Снежный поцелуй - ч. 2

Опубликовано в журнале "Жемчужина" № 6 - 2001 г.  в сборнике «Страна отцов» 2004 г.: Брисбен. Также на личном авторском сайте - http://tamaleevwriting.yolasite.com

                Посвящается дорогому другу и ученице - доктору Флоре Б.
Начало - Ч. 1

     ...Флора всё шла и шла. Медленно, упиваясь неожиданной свободой. Если бы её в тот момент спросили, о чём она думает, - она едва ли смогла бы ответить. Её просто заливала радость - радость двадцати-пятилетнего бытия и этого черно-синего простора, где, казалось, не было никого кроме неё, да морозного воздуха, от которого начинало покалывать в носу, да ещё - русского снега, что начинал под ногами всё крепче поскрипывать. Темнота вокруг невероятная: куда-то подевалась луна, даже последние две-три звезды - и те успели исчезнуть за тучами! Несмотря на это Флора шла уверенно; она в темноте хорошо видела, вот и сейчас её глаза быстро освоились. Да разве при таком снеге можно не видеть? - она уже давно различает силуэты деревьев, ей даже видны собственные следы на подтаявшем за день и схваченном морозом снегу! А автобус - да вот же его огни... От лёгкого ветерка, где-то высоко в деревьях, пронёсся тонкий, едва уловимый, звон. Флора увидела, что подошла к краю леса. Каждая ель, каждая ветка, каждый куст вокруг неё - потрескивали. Она пришла в неописуемый восторг и... пошла прямо на этот звук. Ей казалось, что всё вокруг - звенело, пело. Неужели это только показалось? Пожалуй, нет: когда человеку двадцать пять лет, всё это происходит на самом деле! Тогда, даже время замедляет свой ход...
     Было невыносимо жаль отрываться от неземной красоты, но земной рассудок стал напоминать Флоре, что ей следует вернуться к автобусу. Она оглянулась в последний раз и, глубоко вдохнув в себя волшебные остатки сказочной ночи, двинулась обратно. Снег пошёл вовсю, сгустившаяся чернота как-будто залила землю. Впрочем, это нисколько не смущало - ведь автобус где-то недалеко. Поднявшийся ветер пробрал её до костей и заставил слегка прибавить шагу. Что за вздор: описав круг, Флора вернулась на ту же самую лужайку - к той же самой ели! Неужели она чересчур понадеялась на своё ночное зрение? Хотя, при чём тут зрение, когда ветер залепил снегом глаза? Экая досада, теперь даже и следов не видно: их занесло! Ругая себя почём зря, Флора двинулась в противоположную сторону - туда, где, как ей казалось, должна быть дорога, но вскоре обнаружила, что заблудилась. Тогда она пошла наугад - краем леса: где-то здесь она всё равно выйдет к дороге...
     Прошло не так уж много времени, но Флоре оно показалось вечностью. Настроение испорчено, - от холода, и ещё от чего-то, ноги перестают слушаться. Никакого звона в лесу теперь нет и в помине, - противный колючий снег, вместо волшебных видений, вызывает в содрогание и озноб. Флора упорно идёт. Напрягая зрение, всматривается в кромешную тьму, которая начинает порядком раздражать.
     И вдруг ей стало страшно: почудилось, что в темноте - среди деревьев - кто-то есть! Флора застыла на месте, боясь пошевелиться. Потом присмотрелась и глазам своим не поверила: быть того не может! - не более чем в тридцати шагах от неё стоит, зевая и лениво почёсываясь, грузный, лохматый медведь... Надо было что-то предпринимать, куда-то бежать! Но Флора не может вырваться из оцепенения. Медведь, однако, не обращает на неё никакого внимания, или же просто её не видит. Некоторое время он к чему-то прислушивается, потом понюхал воздух, с сопением зевнул и... опять почесался. Ему нет никакого дела до ночных похождений затерявшихся в лесу, туристов! Опустившись на передние лапы и тяжело переваливаясь, Топтыгин заковылял в глубь леса - от греха подальше...
     Флора, с облегчением, перевела дыхание. Но, в следующую же секунду её снова обуял ужас, только в этот раз - какой-то новый, парализующий всё тело. Всеми фибрами души Флора явственно почувствовала, что за её спиной было что-то очень страшное - намного страшнее медведя. Как молния, промелькнули в её голове рассказы отца, слышанные в далёком детстве: в их родной Югославии бывали волки! Флора не хотела, не смела, обернуться. Да и незачем ей было видеть то, что она знала своим шестым чувством: инстинкт говорил, что сзади сама смерть... Но вот, тот самый ужас, что сначала парализовал, теперь вывел её из оцепенения. Словно какая-то неведомая сила рванула её вперёд: скорее! к любому дереву! любой ценой наверх! Хотя знала, что вскарабкаться не сможет. Сделав несколько шагов, у Флоры подкосились ноги. И она, в отчаянии, опустилась на снег, закрыв обеими руками голову. Почти одновременно, разорвав ночную тишину, грянул оглушительный выстрел.
     Из обморочного состояния её вывел чей-то грубый, резкий окрик. Не понимая где она и что с ней, Флора медленно подняла голову. Человек в шинели, с винтовкой, подошёл и, взволнованно жестикулируя, начал говорить ей что-то очень резкое. Почти кричал. Неподалёку на снегу лежал убитый волк, - из его горла текла блестящая чёрная струйка, расплываясь на снегу большим тёмным пятном. Флора попробовала встать, но её ноги не держали. Если бы охранник не подхватил под руку, она бы упала - так она дрожала.
     «Этот человек спас мне жизнь! Надо его поблагодарить», - но в панике Флора не могла вспомнить ни одного русского слова.
     Охранник продолжал кричать, всё время почему-то упоминая "мать". Флора ничего не могла понять, но догадалась, что он на неё за что-то сердится. Однако, для чего он так долго кричит? Любопытно, за кого её принял?
     - Моя мать - сэрбски! Я - югослав! Туриста з Нью Зиланд! - ткнула она себя в грудь.
     Охранник остолбенел, - на какую-то минуту он, казалось, потерял дар речи. Потом вдруг громко расхохотался. Наконец он действительно поверил, что она - одна из туристок, а не то, что ему вначале показалось. Он сразу сменил тон. Но Флора ничего не могла понять, - она всё ещё дрожала, хотя её страх уже начал уступать раздражению. Она опять ткнула себя в грудь и тоже крикнула:
     - Я - югослав! Туриста з Нью Зиланд! Я - югослав! Сэрбски! Сэрбски... понымайт?!
     Решив, что он ничего "нэ понымайт", она перешла на английский...
     Оказалось, что охранник немного владел английским, поэтому стало возможно хоть как-то переговариваться. Он объяснил, что она, не подозревая, отправилась разгуливать в "запретную зону"; что она нечаянно вышла на другую сторону дороги - и заблудилась; что она должна благодарить судьбу за то, что он проявил "бдительность" и отправился вслед за ней, а не то - не быть бы ей сейчас живой!
     Они пошли прочь из леса. Флора едва переставляла ноги. Охранник с винтовкой шёл рядом, придерживая дрожащую Флору под руку. Так, для порядка, "чтобы опять не заблудилась в запретной зоне".
     - Где мы находимся? - спросила Флора.
     - В "дремучем лесу"! - отшутился охранник. Координатов однако не сказал.
     - Как вас зовут?
     - Для вас - "Иван-Царевич"! - усмехнулся он. - Слыхали о таком? Слыхали о русском фолклоре - "как Иван-Царевич птицу-жар поймал"...? - И добавил, уже от себя: - "как в лесу от волка он её спасал..."
     - Вы, наверное, кагебешник? - усмехнулась в свою очередь Флора, но в душе отметила, что красив этот кагебешник "до обалдения"...
    - В дисциплинарном порядке, за такую прогулку вас следовало бы...
     У Флоры подкосились ноги:
     - Что же теперь со мной будет? - она в ужасе смотрела на охранника; в том, что он именно "кагебешник", не было никаких сомнений! - Вы наверняка сообщите об этом происшествии...
     - Ну, это дело можно было бы прикрыть... - не давая Флоре опомниться, кагебешник притянул её в свои стальные объятия - и вдруг крепко поцеловал.
     После ужаса, который пришлось только что пережить в ночном лесу, этот неожиданный поцелуй показался продолжением прерванной сказки. У Флоры захватило дух, голова пошла кругом. На какую-то секунду показалось, что опять зазвенели на ветру сосульки. Но нет, вовсе не показалось, это действительно запел лес - закружился в снежном вихре! Где-то близко, совсем близко, блестели "обалденно-красивые" глаза кагебешника. «Может, он и в самом деле "Иван-Царевич"? Однако, в следующую же минуту, Флора опомнилась и решила, что дерзкого охранника не мешает проучить:
     - Мэнэ мать-югославка воспитывала! Кто вам позволил без разрешения...
     Но охранник молчал и, казалось, её не слушал. Не выпуская Флору из объятий, невозмутимо, с нескрываемым любопытством её рассматривал. Потом слегка наклонился и, смеясь, начал сдувать с её бровей и волос снежинки. Флора окончательно рассердилась, изловчилась - и в ярости начала колотить охранника в грудь. Её маленькие кулачки ударялись точно о каменную стену. Она бы и дальше колотила, если бы её губы не обжёг новый поцелуй; если бы этот поцелуй не захлестнул её огнём - да таким, от которого мог растаять и потечь весенними ручьями снег вокруг; если бы голова опять не пошла кругом...
     Вдруг, совершенно неожиданно, охранник её отпустил. Флора была потрясена. И разочарована: зачем нужно было этой сказке кончаться! - думала она в бессильной, до боли, ярости. Они снова пошли в сторону автобуса. Охранник - на шаг позади неё. Больше они не разговаривали.
     Наконец показался тусклый свет нижних фар автобуса. Охранник помог Флоре вскарабкаться на высокую ступеньку:
     - Больше не отлучаться! - бросил он сурово, и исчез в темноте.
     Усевшись в полумраке автобуса в своём углу, Флору затрясло, как в лихорадке. Стоило закрыть глаза, как она тотчас слышала звенящие от ветерка ели. И снова вставали перед ней в искрящейся от снега ночи сонный медведь, убитый волк и неожиданно спасший её - охранник с винтовкой...
     - Кто он, этот охранник? - с досадой простонала она вполголоса так, что вздрогнул и обернулся её сосед-американец. - Да он же, наверняка, кагебешник! Значит, скажет своим о том, что случилось, и, конечно о поцелуе! - у них ведь всё положено докладывать! Тогда нам обоим будет неприятность.
     Флора бредила кагебешником до рассвета. Собственно говоря, она им бредила до самого конца путешествия. На яву же, она увидела его ещё раза два, или три, - перед самым отъездом, да и то мельком. Первый раз - это было, когда кагебешник случайно проходил мимо неё. Незаметно для остальных, усмехнулся и едва-слышно проговорил:
     - Мать-югославка... Чего ещё?
     И в другой раз - опять же, проходя мимо, но не глядя на неё, пробормотал с усмешкой:
     - Мать..?
     Был, кажется, ещё один раз, но тогда он ей просто издали кивнул.

     С тех пор прошло 25 лет. Только недавно Флора решила поделиться, рассказать об этом происшествии. Прежде - боялась подвести кагебешника. И ещё, - было бы обидно, если бы ей просто не поверили. Но, каждый раз, вспоминая ту далёкую поездку по России, ей кажется, что она снова снежной ночью в лесу, одна. И опять ей слышится тихое, лёгкое потрескивание - перезвон еловых веток на морозе; снова мерещатся сонный медведь, и тот ужас - при виде убитого волка на снегу... Опять вспоминается "обалденно-красивый' охранник и его невероятный поцелуй.

                © Тамара Малеевская. 2001.