Старый дом

Ночь. Только поздно вечером кончился обложной дождь. А сейчас вызвездило, тихо. Стоит на опушке леса бревенчатый Старый Дом, смотрится в уснувший пруд, думает неспешную думу свою, прошлое вспоминает.

Сколько людей он помнит, сколько детей родились, выросли и стали взрослыми у него на глазах! А сколько раз его разбирали, перевозили на новое место, потом снова собирали. Но и здесь он давненько стоит, ох, давненько…

Вот и не спится старику, думы одолевают, прошлое память тревожит. Не спит еще кое-кто: болтливая мышка, которой скучно и очень хочется с кем-нибудь поговорить. Все ее подружки давно набегались, наелись, наговорились и спят, посапывая носами.

«Все вздыхаешь, старик? Да, проку от тебя действительно мало!» говорит она Старому Дому. «Крыша худая, течет, да и бревна уже дряхлые, скоро, видно, сломают тебя совсем!»

Отвечает мышке Старый Дом тихо-тихо, чтобы не разбудить спящих в доме мышей, и деревья в саду, и дремлющее в ложбинке озеро:

«Верно, стар я стал. Только не крышу вини, а дождь: он две недели подряд шел. При таком потопе все на свете может промокнуть, так-то».

И снова тишина. Мышь не нашла, чем бы еще попрекнуть Старый Дом.

А в это время к дому в ночи подбирались разбойники. Бесшумно, осторожно подкрались к двери и пробуют снять ее с петель. Мышка от страха залезла в дальний угол подполья и притаилась там, дрожит, как осиновый лист, перепугалась. На то она и мышь, чтобы бояться! А Дом не боится!

Очнулся Старый Дом от своих грустных дум, наклонился слегка: дверь снаружи не открывается теперь! Никак не могут разбойники дверь открыть.

Поглядывают на высокие окна, а на окнах ставенки дубовые! Обозлился главарь, видит, что никак внутрь дома не попасть, прохрипел простуженным голосом:

«Не поддаешься нам, старик, так все равно не жить тебе, сожгу тебя!»

Запалил главарь шайки факел, поднес яркое пламя к могучим бревнам, ждет, но… погас факел.

Будто ветерок прошелестел, это тихо смеется Старый Дом. Две недели дождь лил, как из ведра, снаружи бревна мокрые, только внутри они сухие да теплые.

Не горит Старый Дом в огне и в воде не тонет

А уже петухи выспались, поют во всю ивановскую, рассвет встречают. Испугались света разбойники и ушли в лес не солоно хлебавши.

А если заявятся снова, у Старого Дома в запасе на крыше отличное угощение: два увесистых дубовых полена. Пошевелит Старый Дом могучими плечами и «угостит» непрошеных гостей, только и поминай, как звали!

Поют голосистые петухи, бледнеют звезды, шагает доброе утро…

Снова задумался Старый Дом, видно, прошлое вспоминает.

Молчит говорунья мышь, нечего ей сказать. Ясно, что зря обидела она старика.

Старый Дом еще послужит.