тишина

 
Неподвижно в комнате, словно мебель двигалась и дышала, а теперь замерла. С какой-то бодрой самостоятельностью стучало сердце, расширялись легкие, пульсировала кровь, из звуков – далекий замирающий звук самолета. Тишина, тишина от которой шевелятся волоски на коже.
-Да почему, почему, это же  чистое безумие, чистое безумие, надо же успокоиться, наконец, он не мог понять причину своей нервозности, и вопросы превращались в бессмысленное невнятное бормотание. Проходя мимо зеркала, нарисовал, почему-то, на зеркале пальцем волнистую кривую.
Всю жизнь ждал- к чаю ничего нет, всю жизнь ждал- к чаю ничего нет.., все же ждал к чаю, все же к чаю ждал, ничего нет, все же.., - повторял он проходя на чужих, куда-то торопящихся ногах из темной комнаты в кухню, подозрительно ярко освещенную, так ярко горит лампочка, перед тем как погаснуть, к чаю ничего нет – всю жизнь ждал. Нервная зевота раздирала рот до хруста, попытки подавить ее ни к чему не привели, только сердце переместилось вверх по пищеводу, и он напрасно старался его проглотить.
Тишина, все же иногда выдает себя, скрипнет ли, стукнет, или колыхнет занавеской, капнет водой в ванной или царапнет коготком…
- Этого нельзя, это нельзя, он даже заплакал внутренними сухими слезами. Вспоминались мгновения: дорожка в лесу среди сосен, песчаный косогор, заросший редким кустарником, голубь, влетевший в форточку, воспоминания почему-то оказались чрезвычайно милыми. - Вот оно, вот она, - беззвучно,  судорожно пытаясь протолкнуть липкую слюну через суконное горло. Скрипнула половица, четвертая от порога, шелестнуло какой-то жесткой тканью о косяк, звякнули стекляшки люстры, – высокая,- подумалось.
По его нелепой фантазии она должно присесть к нему на кровать и дохнуть ему в ухо, он действительно подвинулся, освобождая место и чувствуя оторопь и легкость. – Теперь я не один,- выдыхая, - теперь со мной то, что меня убьет.