Глава 11
- Твой хозяин, раб, – услышала она голос Вупара.
Её сон как рукой сняло, она быстро вскочила с кровати, судорожно ища глазами часы, а про себя думая: «Проспала. Он меня точно убьет, решит, что его серьезно не воспринимаю или, что слишком ветреная, без стержня».
В покоях было темно, она повела рукой и магические факелы загорелись приглушенным красным светом, посмотрев на часы, она увидела, что сейчас 8:30. Подходя к двери, она судорожно думала: «Это не может быть утро, так долго бы не ждал, пришел бы раньше наказать. Договорились на 9 вечера, смысл ему ко мне в 8:30 вечера приходить. Бессмыслица какая-то. Боже, хоть бы сейчас было не утро, только не утро. Ненавижу осень, и утром и вечером темно, холодно, вокруг всё в грязи».
Она пошла к двери, зажмурила глаза, сплела пальцы, шепча про себя как заклинание: «Не утро. Ну, боже, ты мне должен, за то, что я перенесла, пора бы тебе и мне помочь. Давай, только не утро. Не утро, не утро».
Подойдя к двери, она встряхнула руки, повела головой, поправила волосы и постаралась как можно увереннее открыть дверь с каменным выражением лица и спокойно произнесла, кланяясь: - Хозяин.
Вупар задумчиво её разглядывал, посмотрел поверх неё вглубь комнаты, и громко произнес: - Клеймо тебе к лицу, раб.
Комилетта выпрямилась, нервно обернулась к кровати, надеясь, что посол не проснулся и, удостоверившись, что он спит, она попробовала выйти из покоев, чтобы закрыть их и не разбудить спящего Хонора, но Вупар её не пропускал и спокойно громко произнес: - Что даже не пригласишь в свои покои, раб? Заставишь своего хозяина стоять в дверях?
- Я лучше к вам выйду, хозяин. Вашему присутствию не все в моих покоях будут рады, – произнесла тихо Комилетта и вновь попыталась выйти, Вупар заново перегородил ей дорогу и произнес ещё громче: - Тогда поговорим в дверях раб. Хотя, это весьма невежливо с твоей стороны, и за это ты будешь наказана. Вечернее обучение сегодня отменяется и переносится на завтра, время пока мной не определено, но не раньше 9 утра.
Вупар боковым зрением увидел движение на кровати, резко развернулся и ушел, чем поверг Комилетту в легкое замешательство. Она закрыла дверь и натолкнулась головой на тяжело дышащего от ярости посла, который сквозь зубы произнес: - Где он?
- Хон, ты во дворце, у меня в покоях, Вупар тоже живет во дворце. И если честно я жутко устала, и у меня совсем нет сил на то, чтобы тебя каждый раз успокаивать, как ты слышишь его голос. Ты делаешь мне только хуже, из-за твоего поведения меня могут наказать, и я опять пострадаю из-за тебя, – устало произнесла Комилетта, низко опустив голову и направляясь к кровати.
Она накинула капюшон мантии на голову, пряча лицо, легла, не снимая мантии на кровать на правую сторону, лицом к окну, укрылась одеялом, повела рукой, факелы погасли, закрыла глаза.
Она почувствовала, как посол опустился перед ней на корточки, а затем услышала его наполненный силой и сталью жесткий голос: - Рассказывай.
Комилетта сделала вид, что спит и промолчала.
Посол уже более мягко произнес: - Девочка моя, я вижу, что ты не спишь и что что-то произошло. Рассказывай, что с тобой сделали.
- Хон, я устала, спать хочу. Давай утром, – не открывая глаз, произнесла Комилетта.
- Нет. Рассказывай, – жестко стальным голосом произнес Хонор.
Она открыла глаза и увидела его серьезный сосредоточенный взгляд, наполненных сталью глаз. Она поняла, что он не отступит, но ей так не хотелось заново переживать весь кошмар этого дня.
- А если я не расскажу Хон, что ты сделаешь.
- Раздену тебя и осмотрю, – всё также жестко ответил он.
- Даже против моей воли?
- У тебя могут быть внутренние кровотечения, травмы, о которых ты сама не знаешь. В Академии магии я был лучшим со своего факультета по знахарству. Так, что я смогу их диагностировать и оказать тебе первую помощь. И я это сделаю, даже против твоей воли. Тебе следовало меня разбудить, как ты только вернулась.
- Со мной всё хорошо Хон, с нами был Бифариус, он все раны мне восстановил, я здорова. Я помогала Вупару в его делах по дворцу: кормила тварей, мыла и поила заключенных. И он нас с Бифариусом учит языку Царства Тьмы. Я тебе всё рассказала.
- Кто и за что нанес тебе раны, что восстановил Бифариус? – продолжил жестко Хонор свой допрос.
- Да так мелочь, сама упала. Давай спать.
Он быстрым движением сдернул с неё одеяло и разорвал мантию, а затем и панталоны, факелы ярко загорелись, освещая кровать. Комилетта вскрикнула, зажмурилась от яркого света, прикрыла себя руками.
- Руки вдоль тела, ладонями ко мне, – властным приказным тоном произнес он.
Она попробовала мягко начать: - Хон… – но натолкнувшись на его серьезное жесткое выражение лица со стальным взглядом, вытянула руки вдоль тела ладонями вверх.
Он выдернул остатки одежды из-под и с неё, серьезно её оглядел сверху вниз, ощупал её перевязанную руку и ладони, клеймо на груди, ребра, живот.
- Перевернись на живот, руки в стороны, ноги на ширину плеч, – всё тем же властным и приказным тоном жестко произнес сосредоточенный посол.
Комилетта подчинилась и заняла, названную позу. Он внимательно её осмотрел, накрыл одеялом и уже более мягко произнес: - Можешь расположиться, как тебе хочется, – и ушел в ванную комнату.
Едва, недоуменная Комилетта успела удобнее расположиться в изголовье кровати, укутавшись одеялом, как к кровати подошел Хонор с подносом, на котором располагалась чаша с водой, губка, бинт и какие-то разноцветные тюбики и скляночки. Он поставил поднос на тумбочку возле кровати и произнес жестко: - Правую руку.
Комилетта сильнее укуталась в одеяло, закрыв им свою голову, оставив небольшую щелку для глаз.
Он громко вздохнул и мягко сказал: - Любовь моя, твою правую руку, впрочем, как и ладони надо обработать, чтобы раны не загноились и быстрее зажили и еще ряд поверхностных порезов на теле и грудях. А также ряд ушибов на ребрах и синяки на коленях. Повреждения твоего тела весьма незначительны, внутренних кровотечений нет, но ими необходимо заняться и чем раньше, тем лучше. Или мне позвать Бифариуса?
Она отрицательно замотала головой и оголила свое тело по пояс.
- Я так и думал… - с ноткой досады произнес он и начал разматывать кружева с её правой руки. Размотав её руку, он что-то налил из скляночки в воду, намочил губку и принялся обрабатывать её правую руку, а вслух спокойно продолжил: - Бифариус изменился, стал сильным боевым магом, имперцем, в его глазах читается смерть, он убивал, и ни раз, и сам умирал ни раз. Сильно был жесток с тобой?
- Он считает, что я разрушила его жизнь, забрала у него Игнис и ребенка, – морщась от небольшой боли, произнесла Комилетта дрожащим от обиды голосом.
- Хорошо его обработал Кровавый, впрочем, он всегда славился как хороший манипулятор и тактик. Бифариус хотел тебя убить? – намазывая какую-то мазь на правую руку, продолжил спокойно Хонор.
Комилетта вскрикнула от боли и дернула рукой, но посол её крепко держал и, продолжая наносить мазь, спокойно произнес: - Хоть боль и резкая, но недолгая, быстро проходит. Зато мазь очень хорошая, к утру на руке, даже рубцов не останется, - а затем, смотря ей в глаза, произнес: - Тебе придется привыкнуть к боли и страданиям. Если ты думаешь, что этот день был самым плохим в твоей жизни, то ты сильно ошибаешься, моя израненная девочка. Самые жуткие и болезненные дни у тебя впереди. Этот день с Вупаром тебе покажется легкой неприятностью по сравнению с тренировками Кровавого. И я тебе почти ничем не смогу помочь, любовь моя, – и продолжил обрабатывать её руку.
- Да, Бифариус хотел меня убить, – дрожащим голосом произнесла она, чувствуя, что готова сорваться в истерику и пытаясь её подавить и взять себя в руки, из уголка глаза предательски стекла слеза.
- Хотел бы убил, он весьма силен, Вупар не смог бы его остановить. Значит, где-то внутри чувствует, что не всё так складно как нашептывает Кровавый, хотя, может, винит себя, но признавать этого не хочет.
- Ему Вупар не разрешил. Сказал, что дает мне второй шанс, – немного успокоившись от его слов, произнесла она.
- Холодный, расчетливый пес императора, я не удивлен. У Кровавого на тебя большие планы и Вупар сделает всё, чтобы они воплотились в жизнь.
- Что за планы Хон? – с интересом спросила Комилетта, смотря, как ловко он перевязывает бинтом её правую руку.
Перевязав ей руку, он посмотрел на неё и нехотя ответил: - За неразглашение тебе этой информации, я хочу выторговать у Кровавого, более мягкие условия тренировок для тебя. Так что выбирай сама: либо я тебе сейчас сообщу эту информацию, и Кровавый будет весьма жесток на тренировках в отношении тебя, наверняка будет на тебе отрываться за то, что ты всё знаешь. Комилла, он будет жесток даже по имперским меркам. Или твои тренировки станут более-менее сносными, наверняка они останутся смертельно-опасными, но не такими жестокими, кровавыми, как бы хотел Кровавый. Ты видела, в кого превратился Бифариус, спустя всего три с небольшим недели тренировок с Кровавым в Царстве Тьмы.
Комилетте жутко хотелось узнать о планах императора в отношении неё, но и жестоких, кровавых тренировок не хотелось. Вспомнилось повествование Арси о нравах имперцев, их наказаниях за мелкие провинности, отношениях в клане; как Вупар сломал ноги Бифариуса, за то, что тот их просто положил на стол в библиотеке; как император, поджег уставшего вымотанного Бифариуса, когда тот просто уснул в его покоях на кресле. И она решила, что не готова ко всем прелестям тренировок с императором и вслух произнесла: - Я за более мягкие условия тренировок.
Посол облегченно вздохнул и принялся разбинтовывать её ладони, произнося: - Сама забинтовала?
- Да, я в детстве неугомонной была, постоянно колени, локти разбивала, сосед у бабушки в деревне студент-медик был, он меня научил.
- Забинтовано умело, видимо практики много было. Это хорошо, может не так тяжко будет на тренировках. Сейчас, будет больно, – произнес он и принялся обрабатывать её правую ладонь.
Комилетта слегка вскрикнула от боли, он продолжил обрабатывать, не обращая внимания на вскрик и попытки вырвать ладонь.
- Постарайся не реагировать на их высказывания и выпады в отношении тебя. И не показывай своей слабости и что тебе больно. Узнают больное место, будут давить туда особенно сильно. Слабость презирается в Империи, слабых уничтожают и весьма ужасными способами, как правило.
Имперцы любят получать удовольствия мучая, издеваясь и убивая других. Кровавый сделал это видом искусства, которым любуются и наслаждаются. В муках и смерти нет ничего прекрасного, любоваться смертной агонией живого существа или вывернутым наизнанку расчлененным трупом – это не нормально, это садизм.
И постарайся односложно, безэмоционально, отстранившись от своих чувств, смотря на ситуацию как посторонний наблюдатель, отвечать. Будь предельно вежлива и почтительна, особенно с Кровавым и императрицей, не забывай, что они повелители, а ты обычный маг. Не играй с Вупаром и Бифариусом. Вупар очень умен и опытен, отлично просчитывает последствия действий, высказываний, не заметишь, как попадешь в его ловушку; Бифариус для тебя смертельно опасен, не стоит его злить, общение с ним сведи к минимуму.
Закончив с ладонями, он принялся за царапины и ссадины на её теле.
- Хон, ты не злишься?
- Девочка моя, ты права, моя злость и ярость, может тебе дорого стоить. Я готов растерзать любого и за меньшее из того, что с тобой сделали имперцы. Видеть тебя покалеченной, униженной и страдающей, мне не доставляет удовольствие, разрывает мне сердце, я чувствую себя беспомощным и слабым, я очень хочу всё это прекратить. Но ты сделала свой выбор, и я его принял. Я постараюсь быть тебе полезным и не сделать хуже. Буду ждать тебя с твоих занятий и тренировок, поддерживать, утешать, делиться своими знаниями и опытом. Не скрывай от меня ничего, любовь моя.
- Постараюсь, – тихо произнесла Комилетта, а про себя подумала, что ей с Хоном очень повезло, что он заботливый и внимательный, нежный и сильный, и ей очень приятно от его слов и поддержки.
Закончив с её торсом, он откинул одеяло с неё и принялся обрабатывать синяки и ссадины на коленях. Закончив с ними, он встал и, смотря, серьезно и встревожено, слегка краснея, сжав до бела кулаки и напрягшись, хрипло, едва слышно, произнес: - Они ничего больше с тобой не сделали? Они… овладели тобой?
- Нет, там меня никто не трогал. Секса ни в каком виде не было, Хон, – четко произнесла Комилетта, уловив направление его взгляда.
- Слава Богам, – едва слышно прошептал он на глубоком выдохе, его тело расслабилось, он сложил всё на поднос и ушел в ванну. Комилетта удобнее села на кровать, облокотившись на спинку.
Вскоре подошел Хонор, сел рядом и передал ей стакан с горячим, вкусно пахнущим цитрусом, медом и пряностями, оранжевым напитком и произнес: - Это для горла и поднятия иммунитета, ты заболеть пытаешься, температура слегка выше нормы. Заставил раздетой выполнять поручения?
- Да. Не сразу правила игры поняла. Была наказана, – наслаждаясь, горячим вкусным напитком, который моментально согревал всё тело и успокаивал горло, произнесла она.
- Ты неплохо справилась для первого дня. Повреждения все поверхностные и незначительные. Как психологически? Совсем страшно было?
Она допила напиток и нервно утвердительно кивнула. Он залез под одеяло и прижал её к своей груди, поглаживая по голове и спине. Комилетта не смогла сдержать нахлынувшие чувства жалости к себе, несправедливости, обиды, злости, страха, беспомощности, незащищенности и тихо зарыдала, обняв его. Он прижал её сильнее к себе и молча гладил.
Успокоившись, она почувствовала себя неловко за то, что не смогла себя сдержать и разрыдалась у него на груди, отерла лицо, слегка отстраняясь, тихо произнесла: - Я совсем слабая…
- Комилла, любовь моя, ты выжила сегодня, хотя тебя намеривались убить, и получила только весьма поверхностные повреждения. Ты сильная, намного сильнее, чем думают они, и сильнее чем думаешь ты, – произнес мягко он и погладил её по лицу.
Она остановила его руку на клейме на своей щеке и произнесла: - Не надо, Хон. Я не хочу, чтобы ты дотрагивался до этого уродства.
- Комилла, моя израненная девочка, ты прекрасна. Я люблю тебя всю, каждую частичку твоего тела, твоей нежной атласной кожи. От этих шрамов мы избавимся, как только закончится твое обучение и тренировки, даже следа от них не оставим, – мягко прошептал посол, уложил её аккуратно на спину, навис над ней.
- Честно?! – сомневающе спросила она, проведя руками по его спине и рукам, с интересом разглядывая их, нижнее белье соскользнуло с посла.
- Честно, – возбужденно пробасил Хонор и стал покрывать поцелуями её лицо, уделяя особое внимание клейму на щеке, его правая рука жадно ласкала её груди.
Она едва слышно застонала от удовольствия, что ещё сильнее распылило разгоряченного посла, который с животной страстью стал ласкать её тело, оставляя следы от засосов на её шеи, плечах, грудях, до боли сдавливать её ягодицы.
- Хон, не торопись, давай помедленнее, – пытаясь остановить его натиск, произнесла возбужденно, извивающаяся Комилетта. Казалось, её слова оказали на него абсолютно противоположное действие, он лишь усилил свой напор, оставляя синяки от засосов на животе и сдавливая её плоть до боли.
Она обхватила двумя руками его голову, пытаясь оторвать её от своего тела, и громко четко жестко произнесла: - Ты делаешь мне больно. Остановись, сейчас же.
Хонор поднял голову, его взор стал проясняться, посмотрел на её тело, покрытое жуткими засосами и синяками, резко убрал руки, встал, и ушел в ванну, с силой хлопнув дверью. Из-за двери послышался звук бьющегося стекла, ломаемой мебели и грозный рык.
Она немного подождала, и, когда звуки затихли, зашла в ванну. В ванне творился полный хаос, на полу валялись части раковины, мебели, стекла, зеркала. Возбужденный, разгоряченный, израненный, тяжело дышащий Хонор, стоял под холодным душем, увидев её, он сквозь зубы прорычал: - Беги отсюда, я опасен, – и отвернулся, подставил лицо под холодные струи душа.
Комилетте было страшно, она чувствовала, что он действительно сейчас опасен для нее, и он не шутит. Но в тоже время она чувствовала немного своей вины за то, что довела его до такого состояния, так долго сдерживала его желание. И что-то сильно манило в нём, в таком напряженном, возбужденном, опасном, сильном, еле сдерживающем себя, с катящимися с рук каплями крови. Она с интересом посмотрела на него: шикарное прокаченное обнаженное возбужденное тело, перевитое мышцами, большие перевитые канатами мышц ручища, покрытые небольшими порезами сейчас, упругие округлые ягодицы, безупречный торс, широченная грудь, внушительный член. Его тело возбуждало её, но она уже не один раз видела его возбужденного и обнаженного, что-то другое манило её, влекло, подталкивало её отринуть логику, инстинкт выживания и прикоснуться к нему.
Она шагнула в душ, ледяные капли обжигали, обостряя её чувствительность, прижалась к нему сзади, он глухо рыкнул, вцепился израненными руками в стену. Она нежно провела руками по его пылающей груди, животу, его возбужденному члену, яичкам. Он сквозь сильно стиснутые зубы глухо зарычал, с силой стал сжимать пальцы, обдирая камни стены, но продолжил стоять на месте. Она нежно погладила его спину, покрыла её поцелуями, сжимая его ягодицы.
Посол про себя думал: «Беги отсюда, любовь моя. Я растерзаю тебя, слишком долго я сдерживал себя. Я опасен, беги. Как же приятны твои прикосновения, ласки. Надо себя сдержать, главное не шевелиться, не трогать тебя, мою маленькую израненную девочку. Беги, молю».
Она обошла его, стала нежно целовать его грудь, лаская руками его мужское достоинство, опустилась с поцелуями ниже, лаская его живот. Встала на колени, взяла его член в рот и начала посасывать и ласкать его язычком, поглаживая руками его яйца и ягодицы. Посол глухо застонал. Она чувствовала, что он смотрит, как она его ласкает. Его дыхание становилось более прерывистым, стоны утробнее.
Он опустил руки, останавливая её, и стоило ей подняться с колен, как он схватил её за ягодицы и резко поднял, придавил к стене, её ноги обвили его бедра. И не успела она понять, как он в одно резкое движение грубо и глубоко вошел в неё. Она вскрикнула то ли от неожиданности, то ли от страха, то ли от боли, то от наслаждения, она сама не могла понять, отчего именно. Она уперлась руками в его грудь, пытаясь отстраниться, прекратить всё, про себя думала: «Нет, я не готова. Я не хочу».
В его глазах бурлила раскаленная сталь, он накрыл её рот жестким диким поцелуем, давя её крик, сильнее придавил к стене, смяв её попытки сопротивления, до боли впился руками в её ягодицы и мощно и ритмично заработал бедрами. Комилетте стало жутко обидно, что Хонор не остановился, смял её попытки, из уголков глаз потекли горячие слезы. И в то же время ей было безумно приятно ощущать его в себе, чувствовать его силу и мощь, дикую необузданную страсть, чувствовать его горячее возбужденное тело. Она поняла, что не хочет, чтобы он останавливался. Комилетта обвила его ягодицы сильнее ногами, давя ими в такт его движениям, руками впилась в его спину, оставляя царапины на его разгоряченной коже. Её стоны прорывались сквозь удерживающий её рот дикий поцелуй Хонора. Вскоре он утробно застонал, его тело несколько раз дернулось, словно в агонии. Отзываясь на его движения, её тело изогнулось, по нему прошла судорога оргазма.
Она опустила свою голову ему на плечо, успокаиваясь. Он нежно погладил её по голове и шеи, пытаясь успокоиться, отдышаться, сделал воду теплее.
- Надо обработать твои раны, Хон, – успокоившись, прошептала Комилетта, поглаживая его по спине.
- Ты не должна была меня увидеть таким, – слегка с грустью проговорил он.
- А ты не должен был видеть меня обезображенной и рыдающей. Мне понравилось, Хон.
- Да, я почувствовал.
- Удивлен?
- Немного. Я очень старался быть мягче.
- Скажу тебе по секрету, мягче ты нигде не был. Наоборот, был весьма и весьма тверд. Он залился краской и удивленно произнес: - Комилла?
Она слегка отстранилась от него и, смотря в его, залитое краской смущения лицо, плотоядно рассматривая его грудь и руки, проводя по ним рукой, слегка царапая, томно произнесла: - И мне ты, такой большой… и твердый… понравился... весьма понравился.
Комилетта почувствовала, как посол начинает возбуждаться, а его член твердеть в ней. Он провел рукой по её лицу, нежно поглаживая, большим пальцем провел по её влажным губам, внимательно рассматривая их. Она, взяла палец в рот и начала посасывать и ласкать его язычком.
- О, Комилла… – вырвался полустон у Хонора, который медленно и плавно заработал бедрами. Она сладко застонала, изгибаясь в такт его движениям.
Свидетельство о публикации №218022701515