СтоИт, значит стОит. Из Певчего Гада. Отрывок

Так, и никак иначе движется, торжествует Сила. Вся мировая Сила. Мораль, нравственность, закон – тут на втором, третьем и далее планах. Это вопросы гуманитарные, а в основе Силы в первую очередь – Любовь. В самом чистом, природном, животворящем смысле Любовь. Без примесей «человеческое, слишком человеческое». Не Эрот-малютка, не альковные забавы, а мировой Эрос. Любовь с большой буквы.  А Любовь «решает» так, живородяще. Именно так.

     А Сила, это что? Слово, которое, по Писанию, было в Начале. А потом? Потом уже тоже, по существу, ничего уже не было, кроме Слова. Оно-то и несло в себе прежде всего – Силу. Только то, первоначальное, всеобщее Слово с течением времени пошло дробиться на бесконечные слова, слова, слова, и в итоге заполняться ими, как пчелиная рамка сотами. В самом же слове Сила уже заложено всё – от начала и до конца.
Как в пароле компьютера заложена возможность открытия «мира всего компьютера», а следовательно доступа ко всем документам и словам, скрытым в нём, так в слове Сила заложено всё сущее в мире. Синонимом можно считать слово Любовь, о которой сказано древле: «Любовь, что движет звёзды и светила».
     Всё остальное – законы, мораль,  нравственность, бесчисленные уложения и правила всечеловеческого общежития  «упакованы» в этом слове, как в огромной, уже бесконечной – по мере умножения слов и понятий – матрёшке.
И даже любовь, как Эрот-малютка, а не мировой Эрос, как любовь-бабочка входит в эту большую «матрёшку», в Силу. Сила, как исполинский, невидимый взгляду состав движется по вселенной, и несёт в себе – всё. Понятие Силы настолько многозначно и разветвлено, что даже сила слабости входит в неё. Так слабые волны излучения способны пройти насквозь даже ту стену препятствия, о которую запнутся волны сильного излучения. Этот, казалось бы, парадокс давно известен в физике, а с древнейших времён, наглядно и просто отображён великой народной сказкой, где мальчик-с-пальчик или Покатигорошек побеждают богатыря, а малое горчичное зёрнышко прорастает до самой луны.  Слово Сила включает в себя – всё. Как и слово Любовь.

     Впрочем, есть тут и нюансы, а они, как всегда, многоразличны. Любовь молодости, наливания сил, непреодолимое стремление освободиться от тёмных теснот, излитие, а чаще безотчётное разбрызгивание семени во что бы то ни стало, куда бы то ни было, лишь бы манила, звала, зияла противоплоть, тайно, или уже явно отверстая – это приоритет молодой Любви, Силы. Тогда как зрелость – избирательна. Уже избирательна, особенно со стороны женщины. Для неё, кое-что познавшей и повидавшей в жизни, уже не всегда, если мужское стоИт, значит стОит. Есть опыт, равновесие сил, умиротворённость. И уже нет столь мощной мотивации кинуться опрометью в бушующий поток, в безотчётную страсть, обременённую неизбежным прорывом спермы и, возможно, нежелательным зачатием.
     «Необычайность» же, и даже чрезвычайность происходящего впервые, у молодых – это другое. В молодости мощь происходящего, «случаюшегося», быть может, впервые, чаще всего неодолима. Особенно для юноши. А вот девушка – выбирает. Но выбирает пока ещё более интуитивно, нежели сознательно: принять в себя этот поток, или воздержаться. Зрелая женщина избирает не только чувством, интуицией, но и умом.
     Молодая любовь тоже избирает, и даже умом избирает, но умом особым –
Над-умом. Его можно назвать космическим. Или же, напротив, поддонным – Под-умом, который, в свою очередь, можно назвать хтоническим. Тут всё зависит от вектора, от направленности чувств, устремлённости взгляда. Но как в том, так и в другом случае, здесь явно проступает не одна лишь воля всепоглощающей, довлеющей миру Любви – безотчётной! – но и отдельный приоритет вселенски мудрого начала. Вселенски проницательного женского начала. Это начало, в отличие от мужского, избирательно. И, кажется, с самого рождения, – с доопытного ещё осознания женщиной, девочкой, младенцем женского пола бессловесного сперва, формулируемого позже постулата... ну, хотя бы такими словами:
                «Вагина – Царица мира».
     Или – миров. И женщина избирает «свои миры». Впрочем, мужчина тоже избирает, но – реже. И  безотчётнее. Тогда как женщина почти всегда отдаёт себе отчёт. Как умственный, так и чувственный. Женщина находится в центре всемирного круговращения, а порою и  броуновского движения Панспермии. Взаимоопыление  вселенной в любой её точке спорами живого вещества, всего живого, ей понятно и ведомо изначала. Как ясны процессы зарождения, проистекающие внутри неё самой. Страшное слово «кровосмешение» здесь не страшно, в этом мировом севообороте. И кажется даже, женщина может чувствовать в себе, в недрах своего организма, «помнить» смутное клубление неких палеоконтактов, туманно рассеянных в пространстве её извечной, непреходящей во времени и материи самости.
     Она – родня всему, она – родила мир, и знает это всеми своими подспудными, а ещё и надмировыми чувствованиями, иногда даже переходящими в твёрдое осознание Родства. Родства всего со всем. И она может, являясь родительницей всего, и даже обязана выбирать из всего – своё. На каждый отрезок  жизни своё. Именно она, а не мужчина, рвущийся её осчастливить, чувствует это со всей ответственностью. Она выбирает. И если он оказывается в недоумении – за что, почему его, такого красивого, умного, сильного, искренне любящего, готового отдать своей возлюбленной всё, отвергают, он далеко не сразу осознаёт, что женщина это делает не по вредности, не по злобе, не по его видимым качествам, а – по невидимым. Невидимым пока ещё только ему. Но не женщине. Он прав, он тысячу раз прав, желая женщину, возлюбленную. И если у него стоИт, то, значит, воистину стОит. Так диктует его Сила, так хочет его вселенная. Для него безусловно – стОит.
     А женщина знает ещё иное, знает не только о зарождении мира, но догадывается – всем своим существом –  и о таинственной закономерности ухода из него, знает как никто, знает одна. В муках, и по сути один на один с миром – рождает, и в одиночестве же, но без ужаса, присущего более мужчине, нежели ей, что-то о зачатии и смерти знающей больше него, одна же и уходит. И знает о рождении не меньше, чем об уходе. Мужчине этого не дано. Недаром поэтом было воскликнуто – то ли вопрошающе, то ли утверждающе:
                «Что знает женщина одна о смертном часе...».
                (О.Э.Мандельштам. «Соломинка»)
     Воскликнуто, и почти тут же отправлено в черновики. Да, это лишь вариант, но какой вариант! Выходит, женщина знает, а мужчина не очень? Возможно, но ведь это поэтическое полувопрошение, к тому же отвергнутое. И всё-таки странно тревожащее, неуютно живущее в памяти знающего, полувопрошение.
     Но главное, женщина знает о рождении больше, нежели мужчина. Даже молодая, любящая ещё безотчётно, стихийно. И всё-таки, что же её останавливает в страсти, в порыве, на грани желанного, но так и не случившегося? Зачем отвергает сильного, брызжущего соками самца? Умом не ответит. Явным умом.
     А вот умом неявным, Над-умом, или же более животным Под-умом ответит вполне определённо – там, на самых на вершинах или глубинах мировых предсоитий, в промыслительном вареве, в мареве предсочитаний вариант именно этого соития отвергнут. Отвергнут неясно кем и по каким верховным причинам, но отвергнут праведно и решительно – именно вот эта пара – он, жаждущий, и она, хотящяя, – для полноты мирового смысла сейчас не подходит. Вот не годится этот вариант, и точка.
      И женщина чувствует, знает это неявным,  тайным, тёмным своим умом, а мужчина своим явным и слишком ясным, увы, прозрачным умом – нет. Он обречён страдать, впадать в бешенство, пьянство, сумасшествие, и ни черта не понимать! Не понимать и толики из того, что со скорбью и горечью уже поняла – осознала, – женщина. Для него стоИт – значит стОит. Для неё тоже, конечно, стОит, ведь он так хорош собою, а сейчас ещё и желанен! Но стОит лишь в земном, слишком коротком по-человечески измерении. А в измерении глобальном – нет, пожалуй, не стОит. Для мужчины стОит – всегда. Если, разумеется, стоИт.
Отрицание мужчиной женщины, не-стояние у мужчины редко, крайне редко  вызвано причинами нравственного порядка. В основе здесь чаще всего скрыты пружины онтологического характера. А если разложить эту онтологию на части, они окажутся или эстетические (ну непривлекательна, больно уж отвратна предлагаемая противоплоть!) или – физиологические. Но это не предмет настоящего разговора.  Это предмет более медицинский. Главное тут, для мужчины – если стоИт, значит стОит. СтОит всегда. Тут  всегда веление Силы, всегда диктат для мужчины. Для женщины – не всегда.
     И всё это пока только молодая любовь, страсть, где осознание юной женщиной, возможно ещё целомудренной, нежелательности зачатия сейчас –  вот ими, двоими, кого-то третьего – осознание это, хотя и непреложно и неотвратимо, но выработано почти подсознательно, вымучено умом неявным.
А вот любовь и желание женщины опытной - иное. Это желание более прагматично, и для вселенной, для вопросов онтологического порядка не очень-то и важно, это желание. Сама тема живорождения, распложения живого вещества в мире здесь отступает на дальний план. Чаще всего проступает тема и мотивация надёжности, основательности быта, комфорта и выгоды.
     Впрочем, эта тема интересна чаще всего лишь как повод для дамских, «психологических» романов. А роман настоящей, горячей жизни, как и тысячи лет назад, по-прежнему прост, юн, совершенно обнажён перед миром. И звучит всё так же, по-прежнему тупо, упорно, варварски непререкаемо:
                стоИт, значит стОит.