Криминальный квартет

В детстве у всех времён года почти нет минусов. Как и нет понятия - хорошая или плохая погода. Есть только ограничения, из за которых невозможно проводить больше времени на улице.

Ветреный февраль был одним из нелюбимых в году, так как заставлял дольше сидеть дома или одевать на себя больше одежды при выходе на улицу. Но даже двойные штаны, свитер из овечьей шерсти и пальто на ватине не спасали от пронизывающей стужи, которая проникала к тщедушному мальчишечьему телу и вытягивала тепло.

- Ух, что то студёно сегодня на дворе! - Я ввалился вместе с клубами холодного пара в двери бабушкиной половины дома, запнувшись при этом о старое байковое одеяло, положенное для тепла на порог.

- Ты чего это шляешься в такой холод? Простыть хочешь! - Бабушка всплеснула руками,- а уроки сделал? - Я утвердительно кивнул и снял с себя пальто и шапку.
- Вот помочь тебе пришёл, а то замучили тебя эти "октябрята".

Под ребятами - октябрятами я подразумевал младших бабушкиных внуков, которых приводили к ней её дочери и сыновья для присмотра до возвращения с работы. Я был старшим в этой иерархии, учился уже в третьем классе и считал себя опытным и умным. Мог играть в "дурака", в лото, шашки и домино.

Баба Тоня в напарники себе выбирала меня. И не ошибалась в своём выборе - мы почти всегда были победителями. Особенно, когда играли не со взрослыми, а с младшими внуками, которые только научились разбираться с картами и с костяшками домино.

Ребятишки оживились, увидев меня и стали ещё больше шуметь и дурачиться. Бабушка прикрикнула на четверых своих подопечных и сняла с вешалки фуфайку.
- Пойду на Майку погляжу, а то скоро телиться, а она расхворалась, - и, подойдя к двери, дала строгий наказ, - присмотри за ними, да не шкодничай, как давеча, а то получишь! А вы слушайтесь, озорники!

В прошлый мой приход я ничего такого не "нашкодил". Я просто рассадил их на табуретки и объявил, что сейчас будет театр. Сам же незаметно вытащил из печи уголёк, нарисовал себе усы и бороду, под глазами сделал тени. И, надев на себя вывернутый меховой зипунчик, вышел навстречу зрителям...

Кто же мог подумать, что реакция почитателей моего таланта будет такой быстрой и непонятной. Я даже не успел станцевать и спеть песню про Карабаса - Барабаса. Визг и паника оказалась такой громкой, что даже прибежала соседка баба Фая, живущая через дорогу.

На этот раз я учёл прошлые ошибки и решил пустить всё на самотёк. Кочергой поворошил остывшие угли в камине, при этом нечаянно уронив несколько штук на пол. И, c чистой совестью, залез на русскую печь, что бы на тёплых кирпичиках прогреть свою озябшую душу.

Первым заметил угли на полу внук Колька. Он раздал по кусочку остальным и они стали рисовать усы и бороды друг другу. Мой театральный урок даром не прошёл. Затем начали хохотать и показывать пальцами на лица. Вовка, самый младший, подтащил табурет к зеркалу и увидев своё усатое отражение, поднял рёв, а за ним и другие. 

Я, лёжа на печи, тоже подвывал в тон остальным и подхохатывал. Это заставляло их выделять ещё большее количество жидкости из глаз. Такими "красавцами", с лицами измазанными сажей и сопливыми носами застала их вернувшаяся бабушка.

Услышав стук в сенях захлопнувшейся наружной двери, я принял умиротворённую позу и закрыл глаза. Ровное дыхание моё перешло в лёгкое всхрапывание.

- Осподе Исусе! Да что же это такое!- заголосила баба Тоня и скинула свою телогрейку.
- Кто же это вас так измазал!? - она по очереди стала протирать детские мордочки. Дети протягивали пальцы в мою сторону и друг на друга, чем и запутали бабушкино подозрение.

Я крепко "спал", в меру похрапывая и вполуха прислушиваясь к успокоительным бабушкиным нотациям.
- Похоже, и вправду уснул, отрок. А я на него уж погрешила.
- Садитесь за стол, саранча, кормить вас буду. Его бы тоже надо покормить, а то голодный, поди!- она стала накладывать из чугуна кашу в тарелки.

Запах пшёнки достиг моих ноздрей и мысли переключились на еду. Приоткрыв глаза, я глянул на тарелки с дымящейся кашкой, на эмалированные кружки, наполненные ароматным грузинским чаем, на мелькающие ложки в руках своих двоюродных братьев и решил про себя
- уж лучше сытым на печи, чем голодным остаться к ночи.

Я для приличия чихнул, объявив всем что "проснулся", смачно зевнул и спустился на пол. Бабушка подала тарелку с кашей, налила в кружку чая.
- Прогревайся давай, а то что то чих из тебя уже идёт.
- Нормально у меня всё! Баб, а что тут за шум и рёв был, или мне приснилось?
- Да вон, герои, измазали себя сажей да перепугались, вот и устроили ор на всю деревню. Я аж в стайке услышала.- Она принялась собирать посуду со стола.

- Может сыгранём партейку? - Достав из тумбочки колоду потрёпанных карт я вопросительно взглянул на бабулю.
- Да ведь некогда мне, надо вон пряжу прясть для носков.- Оживилась она и засуетилась.
- А ладно, чёрт с ней! Чур только, я в паре с тобой!

- Ну, хорошо, - я уже тасовал карты. Они были мягкие и пухлые от долгих баталий. Некоторые склеены полосками бумаги на разрывах. Несколько штук, безвозвратно потерянных, заменены на самодельные. Их то я помнил наизусть. И это приносило преимущество в игре.

В соперники себе мы позвали самых старших, кто ещё не ходил в школу, но уже отличал туза от шестёрки. Всё было по честному! Баба Тоня чётко следила, что бы никто не "мухлевал" и отмечала счёт нашим победам на листочке бумаги.

После десяти партий мы вели десять- ноль. Да ещё повесили "погоны" из шестёрок. Наши противники что то приуныли, захныкали и наотрез отказались играть.
- Слабоваты ещё для взрослых игр!- Бабушка вздохнула и повернулась ко мне,- а давай ка с тобой парочку партеек!?
 
- Всегда готов!- я стал тасовать колоду и незаметно собирать крупные карты в одну масть, чтобы потом из них выбрать козыря.
- Ах ты шулер цыганский! - она заметила мои манипуляции,- ну ка я сама раздам. Даже родной внучек готов облапошить!

Две игры мы сыграли на равных, но когда раздали карты для победной партии, я, по многим заметным признакам в колоде, понял, что моё поражение очевидно. И в этот момент в комнате раздались крики, шум и рёв. Баба Тоня спохватилась, метнулась к подопечным и стала успокаивать их лёгкими шлепками.

Под шумок я успел сбросить свои "плохие" карты  в колоду, заменив их на "картинки", и поменял своего простого туза на козырного, который выпал при раздаче бабушке. Надеялся, что она его ещё не видела.

- А где мой туз, это чё такое!? - первым  делом осведомилась она, когда вернулась с разборок.
- Да ты чего, баба, у тебя же вон целых два. Я показал на её раскинутые карты.
- Ты чё меня дуришь, где мой козырный? - Вновь собрала их со стола и, внимательно просмотрев сквозь очки, бросила на скатерть.

- Что бы я ещё раз села с вами играть! Ни за что! - Ворчала она, усаживаясь за прялку.
Я понял, лучше уйти на время её обиды и стал одеваться. Одежда хорошо просохла и нагрелась возле печи и выход в завывающую вьюгу был совсем не страшен.

Я взял лопату, с коротко обрезанным черенком, и направился к большому снежному заносу, который намело ветром с дальнего поля. Снег был вровень с забором, который тянулся до соседней избушки и дальше вдоль деревенских огородов. Верхняя корка образовалась настолько плотная, что можно было ходить по ней не проваливаясь.

Вход в снежный тоннель находился под штакетиной забора и был заметён снегом. Я расчистил лаз и оказался в длинном белом коридоре, который мы с пацанами начали копать неделю назад...

Снежные сугробы всегда давали возможность строить крепости и рыть в снегу проходы и окопы. Но такой длинный "подземный" ход мы решили строить впервые. И в тайне от окружающих. Он нам нужен был для одного крайне важного дела.

Год назад в нашей деревне появились геологи. Они приехали на автомобиле - вездеходе ГАЗ 61, а затем на гусеничном тракторе притащили небольшую буровую вышку. Расположились в двух- трёх километрах от деревни. То лето было для нас насыщенным на события.

Водители, приезжавшие за "кернами", как они смешно называли ящики с цилиндрическими кусками грунта, всегда брали нас к буровой. Мы стойко переносили ухабы и кочки бездорожья, летая от борта к борту в кузове. Но интерес увидеть всё своими глазами перевешивал полученные синяки и ссадины.

Посреди лесной поляны, освобождённой от мешающих деревьев, стояли вагончики, тарахтела электростанция и торчала собранная из стальных труб пирамида, с непонятными блоками и тросами.
Вокруг суетились рабочие в грязной спецовке и обколачивали кувалдами и молотками вытащенные из под земли трубы.

- Ванька, ты что это за помощников нам привёз, таких дохлых? Их что, не кормят совсем? - оскалился в белозубой улыбке подошедший высокий дядька. Он поздоровался за руку с нашим шофёром и спросил: "Счас будем грузить или после обеда?"

- Давай погрузим, а то потом лень будет. Я сейчас подрулю, только борт открою. Он подогнал машину к площадке с готовыми ящиками. - Ну что, орлы, хватайте товар и грузите. - Обратился он к нам.

Мы втроём схватились за ящик, с трудом сдвинули с места, но не смогли  даже приподнять.
- Ну ка, посторонись, мелочь пузатая! - Прогремел голос сверху. Подошедшие крепкие мужчины быстро загрузили ящики.
- И всё равно, на тарелку еды заработали. Марш к столовой!

Шофёр Иван уже облизывал ложку после каши, а румяная повариха наливала ему компот из сухофруктов. Вкусный запах тушёнки струился из котла и щекотал ноздри.
- Давайте побыстрее, сыночки, обедайте пока трудяги не подошли.

Мы, не мешкая, расправились с вкусной едой, запили ещё тёплым компотом и были готовы к обратной дороге. Иван уже закрыл задний борт, и пытался завести мотор. Но тот что то капризничал.

- Вот чёрт, так и аккумулятор посадишь! - чертыхнулся он.
- Эй, мужики! Крутаните кто нибудь рукоятку. А ты слабоват ещё,- повернулся он ко мне, увидев попытку провернуть мною стальную рукоять.
- И без зубов останешься, когда сыграет.- Я с опаской отошёл и полез в кузов, где уже стояли мои друзья.

На обратной дороге мы набили все карманы разноцветной глиной из ящиков, в надежде найти кусочки золота. В деревне ходили слухи, что у геологов этого добра, как грязи. Не зря я заметил у одного из рабочих золотое кольцо на пальце, а у другого блестящие зубы во рту. Никому из деревенских пацанов не помешал бы карман золота или серебра...

С этими мыслями мы подъехали к деревне и отправились по домам, чтоб побыстрее приступить к промывке глинистой породы. Через бабушкино решето для муки не проявился даже крошечный золотой самородок. Зато штаны пришлось долго замачивать в корыте.

Несмотря на неудачу, надежда на будущее везение осталась. Тем более, как рассказывал Богдан, он вымыл из глины самородок из свинца. При пристальном внимании, похожий на приплюснутую дробину.

Осенью, перед наступлением морозов геологи сворачивали свои дела и разъезжались. Но оставляли после себя много интересного. К тому, что оставалось в лесу, нам было не добраться. То что находилось в деревне, нам не давало спокойно спать.

Рядом с моим домом, в маленькой избушке геологи оставили стационарную рацию. Её очертания будоражили пацанское воображение. В солнечные дни в небольшие оконца избы можно было разглядеть стеклянные радиолампы, цветные пучки проводов, загадочные тумблеры и рычажки на металлическом каркасе. Дверь в избушку была закрыта на амбарный замок. Возможно, кому то из деревенских и была поручена охрана этого объекта, но мы этого не знали.

Наш план созревал долго. Было много сомнений в целесообразности этой операции, так как у большинства ещё не стёрлись из памяти следы от отцовских ремней за прежние дела, таких как курение, купание без спросу или лазание по чужим огородам. Да ещё нужно было найти надёжных соратников.

Друг Богдан согласие выразил сразу. Загадочная техника в избушке тоже не давала ему покоя. Закадычный друг Толька пошёл в отказ, так как нагоняй за летнюю поездку к его тётке на Красный Яр был свеж в памяти. Как сказал он по честному: "Я не трус, но я боюсь!".

Вдвоём тоннель копать нам пришлось бы до самой весны. Поэтому уговорили в помощники братьев Катковых - Колю и Петю. Им было не привыкать к порке ремнём и они стойко переносили наказания. Правда, про тайный наш замысел мы им сказали не сразу. Просто позвали копать норы под снегом для игр в крепость. И решили сначала обсудить с Колей. Он был старше Пети по возрасту. А младшему мы решили доверить только стоять на "шухере"...

Я почувствовал, что руки и ноги стали мёрзнуть и отбросил воспоминания. Взялся за лопату и через некоторое время через окно сбоку обнаружил, что нахожусь напротив калитки, ведущей к заветной цели. Выгреб лишний снег наружу и присыпал брешь. По плану для страховки нам нужно было тоннель прокопать до соседнего дома, в котором жила семья Жука. Это на случай внезапного отхода.

По нашим расчётам копать тайный ход оставалось дня три. К воскресенью детали от рации должны лежать в наших карманах. А февральская пурга занесла бы все следы...

На улице стало темнеть и я направился домой. Веником - голиком стряхнул снег с одежды и валенок и открыл дверь в избу. Баба Тоня, увидев меня отложила свою прялку и запричитала.
- Ой ,паршивец, совсем околел. Такая стужа, а ты бродишь неизвестно где, марш на печку!
Я не сопротивлялся. Скинул верхние, уже намокшие штаны и свитер и стал наслаждаться кирпичным теплом.

В нашей, родительской половине дома был только камин с плитой. И он через стенку примыкал к русской печи, расположенной на бабушкиной стороне. Русская печь - это и лекарство от простуды, и вкусные печные щи и каша, и убежище от наказаний отцовского или материнского гнева под надёжной бабушкиной защитой. Поэтому основная часть жизни проходила у бабы Тони.

- Держи! - она протянула кружку с чаем,- я там малинки распарила. Мои ноздри уже улавливали аромат лета. Она села на лавку и стала наблюдать за мной. Её глаза увлажнились, она вытерла их уголком платка.
- Вот чую, помру когда, никто о тебе заботиться не будет. Мать вся в работе, отчиму ты не нужен, как жить то станешь? - Слезы обильней покатились из глаз.

Я отвёл взгляд от её мокрого лица и сосредоточился на чае. Надо было как то разрядить обстановку.
- Баб, а чё ребятишек забрали уже? Они тебя совсем замучили, скорей бы лето, хоть бы я на улице за ними приглядывал. - Она одобрительно кивнула сквозь слёзы. Мы оба прекрасно знали, что летом меня никакими цепями и замками не удержишь в роли няньки.

В тепле мой мозг и тело приобрели ленивое состояние. Я понимал, что надо бы встать и достать из укромного уголка свой перочинный нож и поковырять лёд, намерзший на подоконниках. 

Нож этот я нашёл летом на берегу реки. Был он в ржавчине и грязи. Наверное, его обронил кто то из рыбаков. Я долго тёр его песком и землёй и в конце концов он засверкал серебром, как выловленный на удочку чебачок.

Наточенное бруском лезвие не соскальзывало даже с ногтя, при проверке на остроту. На мальчишечий спор про крепость стали он легко оставлял зарубины на ножах соперников. Не было ему равных и при играх "в ножички" - он плотно входил в дерево лезвием под любым углом.

Иногда нож служил отвёрткой. После того, как в деревне провели по столбам провода для радио, а в домах появились радиоприёмники, сразу же появилось желание разгадать появление звуков из динамика устройства. Как могли размещаться там поющие люди и дикторы с новостями было загадкой для всех.

Открутив шурупы задней картонной крышки с помощью верного ножа, мы вместе с ним получили разочарование, не обнаружив там лилипутов. Но зато там был круглый магнит, к которому прилипал нож. От магнита к чёрной бумажной тарелке шли два жёлтых проводка, которые вибрировали вместе с этой тарелкой.

Острое лезвие ножа было любопытнее мальчишечьего ума и как то само проделало дырку в тарелке. После этого приёмник стал издавать звуки с хрипотцой. Бабушка всё огорчалась, слушая радиоспектакли, где так могли простудиться артисты?

Мои размышления прервал шум в сенях и стук в дверь. На пороге стояли запорошенные снегом фигуры друзей.
- Тёть Тонь, Сашка у вас?
Бабушка отложила веретено и нахмурилась.
- Чего шляетесь вечером по холоду!? Недавно с улицы он пришёл, промёрз как собака, дремлет теперь. Идите с богом!

- Да нам бы поговорить кое о чём, мы не долго.- Богдан провёл варежкой под носом.
- Момент, пацаны!- Я соскочил с печи, прихватив с собой подсохшие штаны и свитер.
- Бабуля, я быстро,- обернулся я в её сторону, натягивая одежду,- глазом моргнуть не успеешь!

- Ага, знаю я твоё "быстро"! Не заставляй меня переживать, а то матери пожалуюсь.
Под эти её угрозы мы вышли во двор. Пурга не прекращалась и сугробы полностью сравнялись с верхом изгородей. Мы валенками растолкали снег под штакетиной, где был вход в тоннель и по очереди залезли внутрь.

- Пацаны, я сегодня докопал до калитки. Осталось пробить дорогу до дома Жука.
Мы проползли до бокового выхода, который вёл к заветной цели. Калитка была наполовину засыпана снегом и тоже нуждалась в чистке.

- А зачем вам эти ворота,а? А зачем мы сюда полезли?,- Петя начал проявлять своё любопытство. Сразу стало ясно, что Коля, его брат, до последнего сохранял тайну.

Пришло время приобщить к секрету и четвертого нашего соратника. Конечно, была опасность что по своёму малому возрасту он проболтается о наших планах. Или струсит и сбежит с поста, где ему поручалось стоять во время операции. Но выбора у нас не было.

От калитки до входа в избушку было метра три. Можно было просто проползти по снегу, что бы заранее не чистить лопатой и не привлекать чьё либо внимание. Изучив на расстоянии висячий замок пришли к выводу, что гвоздодёр, который захватит Богдан, запросто справится с железной накладкой.

- Парни,- заныл Петя,- а нам не попадёт за рацию? Может не надо, она же ещё  нужна геологам.
- Да не сцы ты, про неё забыли давно,- Коля ткнул брата в бок,- я слышал от мужиков, что там один металлолом, да и не нужна нам она вся.

Ох, Колькины слова да боженьке бы в ухи. Но нас было уже не остановить, иначе в глазах друг друга прослыли бы слабаками.

- Ну чё, ребята, по домам ? Завтра после школы продолжим. К выходным надо закончить, а то Колорадский Жук уже присматривался тут.- Произнёс я и представил воочию как этот мужик - насекомое ломает наши тайные лазы.

 Он часто пакостил нам в мальчишечьих баталиях и ябедничал родителям, увидев дым от " козьих ножек" или услышав матюги, без которых было не взять ни одну снежную крепость. Но что поделать, если самые высокие сугробы наметало как раз недалеко от его дома.

Утром, встретившись в школе, мы ещё раз провели беседу с Петей, что бы держал язык за зубами. Он так громко и со слезами клялся молчать, что на наш разговор обратила внимание учительница Анастасия Михайловна.

- Прекратите обижать малышей, сколько я вам буду говорить! Хотите в углу постоять!?
- Марш на уроки!- Она замахнулась указкой и мы оправились за парты. На лбу её ещё красовалась шишка от недавнего происшествия...

В нашей школе было печное отопление. В углу всегда стояла металлическая кочерга, которой мешали угли и выгребали золу из топки. Почти все уже сидели за партами, готовясь к уроку.

Богдан с Колей, как всегда, где то задерживались. Наверное, докуривали цигарку в уличном туалете. Кокарь решил приготовить им "сюрприз" и прислонил кочергу к закрытой двери. Мы все настроились хохотать до боли в животе.

Но первой в класс вошла Анастасия Михайловна. Витая железная ручка пришлась ей прямо посередине лба. Она охнула, прислонилась к косяку и медленно сползла на пол. Журнал и тетради рассыпались рядом.

Сначала мы возбуждённо прыснули, но потом воцарилась мёртвая тишина. Девчонки бросились помогать пытающейся подняться учительнице. Мы стали подбирать разбросанные по полу вещи.

Кокарь молча сидел с бледным лицом. Вернувшиеся Богдан и Коля весело подтрунивали над ним. Девчонки, проводив Анастасию Михайловну в учительскую, вернулись и объявили, что уроки закончены и можно отправляться домой.

Мы с интересом листали классный журнал и спорили о количестве "двоек и "колов" друг у друга. Не часто попадал нам в руки такой трофей. Кокарь же становился всё грустнее и грустнее и первым собрался и ушёл.

Недолго думая, мы отправились по домам, радуясь незаданным урокам и дополнительному свободному времени, появившемуся благодаря Кокарю. Ясное дело, за эту проделку он получил сполна. И с трудом, какое то время, присаживался за парту, морщась и печально вздыхая при этом...

К воскресенью наши ходы в сугробах были готовы. Операцию решили провести вечером, когда стемнеет на улице. Как назло, пурга стихла и небо прояснилось. В небе появились звёзды и вышла луна.

- Ты это куда, неугомонный? - бабушка отвлеклась от прялки и хриплого динамика радио.
- Да я скоро, надо к дяде Васе сходить, им письмо недавно принесли. Он обещал отдать марку и картинку от конверта.

Я немного слукавил, так как эти штуки уже были наклеены на листе в блокноте. Многие увлекались в то время спичечными этикетками и картинками. Было даже соревнование - у кого больше и красивее марки, этикетки и открытки с киношными артистами.

От дома Богдана двигались три фигуры мне навстречу. Петя шёл чуть в стороне, как будто был с нами не знаком. В ярком свете луны было видно, как Коля изредка взмахивал рукой ему по шапке. Кроме нас на улице не было ни дущи. Только искрился снег и загадочно мигали звёзды.

- Гвоздодёр захватил? - Первым делом осведомился я у Богдана.
- Ясно дело! - Он приоткрыл полу фуфайки, где сверкнул металлом отцовский инструмент.
- Петя, ты будешь стоять на улице, а мы полезем в избушку. Чуть что, маши руками, как будто греешься, и кашляй.

Мы отодвинули штакетину напротив лаза в тоннель и по очереди залезли внутрь. Затем на четвереньках поползли в сторону калитки. В темноте, натыкаясь друг на друга, добрались до бокового выхода, растолкали снег вокруг ворот и протиснулись к крыльцу.

Богдан гвоздодёром боролся с амбарным замком, но тот не собирался сдаваться.
- Ты не замок ковыряй, а петлю накладки,- как заправский взломщик посоветовал Коля. И вправду, замок повис вместе с накладкой на косяке. Путь к сокровищам был свободен...

Лунный свет через оконца проникал в избушку и от этого стационарная рация казалась ещё заманчивее и загадочнее. Целиком её утащить было невозможно и мы стали вытаскивать из гнёзд стеклянные радиолампы разного размера и рассовывать по карманам. Я уже достал свой драгоценный складничок и только собрался срезать пучок проводов, как с улицы донёсся скрип ворот у дома напротив и кашель нашего сторожа.

В окно был виден Петин силуэт, машущий руками и подпрыгивающий на дороге. Затем раздался хриплый голос Николая Николаевича, который приходился родным дядькой Коле и Пете. Он вышел перекурить и увидел на улице племянника.

- Эй, Петруха! Ты чего это болтаешься тут так поздно? И один почему?
Мы присели на пол и замерли. Ноги стали ватными, лезвие ножа закрылось само собой.
- А чего пляшешь, заколел что ли? А братан твой где, вроде друг без друга не ходите? - Николай Николаевич затушил цигарку и повернулся к тесовым воротам.
- А то пошли к нам, тётя Зина шаньги стряпала, угостишься.

- Неее, я брата дождусь и домой пойдём. Он к Симану зашёл про уроки узнать.- Даже в избушке чувствовалось, как дрожал его голос. А может дрожь стояла в наших ушах?
- Ну лады, отцу привет передавайте, пусть в гости заходит.

Как только захлопнулась дверь ворот, мы по пластунски выползли из "комнаты сокровищ" и направились по тоннелю в направлении дома Жука. Но наш запасный выход оказался замурованным глыбами снега, которые со двора навозил на санях Колорадский Жук. До сих пор думаю, что это он сделал нам умышленно.

После короткого совещания мы решили не возвращаться обратно, а рыть боковой выход прямо на дорогу. Хорошо что Богдан не забыл свой инструмент в избушке. Он прорезал плотный смёрзшийся снег плоским концом гвоздодёра, а мы с Колей руками и ногами расталкивали куски по сторонам и утрамбовывали.

Вскоре мы выползли на дорогу и стали отряхивать снег с одежды и из валенок. Пар валил от наших тел, как от загнанных лошадей. А подбежавшего Петю трясло то ли от холода, то ли от страха.

- Парни, я уж подумал что вы там помёрли.- Петя стал помогать отряхивать снег с одежды брата. И обнаружил в его кармане две лампы. - О, это чего такое? Это мне ?
- Ага, тебе! Думаешь сторожу чего то полагается ? - Коля треснул варежкой по шапке брата.
- Мог бы и пирогов от тёть Зины принести. Счас бы полопали! Мы ведь в избушке всё слышали. А ты от страха чуть нас не сдал.

- Отстань от него! - Богдан порылся в кармане и достал маленький тумблер - выключатель.
- Держи! Это тебе за то, что не струсил и не сбежал. - Он щёлкнул рычажком и протянул его Пете.

Когда Богдан успел открутить тумблер от корпуса рации, осталось загадкой. Вопросы друг другу задавать было поздно и мы отправились по тёплым избам, что бы уже в постели на ощупь почувствовать ценность своих трофеев.

На следующий день, уже в школе, мы договорились, что вся добыча поделена была честно и у каждого спрятана надёжно до лучших времён.

Только Петя так не считал. К середине недели у него в кармане школьных брюк оказалась лампа из тайника брата. Он хвастался ею перед своими одноклассниками, рассматривал на уроке под партой, пока учительница не отобрала эту диковинную для всех вещь.

К этому времени кто то из взрослых обнаружил сорванный замок с двери избушки, и сообщил   участковому из соседней Шайтанки. Для нас настали тревожные дни...

В один из последних февральских дней в деревню приехал  пожилой старшина милиции. В чёрной шапке ушанке, тёмно - синей шинели и яловых сапогах он вызывал трепет и любопытство детских душ. Малиновые погоны с большой буквой "Т"придавали ещё большее значение такому событию.

Сидя за партами мы видели в окна, как он прошёл в сторону избушки. Его сопровождал Василий Иванович, которому было поручено присматривать за имуществом геологов. Там к ним подошёл Жук и было видно как он махал руками, показывая на сугробы.

- Вы чего там шеи тянете, как гуси? - Учительница тоже посмотрела в окно.- Всё, на сегодня занятия закончены. Отправляйтесь по домам, кроме Пети Каткова.

- Пацаны, чё будем делать? - Мы втроём зашли за сарай, в котором хранился запас дров для школьной печи. Все уже давно поняли - участковый из Шайтанки приехал по наши души и свободу .Было ясно, что "колоть" первого начнут Петю, у которого учительница отобрала лампу, а потом и тумблер, И о чём уже знала вся деревня...

Я лежал на тёплой печи и думал, как же без меня будут жить тут мои родители, как будет плакать украдкой бабушка и переживать о моей нелёгкой доле в тюрьме. Про тюрьму мы уже обговорили в тот раз за сараем, когда решили признаться во всём для уменьшение срока.

Наказание, по нашим понятиям, нам вынесли слишком суровое - по пять рублей штрафа родителям и обсуждение нашего поступка перед школой и на собрании в клубе. Хорошо, что мой ножик не порезал ни одного провода и все радиолампы остались не разбитыми. А так хотелось потрогать руками внутренние детали стеклянных колб.

Но самое печальное в этой истории оказалось то, что нас не приняли в пионеры, а Петю в октябрята. И мы с завистью наблюдали со стороны, как торжественно надевали красные галстуки нашим товарищам в тёплый апрельский день.

Хотя, на какое то время мы стали знаменитыми в деревне и получили свою порцию славы. И это скрасило нашу потерю в виде гордого и почётного пионерского звания...