь - Лютый.
Зубы скалит, глаза жёлтым светят, а морда в крови.
Царевна оглядела себя: точно – бок распорот, не сильно конечно, но кровь каплет.
Взяла Царевну ярость – злоба, как скакнёт  она на обидчицу и тоже за бок её, хвать.
Та взвизгнула.
Но не отступила.
Царевна: Порву!
Зверь – Рысь – Лютый: Врёшь!
И уж хотели соперницы по новой схватиться, только, что такое? Зверь – Рысь образ свой нечеловеческий вдруг терять начала, а когда в шаге от Царевны оказалась и вовсе девушкой оборотилась. Красавицей. Русокосой да сероглазой. Что Луна-Звезда во Тьме Небесной.
А Царевна тоже не поймёт ничего: ей бы в горло вцепиться супротивнице, а она замерла и глаза на мокром месте.
А Девушка ей:
Девушка: Лушка, доченька!
А Лушка в ответ:
Лушка: Мамочка!
Мама: Не чаяла увидеть тебя, а вот поди – свиделись, да чуть…
Лушка:  …не загрызли друг-дружку.
Мама: Доченька, кровь у тебя на боку.
Лушка:  И у тебя, мам.
Сказали и ну раны зализывать.
Залечили раны свои, да и обнялись дитя с матерью. Крепко обнялись. То хохочут, то плачут, шумят, а звери – птицы в стороны разбегаются – разлетаются: а ну как похохочут-похохочут, да и охоту начнут. На п;ру. Ну и плач да смех у Лушки с мамой - не девичий – чисто вой да рык. От такого и не захочешь, а прочь сбежишь.
А девчонкам не до охоты, так расчувствовались, что о голоде позабыли. На время. Ну, когда наобмнимались – нацеловались, насмеялись – наплакались, перекусить решили. Сильно не гуляли, так уж... Ну не грибами - поганками с ягодами волчьими такую встречу праздновать – то?
Насытились – успокоились, разговор повели.
Лушка: Мам, а как ты…
Мама:   …узнала?
Лушка: Ну, да и ещё, оборотилась, хотя, постой не отвечай, это я поняла: раз узнала, то и оборотилась, так?
Мама: Верно, доченька.
Лушка: Но узнала то как? Тебе же Первый Министр память отшиб?
Мама:  Начисто отшиб. Да только, как я кровь твою почуяла, так и узнала…
Лушка: …а я твою.
Посидели – помолчали.
Лушка:  Мам, а что теперь? Как жить?
Мама:  В удовольствие жить, дочка. Как же ещё?
Лушка:  Скажешь. Какое ж это удовольствие, когда вот так вот, по звериному. Да ладно бы по-звериному, я то и вовсе - кадавр. И износу мне нет. Только запчасти меняй.
Заплакала Лушка и рассказала маме про себя всю правду, без утайки.
Мама: А чем тебе зверство наше нехорошо, по мне так – к месту, а печаль твоя понятна мне, доченька. Только не печаль это. Обстоятельства. А для тварей живых – весь век – обстоятельства.
Лушка: Я-то не живая.
И ну рыдать, не остановишь. Слёзы из очей так и брызжут: весь мох – траву вкруг  пожгли.
Мама:  Сердце – живое, значит и ты – живая. Потом, вон, кушать хочешь, значит и желудок. Может и другой какой орган. Поглядим-проверим. А, что не цельная, а из запчастей, что с того. Ты  для меня, хоть с запчастями, хоть без -  была и есть – единственная, другой не надо.
Лушка: Мама, а это значит ты меня любишь?
Мама: Люблю.
Лушка: По – настоящему?
Мама: А как ещё мамы любят? Дурочка ты Лушка.
Лушка:  Без умысла любишь? Не как папа или министр?
Мама:  Без умысла. А на этих – зла не таи. Министр, его ведь Карлом кличут. Из иноземцев. Так и звали – Карл-Звездочёт. Умный мальчик был. Добрый. А отца твоего – Петькой, Петькой – Ключником величали. Озорной. Он ведь в Государи невзначай вышел, да и не вышел, кривая вывела. Ежели коротко, то все их выкрутасы от недомыслия, да от того, что жжёт их место по жизни незаслуженное. Одному бы небо звёздное наблюдать – разглядывать, да стишки-слезливые строчить, а другому в цейхгаузе, где – ни будь, добро чужое сторожить. Да. А их вон куда занесло. А всё жадность.
Ответила, снова обняла дочь обретённую, крепко обняла.
Так и сидели: одна улыбается – сияет, а другая всхлипывает.
Лушка:  Мам, какая  же жадность? Про папу, конечно, может и так, но Министр, ну Карл, он же от любви.
Мама: Да от какой-такой любви? Ты чё? Доча? Это, что за любовь, ежели он тебя уморил, а?
Лушка:  Так он же и воскресил, собрал – починил.
Мама: Собрал-починил. Ты чё - конструктор? Ежели по любви разберёт кто кого, то потом уж и не собрать. Не любовь это. Это жадность и дурь. А жадность и есть – дурь. Твари – то земной много ли надо, а? Век – то короток, так знай радуйся каждому дню, и уж случится полюбишь кого так и храни – береги и кого любишь, и любовь свою. А взаимность, она не всегда сразу бывает, да её то и вовсе может  не случиться, что с того? Отец – то  твой туда же: «Люблю – Жить – Не –Могу-Будь-Моей –Навеки». Он и в Государи то пролез, чтоб меня очаровать…
Лушка:   …очаровал?
Мама: Так очаровал, чуть осину под сердце не загнал, да и пулял-стрелял в меня зарядами серебряными, вон ухо левое, кончик, видишь, он, гад, отстрелил.
Лушка: Мам, что ж получается, мужчины-то – сволочи, и Принц-Королевич мой?
Мама:  Да Принц – то твой так, мажор заморский, поди уж сватается к кому другому. А, насчёт сволочей?  Точно – сволочи. Но не все. Вон, в Царстве Лесном, что в Краю Чудесном, ничего себе парни, да и среди людей. Да и от нашей сестры тоже, доча, такого можно натерпеться. Глядеть, доча, в оба глаза надо и сопли на кулак не наматывать, любить-сберегать своего суженого, но так, чтоб не за горло, не придушить чтоб ненароком, и чтоб волю чуял, попеременно. И помнить ещё: тебе никто не должен, но и ты никому не должна. С тем и жить.
Лушка:  А как же ты мам, и я. Мы, что ли тоже друг другу не должны, ну в смысле любить, оберегать?
Мама: Ты да я, да мы с тобой. Мать и дитя, дочка, что наших, что иных кровей – дело другое: половинки и друг без дружки никак. Тут не разум, не долг или какой другой искус, - тут кровь. Одна плоть и одна кровь. С этим никакая учёность не совладает.
Помолчали – подумали.
Каждая о своём.
Лушка: Мам, а ты такая красивая,  молодая, ну прям сестра старшая.
Мама: Не хорошо разве?
Лушка: Прикольно, я рада, только как удалось – то тебе не одряхлеть, не состариться? Со мной – то понятно: спала по началу, а следом мне Карл апгрейд устроил.
Мама: Ну а мамам и не положено стариться, некогда, да и не зачем.
Лушка:   А…
Мама:   …не на все вопросы, дочка, ответы знать д;лжно. Совсем без знания – ума – не прожить, как без глаз, да без нюха. Любая кочка, да канавка  - равно, что гора да пропасть. А  во многом уму – разумении  - тож не дело: как в путах – оковах.
Лушка:  Папу жалко. Он старенький, внучк; хотел. Теперь один-одинёшенек.
Мама:  Ха-ха, рассмешила. Чтоб Петька – Ключник да один – одинёшенек. Не поверю. Да чё там не поверю, вон все галки – сороки только и трещат, как старичок-то наш отжигает, со скоморохами, да молодухами. Жалостливая ты Луш, не в меня, это ты в бабушку. Та, бывало с охоты возвращается, с добычей, мы с сёстрами-братьями визжим-скачем, а она: «Жрите, сволочи». Косого нам в зубы, а сама в слёзы…
Лушка: …а бабуля, жива?
Мама: Живее всех живых…
Лушка:  …навестим?
Мама: В другой раз.
Помолчали.
Мама: Посидели – отдохнули, доченька, пора и в путь.
Лушка:  А куда?
Мама: Домой.
Лушка:  Теперь не расстанемся?
Мама:  Теперь нет.

Кот-Баюн: Ну и пошли. Как решили. Домой. И не расстаются. До сей поры. Ну, если только на время. Девки всё же. Ну и желают, другой раз,  погулять – оторваться. Ну и дети, конечно, хозяйство. Тоже отвлекает. А так – точно половинки. Тем и счастливы.
Да и тех, кто рядом - счастьем одарить в состоянии. Ежели, конечно, те-другие – без умысла.
А ежели с умыслом.
Но об том, не будем.
Остановимся.
До времени.
Так, что ту би континед, не сомневайтесь.
До встреч новых, радостных, си ю лэйтер, фрэндз, други и подруги.
Ай’л би бяк, как говорится.
А пока, что – мяу.

Казань, 23 сентября 2016
7 августа 2017


Рецензии