Гл. 12 Пора...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

               
    «Хороший человек, Зайцев! Так и останется для меня навсегда  «товарищ командир»!  Многое перенял от него, бесплатно. Ну, не совсем, конечно -  три года жизни как-никак на флоте...
Особливо случай с честным партийным словом помню - Человечище-е-е!
— Борис Фролыч! (Б.Ф. Мырленко – замполит.) Нет ничего проще проверить пил Пьянченко или не пил! Скажи, Пьянченко, честное партийное, что не пил!!! Ну вот, Борис Фролыч, говорит же: честное партийное что не пил, значит не пил!
Зайцев - кладезь юмора и авторитета. С ним было не так страшно, а вот с Некрасовым ссыкливо было».

                Из воспоминаний матроса  Б-81 Владислава Пьянченко



                XII. ПОРА…               
            1
— Ну что сынку показывай своего коня, — тесть Александра Дербенёва Евгений Николаевич, тяготея к творчеству Николая Гоголя и умышленно подражая Тарасу Бульбе, кряхтя встал из-за стола и, втягивая располневший за годы «казацкой вольности» живот, еле протискиваясь между столом и газовой плитой направился к выходу.
Родители Татьяны, Евгений Николаевич и Светлана Павловна, приехали в Лиепаю, чтобы привезти  внуков после «бабушкиных каникул» и заодно проводить уходящего в очередной поход зятя. Нельзя сказать, что они были довольны местом службы Александра, особенно интенсивностью его морских «путешествий», но особое недовольство у них вызывала участь «вечно одинокой» дочери Татьяны.
Имея, казалось бы, полноценную семью, дочери приходилось чаще одной решать все житейские и бытовые проблемы. Зять же появлялся в семье как «ясно солнышко» - по «великим праздникам», как правило, это бывало в отпуске или сразу после очередной «прогулки за бугор».
— А что его смотреть, вот он под окнами у гаража стоит, — Дербенёв, приехавший домой на обед, а заодно чтобы увидеть детей, по которым сильно соскучился,  тоже встал из-за стола  и показал на окно в кухне.
Тесть обернулся и глянул поверх занавески вниз. Там,  у покрытого рубероидом и обитого железом деревянного сарая стоял горчично-жёлтый «Запорожец».
— И что он даже на ходу, этот твой ушастый зверь? — удивился тесть, нарочно подначивая зятя на разговор о машинах.
— Как и положено любому автомобилю, я же на нём со службы приехал, — не замечая подвоха, ответил Дербенёв.
— Так дочка же говорила, что он у вас из ремонта не вылезает, — проговорился Евгений Николаевич.
— Это всё в прошлом, а вчера на нём и Татьяна ездила…
 — Как же она смогла, если у неё даже прав нет? —  по-прежнему пытаясь обескуражить зятя, удивился тесть.
— Очень просто. С первого раза смогла, — не без гордости за супругу и свои «педагогические»  способности, терпеливо,  не замечая  попытки вогнать его «в краску», ответил Дербенёв.   — Я просто усадил вашу дочь за руль, показал ей, как включается зажигание, выжимается сцепление и куда включается первая передача, а остальное сказать не успел, так как она взяла и поехала. Пришлось на ходу разъяснять, что крайняя правая педаль это газ, а средняя педаль это тормоз. Таким образом, наверное, час без малого, на первой скорости мы и катались по лесу, маневрируя между сосен. Потом внезапно попали на просеку и выехали на дорогу. К счастью дело было вечером, поэтому машин не было вовсе. И только когда  с матами и воплями Татьяна заехала во двор, я объяснил ей, как перейти на нейтралку и заглушить двигатель, в результате мы благополучно подкатили к самому подъезду…
— Ну, а мне когда позволишь прокатиться на своей «ласточке»? —  радостно поинтересовался тесть.
— Вот когда из покраски заберу, тогда и сможете, а пока мне пора на службу, извините все!
Евгений Николаевич теперь окончательно вышел в прихожую проводить зятя и сокрушаясь заметил:
— А как же рыбалка? Ты рыбалку обещал!
— На рыбалку пешком пойдём,  здесь недалеко. В лесу, сразу за дачами, песчаный карьер. Карась, линь, плотва, окунь  и даже щука. Так что варите кашу и драйте до блеска снасти, Евгений Николаевич, завтра у нас уха на вечер, а тёщенька с доченькой пусть казан готовят, чтобы и соседей позвать…
— Папа, папа, а меня поцеловать, — ревнуя отца к его нежным «обнимашкам» с  братиком Вовой, потребовала  шестилетняя Люся.
— Ах, да, совсем забыл, — оправдываясь на самом выходе, согласился Дербенёв, — забыл спросить, доченька, как вам жилось у бабушки?
— Да у бабушки Светы нормально, а вот бабушка Тая совсем память потеряла...
— Это почему же? — удивился Александр.
— А когда мы к ней в гости приезжали, она всегда спрашивала: «Ой, а кто это к нам пришёл?»
               
                2
— Где тебя носит, Александр Николаевич? — командир лодки откровенно нервничал, видя, как спокойно поднимается по лестнице его старпом.
— Но, товарищ командир, обед же, адмиральский час, да и построение только через пятнадцать минут.
  — Комдив уже на «самое, самое» перешёл. Труба горячая от эпитетов. Час назад командующий со штабом флота прилетели. Тебя видеть хотят чтобы допросить, опросить, допустить то есть.
 — В смысле: если Магомет не идёт к горе, то гора шагает ему навстречу - так нужно понимать?
— Понимай как хочешь, но в понедельник контрольный выход, а сегодня уже пятница…
— У нас же по плану выход через неделю? — без намёков на энтузиазм констатировал Дербенёв.
— У тебя по плану сейчас отпуск должен быть, а ты в автономку готовишься! — махнул рукой командир, как бы расписываясь в своём бессилии.
— Ничего потом отгуляем! — оптимизировал Дербенёв.
— Потом, это после Северной Атлантики, а после контрольного выхода - два дня на погрузку продовольствия, пополнения запасов топлива, воды, масла, и «в морях твои дороги, подводник», как говорил адмирал Макаров.
— А как же отдых личного состава? — подключился к разговору вошедший в кабинет замполит.
— В море отдохнём! Причём сразу от всего: от усталости и суеты, от проверок и от царящего вокруг дурдома тоже. Всё, старпом, бери рабочую тетрадь, зачётный лист и к начальнику штаба. Вперёд!
 — И без допуска не возвращайся, — подбодрил старпома замполит.
               
                3
— И где твой папка? — держа на коленях двухлетнего внука  Вову, спросил Евгений Николаевич.
— Папа на слюжбе, его тосики не пускают, — ответил внук.
— Этим матросикам в больших погонах, наверное, ремня давно не давали? Вот они и держат папку. А у нас из-за них рыбалка срывается. На часах уже шесть, а папки  твоего всё нет.
— А детям нельзя давать ремня, — совсем по-взрослому рассуждала шестилетняя Люда Дербенёва, крутившаяся здесь же, — так папа говорит.
— Это почему же? — поинтересовался Евгений Николаевич.
— Потому что брюки упадут…
— Ах ты, умница моя, — Евгений Николаевич ласково обнял внучку и поцеловал.
— Да, дедаська, Люся умная, а утки глупые. Они сырую воду из ванной пили.
— Какие ещё утки? — Удивился Евгений Николаевич.
— Да, самые уточные, — со знанием дела  пояснила Люда, — папа ехал на своём Запорожестве  и наловил уток, целый мешок, а сам уехал в море. Мы уточек пустили в ванную и там кормили целую неделю…
— А потом? — сгорая от любопытства уточнил дедушка Женя.
— А когда пришёл папа, он сначала сильно ругался на маму, потому что мы этих глупых птиц не съели, а потом мы поехали на озеро и выпустили всех уточек домой, там, где их родители живут.
В связи с тем что поход на песчаный карьер не состоялся, уху решено было перенести до лучших времён, то есть до возвращения зятя из похода.
А экипаж Б-181 фактически не отдохнув перед выходом загрузился в лодку и ушёл в море. Положенные по курсу подготовки зачёты Александр сдал, но приказ командующего флотом о допуске капитан-лейтенанта Дербенёва к самостоятельному управлению лодкой 651 проекта решено было направить на борт, когда корабль будет уже в море, поскольку в данный момент командующий флотом вместе со своим штабом находился в Лиепае, а не в Калининграде, где располагалось Управление Балтийского флота.
Вторым прикомандированным командиром и заодно представителем штаба дивизии в поход назначили старого знакомого и боевого товарища Дербенёва капитана первого ранга Манишевича, который к тому времени командовал одной из лодок завершающей средний ремонт.