К. И. Логинова - жена адмирала П. Ф. Анжу. Ч. 3

Свадьба в «75 верстах от ада»


В августе 1821 г. «Святой Михаил» вышел из Охотска в направлении Камчатки. Командир брига Э.И. Стогов взял с собой на зимовку в Петропавловскую гавань своего нового приятеля Ивана Андреевича Кокрена. В Петропавловске Стогов, которого шотландец по-приятельски называл Размусом, предложил «почетному бродяге» поселиться у него на квартире. Лейтенант сразу представил английского пост-капитана Петру Ивановичу и Людмиле Ивановне Рикордам. Для неизбалованного развлечениями местного общества Кокрен с его бесчисленными рассказами о своих приключениях по дорогам Европы и России стал настоящим открытием. «Смоляная шкура», прослуживший много лет на королевском флоте, оказался отличным собеседником и для хозяина этого гостеприимного дома. В молодые лета П.И. Рикорд практиковался в Англии, знал не понаслышке достоинства и недостатки британской морской службы, и им было, о чем поговорить и даже поспорить. Людмила Ивановна, как и прежде, устраивала «маленькие балы», на которых блистали ее воспитанницы. Шотландский путешественник не ожидал встретить таких юных красавиц в «75 верстах от ада», как называли тогда российские ссыльные поселенцы Камчатку. Не удивительно, что вскоре Иван Андреевич влюбился. Избранницей его стала Оксинька Логинова. Э.И. Стогов вспоминал:

«Кокрен всегда смеялся над женатыми и называл их "дураками 1-го ранга". Пришла зима, Кокрен часто проводил дни в доме Рикорда. Однажды Иван Андреевич говорит мне:
– Размус (Эразм), я хочу жениться.
– Ну, так ты будешь дурак 1-го ранга.
– Да, а когда-нибудь и ты будешь дураком 1-го ранга».

Немедля, Д. Кокрен официально просил руки Ксении Ивановны у Рикордов. Однако, получив согласие, вместо счастливого ожидания и приготовлений к свадьбе шотландец отправился в путешествие по Камчатке и вернулся только под самый Новый год. 8 января 1822 г. состоялась свадьба. Невеста была убита горем. Ведь Ксения влюблена в Николая Повалишина. Слезы и уговоры оказались бессильны против решения П.И. Рикорда, который подобрал своей воспитаннице, по его мнению, приличную партию, ведь дочка бедного дьячка теперь могла стать шотландской дворянкой. Свадьбе Кокрена и Ксении Логиновой Э. Стогов посвятил целый рассказ, более похожий на анекдот из камчатской жизни того времени:

«Как теперь вижу эту сцену: молоденькая, хорошенькая невеста, с распущенными светло-русыми длинными волосами плачет и говорит: "не хочу за Кокрена, а хочу за Повалишина!" Повалишин был очень недурной брюнет. Но обручение совершилось. Лейтенант Саполович и я были шаферами [Кокрена]. Я учил Кокрена отвечать священнику на вопрос: согласен ли пойти и проч. – словом "да, согласен". Наступил день свадьбы; нам, шаферам навязали на левую руку по огромному банту из пунцовой шелковой ленты. Кокрен, в моем новом вицмундире и, кажется, для большего эффекта в эполетах был отправлен в церковь. Невеста была убрана прекрасно. Когда надобно было и ей отправиться в церковь, [но она не хотела], мы с Саполовичем взяли ее под локотки и, как легкое перушко, понесли; она не дотронулась даже до земли ножками вплоть до церкви, которая стояла под дорогой, дорога к ней между разгребленными стенами снега была устлана красным сукном и освещалась фальшфейерами. Хор певчих встретил невесту концертом. Для Кокрена все было ново, и он так растерялся, что на вопрос священника, вместо должного ответа, отвечал: "здравствуй, благодарствуй!" Священник Иоанн любил говорить наставления. Венчая камчадалов, он, обыкновенно, говорил: "любите друг друга; если ты не будешь верен, то первый медведь тебя погубит; а если ты не будешь любить своего мужа, то он будет несчастлив на охоте, и ты не увидишь платка с золотом на голове своей, и не будет вам чашки чая". Камчадалов очень трогали эти слова Иоанна. Я так и ждал, что он повторит это заученное наставление и теперь; но речь была сказана приличная. Возвращаясь из церкви, мы увидели иллюминованные ворота дома начальника: над воротами красовался транспарант, изображающий Гименея, сыплющего из рога изобилия - радости, богатство и всякое счастие на новобрачных. Транспарант писал ссыльнокаторжный, с вырванными ноздрями и клеймами на лице - англичанин Бутлер. Он наказан за фальшивые ассигнации; хорошо образованный, уже старик, но все-таки не выучился говорить по-русски; мы все его ласкали, давали работу и платили за плохие рисунки. После обычных – встречи, приветствий и благословений, уселись за ужин. Петр Иванович был всегда готов на острое словцо. Он, обратясь к нам, сказал: "Теперь никто не будет винить Кокрена, что он не обошел кругом света; он обошел не один, а три раза – вокруг налоя". Все были веселы, и не могло быть иначе при доброте и радушии хозяев. Молодых проводили в дом капитана Калмыкова; заперли в комнату, а платье и обувь унесли».

Однако даже брачная ночь не смогла изменить характер Ивана Андреевича Кокрена и об этом упоминает Э.И. Стогов:

«Проснувшись на другой день, по обыкновению, в 5 часов утра и полагая, что отделался от Кокрена, ежедневно пившего со мною в эту пору чай, я ленился вставать. Вдруг, к моему удивлению, является Кокрен в одном фланелевом белье.
– Что с тобою?
– Я вчера забыл сказать тебе, что не приду пить чай; проснувшись, вспомнил об этом и полагал, что ты меня дожидаешь; такого неприличия и невежливости я сделать не мог; схватился платья – нет, обуви – нет, дверь заперта; я постучал – не отворяют; я открыл форточку и вылез, да поскорей и прибежал к тебе.
– А жена твоя?
– Она спит, я был осторожен и не будил ее.
– Вот чудак!..
У Калмыкова думали парадно поздравить молодых; но каково же было общее удивление – молодой улетучился!.. Не знали, что и подумать, да посланный мною за одеждою Кокрена человек – объяснил недоумение. Кокрен не понимал сделанной им неловкости и объяснил, что он не мог быть негодяем передо мною, не сдержав слова, без предупреждения».

В 1822 г. заканчивался срок губернаторства П.И. Рикорда, и он предложил молодоженам ехать до Петербурга вместе с ним. До Охотска добирались на бриге «Святой Михаил». Лейтенант Стогов расположил пассажиров как смог:

«Капитанская каюта принадлежала командиру и командирше, штурманскую каюту я уступил Кокрену с женою; в трюме – настлал палубу, где поместился я и все [остальные] пассажиры.

Так как у меня не было помощника, то я большую часть суток проводил на верхней палубе. Кокран выпьет 3-4 стакана пуншу и, уложившись на мою койку спать, оставляет Оксиньку одну. Желая уснуть хотя перед светом и не добудившись Кокрана, я не раздеваясь ложусь спать в ногах Оксиньки; каково же удивление молодой женщины, когда она проснувшись видит у ног своих мужчину.

Людмила Ивановна (Рикорд) не раз заставала меня спящим и хохотала».

Не без приключений добрались морем до цели. Из Охотска на местном транспорте преодолели трудный и долгий путь до Иркутска. Ксения Кокрен, до 16 лет спокойно жившая на Камчатском полуострове, везде сопровождала любознательного мужа и поневоле сама стала путешественницей. Но в Иркутске шотландец Иван Андреевич все же жену оставил и на несколько месяцев отправился с попутным купеческим караваном в Нерчинск. Ему также очень хотелось посмотреть и Кяхту – центр торговли с Китаем. «Почетному бродяге» удалось побывать и там. Таким образом, неутомимый Джон Андрес Дондас Кокрен и обратный путь с Камчатки в Санкт-Петербург превратил в увлекательноеприключение. За это время его молодая супруга стала привыкать к далеким дорогам и причудам своего суженого. Теперь ниточки судьбы их сплелись вместе.



Продолжение следует... http://www.proza.ru/2018/03/05/1050