История Вестминстерской Ассамблеи введение

ИСТОРИЯ ВЕСТМИНСТЕРСКОЙ АССАМБЛЕИ: ВВЕДЕНИЕ
Мэтью Мак-Магон
http://www.onthewing.org/user/Westminster Assembly - History McMahon.pdf

При попытке изучения или обзора истории Вестминстерской Ассамблеи мы сталкиваемся с тем, что ресурсов, касающихся ее исторической перспективы, сравнительно немного. Джон Бейли сообщает нам, что многие в Ассамблее делали обильные заметки, но из них доступны только журнал Джона Лайтфута, письма Бейли и заметки Гиллеспи. Также можно обратиться к "Истории пуритан" Дэниела Ниля. Томас Гудвин, ведущий независимый богослов, по некоторым сведениям, написал 15 томов заметок, но лишь три из них сохранились сегодня.
Прежде чем мы перейдем непосредственно к историческому периоду Ассамблеи, будет важно иметь четкое представление об исторических событиях в Англии и Шотландии, которые к ней привели /.../
Король Яков умер в 1625 году, и Карл I взошел на трон, хотя королевство было в плачевном состоянии. Карл сделал его состояние еще более плачевным, когда он распустил парламент, стал бросать церковных лидеров в тюрьмы, начал собирать деньги для агрессии и решил бороться против шотландцев, которые реагировали на политическое и церковное давление Англии. После того, как Карл собрал достаточно средств, чтобы вторгнуться в Шотландию, он счел необходимым вновь созвать парламент для ведения с ней переговоров. Этот парламент, названный Долгим из-за его длительной работы, должен был исправить давние религиозные проблемы в Англии, Шотландии и Ирландии. Каноническое право, установленное при Якове, было признано утратившим силу, и необходимо было выработать новые стандарты.
В 1643 году было решено, что должно встретиться собрание богословов, чтобы завершить необходимые церковные и гражданские преобразования в трех королевствах. Англия добивалась союза с Шотландией, чтобы исцелить взаимные обиды, но Шотландия хотела, чтобы две страны связал именно религиозный завет. В конечном счете это совершила Торжественная Лига и Завет - документ, который объединил весь остров на основе пресвитерианских религиозных принципов.
Собрание богословов открылось 1 июля 1643 года. Его председателем был назначен д-р Туисс,  и его сменил г-н Херл после его смерти. Доктор Берджесс и мистер Уайт сменяли Туисса при его отсутствии. Это не был собор,  а также пресвитерианский Синод или Генеральная Ассамблея. Скорее назначение Ассамблеи было двояким: 1) реорганизовать христианские Церкви Англии и 2) уточнить способы их правления и дисциплины, в том числе те, что для их эффективности требовали применения гражданской власти.
Сначала Ассамблея приступила к пересмотру 39 Статей с целью упростить, разъяснить, оправдать их доктрины. Через 10 недель, наконец, прибыли шотландские комиссары, и Ассамблея приняла решение участвовать в Торжественной Лиге и Завете и принять их во внимание. Этот важнейший документ, составленный Александром Хендерсоном, с согласия шотландского парламента был зачитан перед английскими делегатами с оговорками и пояснениями там, где это было необходимо. Затем он был принят парламентом и публично одобрен Ассамблеей 25 сентября. Хетерингтон говорит, что это "самый святой документ из тех, что не являются богодухновенными".
В рамках Ассамблеи было три партии - эрастиане (такие, как Коулман, Селден и Лайтфут, от Эрастуса - гейдельбергского врача, который писал о церковном правлении в 1568 году), пресвитериане (составившие большую часть Ассамблеи, как Рутерфорд, Твисс, Гиллеспи, Рейнольдс и Гуж) и независимые, наиболее примечательными из которых были Гудвин, Бридж, Берроуз, Най и Симпсон, названные "пятью несогласными братьями" из-за их позиции по конгрегационализму. Большинство пуритан, хотя они получили епископское рукоположение и осуществляли свое служение в Англиканской церкви, к этому времени стали пресвитерианами. Шотландские комиссары не считались отдельной фракцией, ибо они почти во всем были согласны с английскими пресвитерианами; это были А.Хендерсон, С.Рутерфорд, Д.Гиллеспи и Р.Бейли, которым Церковь Шотландии обязана своим вкладом в Ассамблею.
Ко времени созыва Ассамблеи в Англии выросло множество сект, которые прелаты приписывали расколу, а не доктрине. Лучше было бы сказать, что это обольщение власти спровоцировали сами. Тиранические тенденции никогда никого не воспитают. И королева Елизавета, и Яков хотели не образованного, а невежественного, рабского народа, который уступал бы их капризам и представлениям о церковном вероучении. Неудивительно, что от такой церкви стали откалываться различные сектанты, пытавшиеся избежать горьких суеверий и формальной религии или же просто следовать своим желаниям, если они были плохо наставлены в Божьих делах. Не лучше было впоследствии в Церкви Шотландии. Когда король Карл II во время Реставрации взошел на трон, эта Церковь была брошена в омут гонений на 28 лет. Ее ничто не заставляло расколоться, ибо наставленные и убежденные люди все воспринимали серьезно. Сектантство здесь выросло из-за эмоционального давления на тех, кто просто не изучал религиозных убеждений.
Независимые церкви не признавали общности с сектантами, но они поддерживали связь с ними и время от времени защищали их, чтобы их независимость поддержала как можно большая часть общества. Для этого они стремились замедлить работу Ассамблеи и добиться прав себе, а не пресвитерианам. Это была тактика удачно выбранного времени для обретения популярности. Между политическими и религиозными индепендентами тогда возникла существенная разница. Политически это течение вдохновлялось идеей веротерпимости, которой воспользовались позже независимые церкви. Смысл его лозунгов по сути заключался в стремлении к тому, чтобы любой человек с любым мнением мог свободно проповедовать свои идеи, в том числе и явно бредовые, и обращать других, хотя бы он был явным противником морали, закона и всего Откровения. Такая терпимость была сродни антиномистам, анабаптистам, рантерам и сторонникам Пятой монархии, чьи принципы подрывали всякое конституционное правление и все различия в ранге и собственности. Именно это подобные люди понимали под терпимостью, и это было то, что пуритане и пресвитериане всегда осуждали и обличали. Лишь позже им пришлось объединиться с умеренными независимыми группами, получившими популярность за свою жажду религиозной свободы. Между свободой и желанием веротерпимости у индепендентов и стремлением сохранить прелатов у умеренных пуритан и находилась Ассамблея, которая должна была выработать надлежащую библейскую позицию в стороне от этих крайностей.
В 1644 году Вестминстерская Ассамблея начала разрабатывать доктрину вместе с вопросами дисциплины, формами поклонения и церковным правлением. Это произошло не через день после того, как Ассамблея одобрила Торжественную Лигу и Завет и сама приняла присягу. Было бы неправильным думать, что ее стороны могли создать какую-либо доктрину, не имея прочной позиции по вопросу о церковном правлении. "Пойдут ли двое вместе, не сговорившись?". С самого начала Ассамблея обратила внимание на пересмотр 39 Статей как вопрос государственной политики. Все на ней признавали, что должен быть порядок в Церкви и в ее правлении, это не обсуждалось. Оспаривалась форма церковного правления, а не его реальность. Поэтому обсуждение началось со служений в Церкви, и прежде всего с места в ней ее Главы - Христа.
Индепенденты, особенно Гудвин, не согласились с тем, что Христос есть Царь в прямом смысле, и подчеркивали, что Он правит не через Своих слуг, а непосредственно. Гудвин особенно боялся "отдать Церковь в руки апостолов", ибо при этом независимость общин будет немедленно свернута. Он не мог представить также, что есть некая власть, надзирающая за апостолами при насаждении церквей.  Это осудило бы практику конгрегационализма, при которой простые верующие собирались в общины и назначали себе служителей полностью без вмешательства или помощи любой другой церкви или любого другого лица, рукоположенного ранее. Это они должны были доказать из Нового Завета и продемонстрировать что церковь Иерусалима ни при каких обстоятельствах не имела никакой власти над какой-либо другой церковью того времени. Это была невыполнимая задача, которая сразу же осудила их мнение о церковном правлении. В конечном счете эта «экстравагантная абсурдность» была отвергнута всеми, даже некоторыми конгрегационалистами. Еще один момент, который был горячо обсуждаем, - это власть ключей, предоставленных апостолам. Важность этого момента в значительной степени повлияла на теорию независимых церквей и косвенно на эрастианскую позицию. Гудвин, Симпсон, Берроуз и Бридж отрицали, что эта апостольская власть ключей реальна, но считали ее метафорой власти всей Церкви. Ассамблея подтвердила принятие власти ключей и осудила позицию "несогласных братьев".
Следующей темой был статус пастыря и учителя. Относительное согласие было в восприятии пастыря, но по званию доктора пошли дебаты. Индепенденты поддерживали Божественное учреждение учительства в отличие от пастыря общины. Но Ассамблея решительно сопротивлялась этому, поскольку она отвергала этот тип церковного правления. Наконец, Хендерсон заключил, что пастырское служение может включать в себя разнообразие даров, в том числе и дар учительства. Те, кто больше всего преуспел в учебе и толковании, должны иметь учительское служение и сан, чтобы преподавать Божию народу истину и хранить его от ошибок на общее благо.
Затем Ассамблея обратила внимание на должность пресвитера и его место в системе церковного управления. Это обсуждалось 16 дней, а затем началось обсуждение должности диакона. Наличие должности вдов-диаконис не было доказано по Писанию, и в диаконат их не включили. Конечным результатом было то, что пастырство и учительство по сути стали одинаковы с разницей только в акцентах, и они были высшим порядком Богоустановленных служений Церкви. Диаконы также являются Божественным и постоянным учреждением, хотя и не имеют права проповедовать и править, но их назначением является сбор средств и дела милосердия.
В 1644 году тема служений была дополнена учением об рукоположении - также горячо обсуждавшейся темой Ассамблеи. Ассамблея хотела добавить сюда формулировку, что апостолы имели власть назначать служителей и евангелистов во всех церквах, но индепенденты очень боялись этого, заявляя, что в таком случае больше нет реальных  рукоположений, за исключением тех, которые переданы через апостолов. Сама эта мысль была бедствием для независимых церквей, ибо она разрушала все их устройство. Собрание, возбранившее формирование независимых общин, сделало по этому поводу весьма четкие заявления. Тем не менее на этом ничего не кончилось, ибо обсуждение формулировок о посвящении пресвитеров и проповедников вызвало возражения индепендентов. Кэлеми и Гиллеспи предложили последним сформировать комитет для обсуждения этой темы, а затем вынести свои выводы на обсуждение Ассамблее в целом. Их позицию представил Филипп Най: 1) рукоположение по сути есть лишь внешнее призвание,   в котором старейшины Церкви, во имя Христа и для Церкви, делают видимый знак, чтобы отделить человека на служение с молитвой за благословение на его дары в этом служении; 2) в Слове нигде не того, чтобы сила для этого служения согласно установлению Христа пребывала в старейшинах как таковых и передавалась через рукоположение.
Ассамблея нашла эти выводы бесполезными, ибо их терминология была слишком неоднозначной, и двусмысленность формулировок индепендентов компрометировала не Ассамблею, а только их самих. Причиной крайнего упорства независимых церквей в этой дискуссии был страх, что будут отвергнуты   два момента, которые они считали жизненно важными как саму суть своей системы - власть рукополагать имеет сама община, в отличие от полномочий пресвитерий. 18 марта 1644 года обсуждение возобновилось, и полномочия общины были включены в дискуссию. Рутерфорд считал, что Писание усваивает выбор пастырей народу, пресвитерии же принадлежит только право коррекции. Гиллеспи ответил: "Но если они этого не смогут, что же тогда делать? Люди говорят: «Мы не видим ошибок в его учении и жизни, но пусть посмотрят другие". Затем он перешел к обсуждению предложения такого рода: "Никто не может никуда назначаться против воли собрания, как навязывают прелатов". Дебаты завершились принятием следующего предложения: "Никто да не будет назначен священником той или иной общины, если она выскажет веские доводы против этого". Это позволило общинам вносить изменения в назначения пресвитериями.
19 января 1645 года д-р Берджесс сообщил о первом комитете, который должен был составить предложения относительно пресвитерий в следующих терминах: 1) Писание упоминает пресвитерии в Церкви (1 Тим.4.14, Деян.15.2-6), 2) пресвитерия состоит из служителей Слова и других служителей, также участвующих в правлении Церкви. Эти делегаты также подготовили документ, содержащий краткое изложение глав о церковном правлении и переданный Ассамблее на рассмотрение. Здесь рассматривались четыре вида собраний Церкви: община, пресвитеры, провинциальные синоды и национальные ассамблеи. Особый статус старейшин есть установление Христа (Мтф.18.17), общий свет природы и, наконец, неизбежная необходимость. Установление пресвитерий оправдано не только словом Христа, но и примером апостольских церквей Иерусалима, Антиохии, Эфеса, Коринфа, Рима и т.д.  Но независимые делегаты не готовы были придерживаться этих принципов и в январе 1644 года они опубликовали трактат под названием «Апологетическое повествование, смиренно представленное парламенту", под которым подписались Томас Гудвин, Филии Най, Седрах Симпсон, Джереми Бэрроуз и Уильям Бридж. Бейли говорит, что это было сделано хитрым способом (опубликовано вне Ассамблеи), чтобы начать дебаты вокруг раскольнического понятия «терпимость». Представляется, что в этой публикации индепенденты власти выдвинули кое-что, что помешало бы всем договоренностям.
"Апология" во многих отношениях, является замечательным произведением. Она содержит очень правдоподобный отчет об истории пяти независимых делегатов, о принципах, которых они придерживались, и их возражения против пресвитерианской системы. Они написали это, чтобы выразить и передать весьма благоприятный взгляд на себя и свои мнения парламенту и общественности, а также умелыми аргументами заслужить восхищение самого парламента. Трактат начинается с жалобы на обвинения, которые, как правило, выдвигались в отношении других взглядов на церковное правление. Далее авторы указывают на свои преимущества, которые они извлекли из трудов нонконформистов, и, считаю позицию чистых сепаратистов ошибочной, они ссылаются на  пример их соотечественников-пилигримов в Новой Англии. Кажется, они пытались доказать, что они не были людьми «непримиримого характера и жесткого сектантского духа», поэтому они признали, что даже в худшие времена Англиканской церкви «множество собраний и приходов были истинными церквями и телом Христа , а их служение было истинным служением", и что они могли и будут "поддерживать общение с ними как с церквами Христа ». Они также упоминают о своем братском согласии с реформатами Нидерландов в дальнейшее доказательство их христианской справедливости и щедрости духа. Высказав общий взгляд на свой подход, они кратко объяснили практику своих церквей: "Наше публичное богослужение ничем не отличается от реформатского". Это не совсем так, поскольку в таком случае им не пришлось бы выносить эту апологию на Ассамблею. Они сочли,  что хотя реформатские церкви добились значительного прогресса, вероятно, можно добиться еще более совершенных реформ, если следовать новой модели. Наконец, они завершают свою "Апологию", прося парламент рассматривать их как людей которые не желают мешать дальнейшей реформации.
Публикации "Апологии" была сразу объявлена война, и Ассамблея стала готовить встречный документ. Бейли, Резерфорд, Херл и другие занялись дружескими возражениями индепендентам, а другие стали критиковать их работы в печати. В полемике и то и другое оказалось полезным. Пресвитериане никогда не отрицали, что общество истинных верующих может быть настоящей Церковью, даже не имея пастырей. Они не отрицали, что они могут выбрать самых серьезных и набожных из своей среды и торжественно назначить их на служение без присутствия рукоположенного пастыря, если обстоятельства этого не допускают, хотя это и не было обычной практикой. Они согласились, что община как Церковь должна обладать в себе всей силой, необходимой для продолжения ее существования. Но они также утверждали, что Сам Христос избрал и назначил носителей власти в общине и дал им право назначать других. Это предписание должно регулярно соблюдаться в каждом случае, где это возможно, просто потому что так повелевается. Они рассматривали власть общины как вопрос необходимости, то, что оправдано лишь в тех случаях, когда иначе совершение христианских таинств невозможно. Ошибка индепендентов состояла в возведении особых случаев в обычное правило; то, что могло быть необходимостью, не могло стать повелением. Неуклонно придерживаясь этой точки зрения, они осудили и отказались допустить к причастию всех, кто не мог согласиться с ними. Поскольку это было трудное полемическое испытание, работа Ассамблеи замедлилась, хотя она могла бы быть гармоничнее, действуй обе фракции совместно. Ассамблея не сочла возможным урегулировать дело, вынеся жалобы индепендентов в парламент. Пресвитериане говорили, что в Писании допускаются отдельные собрания при наличии пресвитерского правления. "Независимый" аргумент был дан г-ном Гудвином: «Если многие старейшины вместе образуют пресвитерию, тогда каждый из этих старейшин должен быть признан как старейшина каждой из этих церквей; но Слово Божье не гарантирует такого". Он также внес предложения, что диаконы должны назначаться всей общиной, а не пастором, пастор не должен проповедовать или править в различных церквях; несколько общин не должны отдавать честь или содержание пастору одной из них, и ни один служитель не должен избираться, рукополагаться или  поддерживаться различными церквями, тем более иметь в них власть; у одного человека не может быть нескольких служений. Богословски грамотный взгляд покажет, что эти аргументы не противоречили пресвитерианскому правлению на библейских основаниях, но на «предполагаемых несоответствиях и неудобствах системы». Богословы Ассамблеи легко преодолели это. Г-н Вайнс ответил  следующим опровержением: «То, что принадлежит всему, как таковое, не принадлежит каждой части», и, как отмечает Хетерингтон, "пресвитерия является совокупным целым, и поэтому таковы и церкви, объединенные под этой пресвитерией; поэтому отношения, которые пресвитерия имеет к церквам в ней в отношении совокупного целого, не мешают особым отношениям, которые пасторы и общины имеют друг с другом".
Г-н Маршалл доказал предложение комитета: что вся Церковь является лишь одним телом, но тело и его члены должны действовать не как отдельные лица, а как члены; что служения были установлены Христом, для общего блага и назидания, а также должны действовать в единство, в котором члены крещены не в одну конкретную общину, а в общее тело, и что это тело локализуется в местные общины, которые называются церквами. Он далее рассуждал о том, что, когда в каком-либо городе обращалось достаточно людей, чтобы создать общину, апостолы назначали старейшин, и когда число спасаемых возрастало настолько, чтобы создать множество общин в одном городе, они продолжали оставаться одной Церковью, как в Иерусалиме. Когда г-н Гудвин ответил на это, он признал, что то, что принадлежит всему, как таковое, не одинаково принадлежат каждой части;  целое - это пресвитерия, но каждый ее член сам по себе не является пресвитерией. Различные попытки его и других независимых бежать от силы этого аргумента и поддержать свои предложения остались без особого успеха. Субъект власти рукоположения также вступил в игру, и темой, которая последовала, было то, что "общины, которые могут объединиться в ассоциации, не могут принять на себя всю и единственную силу рукоположения» - что, опять же, не устраивало индепендентов. Это привело к учению об отлучении, право которого принадлежит Церкви и пресвитериям. Весь ход этих прений в Вестминстерской ассамблее известен как «Великие дебаты» между независимыми и пресвитерианами. Таким образом, Ассамблея не только рассмотрела этот предмет с возражениями своих участников, но и собрала аргументы для "Формы пресвитерианского церковного правления", которая была утверждена большинством голосов.   
Эрастианский спор был вторым большим кругом споров в Ассамблее вплоть до 1645-1646 годов. Эрастиане были вовлечены в споры с того момента, когда их взгляд на гражданские магистраты привели их к выводу, что использование отлучения и церковной дисциплины есть функция государства, а не Церкви. Отчет Ассамблеи по этому вопросу занял 80 страниц. Они не хотели отвечать не только на аргументы индепендентов, но и на защиту пресвитериан, которая была представлена парламенту. Аргументы, выдвинутые эрастианами, заставили Ассамблею обсуждать учение о гражданском  правительстве, которое включает в себя осуществление дисциплины или церковное порицание - потому что, по ее мнению, единственная власть, которой может владеть Церковь, касается совести, ибо если Церковь не может дисциплинировать и отлучать, она не может иметь собственного независимого правления. То, что отлучение может быть обязанностью гражданских магистратов, стало скандальной темой. Индепенденты утверждали, что отлучение не может иметь места, если оно осуществляется пресвитерией, ибо это обязанность самой общины. Селден основывал аргументацию эрастиан на 1 Кор.5 и заработал себе на этом титул "ученого Селдена", хотя он не отдавал должное текстам, которые имел в виду, и опирался больше на раввинистические комментарии, чем на христианские. Ассамблея в целом ответила этим людям, объяснив пресвитерианское правление как божественное право, и шотландские комиссары взяли на себя задачу критики взгляда эрастиан. В это время Рутерфорд написал свой Lex Rex, а Гиллеспи - "Расцветший жезл Аарона" с разгромной критикой эрастианских принципов. В своем ясном стиле Ассамблея настаивала, что если церковное правление отлично от гражданских магистратов, то гражданские судьи не могут вмешиваться в дела Церкви, ибо это упразднило бы всякое различие.  В конце этого спора была издана книга под названием Jus Divinum Regiminis Ecclesiastici или «Божественное право церковного правления, подтвержденное Писанием". Бейли говорит: "Лондонские служители выпустили в этот день прекрасную книгу, доказывая из Писания божественное право каждой части пресвитерианского правления". После дебатов, касающихся концепций независимости и эрастианского правления, Вестминстерская Ассамблея обратила свое внимание на формулировку Большого и Малого Катехизисов. Вопросы об их образцах не слишком успешны, хотя Герберт Палмер указывает, что за таковые были взяты катехизисы Женевы.
К сожалению для Англии, Шотландии и Ирландии, а затем и для истории Церкви, Кромвель стал индепендентом и проводил эту политику начиная с казни Карла I. Хотя пресвитериане писали против этого, выпустив тысячи печатных работ, за короткое время сила и политическая целесообразность режима Кромвеля нанесла Церкви ущерб, о котором следует упомянуть. С появлением Кромвеля на "троне" индепенденты стали пользоваться большой благосклонностью и властью. То, что Кромвель отменил государственный статус пресвитериан, стало трещиной во взаимоотношениях армии и народа. Кромвель даже обезглавил своего бывшего соратника Кристофера Лава, когда он вместе с Томасом Уотсоном и Уильямом Дженкинсом выступил против него за восстановление монархии. Кромвель пришел свергнуть деспотизм Карла, но, устранив прежний деспотизм, он по сути создал собственный (?! - Пер.). То, что он назвал себя лорд-протектором, а не королем, не имело значения с точки зрения государственной политики. Когда  в это время смогла собраться Савойская конференция, изложившая исповедание веры конгрегационалистов, Кромвель не одобрил этот документ и не дал ему публичных санкций. Когда Кромвель умер, Карл II был восстановлен на троне и произошло восстановление прелатов в Англии. Пресвитерианство осталось в Шотландии, которая, видимо, больше всего выиграла от работы Вестминстерской Ассамблеи в целом. Сообщество, известное под именем пуритан, приняло пресвитерианские принципы и практику в основном именно благодаря Вестминстерской ассамблее.
 Следует обратить внимание на систему доктрины, собранную в Вестминстерском исповедании веры. Это исповедание можно смело считать самым совершенным заявлением о систематической теологии, когда-либо созданное христианской Церковью. Вестминстерское исповедание веры намного превосходит по тщательности и вдумчивости и Савойскую декларацию, и Второе Лондонское исповедание баптистов, для которых оно послужило образцом.
В качестве примера стоит привести одно из ранних заседаний комитета, предметом обсуждения которого был вопрос: "Кто такой Бог?". Никто не почувствовал себя в силах ответить на этот вопрос, да и кто рискнет выразить это на человеческом языке? В знак глубокого смирения комитета попытку должен был предпринять самый молодой его член. Хетерингтон продолжает это повествование: «Он скромно отказался, затем неохотно согласился, но просил, чтобы братья сначала объединились с ним в молитве за Божественное просветление. Затем с медленным и торжественным акцентом он начал свою молитву: «О Боже, Ты - Дух, бесконечный, вечный и неизменный в Своем существе, мудрости, власти, святости, справедливости, добре и истине ». Когда первое предложение его молитвы было немедленно написано одним из братьев, прочитано и принято, как самый совершенный ответ, который можно было бы предложить, в некотором смысле, ответ Самого бога в молитве, данной через Его Духа - имя этого самого молодого члена комитета записано не было. Кто это был? Когда мы сравниваем даты рождения соответствующих членов комитета, мы обнаруживаем, что, видимо, это Джордж Гиллеспи, и мы можем практически с уверенностью заключить, что именно в его уста был вложен этот чудесный ответ". Исповедание, проект которого к 1646 г. был готов, было направлено в парламент для утверждения.  В 1647 году оно было опубликовано и 600 экземпляров были впервые представлены парламенту, а затем разосланы копии для общин и для нескольких стран. Так возник самый широко используемый после Апостольского Символа веры катехизис и исповедание веры в христианской Церкви.
   Можно задать вопрос о том, почему такое исповедание необходимо, если у нас есть Библия. Следует признать , что христианская Церковь, как Божественное учреждение, принимает только Слово Божие и Слово целиком как источник своей веры. Но  она должна также обнародовать утверждение того, что она понимает в Слове Божьем, чтобы учить этому. Это делается не с высокомерием власти, готовой подавлять или изменять то, чему учит Слово Божье, но для исполнения обязанностей Церкви перед Богом, миром и  своими членами. Как справедливо утверждает Хетерингтон: «Таким образом, исповедание веры - не сам голос Божественной истины, но отзвук этого голоса в душах, которые услышали его зов, почувствовали его силу и ответили на его призыв. И поскольку Церковь была учреждена с целью научения Божьей истине этого заблудшего мира, ее долг перед миром требует, чтобы она соблюдала все, что она поняла в этой истине. Без этого Церковь просто не смогла бы учить, и мир остался бы непросвещенным. Послание Бога должно быть принесено в умы и совесть людей, а для этого его надо разъяснить. Многие могут услышать наше исповедание, но это еще не значит, что они согласятся с каждой его доктриной. Тем не менее Церковь должна найти глубокие и сильные слова, чтобы выражать и продвигать свое знание, а также уберечь его от опасности ложного перетолкования и внесения ошибок. Члены любой Церкви должны знать эти слова и исповедовать их неуклонно и последовательно перед всеми, поскольку как свидетели истины они  должны сделать все возможное, чтобы обеспечить преподавание этой истины всеми своими служителями или кандидатами на таковых. Таким образом, формирование исповедания несомненно необходимо, и представляется, что Церковь просто не сможет адекватно исполнять свой долг перед Богом, миром и  своими членами без него. Отметим, что никогда не было периода, в который христианская Церковь жила бы без исповедания веры, хотя ее исповедания отличались как по своему характеру, так и по авторитету. Существование исповедания веры постоянно противодействует угрозе того, что какая-либо ересь застанет Церковь врасплох. Как утверждает Хетерингтон: «Ибо, хотя ни одна Церковь не должна рассматривать свое исповедание как стандарт веры иначе как в подчиненном смысле, тем не менее это стандарт признанной веры, от которого Церковь не может легко отказаться в ущерб собственным членам, которые могут тогда счесть свои убеждения ошибочными. Но если что-то противоречит их совести, то пусть они обратятся к Богу и научению Святого Духа и будут смиренно и искренне искать в вере и молитве". 

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn