Квартира, где жила музыка

В одной из квартир обычной многоэтажки города N жил мальчик. Это был не совсем обычный мальчик – он передвигался только в коляске.

ДЦП – как приговор с рождения. Жизнь дана, но не такая, как всем.

Мальчик давно смирился со своим положением, он был еще ребенок и радовался тому, что живет. Он жил с мамой и бабушкой. Папа ушел от них сразу после его рождения, как только узнал, что его сын больной и навсегда таким останется. Мужчина во всем винил жену: нормального ребенка родить не может. Алименты он платил, но в семье почти не появлялся, и мальчик его забыл. Мама убегала на работу, часто ее не было и в выходные. Она мечтала накопить денег и вылечить сына, так, что он вдруг встанет и пойдет.
 
Бабушка занималась с ним, заменив детсад и сверстников, читала ему книги, пока он сам не научился. Раз в день она одевала его, укутывала ножки и выводила в коляске на прогулку – в любую погоду. Он жадно вдыхал запахи улицы, напоенные то осенней прелью, то чистотой свежевыпавшего снега, то влагой тающих сугробов, то ароматом цветущих деревьев.
 
А потом бабушка умерла, и они остались вдвоем. Мама бегала с работы на работу, гулять с ним стало некому, и жизнь проходила в стенах квартиры, как в заточении. Он скользил в своем кресле-авто, бесшумно передвигаясь из комнаты в комнату.
Но с какого-то времени жизнь его перестала быть серой и скучной – она наполнилась… звуками.
 
…Некто из квартиры сверху робко нажимал на клавиши пианино, словно пробуя и удивляясь. Коснулся пальчиком белой клавиши – один звук, дотронулся до черной рядом – чуть другой. Нажмешь несколько клавишей, и уже благозвучный аккорд. Видимо, игра в звуки ребенку, живущему в квартире сверху, понравилась, потому что занятия стали проходить каждый день.
 
Звуки проникали в комнату, заполняя ее словно в концертном зале, – в доме с высокими потолками была хорошая акустика. Мальчик слышал, как там, наверху, кто-то уже разучивал первую пьесу, ошибался, злился, но проигрывал это место снова и снова, по многу раз, пока звучание не становилось чистым. Мальчику нравилось слушать, даже гаммы не надоедали. Иногда он представлял, что это он сидит за инструментом и упражняется – ему бы нравилось этим заниматься. Но это было невозможно. Он обречен быть только слушателем. Но каким благодарным!

Мальчик радовался успехам своего невидимого друга, у которого уже получалась красивая мелодия, от которой замирала душа. Что-то объединяло мальчика с тем, другим, ребенком – оба по много часов проводили в мире звуков, были оторваны от внешнего мира. Но тот неведомый ребенок наверняка, закончив занятие, бежал на улицу и предавался шумным играм со сверстниками, наверстывая часы нудного сидения в неподвижной позе за пианино. А мальчик в кресле еще долго безмолвно сидел, находясь во власти звуков.
 
Мастерство неведомого исполнителя росло. Он играл все лучше, пьесы становились все длиннее, сложнее. В его исполнении уже узнавались великие композиторы.
Мальчик полюбил Чайковского «Времена года» – музыка так совпадала с тем, что происходило за окном – у каждого месяца года своя мелодия. Бах и Моцарт звучали чаще других, видно, эти композиторы были особенно любимы пианистом.
 
Бег времени не прекращался. Мальчик вырос. Это был уже красивый юноша с нежным лицом и поразительно живыми карими глазами, в которых светились ум и любовь к жизни. Нет, он не встал на ноги, увы, врачи были бессильны или не очень старались, ведь у его мамы не было больших денег. Он окончил школу с хорошими оценками, но что делать дальше? Учиться – таково было его желание. Дистанционно.
Как-то отец мальчика, у которого давно была другая семья, пришел навестить подросшего сына. Отец увидел, как бедно они живут, но у его сына нет никакой обреченности, униженности своим положением. Он успел разглядеть, что тот развит, начитан, имеет свое мнение и… по-своему счастлив. Мужчина почувствовал что-то близкое к нежности к этому юноше, так похожему на него, и угрызения совести. Дал матери сына обещание материально помогать, чтобы мальчик учился, и подарил ноутбук – давнюю недостижимую мечту.
 
Теперь мальчик мог приобщиться к миру, в котором так много прекрасного. И на первом месте – музыка!

Но там, наверху, некто тоже окончил школу, и музицирование прекратилось. Возможно, сосед (или соседка) уехал учиться, возможно, в столицу, что же ему прозябать в небольшом городке.

Мальчик мог слушать любую музыку благодаря компьютеру, изучать биографии композиторов, исполнителей, их творчество. Но остро не хватало живого исполнения, незримой ниточки между музыкантом из квартиры сверху и им, сопричастности.
Юноша не раз думал о том, что все это время жил бок о бок с талантом, вместе с ним рос, музыка негласно влияла на его жизнь – он, инвалид, теперь учится на искусствоведа, чтобы потом писать статьи. Такая работа была ему по силам и по душе. А может быть, он станет писателем, его так тянуло в другой мир – здоровых, красивых, счастливых людей, вход в который был ему закрыт. А богатое воображение и владение словом давали ему возможность фантазировать, представить, сочинить историю, где он был бы здоровым.
 
Кем бы он был, если бы не музыка, ворвавшаяся в его жизнь? Инвалидом, которого бы все жалели, отводили глаза при встрече и старались быстрее забыть, чтобы этой картинкой не расстраивать свой уютный внутренний мирок. Или бы он всю жизнь провел в заточении своей квартиры, старея и дряхлея, или, что еще хуже, в казенном лечебном учреждении. Музыка воспитала его душу, сформировала личность, и он был очень благодарен этому человеку, сыгравшему, сам того не ведая, такую важную роль в его жизни.
 
Юноше очень захотелось познакомиться с музыкантом. В конце концов, имеет же он право сказать спасибо тому, кто внес яркие краски в его должную быть сумеречной и безнадежной жизнь. И юноша стал жить мечтой в следующий приезд увидеть его (или ее – это было неважно). Как он представлял себе встречу? Нет ничего проще, стоит только подняться на один этаж и позвонить в дверь прямо над его квартирой. Он уже давно «выгуливал» сам себя и заехать в лифт и подняться на этаж тоже сможет.
 
…За окном смеялось и ликовало беззаботное лето. Кирпичные стены комнат с высокими потолками хранили прохладу, так желанную в жаркий июньский день. Юноша задремал с книгой в руке, но проснулся, как от толчка. Нежная мелодия заполняла пространство комнаты и его души. Торопливо, пока не опутали страх и сомнения, направился к выходу, вызвал лифт и остановился у двери квартиры, откуда лилась музыка. Юноша не мог сам нажать на кнопку звонка и ждал, когда кто-нибудь пройдет и он попросит его позвонить.

Музыка внезапно прервалась, дверь открыла девушка. Он вспомнил ее.
…Бабушка, покатав его немного по тропкам ближайшего скверика, надеялась, что, надышавшись свежего воздуха, мальчик сейчас заснет, а она поболтает с приятельницами. Но ребенок никогда не спал на улице – так ярок был мир вокруг. Он увидел девочку примерно его возраста – тоненькую, в очках, с пушистым хвостом волос на затылке, в зеленом нарядном костюмчике и с букетом цветов. Наверное, мама вела ее в школу на утренник, а может, на концерт. Девочка светилась радостью. Ну откуда он мог знать, что именно эта девочка в очках начинала тогда свой путь к музыке.
 
Он узнал ее и в другой раз, когда сам уже был подросток. Остановилось такси, и оттуда выпорхнула тоненькая девушка с длинными волосами, порывистая в движениях, в джинсах и рюкзачком за спиной, вбежала в его подъезд.
 
Да, это была она. Тоненькая, как тростиночка, серо-зеленые глаза смотрели удивленно, но не отталкивали. Заинтересованно. Красивый юноша, в коляске. Не может ходить – не здоров. Ну и что? Там, где она училась, люди были разные, столица приучала к толерантности, к тому, что самое главное в человеке – то, что он человек. У него есть душа. Ну и что, что не такой, как все? От этого он не становился в ее глазах ни лучше, ни хуже других. Она была пианисткой, давала концерты, и среди ее слушателей попадались самые разные люди. А может, он прекрасный человек.
 
Он не видел в ее взгляде жалости – так смотрят на просто незнакомого человека. Это осознание помогло ему справиться с волнением.
– Здравствуйте! Я ваш сосед снизу, Андрей, – торопливо говорил он. – Живу в квартире под вами, слушаю вашу игру с детства, очень захотелось увидеть, кто так здорово играет.
– Спасибо, тронута, – девушка была проста и естественна. – Меня Карина зовут. Можно на ты? Заходи, – она запнулась, – заезжай в гости!

Юноша замешкался. Он ведь только хотел познакомиться и никак не рассчитывал на приглашение. Увидеть ее за инструментом – об этом он даже не мечтал.
– Проходи, будешь моим критиком, – как будто прочитала его мысли Карина. – Как раз разучиваю Скрябина – летнее задание.

Она уступила ему дорогу в узком коридоре. Он легко сориентировался, ведь комнаты были типовой планировки. Бесшумно въехал в зал, осмотрелся вокруг. Светло, чисто, много книг, картин на стенах, фото – в основном ее. Видно было, что в этой семье культ дочери. Но разве это неправильно? На одном из фото узнал ту восторженную девочку с пушистым хвостом. Только она была в красивом бальном платье и с цветами, стояла у рояля.

– Да, это я на своем первом конкурсе. Первая победа, – перехватила она взгляд Андрея. – Слушай, а давай чай попьем, я проголодалась, – угадала она его желание побольше о ней узнать.

Они пили чай в маленькой, как и у Андрея, кухоньке. Карина подала ему на подносе чашку с ароматным зеленым чаем и на блюдечке кусок торта.
– Мама балует по случаю приезда, – объяснила она.
– А где она?
– На работе. Я на каникулы приехала, у нас в «консе» каникулы большие, все лето теперь тут буду. Так что вам, соседям, покоя не будет – ох и много задали, – засмеялась она.

Карина болтала без умолку, как будто знала его давно. Он без стеснения рассказал ей о себе – ДЦП как приговор, детство, лишенное детства, преданность матери и предательство отца. И очарование музыкой, которое подарила она – загадочный исполнитель, его тайна. Они посмеялись, когда он рассказал ей, как гадал, кто она – мальчик, девочка или фантом, привидение.
 
Юноша совсем забыл о том, что он отличается от Карины, что не такой, как все.
– Да брось ты! Ты – человек, существо духовное и даже высокодуховное, – с деланным пафосом произнесла Карина, и он засмеялся. – У нас в консерватории всякие учатся, лишь бы талантливый был, одна девочка вообще слепая.
– И кто она?
– Представляешь, скрипачка! Фриков много, то есть не от мира сего. Гении – они вообще как фрики.

Андрею хотелось плакать. Как не хватало ему именно такого вот общения со своими ровесниками. Почему он решил, что все будут его презирать, или жалеть, или стыдиться дружбы с ним?

Она не была красавицей, но была особенная, «нерастиражированная» – пришло на ум нужное слово. Он увидел ее руки – узкое запястье, длинные тонкие пальцы.
Дома Андрей ездил из одной комнаты в другую и не мог успокоиться. Сердечко билось как птица, словно собиралось выпрыгнуть. У юноши больше не было тайны в жизни, но появился друг, точнее подруга – реальная, живая и искренняя.
 
Карина общалась с ним на равных, у них были общие интересы – музыка, искусство, как оказалось, они читали одни и те же книги, смотрели похожие фильмы. Она была как вихрь, огонь – порывистая, взрывная. В ее компании он чувствовал себя человеком. Ну и что, что он в коляске? Разве он в этом виноват? Разве это обстоятельство делает его хуже других? У него есть душа – живая, трепетная, а разве не она определяет человека, не ее наличие? Он никому не сделал в жизни зла, его душа стремится к прекрасному.
 
Теперь он каждый день приезжал к Карине, когда она репетировала, и замирал на два-три часа в своем кресле, ни звуком не выдавая своего присутствия, чтобы не мешать ей. В перерывах между игрой она спрашивала: «Ну как?» И он честно отвечал, в каких местах ему не понравилось или было неточно. Карина удивлялась его проницательности, ведь у него не было музыкального образования.
Она никогда не жалела его, не смотрела сочувственно, не спрашивала о будущем – есть ли у него шанс когда-нибудь встать на ноги. Принимала все как данность. И так можно жить.
 
«О, он крутой!» – делилась она с подружкой. – «А чем крутой?» – «Так музыку чувствует необыкновенно, такой трогательный, чистый и красивый. Писатель».
Ну, до этого было далеко. Но Андрей поверил в себя. Он дал почитать пару рассказов, и Карина их одобрила.
 
Они гуляли по городу – девушка увозила его туда, куда бы он сам никогда не решился бы поехать один. Она показала ему набережную, он любовался красотой заката, мощью и необъятностью реки. Его радовало, что прохожие как будто бы не обращают на них никакого внимания, во всяком случае их как будто бы не удивляет картина – красивая девушка везет в коляске молодого человека – впрочем, тоже красивого, с нежным лицом и пышной гривой темных волос. Она познакомила его со своими друзьями – все они были в той или иной степени творческими людьми, чем-то увлеченными, теперь у него останутся друзья, даже когда она уедет.
 
А это время неумолимо приближалось. Расставались легко: «Ну пока, ты тут не скучай. Пиши давай свои рассказы».
 
Она уехала. Не звучал больше Скрябин, столь же импульсивный, как Карина, не взвивался вальсом Шопен, не отдавался органом Бах. Но он слушал ее в «Контакте» – она присылала ему записи своих концертов, пока учебных, но у нее были уже свои слушатели, поклонники.
 
Андрей знал, что музыка будет с ним всегда. И он уже никогда не будет один. И напишет книгу – о том, что право на жизнь есть у каждого живущего на земле. На уникальную и неповторимую жизнь, которая может быть трудной и изнурительной, но при этом не перестает быть жизнью.

 жизнью.