Зигфрид рассказывает истории

Солнце садится. Красноватые отблески ложатся на желтые стены домов и потемневшую черепицу крыш. Это наше время. Я выбираюсь через маленькое окошко — сначала на плоскую площадку. Когда-то хозяева хотели построить тут террасу, но почему-то в итоге ограничились одним неогороженным настилом — рисковая затея для пятого этажа. Потом — осторожно, тут можно поскользнуться — карабкаюсь на самый верх, к трубе. Тут хорошо. Одновременно и тенек, и отличный вид на весь заснеженный старый город и извивающуюся, словно змея, блестящая чешуей под закатным солнцем, реку
Зигфрид уже здесь, оккупировал лучшее место в тени, но зато каким-то чудом притащил с собой термос и кружки.
— Привет, — говорит, не оборачиваясь и продолжая наблюдать большими неподвижными глазами окно дома напротив.
— Привет, — обнимаю его, прижавшись на мгновение щекой к теплой и гладкой шкуре. Всего неделю не виделись, а надо же — соскучилась.
Зигфрид покорно терпит мои нежности. Он не любитель, я знаю. Но мне нравится, он знает.
— Чем займемся? — интересуется, наконец соизволив взглянуть на меня.
— Будем сказки рассказывать, — говорю. — Зря, что ли, я к тебе на такую верхотуру лезла?
— Положим, лезла ты сюда потому что тебе тут самой нравится, — начинает он, но потом соображает, что я его дразню, и кивает в сторону моей кружки — пей, мол. — Для сказки герой нужен. Давай придумывать.
— Чего его придумывать? — беру кружку, отпиваю. Хороший чай. С какими-то новыми травками, пахнет летом. — Есть уже. Смотри: молодой парень, приехал из провинции, покорил столицу, амбиций до неба, сил полно, талантов не перечесть, ничем и никем пока особо не связан — резвись — не хочу.
— Нуууу, — говорит, — годный герой, удобный. Вполне себе можно и в огонь, и в воду, и в медные трубы.
— Эй-эй! — предупреждаю. — Поаккуратнее с огнем и водой!
Смотрит подозрительно:
— Чойта?
— Тойта, — говорю сердито. — Может, у меня интерес личный.
— Ой ну я не могу, — посмеивается, — интерес у нее личный. С твоим интересом мы каши не сварим.
— Ладно, не капризничай, — чешу ему под подбородком, он урчит, довольный — не дракон, а кошка натуральная — можно огня и воды, а то сам заскучает и из нашей истории сбежит. Но чуть-чуть, без фанатизма.
— Ну тут уж как пойдет, — говорит. Встряхивается, роняя с кончиков пластинок, соединяющихся в рисунок чешуи, красные искорки, растягивается поудобнее. — История первая.

***История первая***

— Чем он там у тебя увлекается?
— Не у меня. Просто увлекается. Пусть, например, танцевать любит.
— Ага. Танцевать. Ну смотри. Вот он, например, танцует. Старается. Учится. Что-то получается, что-то нет. Он все-таки упирается, добивается какого-то уровня, а потом — все, ступор. Ну то есть, вроде, в общем и целом ничего, но ему мало, он же хочет быть лучшим. И вот он решает бросить, совсем.
— Как совсем?
— Абсолютно. Вообще к теме не возвращаться. Ну потому что или все, или ничего. В его духе?
— Предположим, — хмурюсь: история, на мой вкус, получается не фонтан. Но она первая, а первый блин, ясное дело, идеальным бывает редко. Так что терплю пока.
— Ну так вот. Бросил. Решил карьеру строить. И там у него, вроде, пошло. Допустим, даже пост какой-то занял. Ходит весь из себя в костюмчике и с портфелем.
— Да ну кто ж так ходит-то сейчас? — не выдерживаю. — Тем более там, где он работает, вообще никаких костюмчиков и портфелей не бывает!
— Цыц! Моя история, в чем хочу — в том и ходит! — и шипит на меня даже.
— Все, молчу, — сообщаю я и обиженно утыкаюсь в кружку.
— Воооот, — тянет эта тварь. — И едет он, положим, на конференцию куда-нибудь — ну, куда?
— В Буэнос-Айрес, — ворчу недовольно.
— В Буэнос-Айрес, — чешуйчатая морда расплывается в широкой улыбке. — И там слышит те самые мелодии, видит уличных танцоров, сбрасывает пиджак, выкидывает к чертям портфель, офисные ботинки не годятся, и их тоже нафиг-нафиг, хватает первую попавшуюся девицу, танцует в пыли так, как никогда и ни с кем не танцевал, срывает аплодисменты собравшейся толпы, танцевальные старейшины плачут, женщины несут цветы, он остается там, основывает свою школу и ездит по всему миру с выступлениями, собирает полные залы, да что там залы — стадионы!
Сижу, широко раскрыв глаза и действительно это все вижу — умеет же, гад — но говорю вредным голосом:
— Не верю.
— Ой, ну да, конечно, ты давай спроси меня скорее, кому тут твоя вера нужна? — выдает вдруг одесский говор — где только нахватался? — И я таки тебе скажу: вообще никому. Я рассказал, ты услышала, и увидела — и попробуй мне только соври, что не увидела! — первая история есть.
— Есть, — соглашаюсь. Делаю вид, что неохотно, но на самом деле первая история получилась по итогу вполне терпимой. — Чур вторая моя!
— Вторая и безо всяких чуров твоя, — величественно кивает и укладывает голову на передние лапы. — Понеслись.

Продолжение:
https://ridero.ru/books/zigfrid_rasskazyvaet_istorii